Быстрая молодость, бесплатная путёвка в ад

Осознание, кто это и что сейчас с ним будет, пришло незамедлительно. Шастун приостановился, не оборачиваясь. В голове мимолётом пронеслись всевозможные отрицательно повлияющие на самочувствие Антона сценарии. Казалось, привычный страх превращается в ужас. Юноша оцепенел, но сработал инстинкт самосохранения, и он бросился наутёк, о чём вскоре сильно пожалел.

У людей в экстренных ситуациях мозг включается, у Антона же наоборот. Тут два предположения: либо Шастун не человек, либо мозга у него никогда и не было.

Резкий рывок куда-то вперёд привёл его к заброшенному ларьку, куда-то между большими мусорными баками и бомжами, которых, кстати, по загадочным причинам здесь не оказалось. В голове проскочила интересная мысль — сигануть под машину на проезжей части. Но, к несчастью, тусклый силуэт автомобиля оказался слишком далеко от пробегающего дорогу Шастуна. "Приплыли... — всплыло в голове Антона, как только его, словно кота, загнали в тупик".

Одноклассники, ребята из других учебных заведений и парочка крепких парней, которых Антон знать не знает, окружили его. На мгновение он перевёл дух и сглотнул слюну, а взгляд его забегал по стенам. Можно было ринуться через мусорные баки... Поздно. И пока его мысли метались так беспомощно, тот самый Никита скривился и стал подходить ближе. Антон упёрся в этот противный тёмно-зелёный бак спиной, но это было самым безобидным в безвыходной ситуации.

— Бегать от нас вздумал? — громко выкрикнул прокуренный голос из компании.

— Хочешь что-нибудь сказать в своё оправдание? — кривовато улыбнулся Никита и медленно склонил голову на левое плечо, а затем скрестил руки на груди и бесстрастно, но пристально оглядел юношу с ног до головы.

— Я не жалею, что помог Алёне и отхуярил тебя, — буквально выплюнул Антон. Конечно, громко сказано "отхуярил". Мысленно Антон сам опешил от такого и даже дал себе неслабый подзатыльник за ненужную провокацию. И кто его вечно за язык тянет? В этот момент Шастун уже не думал о себе, заглушив присущий каждому человеку инстинкт самосохранения. Послышался смешок Никиты и тот совсем опустил голову вниз, продолжая тихо посмеиваться. На лице Шастуна возник немой вопрос. Он нахмурился и сделал шаг навстречу, будто надеялся на снисходительность жестокого подростка. Но Никита резко поднял голову, смотря на Шастуна внимательнее прежнего, и блеснули такие блестящие глаза, каких юноша не видал никогда прежде. Антона аж холодом прошибло, потому что он точно знал, что сейчас с ним будет. Беспомощность и отчаяние запечатлелись на нездорово бледном лице юноши. Настоящая физическая беспомощность, возведённая почти в абсолют.

— Допрыгался ты, Шастун.

Никита отошёл к стене, о которую позже опёрся плечом и лишь улыбнулся своей большой компании, как бы разрешая наступить. После этого "псы" словно с цепи сорвались. Удары прилетали во все части тела. Но самыми больными оказались удары в повреждённые рёбра. Не доходя до ушей парнишки, все едкие комментарии растворялись в морозном воздухе. Что может быть, и к лучшему, но значит только одно — Шастун теряет сознание. Антон не успевал сплёвывать бордовые сгустки крови, от чего судорожно хватал ртом воздух и снова задыхался. Неожиданный удар носком мощных кроссовок по лицу вызвал поток горячих слёз, стремительно обжигающих огромное количество рваных ран и открытых ссадин. Антон чуть привстал, подался вперёд, выставил руку, и удар его слабого кулака пришёлся в грудь очередному "громиле". Тут уже все их тормоза отказали окончательно. Этот неведомый громко вскрикнул, и сразу из темноты последовал удар локтём или коленом Антону в переносицу. Прижав юношу вплотную к мокрой дороге, пацан с силой ударил его затылком об асфальт.

— А вот это ты походу зря сделал, чувак, — отдёрнул пацана какой-то лысый из той же компании, с небольшой татушкой на лице.

В ушах стоит оглушительный звон. Красный, с широко раскрытым ртом, Антон пытается получить хоть каплю кислорода, но ему так и не удаётся. Глаза медленно закрываются, чему Шастун не может сопротивляться. Рядом с головой растекается кровавое пятно. Бледные губы медленно смыкаются и юноша издаёт последний болезненный стон, пытаясь перевернуться. До него не доходят никакие звуки, только противный писк, почти сходящий на нет. Жуткий испуг за свою жизнь заставляет Антона раскрыть опухшие глаза и сжаться в клубок, стараясь не разрыдаться от ненависти к себе. С каждой минутой голова тяжелеет, будто в неё две здоровенные чугунные гантели вложили. Гопота, хотя какая там гопота... ссыкуны только если. В общем, смылись они как только поняли, что натворили.

