filigree precision

На корточках пробираясь под огромным витражным окном, мальчишка аккуратно оглядывается по сторонам, боясь быть пойманным охранниками, которые едва не ходили за ним по пятам каждый день. Сердце непрестанно трепещет в груди, затрудняя уверенное передвижение вперёд к чёрному входу. Сегодня у него, наконец, появился шанс сбежать на свободу, и если план снова провалиться, им точно больше никогда не удастся увидеться. Тэхён быстро подкрадывается к дверям и только собирается закрыть щеколду, как двери распахиваются изнутри юношей с большой корзиной свежих овощей, которые тотчас летят на землю. — Господин Ким? — громко восклицает бета, хватаясь рукой за сердце. — Вы меня напугали. Почему Ваше Высочество здесь? Неужели Его и Её Величества отменили свой указ? — Тише, — шипит Тэ, прячась в тени ближайшего куста, — не отменили. Помоги мне, пожалуйста. Гуки ждёт меня возле лавки часовщика, я не могу снова подвести его. Гритти, если ты поможешь, я навеки твой должник. Обещаю. — Влетит мне за такое самоуправство, — сокрушённо качает головой юноша, осознавая, насколько мал шанс оставить всё незамеченным. Тэхён вырос на его глазах. На его памяти не было ни дня, чтобы этот смышлёный негодник не тянулся в простой люд. А уж когда он познакомился с сыном торговца коваными изделиями, ситуация ещё больше усложнилась. У Их Величеств были большие планы на умного, талантливого, красивого, а главное единственного сына, который должен был стать ключом для объединения с северным королевством, где растёт ещё один наследник. Гритти терпеть не мог того напыщенного альфу, в которого вместо мозгов варёный рис, а в глазах отражение самого себя с павлиньими перьями на макушке. Возможно, сейчас он совершит величайшую ошибку в своей жизни, но не в его праве лишить ставшего родным человека возможности увидеться с любимым перед замужеством. — Чтобы к десяти был на этом месте. Я помогу тебе избежать стражников и родителей. И не забудь, что ты мне пообещал. — Не забуду, спасибо, Гритти, ты настоящий друг! — радостно подскакивает Ким, стремглав бросаясь в сторону торговых улиц. Чонгук с восхищением рассматривает разнообразные модели наручных часов с уникальными механизмами, недавно придуманными господином Чи. Одни, с римскими цифрами на циферблате и утончённым кожаным ремешком, особенно привлекли его внимание, когда он поднял их повыше, чтобы солнечные лучи легко скользили по прозрачной поверхности. «Они бы идеально смотрелись на хрупком запястье принца», — сиюминутная мысль нежданно врывается в голову, оставляя горький осадок в душе. — Господин, часы в ваших руках действительно стоят своей цены. Если бы я не был торговцем, обязательно купил бы парочку таких себе и своему мужу. Можете смело брать, клянусь честью своего омеги, вы не пожалеете, — с гордостью представляет новенький товар мужчина в возрасте, расчёсывая пальцами длинную чёрную бороду. Чонгука передёргивает от мысли о том, что можно вот так раскидываться честью своего любимого в разговоре с первым встречным. Это было слишком низко даже с его уровнем образованности. — Нет, спасибо. Я подошёл просто посмотреть, — вежливо отказывается Чон, возвращая аксессуар и отворачиваясь спиной к лавке. Торговец «незаметно» ворчит себе под нос что-то о жалких бродяжках, от которых никакой пользы, одни только убытки, но Гук кое-как слышит пустые ругательства, полностью концентрируясь на улыбке, что ярче сполохов в небесах в жутчайшие грозы и которая становится всё ближе с каждым неудержимым ударом сердца. Худенькие ручки нежно окольцовывают широкие плечи и тонкий сладкий запах винограда мягко обволакивает собой всё, к чему прикасается. В ушах стоит блаженная тишина, словно весь мир оказался под властью бесконечности. Её отголоски шепчут им о времени, о бескрайнем море любви с синими глубинами и белой морской пеной у берегов, о надежде, которая никогда не угасает. Чонгук плывёт вслед отливам, которые создаёт Тэхён своим существованием, и чувствует, как каждая клеточка тела соединяется вместе с ним, следуя в неизвестность. — Я так скучал, моя