***
Седьмое июля, 12:33 Гань Юй вздрогнула от неожиданного уведомления о том, что кто-то стоит у входа в «Шикоку» и желает попасть внутрь. Стало очень страшно, ведь... никого в гости они к себе не ждут. Гань Юй всё же подошла ко входу, не узнавая лица человека снаружи. Это была девушка, и выглядела она солидно: в аккуратном костюме малинового цвета и с идеально уложенными белыми волосами. В её руках находился довольно большой чёрный дипломат, и Гань Юй понимала, что открывает дверь на свой страх и риск. Так что прежде всего она спросила: — Здравствуйте, Вы оказались в «Шикоку», обители господина Чжун Ли. Кто Вы и зачем... зачем Вы прибыли? — Гань Юй нервничала. Девушка в малиновом костюме замотала головой по сторонам, в итоге найдя камеру. — Я здесь, чтобы разобраться с важным делом. В моих руках — предмет преступления, — ответила она по-китайски с сильным немецким акцентом. — Но полиция давно не работает, с чего бы Вам...? — Это не важно. Я ответственная за это очень серьёзное дело. Откройте. Я вынуждена поговорить с вашим господином как с вышестоящим лицом. Гань Юй не отвечала, глядя то на девушку, то по сторонам, пытаясь понять, как лучше поступить. — Прежде всего мне необходимо обсудить это с господином... подождите минутку. — Гань Юй отключила микрофон и попыталась связаться с Чжун Ли. Спустя две минуты она снова вернулась к девушке за дверью, что нетерпеливо стояла на улице. — Вы можете... входить. Дверь, кажется, переняла на себя настроение Гань Юй, ведь открылась так же застенчиво и нервно, как ощущала себя прямо сейчас Гань Юй. — Благодарю за такой тёплый приём. В прямом смысле. Снаружи жарко, — недовольно кинула вошедшая и пошла вслед за Гань Юй. Когда они дошли до нужной комнаты, Чжун Ли в ней не оказалось. — Подождите господина, он сейчас занят... Вы так внезапно... пришли... — Гань Юй всё ещё было неловко и страшно одновременно. Девушка присела на кресло (хотя никто её не приглашал), кладя свои вещи на стол. — Вас смущает моя внешность? Мы в свободной стране, и меня всё ещё терзает, что кто-то косо поглядывает на меня. Мы довольно контрастны, не думаете? — Она замолчала, уставившись на Гань Юй. — Я из Германии, однако ни капли не жалею, что теперь живу в таком чудесном мире... Гань Юй не сказала этого вслух, но сразу же поняла, что этой даме нравится тут, по её красным глазам и затуманенному взгляду, да и нездоровому виду в целом. Чжун Ли спас Гань Юй только спустя десять минут. Та уже держалась на последнем издыхании, ведь общаться с гостьей было невыносимо. — Так что... Вам от меня нужно? — Чжун Ли устало сел в кресло напротив, уставившись на девушку. — Вы мне, наверное, не доверяете, потому что я европейка, но... То, что я Вам сейчас покажу... — Она была взволнована, и Чжун Ли это заметил. — Это точно не подделка. Один из наших людей нашёл на периферии разбитую машину, а в ней — это. Также там были фотографии, по которым мы смогли распознать лишь двух человек. Мы приняли решение, что, прежде чем волновать Мо Гуаня, обратимся к Вам. — Ну что же там, Гретта, рассказывайте уже. — Чжун Ли и правда не терпелось. Девушка на миг замерла, а Чжун Ли ощутил, как страх овладел ею. — Я просто читаю мысли, ничего необычного. Открывайте. — Он подозрительно смотрел на Гретту, внимательно наблюдая за её действиями. — Ох, простите... кто «мы»? — Своим вопросом Чжун Ли прервал процесс извлечения вещи из дипломата. — Это... — Гретта забегала глазами по помещению. — Вы сами разве... не нарушаете закон?.. Пришли, уверенные в своих силах? — Это совсем другое! — она в панике