Быстрая молодость, бесплатная путёвка в ад

Сон был короткий и прерывистый. Тело сводила жесточайшая судорога, нестерпимо хотелось пить, но Антон лишь облизывал растрескавшиеся губы, не в силах произнести ни слова. Через пару секунд после тяжёлого пробуждения в нос ударил ароматный запах горячих блинов, из-за чего юноша мигом наполовину свесился с кровати, чувствуя подходящую тошноту. Нет, его не вырвало. Больше блевать было нечем. На ватных ногах, с кружащейся головой и ужаснейшим самочувствием в целом мальчишка поплёлся туда, где Арсений Сергеевич слишком упоённо гремел посудой.

— Я понимаю, что достал вас, но можно чуть-чуть потише, — прохрипел парень, чувствуя как сухо во рту и от этого невыносимо дерёт глотку.

— Надо же, — наигранно удивился Арсений. — Встал? Я уж ненароком подумал, что после вчерашнего и подняться не сможешь. За завтраком жду объяснений, только попробуй свинтить, — мужчина даже не повернулся к Антону лицом, а тот мигом смекнул, что сейчас лучше не выпендриваться.

— Воды хоть можно? — глаза закрывались сами собой, а губы словно онемели, настолько сложно было ими шевелить.

Обволакивающий Антона холод заставил его съёживаться всё сильнее, на лбу выступили крупные капли пота, тело сотрясала дрожь и долго не могли остановиться трясущиеся колени. Арсений повернулся спиной к столешнице, опираясь на неё поясницей и неотрывно смотрел на сидевшего впереди Антона, жалобно постанывающего и согнувшегося пополам. Ни капли жалости к этому богатенькому сынишке в глазах его не промелькнуло. Кажется, вчера Шастуну было также наплевать на репетитора. Поставив на стол тарелку с такими аппетитными, но никому ненужными блинами, Арс присел напротив подростка, пристально уставившись на него. Он ждал. Ждал, пока тот с горем пополам разлепит воспалённые глаза и, наконец, разогнётся. Чувства в мужчине кипели. Хотелось вскочить и треснуть этому болвану, подводившему не только себя, но и окружающих.

— Я не хочу, — поморщился Шастун, как только опустошил целый стакан с водой.

— Тебя никто не спрашивает, — строго проговорил мужчина пододвигая еду ближе к подростку.

На это Антон молча пару минут изнемождённо всматривался в голубые глаза и мучительно медленно попивал чай. Нет, он не выделывался. Его действительно выворачивало и трясло так, что даже чай на пути к его рту разлился. Что уж говорить о блинах. Если Арсению больше всего на свете не хотелось прибить этого спиногрыза, то определённо переполняло желание отвесить ему хлёсткую оплеуху. Вид у брюнета был серьёзен, а внимательные глаза блестели опасным огоньком. От пережитого волнения есть самому мужчине совсем не хотелось, но он отлично знал, что если не позавтракает мальчик, то у обоих прибавится парочка проблем. Наблюдая за тем, как подросток с трудом проглатывает всё, что предложил ему Арсений, брюнета рвёт изнутри нескрываемая злость. Но мужчина молча ждал, пока Шастун сам начнёт рассказ. И вот Антон дожевал последний блинчик, допил свой сладкий чай с лимоном и сложил руки, судорожно кусая губы и потупив взгляд в стол. Стало лучше, даже утихла, казалось бы, нескончаемая дрожь, но вот тошнило жуть как, а ещё усилилось сердцебиение и посинели губы. Это без внимания мужчины, конечно же, не осталось, и тот лишь закрывал глаза, разрываясь от переполняющих чувств: от ненависти до ноющего беспокойства, поселившегося где-то глубоко в груди.

— Хреново я выгляжу, да? — поморщился мальчик, горько усмехаясь. В один момент мышцы рук и ног свело так, что он чуть не отъехал назад, но вовремя успел усидеть на месте, хоть и испугал брюнета, тут же вскочившего со стула.