излюбленная ягодка, — дрожащим голосом произносит альфа, ещё сильнее притягивая к себе, чтобы навечно запечатлеть сладковатый запах на своём теле. Его мысли разбиваются вдребезги о каменные берега их личного моря, заставляя язык выпускать наружу то, что первое взбредёт в голову. — Каждый день без тебя — нескончаемая пытка, что ранит мою душу. Прошу, забери её, чтобы я не ощущал больше той боли разлуки, якорем оседающей в бездонных глубинах. Ты слышишь, как стучит? — Чонгук позволяет трепетно касаться пальцами сильной груди, которая легко вздымается. — Я тоже неизмеримо сильно скучал. Смотрел в окно, не видя дня и ночи, в надежде увидеть частичку твоей тени. Я так устал от черноты листьев, укрывающей холодные стены, что бежал к тебе, не ощущая земли под ногами, — опускает голову омега, утыкаясь в родную шею, которая ещё так несправедливо не носит на себе его, Тэхёна, знак. — Не поверишь, но я слышал твоё дыхание, когда спал. Гритти говорил, что я всю ночь звал тебя. Как же я мог после этого не встретиться с моим любимым? — Тогда не будем терять времени, — альфа сжимает тёплую ладонь в своей, утаскивая в гущу людей Букчона. — Я нашёл одно местечко неподалёку крепости Хвасон. Хён Шик показал мне его, когда мы собирали травы для госпожи Чхве. Она, кажется, нашла новые лечебные свойства золототысячника. Её навыки улучшаются не по дням, а по часам. Гляди, скоро все смертельные заболевания сможет излечить. — Надо же, — задумчиво прикусывает губу мальчишка. — Тогда нам нужно обязательно её навестить. Я пропустил целых семь занятий, отсиживаясь в замке. Боюсь, если не увижу её, потеряю возможность быть квалифицированным врачевателем. — Не волнуйся, проходя мимо, я видел её за работой. Сперва наведаемся к госпоже, думаю, к закату мы ещё успеем посетить то место. Внутри стоит дымовая завеса и стоило двоим войти, как их тут же сражает тяжкий кашель, который нисколечко не испугал женщину, сосредоточенно пересыпающую белый порошок из одной пиалы в другую. Не придумав лучшей идеи, чем пригнуться низко к полу, им с большим трудом, но всё же удаётся пробраться поближе к столу. — Госпожа Чхве, я… — начал было извиняться Тэ, когда его резко прерывают сложенные щепотью пальцы. — Смотри, — кивает головой женщина, пересыпая порошок в колбу для дистилляции, дополняя яркое розовое соцветье. Созданная жидкость медленно начинает выделять полупрозрачный пар, который перетекает всё дальше и дальше по стеклянным трубочкам. — А теперь внимательно слушай и запоминай — золототысячник прекрасно препятствует кровотечению. К тому же я успела выяснить, что малярия также не имеет ни малейшего шанса перед этим цветком. — Вы даже не отругаете меня? — тихо вопрошает омега, помогая установить большие колбы. Его взгляд мечется между опущенной головой женщины и ободряющим взглядом стоящего позади Чона, который практически незаметно касается кончиками пальцев стройной талии, чем помогает восстановить утраченное с приходом спокойствие. — Есть ли в этом смысл? — ровно отвечает Чхве Джи У, поднимаясь со стула. Подол длинного тёмного платья тянется вслед своей владелице, скрываясь за дверьми кладовой, в которой горит слабый свет свечи. — Лучше думай о золототысячнике и его пользе для людей. Покуда юноши остаются на том же месте, женщина успевает найти нужную ей вещь и подозвать ученика помочь занести её в комнату. Омега с сожалением отстраняется от альфы и спешит выполнить указанное поручение. — Ставь вот здесь, — указывает госпожа, краем глаза наблюдая, как Чонгук с любопытством перебирает баночки с лечебными травами, пытаясь не вмешиваться в образовательный процесс. Тэхён с трудом опускает деревянный аппарат на поверхность и только собирается выровняться, как замечает, что нечаянно зацепленная на столе коробочка из красного дерева находится в опасной близости от того, чтобы упасть. Испуганно дёрнувшись вниз, омега подхватывает вещицу обеими руками. В голове мелькают воспоминания десятилетней давности, когда маленький мальчик, убегающий от стаи замученных голодом собак, падает прямиком в ноги высокой девушке, что