крикнула, а после плюхнула на стол потрёпанную книгу. Чжун Ли безразлично опустил на неё взгляд и, задержав его на вещи пару секунд, снова уставился на Гретту. — И? — Преступление! Как Вы не понимаете?! В общем... Вы можете вложиться в... — Не могу. У меня нет денег. К тому же... — Чжун Ли подвинул Библию к себе. — Я и сам могу с этим разобраться, дело нетрудное... — Что!? Даже не хотите узнать, кто подозреваемые? Тем более снять с неё все биоматериалы... — Да-да, я разберусь... — Гретта не слушала Чжун Ли, тут же залезая обратно в дипломат. — Вот! Это — врач из центральной поликлиники, а этот... Это сын погибших инженеров из «Space C». Помните Вэй Чжуаня? Который убил свою жену и себя заодно? Вот он — их сын, — Гретта продолжала безжалостно тыкать пальцем в фотографию Сяо, обклеенную бабочками и сердечками. — А это заманчиво... — Ладно, эта информация заинтересовала Чжун Ли, хотя это всё было для него не ново. Он и так знал обо всех грехах Итэра, а ещё его команде детей. — Я понял, оставьте это мне. Я исследую, чья это вещь. — Постойте! Это всё значит, ко всему прочему, что Вэй Сяо жив! А все говорили, что... умер. Это ведь недавние фотографии, а люди рядом с ним... — Я. С этим. Разберусь. Сказал же. — Чжун Ли начал сердиться, придавливая Гретту своим твёрдым взглядом к креслу. — Ладно-ладно, просто... — Это же не разлетится по всей стране? — Что? — Вы больше никому не говорили? Правда?.. Я про него, — Чжун Ли указал на Сяо. — Ну, если честно... Знаем только я и мои коллеги. — А «Ваши коллеги» случайно не болтливые крысы? — Нет. Не уверена. Простите заранее. — Гретта уже начала жалеть о том, что заявилась сюда. — Что за сброд. Иди отсюда. Если это всплывёт, ты будешь одной из первых, кто подвергнется пыткам. — Чжун Ли в раздражении встал. — Уведи её отсюда, — кинул он Гань Юй и удалился с Библией и альбомом в руках.***
— Что это за хуйня? Почему оно просто валяется на улице? — Чжун Ли бесцеремонно завалился в комнату Итэра, кидая на пол Библию и недовольно смотря на него и совсем не замечая Аякса. — Когда мне было вообще думать об этом? И не кидай так, — Итэр тут же подлетел и прижал книгу к груди, укладывая её на стол. — Кажется, все скоро узнают о нашем Императоре Яо, — спокойно произнёс Чжун Ли, на что Итэр повернулся к нему в волнении. — Но я не об этом поговорить хотел. Я могу... ха... могу научить тебя, как читать мысли, или, точнее, воспоминания вещей. — Да? И... зачем мне это? — Итэр ответил на автомате, ведь сейчас мог думать только о том, что будет дальше с Сяо. — Ну я хотел бы тебя научить чему-то новому. К тому же так... ты сможешь быть со своими этими придурками хотя бы где-то. — Чжун Ли немного смутился, отворачиваясь, чтобы Итэр этого не увидел. — Тогда ладно. — Итэр был совсем не рад такому предложению, потому что сейчас его могло обрадовать только наличие рядом Сяо. — И это, — Чжун Ли кинул альбом в блестящей розовой обложке на стол. Сразу после этого он покосился на Итэра, лицо которого побледнело за секунду. — Это...? — Аякс вскочил с кровати, откидывая в сторону «книги» и приближаясь к столу. — П-почему!?.. — Он в ужасе уставился на свою поделку, только сейчас осознавая, что на самом деле произошло. Не прошло и полсекунды, как Аякс принялся заливаться слезами. Итэр не смотрел на него, склонив тяжёлую голову и глядя на две бумажные вещи, которые, ко всеобщему удивлению, пережили всё случившееся. — В общем... я не знаю, что будет, но Мо Гуаню может не поздоровиться. Это так, чтобы вы не отчаивались и было чему порадоваться. — Чжун Ли тут же вышел из