— Честно? Отвратительно, — рыкнул репетитор, усаживаясь обратно и нервно складывая руки в замок, наблюдая как парень понимающе кивает.

— Простите, что доставил вам столько неудобств, — подросток неожиданно переводит пристальный взгляд на брюнета, лицо которого приняло заинтересованный вид. — Я, правда, не думал, что всё так получится, — замямлил юноша. — Да и сам, впрочем, не хотел ничего такого делать. Тем более принимать наркотики, — губы задрожали, а отрешённый взгляд устремился на потолок. — Больше такого не повториться. И я, наверное, пойду всё-таки…

— Антон, — тяжело вздохнул брюнет, остановив еле дошедшего до коридора Шастуна за руку. — По сути, я должен заниматься с тобой исключительно репетиторством, а не читать нравоучения. Но поступлю как взрослый человек. А ты меня, надеюсь, по-взрослому выслушаешь. Думаю, раз уж ты не послушал в первый раз, то говорить во второй будет бесполезно, так? — приподнял левую бровь мужчина, вставая напротив подростка и скрещивая руки на груди, отчего выглядел довольно угрожающе и даже Шастун был в лёгком испуге, отрицательно замотав головой. — Ну, пусть будет так, — снисходительно кивнул брюнет, ненадолго отводя взгляд от послушных зелёных глаз. — Предполагаю, желание быть среди молодёжи и повторять за ними сыграло здесь не последнюю роль. Пошёл на поводу у компании? — резко задал вопрос брюнет. И по тому, как Антон прикусил побелевшую губу и стыдливо отвёл взгляд в сторону, низко опуская голову, понял, что ни разу не ошибся в своих догадках. — Надеюсь, ты понимаешь, что твой инфантилизм ни к чему хорошему не приведёт. Антон, не стремись быть похожим на других, ты отличный парень, — закончил Арсений и взглянул в лицо юноше, пытаясь найти там хоть долю понимания, но от этих слов, взгляда глаза в глаза парень лишь растерялся. — Конечно, ты можешь принять к сведению мои слова, что положительно отразится на твоей жизни и жизни окружающих, но можешь и проигнорировать. Решать тебе. Только в таком случае от меня поддержки не жди. Я действительно могу помочь, но только если этого захочешь ты.

— Я… Да, я понял, — нахмурился малый, морщась и опуская тяжёлую голову, ведь такого точно не ожидал. Чтобы сам Арсений, человек, с которым они знакомы от силы несколько дней, вот так просто заговорил с ним на эту тему, да ещё и предложил свою помощь… Только вот в чём и для чего? — Я пойду.

— Знаю, как ты пойдёшь в таком состоянии, — на лице Попова ни с того, ни с сего расцвела обаятельная улыбка и он крепко сжал плечо мальчишки, как бы ободряя того. — Приводи себя в порядок и жди меня.

Выводил Арсений подростка, придерживая под руку и схватившись за его стройную талию, чтобы тот, не дай Бог, не разбил себе ещё что-нибудь. Ну, или не слинял по-тихому. Пару секунд мальчик бормотал что-то протестующее, но быстро угомонился, как только мужчина грозно шикнул на него. Сам Попов искренне удивлялся, куда катится его жизнь и с кем ему приходится связываться. А ещё сохранял слабую надежду, что соседи не видят, как какой уж раз мужчина затаскивает бессознательного ребёнка к себе в дом, а после выводит еле живым, представляя, как странно это выглядит. Главное, чтобы некоторые из них, обладающие излишним интеллектом, не додумались обратиться в полицию.

— Точно нормально себя чувствуешь? — казалось, сотый раз спрашивает Арсений, на что подросток устало закатывает глаза и отвечает кивком головы. — Тогда жду в среду без опозданий, широких зрачков и алкогольного опьянения. В следующий раз я помогать не стану.