вела увлеченный разговор с местным травником. Она с неописуемой горечью на лице поднимает раненого малыша на руки, приговаривая: «Тебе не стоит вот так разгуливать улицами без взрослых. Я вижу, что твои одежды не похожи на одежды бедных, тогда почему твоя семья где-то пропадает? Наши времена несут слишком много опасности не только для детей, но и для взрослых. Если я оставлю тебя дожидаться родителей вместе с господином Ки, ты послушаешься?». Мальчик с понимающим видом кивает головой, точно настоящий господин, пытаясь спуститься вниз. Женщина серьезно провожает глазами тоненькое тельце, что, едва заметно пошатываясь, стойко продвигается вперёд к её собеседнику, но в последний момент спохватывается и поспешно уходит в сторону узкого переулка с ребёнком на руках. Тот нащупывает ручками привязанный к груди женщины мешочек и со свойственным маленьким детям любопытством не сдерживается от желания посмотреть, что же находится внутри. Последняя фраза ярким факелом горит перед глазами Тэхёна: «Душа чиста, словно хрусталь, стержень — сильнее северных льдов. Неопытность изменится с годами, но суть человека останется прежней. С этого дня двери моего дома будут всегда открыты для тебя». Ким ловко возвращает коробочку на прежнее место, задерживая на ней взгляд дольше положенного. — Неужто я впервые так сильно ошиблась, впуская тебя в свой дом? — без малейшего намёка на злость спрашивает омега. — Что? — изучающе проводит рукой по резной поверхности Ким, пока чужой вопрос не заставляет его замереть. — Любопытство всё то же, человек передо мной тот же, только уж смелость куда-то запропастилась. Возможно, Гуки видел, куда она могла запрятаться? — шутливо продолжает госпожа Чхве, открывая мастерски сделанную крышку. Две головы в сию же секунду нависают над новинкой. — Целых три месяца ты провёл взаперти, когда раньше даже самые бдительные стражники не могли углядеть, как принц восточного королевства покидал стены отчего дома, тайком направляясь помогать простым смертным. Теряешь сноровку. Тэхён не отрицает правоты слов госпожи Чхве. В шесть или даже десять лет ему было куда проще действовать по зову сердца, но когда ему исполнилось четырнадцать и Их Величества всерьёз зациклились на теме замужества, тяга единственного сына к лечебным практикам стала костью поперёк горла сразу двоим. Ныне же омега не имеет никакого желания вспоминать, чем тогда закончился их первый разговор на данную тему, ведь всё его внимание переключается на маленькую подушечку в коробке, на которой так правильно разместился ярко-красный с нежными оранжевыми переливами аккуратно отшлифованный рубин. Он немного сместился вниз при падении, но от этого его таинственная красота ничуть не уменьшилась. Его форма точь в точь напоминает Тэ каплю крови, готовой вот-вот сорваться вниз и пропитать собой всё пространство под подошвами их обуви. — Так прекрасен, — завороженно тянет руку к рубину Гук. Женщина, ни секунды не раздумывая, пресекает попытку взять камень поближе, ощутить мягкое тепло, волнами распространяющееся на зрителей. — Нельзя, — мотает головой омега, захлопывая крышку обратно. — Этот камень — действительно рубин, только созданный моими руками. Юноши с мимолётной грустью в глазах переглядываются, окончательно теряясь в попытках понять истинные намерения Чхве Джи У. На лице женщины же виднеется нежная полуулыбка, словно никому, кроме неё, в мире в полной мере не узнать, на что пригодны руки и главное — умственные способности человека. — Госпожа Чхве, простите за столь бестактное предложение, но если у вас есть нужда в деньгах, просто скажите об этом мне. Кому, как не моему дорогому учителю, знать возможности сего недостойного ученика, — искренне предлагает свою помощь омега, по-своему расценив новое творение госпожи. — Что за безобразие? — возмущённо хмыкает женщина на пару округлившихся глаз. — Я ещё и вам помочь могу, нет необходимости вписывать меня в число бедняков, которые не знают работы и только то и могут, что ходить да вымаливать у подданных выше подачек на пропитание. Моё творение не просто средство