filigree precision

Всё происходит как в замедленной съёмке. Тишина кажется осязаемой и Тэхён чувствует, как сердце готово выскочить из груди. Его выкрыли. Но как? И кто этот мужчина, чёрт возьми? Слева замечается движение. Омега в ступоре видит, как Хосок бросается в его сторону прямиком за спинами Чонгука и Намджуна. Звуки пальбы накрывают с головой. Воспоминания смешиваются с реальностью и Ким, не помня себя от страха, вырывается из-за угла. В мыслях остаётся только одно — спасти. — К чему сопротивление? — едко шипит рыжий, наглаживая ствол FN другой рукой. — Неужели сами не понимаете, чем закончится попытка выйти на свет? Или мне на ужин ждать жаренную курицу? Какое замечательное предложение. Чонгук, не помня себя от злости, прикрывает Хосока, наступая на Юнги безоружным. Намджун раздаёт приказы охране и едва не попадает под пулю, поразившую их человека через окно. Тонированное стекло з громким треском разлетается на мелкие осколки и территория возле него тотчас становится зоной отчуждения. Слабым местом, позволяющим снайперу, сидящему на дереве, удобнее прицелиться. Ни о каком доме с заваленной набок крышей и речи не идёт. С фасада и двух боковых сторон особняк, очевидно, огорожен зелёным лесом, свободно пропускающим солнечные лучи. Как они могли не заметить этого раньше? Гипноз? Тэхён подлетает к первой белой балясине, сжимая поручень двумя руками. Несколько нападавших и людей Чона уже неподвижно лежат в кровавых лужах, другие — продолжают перестрелку из укрытий. Хосок задерживается, натыкаясь на огромного мускулистого альфу. Пытается уложить его в рукопашную, но пока удача остаётся не на его стороне, несмотря на значительное превосходство в скорости и ловкости. Тэхён понимает, что если вмешается, только помешает, поэтому оборачивается к черноволосой фурие в лице Чонгука. Тот в то же время заламывает руку Мина за спину, принуждая стать перед ним на колени, но мужчина не намерен так просто сдаться. Превозмогая боль в плече, он с затяжкой отрывает чуть поплывший взгляд от пола, вглядываясь в лицо младшего Кима. Окровавленная улыбка застывает на лице рыжего, и омега ощущает, как ломается он сам, как ноги перестают держать и колени больно встречаются с холодной плиткой. Руки мелко подрагивают, когда Тэхён понимает кто перед ним. Человек, чью жизнь он впервые разрушил, дальше их было всё больше и больше, уже и не сосчитать. Человек, чьё сердце билось вместе с сердцем Кима в унисон. Человек, который смог понять и простить. Вина лавиной скатывается на чуткое существо, придавливая к земле. — Прости, — беззвучно шепчет он, неуверенно передвигаясь ползком к Юнги, игнорируя чей-то последний вскрик. Чонгук, недоумевая, что происходит, толкает омегу ещё ниже, до приглушённого щелчка — точно вывихнул плечо. Тот даже не дёрнулся, только сильнее стиснул зубы. — Ты знаешь, что не сможешь нас убить и всё равно ведёшь своих людей на смерть, — громко проговаривает Чон, наконец отпуская многострадальную руку. — Но это ведь не значит, что я не могу вас ранить, — Юнги стойко поднимается на ноги, удерживая пистолет в левой руке. — Тэ-Тэ, рад, что ты помнишь меня, — только Тэхён мог заметить, как мимолётная грустная улыбка проскальзывает на отчуждённом лице. — Нам пора домой. — Не двигаться, — рычит Чонгук, присматриваясь к чужому оружию. — Юнги, Док не позволит тебе попасть в программу даже если ты сотни таких Ювелиров ему приведёшь. — А кто сказал, что Тэ нужен мне только для этого? Ким даже не пытается понять, о чём именно двое ведут