— И вам до свидания! — пролепетал мальчишка и, широко улыбаясь, опустил на глаза чёрные очки, подаренные Лёхой.

Арсений глазами проводил шатающийся силуэт прямиком до парадной, но уезжать не торопился. Его настолько выбешивал этот Шастун, что все мысли теперь крутились вокруг него. Вокруг мальчика, не понимающего математику, любящего находить приключения на тощий зад и наносить себе увечья… Сжав до скрежета зубы, брюнет резко развернулся, наконец, выезжая из дворов, попутно набирая номер Павла Алексеевича. Мужчина строго решил, что сегодня их ждёт приличный вечерок втроём. Паша, Арс и французский трёхлетний коньяк.

***

До своей комнаты Шастунишка пробирался максимально по-тихому, но вскоре понял, что дома никого нет и на всякий случай громко прокричал имя мамы. Отклика не послышалось. Отца тоже не видно. Если бы не хреновое самочувствие, то радости были бы определённо полные штаны. Добравшись до спальни, мальчик рухнул на кровать, устало прикрывая глаза. Он всё ещё прибывал в состоянии нестояния, именно поэтому единственное, что сделал — накрылся одеялом с головой, толком не раздевшись.

Около четырёх часов вечера, когда Антон всё ещё неспокойно спал, в комнате раздался телефонный звонок. Поскольку айфон находился всё ещё в кармане штанов, вместе с отвратительным звуком Шастун почувствовал и неприятную вибрацию. Пробурчав что-то матерное и не переставая делать провальных попыток разлепить сонные глаза, парень поднялся на локтях и кое-как достал мобильный. Мама. Уже не так плохо. Глаза, правда, опять закрылись, и он чуть не отъехал, но продолжал «внимательно» вслушиваться в слова родительницы. Получив информацию, что они останутся на ночь у друзей, спать как-то уже и не очень хотелось, но недомогание и усталость усилились, из-за чего сразу оклематься не получилось и вряд-ли получится в ближайшие несколько часов. Естественно, просто так сидеть дома юноша не стал и попёрся на улицу проветриться, а заодно и выкурить сигаретку-другую.

Выходя из дома, Антон буквально чувствовал, как силы вновь покинули его тощее тело. Отойдя на приличное расстояние, скрываясь в узкой арке, парень поспешил достать сигаретку, совершенно позабыв, что вчера выкинул свою последнюю. Да что ж за день вчера был. В течение нескольких часов нервы были натянуты до предела и, казалось, вот-вот сдадут. Злобное раздражение охватило его целиком, и Шастун быстрым шагом направился знакомыми дворами к круглосуточному ларьку, где продавали абсолютно всё и абсолютно всем. Единственное спасение в его тяжкой жизни.

Время почти шесть вечера, а юноша только заполучил желанную пачку курева. Сегодня выбор пал на фиолетовый Филип Моррис с кнопкой. Дым стекает внутрь, отдавая приятным холодком и вызывая мелкую дрожь от долгожданных ощущений. Парень щурится от наслаждения, делая пару-тройку жадных затяжек, отчётливо чувствуя во рту освежающий привкус лесных ягод, смешанный с табаком. На улице там и сям бегают занятые люди, несмотря на первый день выходных, хотя для кого-то это был вполне рабочий день. Ему всё ещё стыдно за вчерашнее выступление перед компанией Алёны и невероятно неловко перед Арсением Сергеевичем. Неприятно осознавать своё неадекватное поведение по отношению к человеку, который действительно не заслуживает этого. А ещё более неприятно понимать, что конкретно накосячил перед тем, кто готов тебе помочь. Правда, Шастун так и не понял, с чем ему там помочь решили, но чувство вины из-за этого меньше не становилось. Не описать словами, как хотелось ему ощутить на себе жестокие удары отца, лишь бы перестать чувствовать себя виноватым.