купли-продажи, его предназначение стоит больше, чем жизнь каждого из нас. Если мой ученик пообещает прилежно посещать все наши будущие занятия, я позволю вам узнать цену данного рубина. — Обещаю, госпожа Чхве, — синхронно выкрикивают альфа и омега, пытаясь сдержать смех. — Мы вам даже целый букет золототысячника принесём в качестве искупления вины, — поддакивает Чон, дёргая Тэхёна за рукав тонкой рубашки. — На той поляне, где мы с Шиком собирали для вас травы в прошлый раз, его жуть сколько. — Беру с вас двоих слово, — успокаивается омега, наклоняясь поближе к юношам. Её зрение так полностью и не оправилось после подростковой травмы. — Что вы слышали о философском камне? — Если честно, я не слишком вникал в эту тему, — отвечает Тэ, надеясь получить подсказку от двух других. — Знаю только, что его созданием многие века промышляли множество алхимиков, чтобы превращать металлы в золото, а смерть — в жизнь. Но ни в Египте, ни в Марселе и даже в Сент-Огастине это никому не удалось. Мой учитель истории говорит, что существование философского камня — чушь собачья и нужно полагаться только на собственные способности, а не ждать, что Ханеллим сбросит с небес эликсир бессмертия и богатства. — Этот человек действительно прав, но что, если представить обратную сторону? Какие преимущества получат все живые существа с его появлением? Тэ, Гук, что вы думаете о том, что столько столетий люди просто смотрели в ложную сторону, когда ответ был в шаге от них? Юноши серьёзно задумываются над вопросом, который кажется неимоверно сложным для их шестнадцати лет. Хотя госпоже Чхве всего сорок пять, выглядит она уже подуставшей женщиной преклонного возраста, которая познала огромную часть мироустройства, а значит её широта мышления значительно превосходит каждого. Пока Тэ перебирал полученные ранее знания, в дверь яростно забарабанили. — Хён Шик? — удивляется женщина. — Что случилось? — Беда! — восклицает тот. — Господин Чон Чжон Хён плох. Сильвия не отходит от него уже третий час. У него высокая температура, озноб, тошнота и тёмные пятна по всей шее. — Отец?! — Вставай, Тэ. Сколько ещё будешь валяться без задних ног. — Гуки? — Подъём, иначе будешь сидеть голодным целый день. Тэхён кое-как поднимает опухшие веки, созерцая ровный белый потолок спальни. Хосок настороженно наклоняется к лицу брата с кружкой ещё парящего зелёного чая. Омега ощущает, как ядовитый комок страха медленно распространяется в груди, перекрывая доступ к кислороду. — Пожалуйста, — тихо просит он, принимая протянутую к губам кружку. — Осторожно, ещё горячий. Обожжёшься, — заботиться альфа, придерживая голову младшего. Тэхён медленно делает большой глоток, вслед откидываясь обратно на подушку, глубоко вдыхая. — Что ещё за Гуки? Неужто так впечатлил Чон, что во снах его ищешь? — ехидно подначивает Хосок, отставляя кружку на стол. — Да ну тебя, — обиженно ворчит Тэ, выхватывая подушку из под головы, чтобы в следующий момент нацелиться прямиком в ржущее лицо напротив. Хотя омега тепло светиться вымученной улыбкой, внутри ему совсем не до смеха. Испуганное лицо Чонгука подобно занавесу висит перед его глазами, заставляя нервно сжать кулаки под одеялом. Дивный сон кажется настолько реальным, вся ситуация — настолько знакомой, что Тэхёну мгновенно становится не по себе, словно его нутро знает, чего ожидать дальше, но всячески сопротивляется вернуть воспоминания продолжения владельцу. Пробуждение ударяет по напряжённым мозгам хуже, чем в те времена, когда ему приходилось заучивать тонны материала на память, готовясь к очередной сессии. С тяжким вздохом омега переворачивается на живот, наблюдая искоса, как родной человек вытаскивает одежду из шкафа и благополучно позволяет себе снова закрыть глаза, чтобы хоть 10 минут реально поспать.