диалог. Все мысли заняты прошлым, ему никогда не удастся избавиться от него, сколько бы жизней он не спас в будущем. Осознание приходит с каждым упавшим замертво человеком, снова и снова. Омега всегда будет ощущать груз вины, что так внезапно опустился на его хрупкие плечи. Он — настоящий клеймённый, не они. Юнги делает шаг. Тэхён невольно тянется к нему, видит пушистые облака и клетчатое одеяло, на котором разместились их переплетённые руки. Родители Мина с грохотом захлопывают перед ним дверь, и громкий крик разносится в старенькой квартире. Голые кирпичи и решётчатые окна, протянутое сквозь отверстие прощальное письмо. Ким понимает — Мин Юнги можно доверять, он не причинит боли, никогда. И более уверенно тянет руку к омеге. — Господин Ким, поднимайтесь. Нужно бежать, — Тэхён пропускает момент, когда за спиной оказывается Чэньлэ. Без маски. — Нет-нет, — сопротивляется тот. — Юнги-я хороший, ему можно доверять. — Чэньлэ, тащи его, — Чонгук вновь налетает на омегу, целясь выхватить FN. Мужчина беспрекословно подчиняется и тянет Тэ обратно под лестницу. Руки больно вывернуты за спину, вырваться никак не удаётся. Хосок приходит на помощь Чонгуку, на лету сбивая омегу с ног. Тэхён кричит, чтобы не трогали Мина, но в шуме бойни его крик звучит не громче пения птицы. Створки лифта начинают закрываться в тот момент, когда снаружи мелькает что-то белое. Сигнальная ракета — твердит мозг и Тэхён слышит громкий взрыв внутри дома. Лифт дёргается от взрывной волны, но продолжает свой путь вниз. — Отпусти меня, — младший вгрызается зубами в оголённую часть ноги омеги и, пока тот отвлекается на его незамысловатый трюк, вырывается из крепкой хватки. — Юнги, Хосок — они остались там, нужно вернуться. Тэхён жмёт на кнопку первого этажа, но лифт не поддаётся. Ярость затапливает сознание. — Господин Ким, с ними всё будет хорошо. Господин Чон и Старший господин Ким не допустят, чтобы их убили, можете не волноваться. Позаботьтесь лучше о себе. Нам нужно как можно скорее спрятать вас, — потирая укушенную лодыжку, спокойно объясняет мужчина. Ему совершенно не хочется снова попасть под горячую руку Ювелира. Скула в зеркальной облицовке лифта служит напоминанием, каким этот внешне слабый мальчишка может быть. Тэхён шумно вдыхает и выдыхает, возвращая утраченное равновесие. Появление Юнги настолько выбило его из колеи, что времени подумать здраво о причинах нахождения его в доме и предыдущих словах не остаётся от слова совсем. — От кого мы прячемся? От моего дяди? Чэньлэ вскидывает удивлённый взгляд на Кима, принимая исходное положение. — Можно и так сказать. Ты же не хочешь, чтобы он принудил тебя продолжать эксперименты над «Рубинусом»? Если так, исправить ошибки у тебя выйдет только пребывая здесь, где есть все условия и нужные реактивы для создания антидота или изменения недочётов в программе. — О каких недочётах идёт речь? — успокоившись, на сколько это возможно, интересуется Ким. Он знает — истерикой ситуацию не исправишь. — Их много, но тот, что задевает абсолютно всех — свет, — омега выводит его на новый этаж, практически не отличающийся от предыдущего. — Клеймённые — потомки вампиров? — предлагая несуразную догадку, Тэхён смиряется и идёт вслед старшему Киму. — Что-то типа того, — неожиданно кивает он. Впереди виднеется светлый силуэт, движущийся им навстречу. — Второй и один из главных дефектов внедрения рубина — непереносимость солнечного света. Поэтому мы и живём, можно сказать, в бункере, а все имеющиеся окна защищены от попадания ультрафиолета