комнаты, давя в себе эмоции. Ну нет, он не может сочувствовать, тем более ему. Но Итэр же часть его семьи, а значит часть Чжун Сян, а значит... часть его родителей. От этого почему-то было невыносимо больно, и каждый раз как Чжун Ли об этом вспоминал, то ощущал, что внутри всё горит от количества эмоций. Потому что каждый раз, когда он видел Итэра, невольно видел и Чжун Сян, да и в целом ощущал близость на кровном уровне. Словно... Чжун Ли этого никогда не хватало?.. Да и то, что он никак не препятствует этим странным и нездоровым отношениям с Аяксом, также победа. Ведь будь на месте Итэра кто-то другой, Чжун Ли никогда не позволил бы ему быть с парнем. Да ещё и спать в одной комнате, в одной кровати! Но для Итэра это, кажется, поддержка — эти его «лобзания с рыжим идиотом». С другой стороны, Чжун Ли немного ревновал. Это ведь он родственник, а не какой-то случайный человек с улицы! И почему этому бомжу Итэр доверяет больше? Словно эту родственную связь ощущает только Чжун Ли, а для Итэра это ничто. Он, между прочим, тоже хочет поддержать своего племянника, вот только совсем не умеет проявлять нежность. — Не надо. Не смотри, — когда Чжун Ли ушёл, Итэр тут же позволил себе расслабиться. Он обнял Аякса, двигая его в сторону кровати. Тот еле стоял на ногах — столько сильных эмоций было внутри. Аякс только и мог что кусать губы, в попытках не всхлипнуть лишний раз. — А кто... к-кто поддер... живает их? Если э-это... у нас... — Аякс представил как никогда ясно картины, на которых Итто мучают, а остальные сидят в камере в ожидании своей участи. Почему-то стало так грустно, а может, это просто любовь? Так... ощущают себя мама с папой, пока ждут своего Аякса домой? Тоже рыдают каждый день, переживают... Да так с ума сойти можно! Но Аякс чувствовал это так остро впервые — волнение за кого-то. Было вроде и неприятно, но в то же время... значит, эти странные люди что-то значат для него? Потому что Аякс не мог представить, что кого-то из них — кого-то с этих светлых фотографий — терзают и убивают в нём личность. Да и Итто... над ним наверняка уже начали работу. То есть у них уже было меньше недели. Однако... спасти его от этого кошмара... признаемся, невозможно. Только если к Мо Гуаню неожиданно не нагрянут, неожиданно его не найдут и Сяо заодно. И Итэр это понимал. Но ему оставалось только молиться, чтобы Итто не превратили в то, что они видели недавно за прозрачным стеклом. Итэр такого просто не вынесет. Он говорил об этом и с Чжун Ли, но тот вновь и вновь отвечал: «Я не буду вам больше ни в чём помогать». Неужели он не понимает? Что, если у Чжун Ли забрать что-то столь же ценное?.. А это ценное у него вообще есть? Словно для этого человека ничего не важно, ничто не в состоянии сбить его с ног. Поэтому Чжун Ли и не понимает, как для Итэра эти люди важны. Однако, снова увидев на столе эту глупую неаккуратную книжечку, Итэр почувствовал, как сильно нуждается в них. И как он хочет их спасти. Чжун Ли, может, хотел заменить Итэру тем самым друзей, а может, просто лишний раз поволновать? Но что бы он там ни задумал, реакция Итэра оказалась совсем иной. Итэр поднялся с кровати и схватил с твёрдой поверхности розовую книжечку, раздумывая, стоит ли и Аяксу её показывать. Потому что на него это явно произвело другое впечатление. Вернувшись к нему на кровать, Итэр всё же раскрыл альбом, наблюдая за реакцией Аякса. — Не надо... лучше, я же умру. — Он закрыл свой подарок и отвернулся. — Или... или слезами... поврежу что-то. Не надо. — Аякс закрыл лицо руками, пытаясь не вспоминать счастливые