***

Прозрачная жидкость мягко перетекает из цилиндра шприца в узкую ампулу с пробковой крышкой. Позади слышится быстрый стук пальцев по клавишам и время от времени глухой кашель. Сокджин прищуривается, когда последняя капля попадает внутрь, протягивая закупоренный сосуд альфе позади себя. — Джено, он снова взялся за старое? — измученно выдыхает Ким, стягивая влажные перчатки с рук. Незапланированная встреча с Джено и Сону совсем не приносит ему удовольствия, но привычка отвечать каждому с добротой мешает сказать "нет" столь неожиданному визиту. — Хуже. Вчера отдел K-3 закончил введение парацетана омеге, едва достигшей восемнадцати лет. Девочка под утро проснулась с выраженными отёками по всему телу. Ли Сон Гён говорила, что состояние удалось стабилизировать только под вечер, пришлось подключить капсулы быстрого обмена веществ, — отвечает вместо Джено Сону, протягивая кейс Сокджину. — Зачем ему это? — хмурится омега, забирая в ассистента чип среднего класса, который очень скоро очутиться в запястье очередной клеймённой с третьей палаты. — Если так продолжится, в ход пойдут дети. Их развитие полностью контролируемо, поэтому и проблем явно поменьше станет. Ситуация с Мёнсу его ничему не научила. Жаль. Смогу ли я увидеть Дока в ближайшии дни? Намджун подкинет меня, вызывать дополнительные кадры нет необходимости. — Не смей произносить его имя! — рычит Джено, сжимая идеально белый воротник медицинского халата. — Тебе напомнить, по чьей вине он умер? Не твоего ума дело спрашивать, зачем это Доку, смотри, чтобы свой хвост ненароком не поджарить. — Эй, эй, угомонитесь, — пытается разнять мужчин Сону, — мы вообще собрались для обмена препаратами, а не вспоминать прошлые деньки. Джено, Мёнсу — ты даже если убьёшь Кима — не вернёшь, но заработать пулю в висок от Намджуна сможешь за пару секунд. — Обо мне вспоминаете? — стремительным шагом оказывается вблизи омеги альфа, дерзким движением хватаясь за крупное плечо, едва не до хруста костей. Джено, словно ненужный мусор, отлетает в стоящий неподалёку стеллаж, попадая под град валящихся сверху химических веществ. — Джено! — вопит Сону с панически бегающими глазами. — Джин, прошу, помоги ему. Он дрожащими руками вытаскивает осколки битого стекла, которые постепенно окрашиваются алым, рискуя задеть неизвестные реактивы. Второй задушено шипит, выползая из-под завала в ноги старшему Киму. — Не волнуйся, Сону, там стояли только щёлочи. Если быстро промыть места поражения водой и обработать кислотой, всё будет в порядке, — откашливается Сокджин, выныривая с любимых объятий на поиски раствора. — Джун-и, будь с ним помягче. Я был не прав, когда вспомнил… — Что они за альфы, если такая мелочь даёт им разрешение поднять руку на омегу. Жалкое тряпьё в нашем составе весит больше, чем бравые приспешники господина Пака, — морщится Намджун, наблюдая за трогательной сценой, разворачивающейся на его глазах. Тёмно-бордовый флакончик со второго кейса утопает в большой руке, сжимающей его едва не до трещин. Дыхание альфы постепенно восстанавливается, возвращая возможность адекватно мыслить. Он оглядывается на шарящего руками по полкам Сокджина и без промедления принимает обжигающую слизистые оболочки жидкость внутрь. Сегодня намного слаще. Тошнотворно. — Смотри не подавись, — откровенно насмехается Джено, отпихивая руки Сону. — Представляешь, как обидно будет — правая рука Чона, хищный ястреб сдохнет, как дворняжка, вдавившись костью, подброшенной на улице. Такая гордая смерть тебе определённо к лицу. Альфа с презрением принимает оказанную Сокджином помощь, всеми силами пытаясь не скривится. Этот человек-светлая душа его жутко выводит своим наигранным добродушием и праведностью. Он никогда не спишет со счета омеги утраченную жизнь любимого человека, который в последние секунды своего нахождения в этом мире лицезрел, как кровь медленно покидает его тело, тонкими ручьями стекая с края железного стола. Мёнсу не плакал до последнего. Просил его отпустить и не винить ни в чём Сокджина, но ни первое, ни второе было Джено не под силу, много лет назад пережившему смерть обоих родителей и сестры на своих глазах. Он должен отомстить. — К тому же мы слышали, что наша талантливая звёздочка вернулась. Можете даже не пытаться, спрятать Ювелира не получится даже Чонгуку. Док сейчас занят, Юнги притащил мизодропин вместе с новым договором, подписанным лично