внутрь. — Тогда какой первый? — задаёт беспокоящий вопрос омега, понимая, кто к ним движется. — Извините, господин Ким. Боюсь у нас слишком мало времени для объяснений, очень скоро вы сами всё узнаете. Снова оставшись без полноценного ответа, Тэхён вымученно улыбается, когда Сокджин утягивает его в тёплые объятия. Омега чувствует, как волнение подобно лёгкому ветерку уносится в далёкие дали вместе с прикосновением длинных пальцев к напряжённым мышцам спины. — Хён, как… — Как я это сделал? Должны же быть и плюсы от рубина, — мягко улыбается Джин, точно зная, что Тэхёну уже известно очень многое. — Это моя способность. И сейчас я ей очень благодарен, потому что нужно побыстрее спрятать тебя от людей Чимина. Он не понимает, что делает. Не хочу, чтобы потом Чим сожалел о содеянном. А он будет, если мы промахнёмся. — Ты не злишься на меня и Дока, как остальные? — омега искренне не понимает, как можно с такой нежностью говорить о своих главных врагах. Белая плитка сливается в одно сплошное пятно. — Я просто думаю, что у каждого решения есть причины и у каждого человека должен быть шанс исправиться, даже если на это понадобится время. Не стоит судить, не разобравшись в деле полностью, — Сокджин всю оставшуюся дорогу не выпускает холодной ладошки. Он отдаёт омеге всё, что имеет и ничего не требует взамен. Тэхёну действительно хочется, чтобы этот замечательный человечек был счастлив и он постарается сделать для этого всё, что от него потребуется. Возле одной неприметной двери Ким останавливается и юрко ныряет внутрь вместе с младшим. Пахнет ужасно, но теперь понятно, какой именно запах он почувствовал впервые спустившись вниз. Умершие во время гона альфы. Здесь определённо размещали их. Такую концентрацию он ощущал только единожды — когда проходил мимо отделения реанимации и интенсивной терапии, загремев в больницу с аппендицитом. Тогда врачам не удалось взять больного под контроль, и во время очередного выброса гормонов он скончался, выпуская настолько отвратительный запах вместо обычного, что Тэхён не смог сдержаться и его вырвало, вопреки болям в животе. Ныне запах менее насыщенный, а стоящий возле камер морга Чонгук, кажется, вообще не замечает посторонние примеси в воздухе. — Вы долго, — констатирует факт он, подпуская Сокджина ближе. — Задержались. Пришлось идти другим путём, группа захвата пошла по пятому сектору, — Джин едва ощутимо касается кончиками каждой дверцы. Тэхён видит, как он останавливается, чтобы принюхаться и что-то понять для себя. Определившись, Ким кладёт ладонь на одну из морозильных камер, выдвигает носилки и закрывает глаза, несмотря на явно очерченный шок на лице младшего. — Сюда? — тупо переспрашивает омега, отступая на шаг назад. — Я же замёрзну и вообще, это не лучшее место, где может лежать живой человек. — Я понимаю, Тэ, но более подходящего места, чтобы спрятать вас по-быстрому нам не найти. Здесь высококонцентрированный запах альф в гоне, который хорошо сможет спрятать запах омеги. Термобокс сейчас находится в ремонте и функция заморозки отключена. — Джин-и, ты же не хочешь сказать, что запихнёшь меня в одну камеру с ним? — указывает пальцем на Чона Ким, брезгливо морщась. — Не волнуйся, Тэхён-и. Я очень даже неплох в совместном времяпрепровождении с хорошенькими омежками, — тонко намекает Чонгук, кривя губы в недвусмысленной усмешке. — Этого я и боюсь, — недовольно смотрит на носилки Тэхён. Сокджин мягко подталкивает его вперёд, оставаясь с закрытыми глазами, будто от этого омега будет меньше