Кровавый заклинатель

Лишь тот, кто мудрым сердцем стал Сравнится с небесами Бездействие — не провал А следствие — вы сами Лишь тот, кто дверь свою открыл Пойдет вперёд неспешно Стремление — чудеса А гордость та — усмешка Лить слёзы — это не беда Беда — скрывать все чувства Враньё и клевета — игра Попытка убежать — безумство Не знать себя, желать упасть Не значит быть пустышкой Успех — иллюзия вчера Улыбка — непривычно Подняться на ступеньку вверх Упасть, не оглянувшись Уйти — нажить себе помех Поднять глаза — очнуться Сказать пока лишившим снов Уйти от грубых, ржавых Вина же не глубокий шрам Приспособление — обман Искать себя — не знать обид Пойти вокруг, не напрямик Прощание — не последний миг А мысли — только черновик «Мысли—только черновик» - Многообещающая сельдь. Воспоминание первое. Пепел мечты. Он оглянулся: под ногами вода. Белые, хотя слегка розоватые, лепестки яблони, как маленькие кораблики плыли по ней, слегка качаясь от невидимого ветра. Ботинки промокли. Ларри встал на колени и взглянул в прозрачную гладь, у него снова два глаза. Иллюзия. Ладонь сама потянулась к тому, ещё не изувеченному лицу, где белая кожа не объята кровью, а руки до локтя чисты. *** - Бабуля! – прокричал детский голосок. Ребёнок бежал, спотыкаясь и падая в нежно-зелёную мягкую траву, а после снова поднимаясь и отряхивая одежду. Дом, объединённый с храмом, находился рядом с лесом. Даже просто находясь вблизи, можно было почувствовать этот свежий и приятный сосновый воздух. Однако из-за частых осадков тут практически не бывало сухо. Кроссовки мальчика уже насквозь промокли и хлюпали от воды внутри, но это его совершенно не волновало. Всё что было интересно в данный момент – поделиться с пожилой женщиной какой-то невероятно интересной историей. Она сидела в кресле качалке, прикрывшись пледом, однако, несмотря на возраст, та выглядела весьма свежо и лишь угасшие серые глаза и старые руки выдавали её с головой. Стоило увидеть внука и потускневшие, они радостно загорелись, а улыбка засияла на лице. Позади неё стояли немногочисленные слуги, что следили здоровьем, те так же обрадовались прибытию молодого господина, озаряя свои лица нежными улыбками. - Бабуля! Ты не поверишь! Мама с папой водили меня к ним на работу! – запыхавшись в пути, он всё равно радостно делился новостью. Ему всё никак не удавалось выговорить букву «р», заменяя её «л», что добавляло его речи мягкости, несмотря на большую громкость, которую он пока не мог до конца контролировать. – У папы в офисе были всякие мечи! И золотые, и такие серебристые, а все тётушки были так добры ко мне! А вот у мамы было скучно, но зато там были классные магические брелки! - Правда? - Ага! А ещё мама сказала, что, когда я стану большим-большим, у меня будет такой же меч, как у неё! Надеюсь, я вырасту поскорее! - Хм, а зачем тебе меч? - Ну как же. Я хочу бить злых духов, как мама! – яркая улыбка ребёнка стала ещё шире, когда он руками попытался изобразить, как сражается. - Хм… а все духи плохие? - Э… - разум ребёнка явно не был готов к столь экзистенциальным вопросам, но по характеру своему он был весьма упёртым, потому, скрыв замешательство, продолжил с уверенным видом, - Да. - Ах, вот оно что, а почему? – старушка говорила спокойным и мелодичным голосом, ведя к чему-то. - Бабушка, что за вопросы такие!? - Молодой господин, будьте почтительнее, госпожа делиться с вами мудростью, - поругал слуга. Он был строгим, но мальчик всегда знал, что в глубине души он желает ему лишь добра. - Прошу прощения. Они злые, потому что вредят людям и делают им больно, поэтому такие, как моя мама, помогают и изгоняют их. В садике говорили, что их нужно остерегаться и, если что – позвать взрослых. – С гордостью ответил ребёнок. - Правильно. Но, Ларри. Сейчас я скажу тебе несколько важных вещей. Даже если ты не поймёшь их, пообещай мне хотя бы подумать над ними и не забывать, хорошо? - Хорошо, бабуль. – Мальчик был весьма заинтересован, предвкушая учения старой женщины, которые он, возможно, и не сможет познать, однако ребёнок всегда считал, что каждое слово бабушки на вес золота. У неё была насыщенная жизнь и до самой старости, когда ноги стали уже совсем не те, она путешествовала по миру, помогая простым людям изгонять нечисть. Ларри обожал её истории, даже если большинство из них были немного приукрашены. - В этом мире есть добро, но, если появляется что-то хорошее, начинает существовать и обратное. Понимаешь? Но в будущем, до которого я, скорее всего, не доживу, думаю, что ты тоже станешь заклинателем. Верю – у тебя большое будущее. Однако, можешь дать мне ещё одно общение? Запомни кое-какие слова: то, что кажется правдой – не всегда есть истина, то, что выглядит ложью – не всегда есть обман. Но главное не сбиваться со светлого пути – это единственная верная истина, которая укажет как действовать верно. Просто храни её в своём сердце, - палец прижался к грудной клетке, где оно должно биться. - Спасибо за учение, бабушка. Обещаю. - Ну всё, всё. Иди отдохни с дороги. Когда ребёнок убежал на достаточное расстояние, женщина вздохнула и в этом вздохе отражалась, казалось бы, вселенская печаль и годы тоски. Слуга, что до этого стоял спокойно, решил поинтересоваться: - Госпожа, простите этого слугу, но почему вы решили дать наставления сейчас, когда он ещё в столь юном возрасте? - Видишь ли, карты, - женщина помахала рукой в сторону колоды, - указали ему ужаснейшую судьбу. Он никогда не принесёт просветление нашему клану, как моя дочь хотела бы верить. Совсем нет. Мы все погибнем от его рук. Но… что я могу сделать, пока он ещё так мал? Только лишь дать ему наставления. - Вы как всегда правы, госпожа. – Слуга, казалось, был потрясён такими словами, но старался не подавать виду. Воспоминание второе. Святая простота (sancta simplicitas) Руки попытались схватиться за отражение, но прошли насквозь. Подняв ладони и взглянув в них, он понял, что ничего не чувствует: ни собственного тела, меридиан и уж тем более личности. Зачем, в таком случае, дышать? Боль сдавила грудную клетку, а перед глазами заплясали яркие краски, видимо дышать всё же стоит. Новый вздох дал ощущение высшего благословления, наполняя лёгкие свежим воздухом. Бросив ещё один быстрый взгляд на ладонь, он даже пошевелил пальцами, но это всё ещё ощущалось настолько же близко, насколько бесконечно далеко. Будто чужие они виделись ему. *** Задний двор сегодня выглядел как никогда прекрасно: деревья яблони, что отец заботливо посадил ещё прошлой весной, уже начали цвести, осыпая все доступные поверхности своими белоснежными лепестками, которые дружелюбно подхватывали потоки ветра. И несмотря на то, что на улице уже апрель, погода судя по