Думать о таком — терзать себя лишний раз. Поэтому подросток спешно тушит бычок о стену арки и выходит на тротуар, неуклюже шагая по поребрику от нечего делать, попутно набирая номер любимой девушки. Стыдливые воспоминания о вчерашнем душат не меньше тягостных дум о репетиторе, но вместе с этим помогают найти выход из ситуации. Антон вспоминает, как быстро улетучились все его мысли, а с этим и все насущные проблемы, когда в организм попала заветная разноцветная таблеточка. С виду небольшая, но помогающая расслабиться и переключиться, гораздо лучше и эффективнее сигарет. Подруга отвечает довольно быстро, дружелюбно приглашая парнишку к себе домой.

***

На улице становилось всё темнее, к тому же пошёл ледяной снег, из-за чего Антона сразу охватил лютый мороз. Поэтому к квартире мальчик буквально бежал. Парадная. Сутулый консьерж. Тесный лифт. Повторный лестничный пролёт, ведь: «Бля-не-на-том-вышел». И вот дверь широко открывается, а на пороге стоит довольная Алёна, привычно широко улыбаясь. Правда, Шаст теперь знает, чем спровоцирована такая улыбочка. Ему пофиг. Его это больше не смущает. Он нашёл в этом «кайф» и хочет заниматься тем же.

— Анто-о-ошка, проходи, — заторможенно тянет весёлая мадам, щуря свои накрашенные глазки.

Подросток прошёл молча, лишь одарил девчонку приветливой улыбкой и принялся снимать верхнюю одежду. В её комнате жутко воняло травкой, что сразу учуял Антон и мысленно ликовал. Окна зашторены, из-за чего девичью спальню освещала лишь неоновая подсветка, да светодиодная лента. Обставлена сама комната дорого-богато. Огромный плазменный телевизор висит перед кроватью, стены увешаны модными картиночками, полароидными фотографиями и прочим бредом, до которого Антону совершенно нет дела. Однако всё это отлично вписывается в модную спальню Алёны, выполненную в фиолетово-розовых тонах. Нельзя не отметить красивый цвет светлого дерева, из которого выполнена вся мебель. А именно: огромная кровать, размещённая прямиком посередине комнаты, немаленький письменный стол около окна и длинный шкаф с зеркальными дверцами. Особую атмосферу создаёт, конечно, светодиодная лента, придавая некую законченность обустройству самой комнатушки.

Протянутой рукой, занятая изготовлением самокрутки, девчонка указала на кровать, устланную пушистым белым пледом, где у резного её изголовья валялось множество разноцветных и разноформенных подушек. Но не только вид её был безупречен. Плюхнувшись на постель, Антон прикрыл глаза от удовольствия, чувствуя, какая она мягкая, и тут же поспешил поудобнее устроиться, поджав под себя ноги. С интересом парень наблюдал, как умело изящные ручки Алёны скручивают листик с травкой внутри. Тонкими пальчиками она взяла немного смеси и аккуратно заполнила вторую сигарету. Выглядит завораживающе. Антон реально смотрел на девушку с восхищением, хотя не раз лично презирал такое поведение.

— Так мало? — поинтересовался Шастун, откровенно не понимая, почему не вся сигаретная бумага заполнена.

— Тебе же лучше будет, если папироска получится в меру утолщённой, — хихикнула та на его слова и облизнула край бумаги.

Не прошло и пары минут, как десятиклассница плюхается рядом с Антоном, сползая вниз и удобно устраивая голову на его уже выпрямленных коленях. Девушка незамедлительно поджигает косяк и протягивает зажигалку другу. Юноша мнётся, нахмуренно смотря, как Алёна с наслаждением затягивается, блаженно прикрывая глаза. Мысли вновь спутываются в один неразборчивый комок. Вроде он и не против, тем более пришёл сюда именно за этим, но как-то страшно, что-ли. Страшно, что станет зависимым. Страшно, что узнает Арсений и поймёт, насколько напрасен был тот разговор. Страшно, что он подумает о нём, как о глупом подростке, махнёт рукой и откажется от занятий. В конце концов, страшно, что узнают родители. Как сильно расстроиться мама и во что его превратит отец. Зажигалка в замерших руках чуть подрагивает, в голове куча сомнений. Но все мысли отходят на второй план, когда косяк падает на лицо Алёны, и девушка уже открыто смеётся, наблюдая за растерянным подростком. Она садится напротив, хватая красное лицо парнишки ледяными руками, от чего тот вздрагивает, и сексуально облизывает его горячее от стыда ухо.