смущаться. В реальности всё происходит наоборот и предложение провести время с Чонгуком в одной морозильной камере, когда друг их закроет там, не вызывает ничего, кроме раздражения. — Почему именно со мной, есть же много других камер? Вот пусть в них и лежит. — Тэ, это единственная камера, где ещё не лежал труп. Если тебе настолько противно побыть немного времени вместе с Гуком в замкнутом пространстве, мы попытаемся найти другое место, чтобы спрятать его. Не хочу, чтобы мой мальчик лежал в грязной камере. Омега уверенно давит на больное. Очевидно, если они покинут сейчас морг вдвоём — не факт, что смогут дойти даже до ближайшего поворота, чтобы их не засекли. Сокджин им ни к чему, поэтому его целостность не под угрозой, но вот глава их «сборного клана» рискует лишиться как минимум одной руки за укрытие Ювелира. Втаптывая свою омежью гордость, которая и так висела на волоске, в ещё большую грязь, Тэхён соглашается. Снаружи слышится быстрый топот ног и, не теряя больше ни минуты, Ким ложится на холодную поверхность носилок, пристраивая руки солдатиком. Чонгук устраивается сверху, опасно нависая над горящим в смущении лицом. Тёплый выдох ласково касается пухленькой щёчки. — Я открою вас, когда Намджун уведёт их в ложном направлении. Он получил твоё письмо, — напоследок говорит Сокджин и как можно тише закрывает их внутри. Молчание давит. Тэхён даже дышит через раз, упорно не желает повернуть голову лицом к альфе. Внутри словно что-то рушится безвозвратно, но омега не смеет даже думать о подобном. В голове мелькает их последний разговор и ожесточённое лицо Чона, сжимающего скальпель в руке. Это было так недавно, но кажется, будто прошла по меньшей мере неделя, ведь нынче даже намёком на злость или негодование от него не пахнет. Тогда как Тэхён снова гибнет в море совершённых ошибок и утраченных жизней. Он не может отпустить их даже сейчас, когда чувствует нежность чужих рук на своём теле. Чонгук изучает каждую деталь шелковистой кожи, точно шрифт Брайля, проходится кончиками фаланг пальцев вверх по изящным запястьям с парочкой тоненьких браслетов, следует через острые плечи и касается выступающих ключиц. Прикосновение оказывается очень даже щекотным и тихий смешок тянется на свободу, к человеку, который впитывает в себя любой его звук, сохраняет. — Мне тоже сложно, — печально шепчет на ухо Чонгук, отрывая руку от поглаживаний такой притягательной шеи. Он не понимает, почему говорит, не знает для чего, но чувствует, что это нужно произнести. Не для него, для них. — Знать, что стал таким по вине Ювелира, что столько людей мертвы. Каждый раз, когда я смотрю в их глаза, вижу себя и свою потерянность. Я не знаю, что сделать, как помочь. Как избавить от страданий, если конец всех мучений в их руках. Тэ, мы и вправду частично бессмертны, но боль при ранениях никуда не девается. Кровь никуда не девается. Умираем же только если покончим с собой. И если не принимать временный антидот хотя бы неделю, просто сойдём с ума. Паршиво осознавать, что как бы не пытался, сколько бы сил ты не вкладывал, пока в этом мире существует Док, вариант выбраться из этой западни остаётся только один — довериться тому, чьё сердце всегда будет тянуться к своему палачу. К тому, по вине которого ты и стал таким. — Прости, — Тэхён чувствует, как отчаянно бьётся чужое сердце. Понимает, что никогда не заслужит прощения. Странная влага в уголках глаз вот-вот грозится перелиться через край, но он не смеет. Чонгук — вот кто должен сейчас плакать. Альфа заслуживает этого