всему не собиралась ослаблять хватку, потому тепло всё ещё было недоступной радостью. Недавно также прошёл жуткий ливень и с крыши, отдавая мягким звоном, падали капли воды. Однако несмотря на слегка неподходящие климатические условия, юноша лет четырнадцати усердно оттачивал боевые навыки. - Поднимайся! – железным и чётким тоном произнесли сверху. Зрение уже расплывалось, но он никогда не забудет её черты, что сейчас представлял по памяти: длинные и широкие, слегка приподнятые к кончикам, брови, сейчас наверняка сведены к переносице от злости; глаза, по виду напоминающие листья ивы, сузились в презрительном взгляде; лицо, бледное как фарфор, вероятно озарил красный румянец ярости; тонкие губы исказились в оскале, а короткие и чёрные, будто самая длинная ночь, волосы растрепал весенний ветер. - Я… я не могу, - полушепотом произнесли в ответ. Он прикрыл руками лицо, чтобы солнечный свет беспокоил чуть меньше. Кожа была мокрой от росы на траве. - Ты должен быть лучше. Этого недостаточно, - грозным голосом отрезала женщина. Юноша попытался встать, но мышцы рук задрожали от изнеможения, и он вновь рухнул обратно. Одежда тоже начала промокать от воды, хотя она давно смешалась с солёными слезами. Женщина взяла в руки деревянную палку, что во время тренировки использовали вместо меча, которого он пока что недостоин. Свист ветра и шест чётким ударом пришёлся по левой руке. Вскрик. Шипение. - Если у тебя есть силы кричать, значит ты ещё можешь сражаться. Вставай. - Я… правда не могу… - предпринимая новую попытку он всё же смог слегка приподняться, но даже сидеть пока что не получалось. - Я разочарована. - Н-нет, я… я… - Что «я»? Поднимись и сражайся, как настоящий заклинатель, а не трус. – Женщина кинула палку в его сторону, а после, взмахнув одеждой, развернулась и ушла. Смеркалось. Одежда окончательно промокла, а холодный ветер пробирал насквозь. Зубы застучали от холода. Он повернул голову и щеки коснулась трава. Взгляд упал на свет в окне храма, исходящий, судя по всему, от свечи. Он мерцал, время от времени норовя и вовсе погаснуть. Рука поднялась в этом направлении, ведь внутри вероятно тепло. Но сейчас – поднять дрожащие пальцы это всё что было в его силах. Воспоминание третье. Крик тишины. Вода, до этого момента остававшаяся спокойной, вдруг возымела течение. Лепестки-кораблики направились в своё первое плавание. Шторм был нипочём юным мореплавателям и они, рассекая маленькие волны, прорывались сквозь водное бедствие. В этот момент Ларри всё же решил подняться с колен, хотя не то, чтобы маленький шторм ему как-то мешал, уровень воды был едва ли выше подошвы его ботинок. Он всё ещё не мог ничего понять. Сколько он тут? Минуту? Час? Год? По внутренним ощущениям – по меньшей мере столетие. В начале воспоминания были ещё свежи, мозг судорожно работал, понимая, что находится в иллюзии и видит воспоминания прошлого. Однако, чем дольше он здесь был, тем расплывчатее становились стремления. Сейчас он еле смог наладить дыхание отсчитывая каждый вдох и выход вслух. Так получалось лучше. Он поднял голову выше и взглянул вдаль. Перед ним стояла кровать. Обычная такая, заправленная белым постельным бельём. Единственное необычное в ней – странная тень под самой мебелью. Совершенно чёрная и непроглядная. - Подойди ближе, - раздался эхом голос, он был нигде и везде одновременно. Ларри сделал шаг вперёд. - Ладно. – Ответил он спокойным голосом. Вроде и не хотелось. Хотя внутренний голос вопил о том, что что-то не так, это ведь не реальность. - Не смотри вниз. – сказал уже кто-то другой. *** Утро. В воздухе кухни витала напряжённая атмосфера, но юноша к ней привык, даже слегка привязался. Ему уже давно стало не чуждо сидеть как на иголках, взглядом пытаясь уловить каждую деталь в чужой мимике. Его родители были полными противоположностями, но не такими как в романтических книжках или фильмах. Совсем нет. Они кажется совершенно друг другу не подходили, порой Ларри действительно задумывался о том, как эти двое вообще решились заговорить с друг другом – не то, что завести семью. Они сидели напротив него. Стул отца неприятно скрипнул, бровь матери слегка приподнялась от неприятного звука. Напряжена. Лицо мужчины выражало нотки беспокойства, хм… ещё, кажется, лёгкая тень усталости, вероятно он даже не хотел здесь находится. Обычно он предпочитал запираться в мастерской и целыми днями ковать клинки для того, чтобы снять стресс. В руках у него пиала зелёного чая, пальцы тёрлись о фарфор ища тепло. Нервничает. Очень нервничает. Ларри любил этот сорт, запах слегка успокаивал. Мать как обычно была в совершенно другом состоянии. Женщина сидела в расслабленной позе, ноги смотрят прямо. Уверенная. Пальцы громко постукивают по столу, чётко отбивая каждую секунду молчания, словно считая. Злая. - Ну. Сам начнёшь может? – не выдержала изучающего взгляда женщина. - Я… просто… - а сам подумал: «что просто? Просто решил вас не разочаровывать? Чего ради?» - Директор звонил, не пытайся оправдаться. - Простите. – Глаза прожигали пол. От прошлой уверенности не осталось и следа. Белки покраснели, выделяя небесно-голубую радужку. - Кхм. Ты подделывал оценки и скрывал это, такой проступок заслуживает наказания, - решил наконец вмешаться отец, пытаясь выглядеть строгим родителем, вероятно подражая матери. Однако его внешний вид никогда не был грозным. Как ранее упоминалось, они были полными противоположностями, даже в отношении внешности: светло-русые кудри, глаза большие, зелёные. На носу прямоугольной формы очки, что придавало его лицу хоть каплю серьёзности. По характеру он был спокойным, во многих ситуациях любил выбирать нейтралитет и не ввязываться в открытые конфликты. Если мать была заклинательницей и в основном работала прямо на передовой, то он занимался изготовлением божественного оружия в тихих лабораториях. От отца всегда пахло травами и пусть с ним юноша тоже не сильно ладил, этот аромат всегда приносил покой в душе. - Я… я приму любое. – Рука под столом сажалась в кулак, до побелевших костяшек, ногти вонзились в кожу, оставляя красные полумесяцы. - Следующий месяц тебе запрещено заниматься чем-либо помимо тренировок, я имею ввиду, что посещение библиотеки также под запретом. Ты идёшь в школу, а после сразу домой. Никаких задержек и меня не интересуют любые жалкие оправдания. Вечером приносишь дневник на проверку, и я не желаю видеть там что-то помимо «отлично». - Слушаюсь. – Голова опустилась в раскаянии. Воспоминание четвёртое. Первая капля. - Хочешь со мной поговорить? – вновь раздался голос эха. Другой незнакомец больше не появлялся. - Не особенно. - Ты не находишь это место знакомым? - Слегка. Кажется… я виделся здесь с