моменты, которые, однако, приносили боль, но никак не радость. — Даже не думай. Это... слишком... ничего не получится... глупости... какие-то. — Почему?! Я точно... найду способ. У меня уже даже есть идея. — Итэр вскочил с кровати, думая, стоит ли идти прямо сейчас. — Я не могу... не могу... ты уйдёшь, и все уйдут. Я не могу позволить... забрать у меня брата, потому что он — единственный, кому я всегда буду нужен. Насколько бы... это невероятно ни звучало... — Итэр немного постоял, пытаясь одолеть это цунами из эмоций. Спустя минуту он уже вышел из комнаты, намереваясь найти Чжун Ли.***
Пятое июля Темно. Но довольно тепло, однако не то чтобы комфортно. Зато тут неплохо кормят и каждый день проверяют показатели здоровья. Однако было бы в разы лучше быть сейчас на помойке без еды и всех предметов для удовлетворения базовых потребностей, но рядом с Итэром. Да где угодно, только не тут. Благо пока что все были живы и были людьми. Итто не собирались превращать прямо сейчас. Просто на нём показали действие препарата — и только. Для начала Мо Гуань хотел узнать, до какой формы может развиться пока что единственная в своём роде тварь, которую постоянно «кормили» слизью. Правда, Лу Шаню становилось всё хуже от этого. Так что Мо Гуань... он решил использовать люминатов для другой цели. Не для той, для которой они были созданы изначально. Люминат никогда бы не развился до такого уровня. Именно поэтому Мо Гуань делал расчёт на способность. Но в любом случае люминат в жизни бы не стал подобным существу, созданному Лу Шанем. Да и Гун был сильнее не только люмината, но и обычного биоробота. Ведь у него была не только сила, но и способность. Да и в целом по всем показателям Гун был гораздо лучше. Мо Гуань был поистине удовлетворён: столько лет экспериментов, столько потраченных ресурсов... и наконец-то появился он. Пока что ничего лучше Мо Гуань создать не мог. Точнее, Гуна создал не совсем он, но Лу Шань же был продуктом его эксперимента, так что именно Мо Гуань может считаться тем, кто создал Гуна. Однако он прекрасно понимал, что Лу Шань не туп и потребует, чтобы и его имя вписали в историю. Мо Гуань поэтому и слепил из него «доктора Лу Шаня», чтобы не возникал лишний раз. К тому же Мо Гуань не мог узнать, что в голове у Лу Шаня. Да, он был способен вычислить его местоположение, но так Мо Гуань мог сделать с каждым люминатом. Ведь если ему в «мозг» будут поступать мыли всех образцов, Мо Гуань с ума сойдёт, точнее, его «мозг» перегреется. Так что для подобных целей — для чтения мыслей каждого люмината — ему и нужен был Даошен. Он хотя бы может сортировать и ограничивать количество мыслей, поступающих к нему в голову, в то время как Мо Гуань (если бы всё-таки присоединил сознание каждого люмината к своему) просто получал бы на постоянной основе огромное количество информации, не успевая даже перерабатывать её, а только удалять. И по причине того, что одного Лу Шаня на всех тварей не хватит, Мо Гуань задумал использовать люминатов не так, как он решил изначально. Теперь они будут лишь сосудами с ценным веществом, которое... о, которое Мо Гуань выжмет из них до последнего. Только как это сделать? Просто кинуть в мясорубку — не вариант. Но если снять кожу и выжать? Но, наверное, и так не выйдет, потому что секрет не выработается без работающего организма. Видимо, придётся потратиться снова. Сделать конвейер из люминатов? Выжимать их, как фрукты? Пожалуй, другого пути нет. Мо Гуань был просто счастлив, что сумел устроить такой мир, где всем всё равно друг на друга. Ещё более всё равно, чем раньше.