Джексоном, на поставку ещё пяти партий крио-капсул, но совсем скоро он приедет забрать то, что по праву принадлежит ему. Интересные деньки нас ждут. Я прав, господин Ким Намджун? — нарочито протягивает имя альфы, забирая упакованный кейс под руку. — Если и ждут, ты этого точно не увидишь — не будет чем, — огрызается альфа, поглядывая на реакцию омеги. Хочется укрыть, украсть ото всех и запрятать туда, где никакие доктора, никакие охотники на души, в том числе джоё в знойных костюмах, не смогут достать. Чем его Джин-и заслужил такие истязания? — Сону, Чимин говорил, когда именно собирается вернуть Тэ в «Рубинус»? — с надеждой в голосе подключается Джин, чтобы хоть немного понизить градус между альфами. — Программа была в застое так долго, есть ли у Дока реальный шанс запустить процесс с удвоенной силой? Поддерживать «Флэкто» уже задача не из простых. Мне кажется, господин Пак рассчитывает возложить основную часть работы на плечи Ювелира, покуда дела с якудзой не будут налажены идеально. Тогда он залучит их людей не только к торговле образцами, но и заключит сделку на пополнение личного состава. — Честно говоря, мне совершенно неизвестно, как планирует поступить господин Пак, а от Джено информацию вам точно не получить, — Сону задумчиво прикусывает губу, пытаясь вспомнить всё, что могло бы указывать на возможность возвращения «Рубинуса» к действию. — Но если программа возобновится, вам нужно бежать. Не знаю каким образом, но оставаться здесь будет равно добровольной сдаче в руки смерти. Подождите! — шокировано расширяет глаза альфа. — Корсизол. Сокджин на пару с Намджуном прикипают взглядом к кейсу, что до сих пор храниться в руках Джено. Тишина обволакивает холодное пространство, липкими щупальцами забираясь под одежду. Омега чувствует опустошение, враз охватившее горячее сердце, опуская на дно глубокого колодца. Ему хочется сбежать. Сбежать от осознания реальности, безысходности в борьбе с врагом, перед которым ни у кого из них нет шансов. Похоже, в этот раз Чонгук остался на шаг позади, теперь ему не угнаться за ними. — «Рубинус» уже приведён в действие, — с высоко поднятой головой подписывает смертный приговор Джено. — Вы так не расстраивайтесь. Умрёт пять, десять, ну может двадцать избранных — все учатся на ошибках, и, возможно, Ювелиру вместе с Доком удастся достичь желаемого эффекта. Будет двадцать первым экспонатом на нашей выставке, количество так называемых жертв поубавиться. Как по мне — отличный исход. — Не боишься, что одного дня им станет этого мало? Тогда придёт и твоя участь побыть клеймённым, — совершенно равнодушно пожимает плечами Сокджин, выпивая свою дозу препарата. — Я — левая рука Дока. Он не посмеет. — Такой наивный, — улыбается уголком губ старший Ким, удерживая любимого за талию. — Не наивнее тебя. Если будет так, как ты говоришь — я сначала предоставлю замечательное тело Сону господину Паку. Он у меня такой смышлёный — именно то, что нужно для создания идеального человека. — Зачем… — раненым зверьком сжимается Сону. — Зачем ты при мне это говоришь?! — Я всего-то сделал предположение в случае чего. Ты ведь тоже приближённый Чима, к чему запариваться наперёд? — выкрикивает последнее слово Джено на звук захлопывающейся с огромной силой двери. — Действительно, альфа только по названию и преимуществам внизу. Второй в ту же минуту, не оглядываясь, направляется вслед сбежавшему «другу». — Не скучайте. Мин Юнги в нетерпении ждёт возможности наведаться к вам в гости. И да, не советую слушать Сону. Попытка убежать вам также не удастся. Временный антидот есть только у Дока, Ювелир также совсем скоро покинет вашу чудесную компанию, но если садистские наклонности всё же берут над вами верх — пожалуйста, на все четыре стороны. Господин Пак не будет против. Сокджин ослабленно оседает на близстоящий стул, закрывая лицо руками. Он тщательно перебирает варианты в голове, но никак не может найти нужный ключ, который бы спас жизни их всех. — Не думай слишком много, — поднимает на руки омегу альфа, забивая на оставленные спасительные ампулы, которые хочется