как никто другой. Омега понимает, на чьи плечи ложится ответственность за каждую загубленную душу и безумно желает обменять хоть одну на свою. Дать тому человеку право на жизнь, особенно если этим человеком окажется сам Чон. Пускай его характер далеко не идеален, но именно он все эти годы пытается помочь всем выбратся из западни, куда их поместил Ким на пару с дядей. Он чувствует это. — Нет, Тэ. Вины Ким Тэхёна в этом нет. Ты не выбирал с кем жить, когда тебя, как и меня, забрали с интерната, но мне в какой-то мере повезло больше. Твоя же судьба завела тебя в руины. Пак воспитывал монстра, Ювелира, он никогда не воспитывал сына. И у него получилось. К сожалению. Большой палец осторожно прикасается к щеке, вытирая горячую слезу. Тэхён не знает, когда она вырвалась наружу, но остановиться не может. Как много он натворил. Нет. Как много натворил Ювелир его руками. Он шумно втягивает воздух, которого критически не хватает. Чонгук слышит чужое сердцебиение, но прижимается сильнее. Так деликатно перебирает прядки волос омеги между пальцев и разрешает выплакаться. Тэхён думает, что не заслуживает его доброты, но смиренно принимает предложенную рубашку и подтягивает ладошки к груди. Намертво вцепившись в чужую одежду и отринув все мысли, он позволяет слезам стекать вниз, минуя уши, на тонкие пальцы. Так робко и беззащитно тянется к сильному, показывает свою слабую сторону, спрятанную под девятью замками и поражается, как Чонгуку так легко удалось выбить его на эмоции, когда даже Хосок ни разу не видел его слёз. Темнота больше не напрягает, в ней хочется забыться и стереть всё, что находится за ней. Тэхён чувствует смирение Чона и в его же руках нехотя отпускает прошлое. Прощает. Чимина — который вырастил, Хосока — который утаил, отца — который… Его омега вовсе не желает вспоминать. — Давай попробуем, — несмело просит Ким, пытаясь во тьме увидеть огоньки света в чужих зеницах. Он безумно желает увидеть в них надежду, убедиться, что шанс не утерян и что они смогут со всем справиться. — Я излечу вас от рубина, даже если придётся предложить собственную жизнь взамен. Ни за что не сдамся. — Храбрый мальчик, — неожиданно усмехается альфа и смазанно проходиться губами по ещё влажной щеке. Тэхёну хочется верить, что это случайность, ведь места в камере действительно маловато для них двоих. — Хорошо, мы обязательно попробуем. И ты это... Извини за то что сорвался ранее. Омега понимает, что ему дали шанс. Разодрали свою душу на части, но смогли найти тот уголёк, на кончике которого ещё мерцает искра, и непрестанно благодарит в уме за это. — Ты вкусно пахнешь, — внезапно переводит тему Чонгук, удобнее устраиваясь на локтях. — Кажется, я чувствовал подобный запах, когда был в Китае. Сладкий… Отдающий персиком… Точно! Пирожные с османтусом. — С чем? — громко шмыгает носом омега в унисон чарующему смеху сверху. — Османтусом, дурачок, — щёлкает его по носу Чонгук. — Куст такой, со съедобными цветочками. Кстати, отличная идея. Буду звать тебя цветочек. Ты даже цветом волос с ними идентичен. Атмосфера перестаёт угнетать, как прежде, и омега глупо хихикает в ответ, толкая Чона ладошкой в плечо. — Что мы как дети малые, — возражает Тэхён, вопреки огромному желанию ущипнуть за нос в отместку. — Обсуждаем, как я пахну, находясь в морозильной камере морга. Действительно замечательно. Ничего не скажешь. — Говоришь, как дети? — ехидно ухмыляется альфа и совершенно подло начинает щекотать выступающие рёбра одной рукой. Вот ведь гадёныш мелкий, точно