Эдвардом в том сне, верно? - Правильно. А знаешь почему он теперь здесь? - Нет. - Из-за тебя. - Что ты имеешь ввиду? - Это ты виноват. - Неправда. - Уверен? Он мёртв. И это твоя вина. - Н-нет… - Ты его не спас, верно? - Ну да… - Значит ты виноват. - Я… - Виноват. - Думаю… да. Спасибо. *** - Матушка, отец. Меня взяли, - голос, несмотря на вести, звучал тихо. Пальцы сжимали документ с печатью. Его ввязли. Глаза смотрят в пол. Кухню освещает жёлтая, от старости и пыли, лампа. Мать протирала меч, а отец прикрыл лицо газетой, кажется там писали что-то про погоду на вчерашний день. Ларри повернул голову в сторону окна, не прикрытого шторами. В нём он увидел лишь непроглядную ночь, вроде только вечер, а на улице хоть глаз выколи. На секунду он даже обрадовался, что находится в доме, а не там. Он вновь перевёл взгляд на молчащих родителей. В следующий миг он почувствовал на себе что-то: ещё не руки, но уже касания тьмы. Её лёгкие пальцы блуждали по плечам, ложась на грудную клетку, ощущаясь непосильным грузом. Это выбило весь воздух из лёгких. А кухня стала выглядеть ещё более жёлтой. Ларри постарался абстрагироваться от чувств и подошёл к матери. Та подняла взгляд и отложила оружие, взяв в руки документ о зачислении в компанию. Она долго смотрела в бумагу, словно ища там что-то кроме средних по статистике результатов. Зрачки юного заклинателя сузились, стоило ему увидеть ладонь тьмы в волосах собственной матери. Женщина совершенно не замечала костлявые фаланги пальцев, почти заботливо перебирающие её волосы. Холодные серые глаза поднялись и теперь смотрели в его лицо. Документ опустился на стол. - Иди, - всё, что она озвучила. С одной стороны, он безумно хотел похвалы, хоть одного доброго слова; с другой считал себя недостойным. Ларри почему-то действительно считал, что полностью заслуживает такое обращение. Пробирая собственную жизнь, он всё же считал, что старался недостаточно или, быть может, просто родился столь невезучим. Иногда, лёжа в ласках лунного света, он размышлял о том, какого было бы родителям, если бы так случилось, что вместо Ларри у них был другой ребёнок: лучше, усерднее или хотя бы не такая тряпка. Воображал другую – счастливую семью. Возможно, именно в этот момент у него в голове укоренилось, что в слове «счастье» для него нет места, что, вероятно, эти понятия априори несовместимы и его присутствие здесь - лишь злосчастная ошибка судьбы. Он взглянул на женщину, а у той наконец появились эмоции – испуг, ведь в его глазах она узнала собственные. Библиотека ныне покойной старушки была его единственным островком спокойствия. Никто, кроме него и немногочисленных слуг, в этой комнате не появлялся. Пахло пылью и старыми, пожелтевшими страницами. Он шёл вдоль книжных полок, пальцы пробегались по шершавым корешкам. Наконец он остановился. Рука выудила толстый томик, которому было, кажется, под пару сотен лет. Эту коллекцию книг бабушка собирала в своих странствиях по всей стране, потому он действительно мог быть настолько старым. Он уселся за деревянный столик, отдающий сосновым лесом. На лицо уже по обыкновению лёг лунный свет. Хотя занавеси имелись, те возможно были даже старше этой книги, потому во многих местах уже весьма и весьма продырявились, запуская свет похозяйничать внутри. Ларри зажёг старенькую лампу с помощью зажигалки, что с недавнего времени стала всё чаще одиноко лежать в кармане брюк. Мгновенно вспыхнув, та показала буквы. Написано на ещё старом диалекте, однако он был давно закалён другими древними письменами, потому почти беспрепятственно читал. Этот говор использовался как разновидность «общего». Всё дело в том, что Вилия всегда была местом скопления торговли, да в принципе так до сих пор и есть. Многие купцы в прошлом приезжали сюда и общались между собой, выцепляя в свою речь слова «соседа», формируя таким образом «общий» диалект. Сейчас он уже как пару сотен лет не используется, однако большинство древних книг, в особенности трактатов и учебников, писались именно на нём, чтобы иметь возможность увеличить продажи за счёт расширения аудитории, ведь диалект был понятен всем жителям Вилии того времени. С каждой страницей его глаза становились всё шире от удивления. Пальцы пролистывали страничку, за страничкой. Никогда прежде он не читал ни о чём подобном! Он не обратил внимания на руки тьмы, сжавшие плечи. В этот раз по-другому. Ласково. Ни матушка, ни отец, да что там, даже бабушка не рассказывали ему о таких техниках самосовершенствования! Это шло в прямой разрез с его тренировками. Ему стало тревожно. Ларри взглянул на обложку фолианта, однако иероглифы были слишком уж старыми и даже ему было не под силу их разобрать. Глаза бегали от строчки к строчке, жадно внимая новые учения. Они казались в разы ближе его сердцу, чем проповеди матери или лекции профессоров бывшего университета. А ещё… оно не требовало применения меридиан! Опалённый успехом, юный заклинатель откинулся на спинку кресла и отодвинул книгу подальше, отдёргивая руку, словно это был огонь. Прижимал пальцы к груди, будто фолиант мог схватить их, заставляя дочитать. Он вздрогнул, потому как наконец заметил тьму. Та широко улыбнулась белоснежными клыками, шепча что-то на ухо. Ларри со всей силы съёжился в углу стула. Глаза зажмурил, но этот голос не заткнуть. Чужая призрачная рука аккуратно взяла его собственную, переплетая пальцы, затем опустив их на книгу. Он медленно открыл левый глаз, тупо таращась на страницы. Постепенно Ларри словил себя на том, что вновь листает запретные записи. Он сразу их узнал. Хотя и жил в отдалённом храме, как и все дети знал легенду о кровавом заклинателе. Знал и последствия. А ещё… ещё знал о силе, которой ему так не хватало. Быть может, тогда мама будет гордиться? Он перевёл взгляд на мутное зеркало стены напротив. Его нежно голубые, словно ледяной океан глаза, окрасила багровая волна. Воспоминание пятое. И примешь ты смерть от коня своего. Ларри стоял так уже некоторое количество времени. Тупо таращась в пустоту и бескрайнюю гладь воды. В голове всё ощущалось как-то ещё более странно. Словно она вмиг стала тяжёлой. Ларри закрыл глаза и услышал хлюпанье воды сзади. Однако поворачиваться не собирался. Он почувствовал, как чьи-то руки обняли сзади и сжали очень крепко. - Не смотри вниз пожалуйста! – прокричали. - Посмотри. Ларри решил открыть глаза, хотя теперь это в принципе не имело смысла. Он и так знал, кто сзади. - Эдд? - Да! Да! Это я. Узнал? Тебя-то легко отличить, в этом пространстве ты в своём молодом обличии. А я ведь даже не знаю, как ты изменился. Я скучал, - голос был настолько же знакомым, насколько глубоко забытым. - Поверь, я тебе разонравлюсь, - легко усмехнулся