С момента, когда раздражающий звон в ушах притих, а голова начала неметь от холода, Антон предпринимал огромное количество попыток подняться на трясущихся руках, но это лишь привело к тому, что парнишка ослаблено свалился на холодный асфальт, продолжая дрожать от холода и жгучей боли во всём теле. С губ слетел приглушённый смешок отчаяния, жалости к самому себе, позже вырвавшийся в нервный хохот. Он смотрел вперёд и просто истерически смеялся, не замечая как стремительно смех переходит в истерику. Закрыв лицо окровавленными руками, юноша рыдал навзрыд и никак не мог остановиться. Рыдал и задыхался, сжимая синими пальцами снег под собой, отчётливо чувствуя каждую больную ссадину, каждый кровоподтёк, возникший в результате разрыва сосудов и внутреннего кровотечения, каждый разноцветный синяк. Он чувствовал, как тело начало неметь от холода, но ничего не мог с этим сделать. Из грустно улыбающегося рта продолжала вытекать горячая кровь, который совсем скоро вновь начал давиться Антон.

— Вам плохо? — донёсся из темноты писклявый голосок.

Антон решил промолчать. Говорить с кем-то ему сейчас хотелось в последнюю очередь.

— Мне нужно было позвать маму? — испуганно спросил... Ребёнок?

Антон тяжело разлепил веки и, не двигаясь, с ненавистью уставился на предмет, тревожащий его вот уже несколько минут. Мальчик, ростом не доходившим и до груди Антона, но такой смышлёный, с удивительно умными глазами, присел рядом, невесомо проводя ладошкой по волосам Шастуна.

— Мальчик, пожалуйста, иди на хуй, — хрипло прошипел Антон, вновь устало закрывая глаза.

— Но мне нужно вам чем-то помочь, — настаивал на своём малец, смотря обворожительными голубыми глазами словно в душу Антона. — Мама меня учила, что помощь обязан получить каждый, кто в ней нуждался...

Парень снова направил испепеляющий взгляд на мальчишку и замер. Глаза точь в точь, как у Арсения Сергеевича. Может, чуть меньше, чуть ярче, но тёплая синева глаз, с какой Арсений смотрел на него, когда был крайне обеспокоен поведением паренька, запомнится ему навсегда.

— Я мог бы позвать маму! — выкрикнул мальчик.

В момент, когда Антон хотел вновь яростно шикнуть на ребёнка, в кармане засветился и завибрировал смартфон юноши, болезненно отдавая в бедро, по которому, кажется, пришлось немало ударов. Мальчик беспрекословно извлёк телефон и, свайпнув вправо, поднёс к уху Антона. Сам юноша извернулся так, что во всём теле почувствовал простреливающую боль, только чтобы совсем недавно травмированной рукой вырвать из маленьких пальчиков свой мобильный и, несмотря на режущую боль, продолжить разговор самому. Он не нуждается в чьей-либо помощи, когда это дойдёт до окружающих.

— Да.. пап, — взволнованно ответил юноша, прерываясь, дабы сплюнуть накопившуюся кровь.

— Потрудись объяснить, почему мне звонит Арсений Сергеевич и говорит, что тебя нет уже как полчаса! — кричит в трубку отец, от чего даже юнец испуганно отполз к ногам Антона.

— Я... Сейчас буду... — с трудом сдерживая дикий кашель, продолжил Шастун. — Меня оставили на допы по русскому...

Отец скинул вызов и рука Антона безжизненно упала на заснеженный асфальт. Подниматься парень не желал, даже зная, что после такого валяния в -30°C у него появится огромное желание убить себя, нежели ходить по нескончаемым врачам. Однако то, во что превратит его отец сегодня ночью, служило неплохой мотивацией хотя бы сесть на обледенелую дорогу.

— У меня вот папа самый добрый был! — довольно щурясь, пролепетал мальчишка.

Антон лишь скривился на это и стёр рукавом куртки замёрзшую кровь на носу, но случайно болезненно задел его край, и по лицу пробежали сотни тысяч разрядов, являвшихся хорошей встряской.

— Мальчик... — неприязненно позвал его Антон.

"Всё таки это мерзко, просить чьей-либо помощи. Особенно его..." — подумал Антон, но быстро прервал ход мыслей. Сейчас не до этого. Его слишком беспокоит отец со своими возможностями.

— Разблокируй телефон и зайди в контакты. Знаешь же что это? — всё ещё кривя мордочку и тяжело дыша, спросил подросток мальчишку, который послушно смотрел на него снизу вверх.

— Да, меня папа учил, — гордился шкет, ковыряясь в телефоне Шастуна. — Что дальше?

— Контакт "Мама". Нашёл? Он там чуть ли не первый.

— Нашёл! Что дальше?

— Напиши ей, чтобы скинула номер репетитора. Она поймёт, — договорил Шастун и слабо прижался головой к грязной стене, о которую опирался вот уже половину разговора со шкетом.

— Написал, — отчеканил малый, продолжая ангельски смотреть Антону прямо в глаза. — Ответила. Мне тоже мама быстро отвечала!

"Он сирота? Что, мать его, за постоянное прошедшее время? — откровенно бесился Шастун".

— Звони, — единственное, что удалось вымолвить Антону и отдышаться перед предстоящим разговором.