заметил, что Тэ до жути её боится. — Гук-и, Тэ, с вами всё в порядке? Голос снаружи нарушает только установившийся контакт и от неожиданности альфа сильно ударяется макушкой об верхнюю стенку. Тэхён чувствует лёгкое разочарование, что приходиться выползать с тёплого, пропитанного сладким запахом винограда, кокона наружу, но оно сразу же исчезает, стоит Джину притянуть Кима к своему боку. — Он тебя не обижал? — кивает на альфу Сокджин, ловя на себя полный недовольства взгляд. — Чёртова омежья солидарность, — кидает тот в ответ под искренний громкий смех двух мужчин. — Жду вас в машине, когда закончите. Сокджин пожимает плечами, продолжая заливисто смеяться вместе с младшим.

***

Хосок аккуратно придерживает левый бок, куда всё-таки успела прилететь одна из пуль, выпущенных вслепую Юнги, благо навылет. Кровотечение есть, но не сильное — жизненно важные органы, кажется,невредимы — уже хорошо. Намджуна и след простыл. Возле того, что осталось от одной из стен дома после взрыва стоит сам омега, осматривает масштабы погрома и количество жертв. На холодном израненном мелкими порезами и царапинами лице играет довольная улыбка, и Хосоку чертовски сильно хочется стереть её навсегда своими же руками, но он понимает, что сейчас шансы осуществить задуманное невелики. — А ты хорош, — привлекает к себе внимание Чон, — убить стольких людей из-за чего? Из-за веры, что Тэхён, точнее Ювелир, сможет закончить вашу программу? — Не веришь в возможности Тэ? — кошачьей походкой Юнги подкрадывается к альфе. — Глупец. Как же ничтожно мало ты знаешь о талантах своего так именуемого братца. Кстати, Чон Хосок, это тебе или Ёнсику пришла такая сногсшибательная идея назвать вас братьями? Соглашусь, очень удобно. Меньше проблем с полицией, всё продумано до деталей, просто ВАУ! Юнги безумно хлопает в ладоши, несмотря на жгучую боль в плече, которую на расстоянии двух шагов ощущает даже Хосок. Альфа должен признать — восхищает. — О чём ты говоришь? — Чон медленно поднимается на ноги. За разговором боль в боку немного притупляется. — Как это о чём? — поражённо восклицает Мин, качая головой. — Что мой Тэхён-а твой брат, конечно же. Юнги и сам не замечает, как нечаянно применяет приставку мой к имени омеги, но Хосок не пропускает ни слова. — Бред, — твёрдо стоит на своём альфа. — Можешь хоть утопить меня и всю эту шайку, — обводит пальцем лежащие тела, — в грязи, но к Тэ свои хрупкие пальчики тянуть не смей, недоглядишь, как они совершенно случайно могут сломаться. — Ну что же, попробуй, — под нисколечко не удивлённый взгляд Хосока Юнги резко вытягивает вперёд здоровую левую руку. — Юнги-я. И на пару часиков нельзя оставить тебя наедине. Ты зачем наш домик для кукол разрушил? Из широкого оконного проёма выходит великолепный в своей манере держаться мужчина. Тёмные уложенные волосы подчёркивают высокий статус прибывшего, его превосходство над остальными, а хищный взгляд заставляет невольно замереть и без вопросов слушать обвинительную речь, адресованную подчинённому. В мягком тоне ощущаются нотки ничем не прикрытого гнева и негодования. Хосок думает, насколько сильно ошибся, считая Мин Юнги худшим из безумцев. Человек перед ними бесспорно побеждает в личном рейтинге Чона на столь почётное звание. — Нехорошо. Пора исправлять ошибки. Даю неделю. Чтобы нашим дорогим гостям было куда возвращаться, а то ведь такой непрезентабельный вид — совершенно не годится, — альфа говорит без заминок, будто ему совершенно не ведом вспыльчивый характер омеги, тот же не смеет