Ларри. - Всё не может быть настолько плохо. Не могу представить, чтобы в каком-либо случае я тебя разлюбил. - Ха-ха. Шесть лет прошло, всё-таки. У меня теперь нет одного глаза, представляешь? Хожу с повязкой на левом. М, ещё я всё-таки послушал тебя и отрастил волосы, правда, я думаю, ты не имел ввиду до лопаток ха-ха. В общем ты был прав, они действительно начали виться. Курить я после твоей смерти сразу бросил, потому что неделями в подушку рыдал. О, ну и конечно я слегка постарел. – Произнесли в ответ. - Ого… я столько пропустил, ужасно чувствую себя по поводу того, что тебе пришлось пережить. Шесть лет… а… как там… Риччи? Небеса… это же всё у него на глазах было… - пальцы сжали рубашку Ларри. - Ну. Буду честен. Ужасно. Совсем расклеился, ещё он теперь терпеть не может, когда его «Риччи» называют, ума не приложу почему. Я пытался с ним потом разговор устроить, всё-таки должен за ним кто-то присматривать, а Ричард окончательно перестал меня выносить. Ну, в общем, он, если кратко, решил уничтожить всех кровавых заклинателей ха… ну я тут пока что живой вроде. Хотя учитывая его характер это ещё удивительно. - Характер? - О-о. Забудь про невыносимо закрытого подростка Риччи, таскавшего с собой наушники круглые сутки. Встречай главу компании Ричарда, он, конечно, вырос красавчиком, но больно раздражительный, поэтому всё держится особняком, хотя… с ним в последнее время постоянно тот паренёк… В общем, если так задумываться: всё тот же Риччи, просто галстук нацепил. Кстати, твой братец полностью поменял политику корпорации. Мы теперь с правительством сотрудничаем. Хотя, не могу винить его, учитывая, что сам состою в тайном сговоре с полковником. - Ты что…? Погоди-погоди. Правительство?? - Угу. Там сейчас кровавый заклинатель воскрес, да-да тот самый. Он оказывается настоящий. Ну и в общем сами мы не справляемся, там кадры вообще под откос пошли. Нора за два отдела пашет, а новенький – Гарри, ты его не застал, практически ничего из бумажной работы не делает, только свои мечи куёт и то, видел бы ты его лабораторию… Я понимаю, гении и всё такое, конечно… Хм, а меня так и не повысили, официально я всё ещё даже не заклинатель среднего уровня. Видимо у вселенной что-то личное с моим кланом. – Он слегка развернул голову вбок, чтобы видеть профиль Эдварда. По внешности он был прямой противоположностью своего брата. Короткие светло-каштановые волосы разделены на две половины, одна из которых закрывает небольшую часть левого глаза. Кожа усыпана веснушками. Ларри слегка улыбнулся, вспоминая как любил считать их поцелуями. Сам же бывший глава пребывал в раздумьях, тонкие брови свелись к переносице. - Я… даже не знаю, что сказать. Я, конечно, не успел официально передать ему меч, я имею ввиду обряд передачи должности главы и объяснить: что-куда. Но… - Не думаю, что тебе стоит его ругать. Всё же это произошло так внезапно. Он был в отчаянии. Ха-ха, я был уверен, что в тот вечер он кинет в меня тот несчастный стакан. – Сказал Ларри скорее для себя, так как последнее предложение Эдвард не поймёт. Его ладонь легла на лицо, задевая каштановые волосы. Бывший глава грустно вздохнул. - Я просто… был не готов. Моя смерть была такой внезапной, понимаешь? Я стою в кабинете, а потом «раз!» и у меня нож из груди торчит, а под щекой мягкий коврик. - Прости. - За что? - Если бы я лучше старался или, возможно, был бы рядом дольше… - вздох, - этого бы не произошло. - Ты не виноват. - Ты виноват. - Ты тоже слышишь этот голос? – уточнил Ларри. - Какой? - Ну, странный такой, эхом ещё отдаёт. Словно поняв о чём идёт речь лицо Эдварда вновь изменилось, скорее на испуганное: - Не смей опускать взгляд, слышишь? - Одним глазком. Ларри словно разделялся между двумя голосами. Всё-таки он не находился в совсем устойчивом состоянии. Почему слова незнакомца звучали такими внушительными? Эдвард не терял надежду переманить его на свою сторону и сильнее сжал пальцами рубашку, кажется, если он приложит чуть больше силы, то порвёт её с концами. - Помнишь, ты говорил, что в детстве боялся монстров под кроватью, после того как посмотрел ужастик? Он существует, понимаешь? И тебе не стоит к нему идти. – Эдвард что-то скрывал и Ларри это не нравилось. - И этот монстр ты сам. – произнесло эхо раздражая слух громким смехом. Щёлк. - Это я, да? – не понятно кому именно прошептал Ларри. - Нет, ну технически да, но ты не зло, не такой, слышишь? Пожалуйста, не надо, - он почувствовал, как чужие слезы падают на его рубашку. В этот раз голос молчал, он сам сделал шаг вперёд выходя из объятий. Эдвард сзади выглядел таким беззащитным, особенно с мокрыми щеками, а руки так и застыли, обнимая уже воздух. Ларри лишь развернулся в его сторону с улыбкой и спросил: - А мы ещё встретимся? - Не знаю, - честно прошептал Эдвард. Заклинатель вздохнул и прижался своими губами к чужим. Ещё не поцелуй, но эмоции. Бывший глава улыбнулся в ответ, но опустив взгляд на кровать, лицо вновь стало напоминать бумагу. - Тогда до встречи, - произнёс Ларри и встретился взглядом с красными глазами эхо. *** Он привык к этим костлявым и цепким, холодным словно ледник рукам, кажется смирился. Они приходили стоило лишь подумать о кровавом искусстве. Приходили не одни, а в компании мягкого и манящего своими предложениями голоска. Он нашёптывал на ухо, о лжи системы и лицемерии светлых заклинателей, их слабости гордо сокрытым красочным пафосом; как на пышном параде они торжествовали неоконченную войну. И тогда он решился. Он сел на холодный дощатый пол. Его лицо освещала теплая свеча. Пальцы открыли первое руководство. Ларри вчитывался в первый параграф: «стремление». Он всегда учился этому искусству в ночи, чтобы не привлекать внимания. Хотя под глазами залегли тёмные круги, результат того стоил. Тьма с каждым днём приобретала всё более человеческие очертания и уже не выглядела как дым или призрак. Она пока не имела чёткую внешность, можно было различить лишь глаза, всегда полуприкрытые, и маниакальную улыбку с острыми клыками. Ларри старался не обращать на её присутствие внимания, воспринимая просто как предмет декора. Свеча горела, мерцая на лице, тая, воском стекая на чайное блюдце. Перед глазами Ларри были его собственные руки, в одной из которой был маленький изящный кинжал. Такие делал его отец, когда тому было нечем заняться. Оружие было серебристым, с красным камнем, инкрустированным в рукоять. Вряд ли он обладал какой-то ценностью, скорее дешёвая подделка. Левая рука слегка подрагивала. На тренировках он, естественно, получал ушибы, переломы и так далее, но эта боль была другая. Всё же до этого ему никогда не приходилось причинять боль себе…намеренно. Неосознанно он даже задержал дыхание. Лезвие