Дотягиваясь до Шастуна, чтобы тому было хотя бы чуточку проще взять телефон из детских ладошек, мальчик опёрся рукой о его коленку. Ещё тогда юноша подметил, что это странно... Он ничего не почувствовал, хотя заметил движение и даже слегка разозлился. На звонок ответили довольно быстро, поэтому рассуждать на совершенно ненужные темы для юноши была простая трата времени, сил и нервов.

— Арсений Сергеевич, могли бы мне позвонить, прежде чем докладывать отцу, — дрожа и заикаясь от холода, проскрипел Антон в трубку, не сдержав ядовитой улыбки.

— Антон? Ты? — удивлённо ответил мужчина.

— Кто же ещё, — тише добавил Шастун. — Если против пропуска занятия, предлагаю забрать меня.

— Что за шутки? Где ты? Что с голосом?

— Арсений Сергеич, меньше слов, — не выдержал Антон, крикнув в телефон. — Школа, где мы с вами встретились в первый раз. Помните? — парень замолчал, дожидаясь краткого "да", а после продолжил: — Совсем недалеко, в переулке, рядом с ларьком, там ещё мусорные баки стоят... — бессильно закрывая глаза, Антон не переставал охреневать от того, что сейчас несёт. — Короче, сразу увидите. Я там... И позвоните отцу, скажите, что я пришёл, — утомлённо договорил мальчик и сбросил, прижимая руки к груди, которая саднила так, что, кажется, Антон мог потерять сознание.

Следующие минут десять Шастун и его новый друг сидели совсем рядом, хоть это не особо удовлетворяло подростка. Причём один в предобморочном состоянии, а второй пытаясь хоть как-то его согреть своими маленькими ручонками. Как только впереди показался ярко-жёлтый свет фар, а выруливающая из-за поворота иномарка остановилась чуть-чуть не доезжая до Антона, малец отполз от юноши на приличное расстояние, ничем это не объяснив. Но и самому Шастуну сейчас никак не до мальчика. Ему бы в обморок не грохнуться перед мужчиной, а то вдруг слабым покажется. Брюнет выскочил из автомобиля и без промедления подбежал к развалившемуся на льду парнишке. На лице Арсения отчетливо читалось беспокойство, а в движениях присутствовала еле уловимая судорожность.

— Антон, — трепетно обхватив руками измученное кровавое лицо юноши, крикнул Арсений Сергеевич. — Слышишь меня?

— Ещё бы, вы так кричите... — с закрытыми глазами пробубнил младший и опёрся щекой о приятную горячую руку мужчины. — Вы только не уходите. Я так спать хочу...

— Антон, глаза! Открой глаза! Слышишь? Не засыпай, посмотри на меня, — громко говорил Арсений, но абсолютно все слова у Шастуна то расплывались, то неприятно отзывались оглушительным звоном.

Нежно убрав растрёпанные волосы со лба юноши и всматриваясь в нездоровые иссиня-бледные черты лица мальчишки, Арсений не верил своим глазам. Кто мог сделать такое с ребёнком... Тело его было в кровоподтёках, на лице, губах запеклась кровь, ноги обморожены. Мужчина бережно прислонил голову подростка к стене и обомлел. Все руки его были перепачканы кровью, а самое пугающее, что это кровь Антоши. Непристойно выругавшись, Арсений подхватил юное тело и, аккуратно ступая на лёд, дабы не поскользнуться, направился к машине. Небрежно приоткрыв дверь, брюнет осторожно уложил Антона на задних сидениях, проверяя, насколько безопасно он лежит, а сам поспешил за валявшимся чуть поодаль от мусорных баков рюкзаком юноши.

Арсений Сергеевич сильно рисковал: время от времени слишком выжимал педаль газа, а один раз даже чуть не врезался во встречную машину. Он понимал, что сейчас важнее сконцентрироваться на дороге, ведь именно в этот вечер движение было как никогда оживлённым, но время от времени всё же бросал обеспокоенные взгляды на Антона через салонное зеркало.

— Чёрт. Не успел, — громко ругнулся Арсений и напряжённо забарабанил по рулю большими пальцами обеих рук, пока ждал зелёного сигнала светофора.

Мужчина не переставал настороженно смотреть на бессознательного подростка, неожиданно испытав такой страх за его жизнь, какой ему ещё не приходилось испытывать. Арсений, правда, пытался сделать все возможное, разве что не проезжал на красный сигнал светофора. И вот через некоторое время они подъезжают к высокому серому многоэтажному дому.

Арсений Сергеевич заносит Антона в парадную, а затем проходит с подростком в свою светлую трёшку. Затащил брюнет Антошу неожиданно именно в свою комнату. Аккуратно уложив белое, словно полотно, тело на двуспальную кровать, Арсений суетливо захлопывает дверь и наспех срывает с себя пальто и ботинки. Подхватив коробочку первой помощи, мужчина принимается заботливо обрабатывать множество гематом на измученном лице. Даже такому жёсткому в некотором смысле мужчине искренне неприятно смотреть на изувеченное лицо мальчишки.