ослушаться. Забрав пистолет с подоконника, Юнги возвращается за спину Чона. Убогая пешка. — Чим, нам стоит взять этот чудный экспонат с собой, — холодок, с которым произноситься фраза, морозит кожу и вызывает в альфе огромное желание обернуться и свернуть омеге шею. Тонкий пальчик проводит вдоль напряжённого плеча вниз, задевая мелкие порезы. Желание укротить разгорается со скоростью выпущенной в воздух пули. — Чон Хосок? — Он самый, — отвечает за себя тот, стряхивая невидимые пылинки с одежды. Альфья гордость сдавленно воет внутри крепкого тела. Положение у него и вправду незавидное. — Хорошо, — ледяная маска слетает с бледного лица, обнажая игривую натуру. Хосоку же от омерзения к этим двоим зубы сводит. В голове одно — сделать ход, убить, сжечь и рассеять прах по ветру. Самое то для тварей подобных им. — Тебе у нас понравиться, обещаю. — Где Тэхён? — А ты, я погляжу, о манерах и не слышал, — наигранно изумляется Пак. Множество колец взвиваются вверх вместе с движением тонких пальцев, отражая солнечные лучи и награждая своего обладателя божественным сиянием на конце изящной кисти. Прекрасный вид абсолютно не вяжется с обманчивой натурой альфы. — Мин Юнги, займёшься его воспитанием, иначе палок в колёсах нам не избежать, — хмыкает он. — Что касается Тэхёна, дай подумать… Точно. Генри! Я знаю, что это ты не уследил и наша бабочка успела упорхнуть от нас. Какое безобразие. Чимин тычет носком лакированного туфля в лежащий на земле труп своего же человека. Ответа ожидаемо нет ни через несколько секунд, ни через целую минуту, пока они стоят в полной тишине. Нечаянно став в растёкшуюся лужицу под ним, альфа брезгливо вытирает запачканную кровью подошву об чистый участок верхней одежды наёмника. В голосе ни грамма волнения, полное равнодушие. Кажется, внезапное исчезновение Тэхёна для Чимина нисколько не преграда, будто всё идёт так, как должно быть. По плану. В предыдущие слова Юнги о брате Хосок не верит. — Неужели Ювелир утратил свою цену? — поддевает альфа, пытаясь выяснить истинные мотивы, которые точно скрываются от его особы. — Ошибаешься. Ювелир поднял многократно свою цену, — качает головой Чимин. Тихий смешок едко дразнит встревоженное сердце. — Тогда почему вы ещё здесь? Думаете, что Чонгук с Тэхёном будут ждать вашего прихода с тапочками у двери? Зря. — Какой ты ещё глупый мальчик. Взрослый глупый мальчик, — стук каблуков разноситься эхом в огромном доме. — Конечно же, они сбежали. — Но мы знаем куда, — шепчет на ухо Юнги, продолжая слова Дока. Хосок пытается удержать себя на месте, но змеиные обличья двоих не дают найти в душе покоя. Фраза врезается в воспалённые мозги железным якорем — Эфи всё знают. Им не удастся сбежать, не выйдет спрятать Тэхёна и альфа ничем не может помочь, стоя прямиком перед лицом своих кошмаров. Их кошмаров. Нет. Так не может продолжаться. Он должен хотя бы попытаться выбить для Чона немного времени, найти способ предупредить. Если Намджун ещё в особняке, есть возможность передать послание через Сокджина или в крайнем случае Чэньлэ тоже подойдёт. Главное — делать всё быстро. Собрав всю оставшуюся силу, Хосок вихрем проносится между высокими колонами, поднимая автомат одного из альф. В ушах шумит от адреналина. Палец ложится на спусковой крючок, под прицел попадает омега. Юнги не двигается. Послушный пёс — умрёт, но приказа Дока не ослушается. Хосок понимает, что убив одного от всего конгломерата не отделается, но выиграть для младшего время точно сможет. Альфа решается. Заливистый смех крошит остатки