медленно прижалось к молочной коже. Слегка надавливая и быстрым движением проводя в сторону, он увидел первый порез, тонкие красные ручейки сразу расползлись словно ветки дерева. Боль была безумная, но он молчал. Нельзя издавать шум, иначе привлечёт ненужное внимание. В глазах немного двоилось из-за потери крови. Собрав изображения воедино, он вздохнул. Кожу покалывало, а боль, несмотря на маленькие размеры ранения, казалась такой невыносимой. Хотелось, честно, в ту же секунду вернуть всё назад, лишь бы это ужасающее чувство не разъедало нервные окончания и черепную коробку. Правая рука потянулась к мечу его клана, что недавно передала мать. То ли из отчаяния, то ли она действительно была рада тому, что он поступил на стажировку в компанию. Мысленно поклонился в извинениях всем предкам, за то, что сейчас собирается осквернить священное оружие. Придвинувшись ближе, будто меч мог бы не расслышать, он тихонько прошептал приказ: - Проснись. - Команда прозвучала словно не его голосом. Железная интонация отдавала такой уверенностью, что даже неодушевлённый предмет, как будто испугавшись, тут же задрожал. Глаза ещё юного тёмного заклинателя отдали красными искорками. Клинок чуть поднялся в воздухе, повращавщись из стороны в сторону, казалось, он хотел поприветствовать нового хозяина, наконец обретя волю, судя по всему, он был рад наконец возыметь возможность выразить всё, что думает. - Привет-привет, - он погладил кончиками пальцев рукоять меча, на, что тот чуть видимо завибрировал, напоминая скорее ласкового кота, чем предмет оружия. В этот момент тело пробил какой-то ток. И горы стали будто по колено. Он почувствовал бесконечную власть. И нет ничего невозможного. Его радужка налилась тёмно-алым, испуская искры и оставляя багряный шлейф. Он вновь взглянул на рану, из которой всё ещё шла кровь. Его лицо тронула улыбка, любой, кто в этот момент взглянул бы на него, отметил бы явное сумасшествие этой полуусмешки. Он поднял руку на уровень лица, разглядывая как по пальцам перетекает рекой красная жидкость. От чего-то безумно хотелось рассмеяться: прямо в лицо матери или быть может отца. Он пока не решил, остановившись на невинной ухмылке, что так изумительно контрастировала с глазами, отражающими всевластие. Ларри почувствовал, как кто-то подобрался сзади, стоя за спиной. Призрачная тьма приобретала ещё более чёткие очертания. Теперь лицо выделялось острыми скулами и большими глазами, с чуть опущенными уголками, кожа всё так же оставалась серой. Вероятно её можно было бы назвать красивой, если бы не общий внешний вид и поведение трупа. Она, уже по обыкновению, прикрыла веки, взгляд отражал некое сочувствие. --- С этого момента он стал чаще практиковаться и заклинания выходили всё лучше. Это было намного приятнее тренировок с матерью, где всё, что он видел и чувствовал – боль и унижения. О нет. Здесь он ощущал себя чем-то большим. Чем-то способным. Чем-то, что уже наверняка не разочарует. Тёмное искусство дарило понимание собственной значимости, понимание того, что он тоже есть! Может! Посмотрите! Балкон офиса. Стажировки проходили спокойно, однако он всё никак не мог с кем-то подружится, а хотел ли? Сигарета тлела, зажатая между губ, осыпаясь лёгким пеплом. Белую рубашку развевал ветер тёплый. Лето. Дверь сзади скрипнула, впуская человека. Лицо его выражало крайнее беспокойство. Парень, примерно его возраста, опустив голову, сжал руками перила балкона. Ларри выдохнул дым и взглянул на незнакомца. Он не видел того на тренингах или семинарах. Заклинатель слегка поднял бровь посмотрев в глаза гостя. - Ты там в порядке? – всё же не выдержал он. - Я… просто перенервничал. Такое случается. Скоро… приду в норму. – Бумажный стаканчик, ну или то, что от него осталось, указывал на обратное. - Звучит неправдоподобно, - парень выкинул окурок куда-то вниз этажей и тот благородно, слегка покачиваясь, улетел. – Ты не стажёр, верно? Иначе я бы тебя уже знал. - Да, ты прав. Просто скромный работник, - «очередная ложь»: подумал Ларри, но виду не подал. - Ну, что же, «скромный работник», кто заставил тебя занервничать? – спросил парень, вынимая новую из пачки и хлопая по карманам в поисках зажигалки. - Да… ничего особо важного. У меня на самом деле больше вопросов к тебе, - внезапная перемена эмоций, признаться, застала врасплох. - Ко мне? – Ларри всё же удивился, даже не донёс огонь до сигареты и уставился на паренька с ожиданием, прикрывая лицо от ветра ладошкой. - Ну, знаешь, не каждый день тёмные заклинатели попадаются, - ответили подмигивая. От того тревожного незнакомца, наконец, не осталось и следа. А кровавый культиватор всё же не донёс зажигалку, что так и зависла в воздухе. Он посмотрел на уже спокойного собеседника с шоком. Вот же… актёр. - С чего ты это решил? - Тебе стоит лучше скрывать магический след, на будущее, - мимолетно бросили, отворачиваясь в сторону, словно показывая, что виды на жилые кварталы уж точно в разы интереснее. Ларри вздохнул и наконец наполнил лёгкие столь желанным дымом. Он поднял глаза и встретился со взглядом с незнакомца. Дымок расползался в воздухе мягкими облачками, постепенно с ним сливаясь, становясь единым целым. - Ну, и что же ты собираешься со мной делать, «скромный работник»? Убьёшь на месте или сдашь правительству? – усмехнулся Ларри. - Ничего из этого, - парень отвернулся и смотрел вдаль неба, оно сегодня и вправду красивое. - Хм? - Ты выглядишь интересным. К тому же, наверняка обладаешь первым руководством, это может быть полезно уже лично мне. - Чего? – вот тут он уже готов был удивляться. Незнакомец… знает слишком много… - Ну ты же явно не слабак, к тому же ещё не сошёл с ума и вроде как осознаёшь собственные действия. Значит культивируешь правильно, соответственно одно из двух: у тебя есть учитель, неким невероятным образом сохранивший знания тёмных искусств примерно пятисотлетней давности, либо ты просто обладатель первого руководства. Что кажется реалистичнее? - Ты догадливый, - усмехнулись, добавляя новое облачко дыма в небесную гладь. - Есть немного. А ты, получается, стажёр, замышляешь что-то или просто нравиться работать на врагов? - Всё тебе так и расскажи, ха-ха. И почему это сразу врагов? Варианта, где я просто, как все бессмертные хочу себе нормальную работу, ты принципиально не рассматриваешь? - Ну, пойми, всё же вероятность настолько мала. Я больше поверю, что ты хочешь уничтожить компанию изнутри, тайно притворяясь сотрудником. – Однако рассуждая о таких возможных планах собеседника незнакомец выглядел спокойно, словно ведя разговор о погоде. - Слишком муторно, да и бесполезно в общем-то. Какой мне от это смысл? Повысить чувство собственной