— Не бойся, — улыбаясь, уже шепчет ему на ухо девушка. — Поджигай.

Судорожно выдыхая, парень поднимает самокрутку и подносит ближе к себе. Кончики пальцев мёрзнут, руки трясутся, желудок выкручивает, а сердце, казалось, сломает все рёбра в груди, так сильно оно билось. Тело буквально сопротивляется этому, подаёт очевидные сигналы, но слабенький огонёк уже опаляет край косяка. Антон держит до тех пор, пока серый дымок тонкой струйкой не протягивается вверх, вместе с тем начиная приятно пахнуть жжёной травой со сладким привкусом. Настороженный взгляд вновь встречается с озорными серыми глазками, смотрящими на него столь заинтересованно. Вряд-ли Алёна понимает, на что подсаживает друга. Но даже если и так, ей крайне насрать. Наркотики не так давно стали частью её жизни, и она с удовольствием готова втянуть в это всё своё окружение. Дурь сделала из неё заторможенного и глупого человека, отключила сопереживание, сострадание, отзывчивость, нарушила нормальное и адекватное восприятие мира, привела к быстрому изнашиванию нервной системе, при этом изменяя в ней всё: ценности, мировоззрение, отношение к окружающим и к себе. Она стала другой. Только вот до Антона это никак не дойдёт. Юношеская любовь определённо перекрыла его здравый рассудок.

— Не ссы, Антон, сейчас не до этого, — шикает на него девушка, повторно поднося тлеющий косяк ко рту. — Старайся затянуться как можно глубже, а вдогон попробуй глотнуть немного воздуха. Смелее! — подначивает блондинка, с предельной точностью демонстрируя все действия на себе.

И Шастун сделал всё, как сказала десятиклассница. Только вот, что-то явно пошло не так. Зелёные глаза мигом расширились, и парень удушливо закашлял, попутно захлёбываясь горьким дымом, прожигающим глотку. Хватаясь за горло одной рукой, он крепко сжимает двумя пальцами косяк и виновато смотрит на равнодушно сидящую неподалёку девушку. Будто не замечая подростка, Алёна прижалась спиной к изголовью, откидывая голову назад. Собрав все силы в кулак, мальчик сел точно также, повторно затягиваясь. Дым проходил с трудом, чувствовалось, что лёгкие переполнены, но затяжка за затяжкой, и это стало казаться невероятно расслабляющим занятием. Оба сидели с расползающимися по лицам довольными улыбками, с лёгкостью покуривая табак и иногда перекидываясь парочкой бессмысленных фраз. В один момент, прижавшись к Антону и не обращая внимания на едкий дым, которым подростки были окружены, Алёна поцеловала его в губы. Ощущая комок в горле, парнишка увлёк её за собой, наклоняясь назад и сажая худое тело на колени, впиваясь в её губы сильнее прежнего требовательным поцелуем.

— Ты так быстро ушёл вчера, — неожиданно подала голос блондинка.

— А… Да, дела появились кое-какие, — совершенно растерянно пробубнил подросток, закусывая нижнюю губу.

— Не умеешь ты врать, Антошка, — девушка громко рассмеялась. — Знаю я, куда ты ушёл вчера. И какой злой папик тебя забирал.

— Какой «папик»? Что, блять, ты несёшь? — нервно процедил парень, снимая с себя блондинку и отходя в центр комнаты.