веры, которые только начали приживаться. Боль в боку обжигает. Мучает. Духовное состояние закрывает её собой, принося ещё большие страдания. Он — бесполезное ничто, даже убрать одного из приближённых не смог, так нелепо. Выстрел не происходит — магазин пуст. На фоне Чимин позволяет Юнги сдвинуться с места и тот в доли секунды выпихивает Чона во двор толчком в грудь. Свежий воздух не помогает, ярость плавит сознание. Снова не удалось. Он не уберёг Тэ от чертей, дал попасть прямиком в руки, хоть и обещал не бросать. Теперь остановить Дока не выйдет, Хосок упустил свой шанс и от этого ещё более тягостно. Он же доверился Чонгуку, его клятвенным убеждениям обеспечить безопасность, но похоже ему не так уж и надобно выручать Ювелира. Хотя и не ему судить. Сам ведь отдал Тэхёна Чону в руки и сам же не уберёг. Знал, чем всё может закончиться, но иного выхода не видел. Возможно, ещё в начале нужно было пробовать сбежать, теперь уж поздно. Остаётся разгребать то, что они уже имеют. Мин медленно приближается. Пистолет делает оборот за оборотом, надетый на указательный палец. Для них это просто игра, новое приключение среди серых будней. Ствол дерева не собирается отступать с пути. Тонкая рубашка цепляется за жёсткую кору, слышится треск. Из-за плеча Юнги выбегает девочка. Голубые глаза тонут в шторме паники и неожиданной уверенности. Чон Хосок видит её во второй раз, но подсознательно доверяет, содействует. Он понимает цель голубоглазки и принимается наступать. — Не тронь девочку, — кидает альфа в попытке сдвинуть её себе за спину. Бета упирается туфельками в землю, белые носочки пачкаются пылью улицы, руки широко разведены в стороны. «Смелое солнышко, точно как Тэ», — мелькает в голове Чона. — Док, это что за недоразумение? — хмыкает Юнги, зависая на белоснежной коже. Солнце не действует. Недоразумение становиться интересней. — Нет ожогов? — Как видишь, — опирается спиной на капот машины Чимин. Телохранители становятся по правой стороне от хозяина. — Она мне пока нужна живой, опусти ружьё. Не бессмертная, но кое-что занятное мы в ней таки заметили, так ведь, Эби? — Не отвечай им, — встревает Хосок. — Юнги-я, а ты можешь видеть мёртвых? — рубит с плеча Пак. Девчушка сердито сжимает кулачки, яркий румянец окрашивает худые щёчки и курносый нос. Слова альфы попадают точно в цель. — Конечно, вон сколько в холле осталось. Хотя, как по мне, два тела альфы и беты там всё таки не хватает. Эх, такую картину испортили, — неспешно отвечает омега. Все понимают, что Док имел ввиду совершенно другое, но никто не возражает словам Юнги. Кто бы сомневался. — Я не отступлю! Вы плохие! — тонкий крик девочки оглушает даже Хосока, который стойко не подаёт вид. Юнги насмешливо осматривает Эби снизу доверху. Острые коленки проезжаются по мелким камешкам, когда омега отпихивает голубоглазку вбок. На его лице Хосок замечает проблеск сожаления, всего на секунду, но альфа точно может утверждать, что видел его. Дыхание спирает под маской, что Юнги делит на них двоих. — Я в порядке, — оповещает Чона она, устремляя взгляд в пустоту. Теперь тот знает почему. — Пошли, Тэхён и Чонгук нас явно заждались, — Чимин указывает двумя пальцами себе через плечо. Телохранители подхватывают Хосока под руки, девочка грустно провожает знакомого глазами. Никому нет к ней дела, только Чон подбадривающе пытается улыбнуться. Она видит эти ямочки мужчины и втыкается носом между коленок. Эби действительно сделала всё, что могла, она знает. Хосок вспоминает последние наставления Сокджина.