важности? - Возможно. Но я не буду мешать тебе в любом случае. - Интересно слышать такое от вас, юный глава, - улыбнулся Ларри. Теперь настала очередь собеседника, чтобы удивляться. - Чего? - брови поднялись вверх, тело на секунду застыло на месте. - Ты глупый? Я, по-твоему, поступал в компанию, не изучив кто сегодня вступит в новую должность и примет меч, хм? Юноша лишь усмехнулся, Пряди разлетались от ветра, красиво. Сигарета была потушена о перила балкона, благополучно отправившись к предыдущему окурку, постигнув его участь. - И то верно. В следующий раз постараюсь быть чуть умнее, - наконец вернувши контроль над собой он легонько усмехнулся. --- Сложно разобрать что-то конкретное. Отделить. Губы скользят по другим, холодным. Вот его руки, а вот уже чужие, в волосах. Гладят быстро, почти тянут. Свои собственные застывшие где-то в воздухе, аккуратным движением направил в сторону талии, мило укладывая. Подошли идеально, словно так и должно быть. Да. Так определённо должно быть. Хотелось навечно здесь остаться. Язык скользит по челюсти, очерчивая линию её контура. Выдох. А может вдох. Концентрация, пошла к чёрту. Остановка. Воздух закончился. Отодвинувшись, взглянул в глаза чужие, хотя уже не совсем. Дыхание, восстанавливая бросил: - И как мы дошли до этого, господин глава? – весёлая ухмылка растянулась на губах. - Не знаю. Кажется где-то между вторым или третьим бокалом. – Рука чужая прошла снизу вверх, остановившись где-то перед шеей, в районе ключиц. – Какой-то особый вид тёмной магии? – усмехнулись, - я вроде хотел тебя сегодня спросить о первом руководстве, - пальцы аккуратно убрали пряди, уже распущенных волос, назад, заставив испытать практически незнакомое сегодня ощущение смущения. - Спрашивай, - прошептали в самые губы. – Всегда так допрос тёмных заклинателей проводите? - Я кровавых культиваторов в принципе впервые вижу. Признаться честно, всегда представлял их какими-нибудь мерзкими типами, зацикленных на чувстве собственной важности. - А я не такой? – усмехнулся Ларри. - А я не знаю ещё, - улыбнулись коротко поцеловав. - Зачем тебе понадобились знания о тёмной магии? - Просто хочу понять. Тебя, других. Интересно ведь знать остальные точки зрения. Светлый путь как таковой, что это? Высокая мораль, чёткая идеология. Благочестие и добродетель. Добро и помощь слабому. В общем, концентрация самого хорошего. – Пальцы пропускали чёрные пряди, любуясь. – А что тогда есть тёмная магия? Зло? - Ты действительно хочешь обсудить это сейчас? – нахмурились тонкие брови. - Да. Хочу. Расскажи. Вздох. Он просто безнадёжен. - Думаю это действительно зло в некоторой его интерпретации. А разве светлый путь настолько светлый? Одно лишь жалкое лицемерие. Тёмный же идёт честно. Не скрывая истинной сущности человеческой. А человек есть существо требовательное, хотящее. Всего и сразу. Путь, хах, чести указывает на сдерживание этих эмоций, пытаясь выдать иллюзорное за истину. Представить в добром свете создание изначально порочное. - Даже если и так. Разве не хорошо идти против этих желаний? Пытаться действительно очиститься от того что есть внутри, - спросил Эдвард. Спокойно, действительно интересуясь. Не было похоже на спор. - Возможно это и хорошо, но светлый путь также слабее. Этого отрицать нельзя. Столетия культивации можно обменять на томик руководства. – Улыбнулся Ларри, позволяя притянуть себя чуть ближе. - Лучше синица в руках, чем журавль в небе, - процитировали мягко, - сколько боли приносит тёмная магия, - беря чужую руку в свою собственную вздохнул Эдвард, пальцами проходя по шрамам. – А если однажды… - Не думай об «однажды». Я не такой как они. Я могу контролировать тёмную магию внутри себя. Веришь? - Верю, - прошептали в губы, вовлекая в очередной поцелуй. Воспоминание последнее. Навечно двадцать. И эхо вновь заговорило: - Опустись в свой главный грех. Вспомни эту раздирающую изнутри боль. О, ты должно быть почувствовал это отчаяние, правда? Оно так глубоко. Всегда было. В твоих лёгких, сердце. Ты сам сотворил этот ужас. Главный виновник. Посмотри на руки, что по локоть в крови. Ты сможешь когда-нибудь замолить своё преступление? Искупить? Разве что умерев сотню раз! Молчишь? Ну что же. Не буду отвлекать, как-никак самое интересное впереди. Тут ты точно должен окончательно сломаться. Безвольный, такой брошенный. Как всегда, хм? Ах, как же утомительно с тобой болтать! На самом деле такой интересный: главное наказание и страх – собственные воспоминания! Настоящее уныние. Идеальная безнадёжность. Безупречная печаль! *** Его больше нет. Насовсем. Узнать о смерти самого близкого человека из новостей – не самый приятный опыт. Ему не удосужились скинуть даже смс. Сначала он действительно не поверил. Как? А потом позвонил Ричарду. Трубку взяли примерно с пятого звонка и бросив что-то вроде: «да. Это так», сбросили. Ларри застыл в проходе между коридором и кухней. Это ведь шутка, правда? Какое там число… Осознание накатило резкой волной спустя несколько минут. Его правда нет. Как… как… почему? Кажется, он прошептал это вслух. Нет, нет, нет… он не мог так… Вот сейчас он позвонит ему и скажет, что случайно купил лишний билет на его любимый фильм; или о том, что ему ужасно скучно без Ларри. Точно. Именно так. Он. Он обязательно так и сделает. Правда. Сейчас-сейчас раздастся мелодия звонка. Больше никогда. Неужели он правда не сможет больше взглянуть тому в глаза? Или бросить смущающий комплимент на прощание? Прикоснуться к его бледным щекам и россыпи веснушек. Нет. Нет. Рука задрожала. Нервно вытащила из кармана пачку, уронив сигарету. Плевать. Достаёт другую и трясущимися пальцами зажигает. Пару секунд, никотин принесёт в мозг дофамин и всё будет намного лучше. Затяжка получается слишком глубокой. Кашель раздирает горло. Однако он всё равно делает новую. А… Эдвард не любил этот запах. Точно. Ему ведь так не нравилось. Всё так же нервно он оторвал от губ наполовину выкуренную сигарету туша ту о тумбочку. Едкий запах впервые начал душить. А ведь он был таким приятным. Сейчас же стал противен до тошноты. Вещи. В его квартире было две зубных щетки. Две пары тапочек. Ворох его одежды в шкафу. Чёртов парный браслет, прожигающий запястье. Казалось, что куда бы он не бросил свой взгляд – везде напоминание. Эдвард словно даже будучи мёртвым не может покинуть его жизнь. Ларри, рыдая в голос складывал рубашки, что тот любил носить, в коробку. Рука вытерла слёзы. Всхлип. Ещё один предмет одежды отправился к другим. Он собирался вернуть все вещи обратно его родителям. Потом подумал, что возможно им будет только хуже от этого. Да. Им определённо сейчас намного хуже. Достоин ли он хотя бы горевать об этом человеке? Он. Тёмный