— Чтобы ты знал, я не против поразвлекаться с любителем анальных шалостей, — пуще прежнего расхохоталась Алёна, плавно растекаясь по кровати. — Или ты хочешь сказать, что не из «этих»?

— Был бы я любителем брать в рот, точно не сделал бы так, — интригующе отозвался Антон и, подходя к кровати, рывком притянул девушку за талию к себе.

Вставая между её болезненно худых ножек, мальчишка прошёлся сухим языком по длинной шее блондинки, вызвав этим приглушённый смешок. На лице самодовольная улыбка. Руки сминают небольшую девчачью грудь, отодвигают тонкую ткань шортиков, затрагивая интимное место, от чего Алёна тихонько простонала имя парня и прикусила его нижнюю губу, немного оттягивая. Поцелуй получился невероятно жадным и пылким. Оба не могли оторваться друг от друга, поглаживая разгорячённые тела. Столько напускной страсти, что со стороны это кажется жутко пошлым и противным.

— Раз не любитель, то возьми меня, — страстно прошептала Алёна, блаженно закатывая глаза, когда два пальца начали осторожно входить в неё.

— Алён, я тут кое-что вкусненькое принёс. Только я не один… — застыл на пороге Артём, явно шокированный происходящим.

Додуматься закрыть дверь ему помогла Кристина, стоявшая сзади. За стеной послышалось неловкое: «Ой, кажется, мы не вовремя» и старательно подавленные смешки, после чего ребята спокойно ушли в зал. Антон слишком быстро отлетел от тела девушки, округлившимися глазами смотря на её недовольную мину. Самой Алёне, кажется, было совершенно наплевать, что её только что застукал собственный брат, и она укоризненно смотрела прямиком на растерянного Антона.

— Тебе что, вообще наплевать? — вопросительно нахмурился юноша, присаживаясь на край кровати.

— Знаешь, сколько раз их застукивала за этим я? Тем более ничего не было. К сожалению, — добавила она, выделяя последнее слово с максимально досадливой интонацией. — Посидишь с нами?

— Нет, мне домой нужно, — отмахнулся подросток, вспоминая вчерашний конфуз, на что девушка понимающе кивнула.

Пока Шастун собирался домой, до ушей долетала парочка шуток от особо умных приколистов, на что он тяжело закатывал глаза и натянуто улыбался. Когда компания додумалась на всю врубить рок, юноша поморщился и старался как можно быстрее зашнуровать свои конверсы и смыться, пока обкуренные ребята не начали его отговаривать. И вот, прощаясь своей излюбленной улыбкой до ушей с подругой, Алёна невзначай предлагает отсыпать пареньку немного дури с собой, от чего он, конечно же, не смеет отказываться, довольный, наблюдая, как девушка щедро одаривает его травкой, пересыпая ту в небольшой пакетик. Чуть пошатываясь, Шастун напялил капюшон и принял пакетик, надёжно убирая во внутренний карман куртки.

— Так что это? — только сейчас счёл нужным поинтересоваться Антон.

— Марихуана, — спокойно ответила девушка. — Не боись, если в процессе не спутаешь эйфорию с тревогой и паникой — не сдохнешь, отвечаю. Поэтому, когда начнутся загоны, пиши, — подмигнула блондинка, наблюдая на лице подростка немой шок.

***

Подходя к дому, в голове вертелся образ строгого брюнета, расстроенной мамы, свирепого отца и всех окутавших подростка плотной пеленой проблем. Впрочем, хорошее настроение быстро возвращалось к нему, когда он вспоминал о маленьком подарочке от подруги. Но и это длилось недолго, ведь слова Арсения Сергеевича необыкновенно остро врезались ему в память, то и дело заставляя испытывать жесточайший стыд за свои необдуманные действия. Хотя, какое ему дело до каких-то там нравоучений какого-то там репетитора, тем более по математике?