стереть в пыль всё больше. — Чэньлэ, убери здесь и отправь четвёртый сектор распределить препарат. Стройный омега с пепельно-белыми волосами сгибается в глубоком поклоне, надевая маску повыше на нос. Ночь обещает быть долгой. — Ты сегодня никуда не уедешь? — мягко интересуется Джин, натягивая одеяло под самую шею. Только так продрогшее тело постепенно начинает согреваться и обретать чувствительность. — Нет. Эту ночь мы проведём только вдвоём, — скидывает рубашку с плеч мужчина. Мысли вгоняют в безумие, но не в его праве сдаться. Если Джено не лжёт и ситуация обстоит именно так, Сокджину придётся ускориться, но по правде говоря — сказать всё же проще, чем сделать. Единственным вариантом остаётся переманить Тэхёна на свою сторону, пока Чимин не сделал ход. Только можно ли изменить мышление взрослого человека по вине которого все они здесь. — Как думаешь, Чонгук не мог ошибиться? — Ты о Ёнсике? — уточняет Джин, когда Намджун устраивается в кровати лицом к возлюбленному. — Наши люди изучили место преступления и мне удалось не единожды переговорить с Чимином и штатными сотрудниками. Конечно, никто из них не говорил ничего толкового, но по моим домыслам они сами находятся в не меньшей растерянности, чем мы. Если убийство было рук Пака, голову Ёнсика давно поместили бы в колбу с формалином, как трофей «Эфиджии». Рассчитав приблизительное время смерти, я ещё больше убедился, что в момент совершения нападения Гук вместе с Доком находился на Западе страны, а без его личного присутствия убивать правую руку господина никто бы не осмелился. Тогда для чего Ким Тэхён вернулся сюда, когда логически дело ещё не доведено до конца и нет ли его причастности к убийству Чон Ёнсика? — Сложно сказать. Теорию причастности Тэ к уничтожению Чона я не отрицаю, но больше склоняюсь к мысли, что это было умышленное самоубийство, чтобы ударить по больному месту Чимина. Когда я говорил с ним, заметил подозрительный факт, что подтверждает слова Чонгука о незнании омеги целей прибытия сюда. Ещё и с братом. Получается все эти годы Тэхён учился/работал рядом с родным отцом, который решил забрать его домой только сейчас? Звучит неправдоподобно. — Думаешь у Ювелира в самом деле амнезия? Тогда Ёнсик преднамеренно ждал подобного момента, чтобы сделать из него сына — желанную марионетку с добрыми намерениями, которого в своё время упустил? — Именно, но тогда не складывается с убийством. Месть через утраченное родительское внимание не в характере Тэ, тогда как к Хосоку у меня большие вопросы. Он точно знает, чем занимается организация и может легко убрать ненужного человека. Жаль только, что этим человеком внезапно может стать родной отец, — кому, как не Сокджину, знать, чего стоить любовь и забота родителей, которых он никогда не имел. Другие же так легко могут самолично вычеркнуть родную кровь со своей жизни. — Тогда, увидев послание Чима, он решил исполнить его условия и при этом оборвать все рискованные связи, пока не узнал от нас, что охота на Тэ, по-настоящему дорогого для него человека, уже началась и что исключительно здесь у них есть шанс подготовиться ко встрече с главным врагом и ознакомить младшего с миром криминала и интриг. — Нам ведь это только в плюс. Есть вероятность, что Киму ведом метод избавления от рубина без последствий, нужно только сложить о себе хорошее впечатление и вернуть юнцу память о нужных нам моментах. Мы, к сожалению, не знаем, за что именно он отвечал в подчинении у Пака, но несомненно высоко ценился им, — Намджун с яркими искорками в глазах взял Джина за руку. — Я очень плохо разбираюсь в нано-науке и медицине, но твои способности уникальны. Уверен, если вы подружитесь, Тэ не сможет тебе отказать, а соответственно и всем нам. Это и станет ключом к свободе. — Но я не хочу его использовать, — омега тоскливо уставился на любимое лицо, которое до сих пор светилось счастьем. — Тебе и не нужно. Просто будь рядом. С таким чудесным человеком, как мой Джин-и, никто не сможет остаться равнодушным. — Хорошо. Я постараюсь позаботиться о нём и, быть может, у нас получиться избавиться от