заклинатель. Такой же, как и тот, что… что… нет! Ларри схватился за собственную одежду. Небеса! Он ведь… нет-нет-нет! Так не может быть. Но Ларри направляет магию в добро, верно? Значит он лучше. Выше этого. А так… никогда бы не поступил! Тьма вокруг него материализовалась различными силуэтами. Он должен взять эмоции под контроль. Если он сейчас не успокоится… Тёмная рука схватила шею, выбивая из лёгких воздух. Слёзы лились из глупых глаз. Он тёр щеки, пока те не стали красными. Хватит рыдать! Возьми себя в руки! Не время для эмоций! Призрачные пальцы сжались сильнее. Кашель. Он отполз подальше, рукавами махая, словно пытаясь растворить страхи. Может Ларри просто свихнулся? Он бежал по улице. Куда? Не важно. Просто подальше оттуда. Где воздух пахнет им. Где фотографии на холодильнике смотрят прямо в душу. Кажется, они могут говорить, потому что он точно слышит голос в своей голове, вопрошающий: «почему? Где ты был, когда меня убили?» А где он был? Где? Под ногами хлюпали лужи, капли падали на брюки, оставляя мокрые пятна. Он не смотрел вперёд, глазами прожигая серый асфальт, что расходился трещинами. Опомнился перед дверями храма, где сейчас жил его клан. Ворота величественно возвышались над Ларри. Он буквально чувствовал, как от них исходит моральное давление. «а куда ещё?» Тихо скрипнула дверь. Шаги тихие. Мать вышла в коридор, удивившись внезапному гостю. Лицо приняло непонятную, сложную эмоцию. Её можно понять, он действительно выглядит не лучшим образом: несмотря на позднюю осень и дождливую погоду, на теле одна серая толстовка, кажется, пижамные штаны и наскоро одетые кроссовки, один даже не был до конца зашнурован, собрав не себе всю грязь луж; лицо, привычно бледное, украсили красные нос и глаза, вкупе с отчаянным взглядом, полной опустошённости. Всхлип. Материнские руки, впервые за… наверное всю его жизнь по-настоящему обняли. Сжали, даря, вероятно мнимое, чувство безопасности. Он не выдержал, заплакал. Глупый! Она никогда не допускала слёз, а сейчас… молча дарила объятия. Что это? Любовь? Забота? Совсем непонятно. А рефлексировать по этому поводу не хотелось. Откровенно говоря, ничего не хотелось. Ларри просто стыдливо бежал от тьмы. Как можно дальше. Как можно быстрее. Он даже думать не хотел о том, что вероятно всё ещё пахнет сигаретным дымом, о том, что родители так и не приняли его отношения, как позорно он ушёл тогда из дома. Нет. Слишком плохо было сейчас об этом вспоминать. Его находило чувство вины. Хотя, казалось бы – почему? Не виноват. Не виноват. - Он правда был так дорог тебе? – наконец подала голос мать. - Очень… - пробурчал он, уткнувшись в её кофту. Впервые запах материнских духов успокоил разум. Словно в судорожных эмоциях, когда хотелось просто куда-нибудь бежать, он наконец-то споткнулся. Будто действительно проехал лицом о какой-нибудь асфальт и смирился. Нет. Теперь его точно больше нет. Той милой улыбки, что дарили ему каждое утро. Может он действительно жил в долг и вот она расплата? Кара небес, грешному изначально тёмному существу. - Будь сильным. То, чему я тебя учила. Этот… парень, был славным. Но никто из нас не вечен. Это стоит просто принять. Принять, что все будут когда-нибудь обречены на смерть, - произнесла женщина. Её голос был размеренным, уверенным, как всегда. Кажется, любое слова она превозносила как неоспариваемую истину. - А если я не могу? – прошептал он, отрываясь от матери, смотря той в глаза. - Тогда ты слаб. - Возможно так действительно и есть, - усмехнулись грустно в ответ. – Могу я… переночевать здесь сегодня? - Я попрошу подготовить для тебя спальню. Ночь оказалась в разы хуже дня. Каждый раз, стоило глазам закрыться: от слабости или нежелания видеть хоть что-то, приходила она – тьма. Раздражающий уши шёпот был как никогда противен. Тошнило. А она всё не затыкалась, произносила нараспев слога. Кажется что-то о том, что силу тёмную ему не бросить. Прилипла та к нему. Привыкла уже. Поселилась так глубоко, что уже ничем не отмоешь, руками не вырвешь. А хотелось. Да, действительно. Не будет ли лучшим исходом событий умереть и ему? Избавить тело от страданий, разум от тревог. Блаженное ничего. Святая пустота. Не стоит ли воссоединиться: не при жизни, так после? Он ведь вроде так и говорил, кольцо на чужой палец натягивая: «… и пока смерть не разлучит нас». Ларри сел на кровать, сзади большое окно открывало вид на лес, освещённый благословлением лунного светила, что мягкими лучами падал и на него. Взгляд переместился на руки. И так места живого нет. Что за мысли вообще! Хотелось самому себе возразить о ценности жизни, да всё никак не получалось. Что-то как-то язык даже не поворачивался. Ради чего продолжать существование теперь-то? Внутри чувствовалась какая-то дыра. Словно вырвали что-то, что-то очень важное, забыв вернуть. Он как разбитый на кусочки пазл, что некому собрать. А глаза всё ловили в темноте блеск меча, украшенный лунными лучами. Пальцы, дрожащие сами потянулись. Что он делает? А кто откинул ножны. Неужели сам? Словно пребывая в трансе он таращился на собственные руки. Лезвие впервые за долгое время дрожало. Нет. Ларри точно не может так поступить. Со звонким лязгом оружие встретилось с полом. Нет. Пальцы зарылись в растрёпанные волосы, словно с целью вырвать те с корнем. Избравшие смерть – прощены небесами не будут. Слёзы почему-то не лились. Закончились что ли? Глаза раздражённые словно вот-вот уронят очередную. А плакать всё не получалось. К чёрту, к чёрту! К чёрту всё! Меч вновь оказался в трясущихся руках. Он не может! Просто не может! Кто-нибудь просто спасите, вырвите из этого кошмара. А потом понял: никто ведь не придёт. Совсем никто. Ларри не хватает на всё это. Закончился. Выгорел. Как потухшая спичка, когда уже и дым развеялся, потемневшая, согнулась; осыпалась чёрными пеплом на сжимающие пальцы. Что остаётся от спички? Больно. Ужасающе больно. Что это? Кажется кровь. Лицо встретило пол. И как он ещё не потерял сознание? Хотя оно уже потихоньку мутнело. Очень хотелось спать. Да, сейчас бы глаза закрыть и утонуть. Внезапно руки подняли его. Мама? Нет, это Тьма. Неужели та настолько обрела сознание, что стала материальна? Это должно было бы что-то да говорить. - Глупый, глупый человек! – раздражённо говорила та. Речь её была какая-то странная, возможно слегка интересная. Какой-то неизвестный акцент в ней преобладал, съедая окончания, звуки делая мягче. – Зачем с собой так поступил? Чего ради? Умереть хочется, да? Руки тянут, пол следом кровавым пачкая. Измазав пальцы в его крови, Тьма принялась писать заклинание на полу. Уткнувши в пол ладонь, она поставила точку. В следующую секунду его полусознательное тело, которому видимо