этих стен навсегда. Надеюсь, Гуки поможет мне с этим. — Ха-ха, на это даже не рассчитывай, — альфа широко улыбается, показывая замечательные ямочки на щеках. — Цели у него может и благие, но Тэхён для него не больше, чем средство для их достижения. И это с большей долей вероятности не измениться, потому что все, кто так или иначе содействуют воплощению безумных идей Дока — его непримиримые враги, даже если Ювелир перейдёт на нашу сторону. — Верю, что он всё-таки изменит своё мнение со временем. Тэхён не такой уж и плохой, просто изначально попал под влияние дурной компании, — Сокджин нежно вплетает пальцы в чужие волосы, притягивая как можно ближе к своей груди. — А ты, как всегда, находишь всем оправдания. Мой Джин-и ужасно доверчивый и правильный. Как я могу не волноваться, оставляя тебя одного в лапах недоразвитых существ Дока, — мужчина легко щипает омегу за бок, возмущённо бурча себе под нос. — Не будь я таким, кто знает, стал бы я с тобой тогда встречаться или нет. Альфа широко распахивает глаза, в которых виднеется огромное сомнение в искренности чувств омеги. Он без единого слова отодвигается на край кровати, осознавая, сколько времени Сокджину приходилось терпеть его присутствие из-за своей непомерной доброты. Это неожиданно больно колет во встревоженное сердце. — Я… — Намджун, шумно дыша, пытается подняться с мягкой кровати, которая была единственным местом, где он чувствовал себя в безопасности. Откровенно нужным кому-то. — Прости, я не хотел. Тебе нужно было раньше сказать всё как есть, я бы понял. — Да нет же, — Джин уверенно дёргает Джуна обратно, неспешно проговаривая, — кто знает, стал бы я с тобой встречаться или, возможно, сразу вышел за тебя замуж. — Что? — альфа глупо хлопает ресницами. — То, — хихикает омега. — Но тебе не повезло — достался такой простой до жути мужчина. Хорошо-хорошо, я вижу, что ты обижен. Скажи, как могу загладить свою вину? — Спой мне, — сразу же отвечает альфа, ластясь к тёплому телу, точно кот. Начавший образовываться, нервозный комок мигом рассыпается без остатка. И вправду, насколько ничтожно мало нужно такому холодному человеку как он, чтобы за одним словом впасть в неописуемое горе, а за вторым — возродиться с пепла вновь, чтобы защитить свой нежный цветочек. Только ему позволено быть рядом с этим омегой. Только он готов возложить жизнь, чтобы подарить ещё один день тишины и счастья Ким Сокджину. — Мой маленький Намджун-и, в этот раз я хочу спеть тебе колыбельную, — склоняется к уху омега, продолжая шепотом. — В моих руках ты перенёс много грустных событий, в них же я подарю тебе успокоение, чтобы только мы двое и никого больше. Только представь — я, ты и бескрайний океан звёзд на небе. Сокджин мечтательно начинает напевать колыбельную-сказку. Рассказывает в ней историю о пастухе, который бродил по свету, искал своё предназначение в этом мире, пока не увидел волшебника. Тот подарил ему белый цветок с тонкими листьями и острыми шипами. Увещевал беречь его, пока другие пытаются уничтожить дивный скарб, который раз за разом оставляет царапины на их грубых ладонях. Пастух исполнил обещание, не поддался на уговори растоптать цветок, наоборот — давал воду регулярно и всевозможными способами заботился об хищном растение. И вот, когда одного дня нехороший человек вздумал отравить пастуха, цветок неожиданно переломился и из высокого стебелька потекла прозрачная жидкость. Так жизнь мужчины была спасена. Когда волшебник вернулся — увидел только высохшие лепестки на подоконнике, но совсем не винил пастуха в этом, даже наоборот. Приговаривал, что цель цветка в этом мире была спасти хорошего человека, когда она встретит такого. Тогда-то мужчина понял, что и его смысл жизни был в спасении жизней, ведь он, как и цветок, часто порицался людьми, но всё равно помогал тем, кто нуждался. Намджуну кажется эта история знакомой. Он долго размышляет над сущностью главных героев, покуда не понимает, кого именно они ему напоминают. Засыпая, альфа всё ещё мечтает о другом конце истории для пастуха и белоснежного цветка, а заодно и для них самих.