заклятие какое-то умереть не давало, пронзила раздирающая боль. Он никогда так не кричал, настолько сильно, что во рту почувствовался вкус железа. Перед глазами белая пелена. - Ты слаб. Так слаб, - продолжила Тьма. – Я была о тебе больших надежд. Он так благоволил тебе. А ты всё же жалкий, как все люди. Безнадёжные существа, ищущие смысл в чём-то, а когда он исчезает, из рук выскальзывает, оказываются столь безнадёжны. Сколько ты решение своё обдумал, а? Едва ли пару минут. Пару минут решают твою жизнь. Насколько же она в таком случае бесполезная? – нога девушки пнула то ли плачущее, то ли корячащееся от боли тело. – Ну ничего. Ничего. Мы сейчас всё решим, милый. Утри же свои слёзы, – пальцы действительно лёгким движением проскользили по щеке. – Тебе вероятно, в предсмертных муках, интересно: что же она хочет? О, я жажду показать тебе истинное твоё отражение. Настоящее воплощение. Ты чувствуешь боль, а вот она тихим шагом переходит в бесконечное страдание. Ты ведь всегда хотел: больше, больше силы! Этого недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. О, ему определённо нужно больше. Больше силы. Зачем быть как все? Зачем, когда можно быть лучше. Так ты рассуждал? В таком случае, я дарую её тебе! Но ведь должна же я взять что-то взамен? Рука её холодная, вновь оказалась на щеке. Большой палец огладил щеку вблизи века. - Я хочу твой левый глаз. Почему-то захотелось начать что-то коллекционировать. Каково это быть частью первого экспоната? Ну же, ну же! Ты согласен? Ответом последовала тишина. Он вряд ли скоро сможет заговорить. Железный вкус отдавал во рту, доводя до тошноты. Ну почему ему даже умереть просто так нельзя? Почему нельзя провалиться в это прекрасное ничего. - Ну я всё же приму это за «да». Уверена ты бы мне так сейчас и ответил. Что же, как я и сказала. Дарую тебе силу! Холодные пальцы вновь опасно приблизились к его лицу. Дальше он не помнил. Совсем. Что-то между агонией и хрипами, вместо плача. Радужку опасно окрасил алый. Пальцы сжали деревянный пол, собирая пыль. Тьмы теперь не было. Как и его левого глаза. На щеке начинала сворачиваться кровь. Стоило изобразить какую-либо эмоцию, предполагающую использование мимики, как он чувствовал засохшие дорожки на лице. Ларри смог подняться. Вот так, стоя на коленях он почувствовал странный запах. Тело, на удивление, восстановилось. Все эмоции настолько ярко отыгрались в его сознании до этого, что теперь он чувствовал ничего. На негнущихся, ватных ногах он пробрался в коридор. Гробовая тишина. Краем глаза он выцепил спящих адептов в соседней комнате. Неужели их сон настолько крепок, что от его криков те не проснулись? Почему-то было буквально перманентное ощущение того, что было что-то явно не так. Тихий скрип досок был как никогда оглушающим. Не то, что жить ему хотелось больше, что вторую попытку он не предпринял. Скорее не хотелось слышать или видеть Тьму ещё раз. Шаг за шагом он оказался на первом этаже. Так жарко. Кашель. Неужели… кажется кухню уже заполнил огонь. В панике он, невероятным образом, отыскав силы, проскочил на второй этаж. - Мама, мама. Там пожар, - сказал он, вбежав на второй этаж. А женщина всё молчит Её кожа столь бледна. – Мама… Шаг назад. Нет. Это всё неправда! Тьма просто играет с его разумом, так ведь? Ещё шаг и нога зацепилась за порог. Свалившись на пол, он застывшим взглядом смотрел на родительскую кровать. Он так и не поговорил с отцом. Он так и не простил мать. И снова в голове, как заевшая пластинка играло это «больше никогда». Слишком много всего. Ларри просто не успевает терять. Будто ситом воду собирает, пропуская жизни близких сквозь пальцы. Это точно какая-то злая шутка. Она ведь говорила, что заберёт только его глаз. Почему же. Неужели и те адепты… Запах гари проникал в лёгкие, заставляя кашлять. Ларри отполз назад, оборачиваясь, словно кто-то мог выбежать. Сколько же крови на его руках. Все они принесли жертву, ради его силы. Да пошла бы она к чёрту! Разве столь сильно он желал этого? Насколько же он ужасен! На его совести столько жизней, столько невинных жизней. Ненависть к самому себе разъедала сильнее, чем дым пожара. Имеет ли он право на жизнь после этого? Тьма ясно дала понять, что умереть не даст. Тело встало само, направившись к выходу. Большую часть здания уже охватило пламя. Жара невыносимая. Кое-как он выбрался на улицу, тут же упав на колени. Ларри теперь просто не знает, как это выносить. Что делать дальше? Кто укажет? Смириться с собственными деяниями казалось невозможным, настолько противен он был для самого себя. *** - Зачем… ты всё это мне показываешь? – спросил Ларри, находя в этом пространстве по обыкновению белый силуэт. Усмехнувшись ему действительно дали ответ: - Я хочу тебя сломать. Чего, собственно, и добился. Мы сейчас здесь, в месте, где заключена твоя душа, ну или во всяком случае то, что от неё осталось. Но знаешь ли ты, что происходит в реальности? Я снял с тебя контроль над тёмной магией. Стоит твоему разуму вернуться обратно, как она захватит тебя. - Ты просто сумасшедший. Для чего всё это? Это же не имеет абсолютно никакого смысла так бегать за мной. - С самого начала я строил события так, как мне надо. Как любят говорить люди: «всё случайное, не случайно». Первое руководство в твоих руках, смерть Эдварда, потеря Мэттью золотого ядра. Последний попался мне под руку не совсем запланировано, просто у парня был сильный светлый потенциал, который мог бы мне помешать в будущем. В общем, к чему я клоню, ты всего лишь часть моей задумки. Но, хм, могу сказать, что ключевая. С самого начала изучения тёмного искусства я задумывался: а что, если у некоторых людей есть определённый иммунитет к ней, а можно ли тот выработать? - Имеешь ввиду… - Да, дорогой Ларри, ты один из таких людей. Точнее стал. Ты ведь замечал, что, чисто технически, тьма так и не захватила твой рассудок, твои мысли всё так же ясны. Ведь ты ещё контролируешь свои действия, верно? Другие мои эксперименты теряли рассудок, доходя до определённой стадии изучения искусства. Они теряли всякую власть над собственным телом и просто убивали всё в округе. Я думаю, ты слышал о таких случаях. В общем-то контроль над тёмной магией моя основная цель, которой я хочу добиться через тебя. Если мои манипуляции с твоим разумом пройдут успешно, я смогу повторить тоже самое с собственным. Понимаешь? Насколько могущественным можно стать. Что думаешь? – стоило Ларри открыть рот, чтобы высказать всё что в действительности хочет ответить, как Чжимин тут же прервал его, - да это, собственно, и неважно. Подойдя ближе, он взглянул на Ларри, голубые глаза которого уже окрасила алая тьма. - Ну что же, что же. Кажется время проснуться.