***
Не на шутку напуганный своим состоянием, Антон тихонько пробирается в ванную, стараясь не накосячить по пути, ведь поднимать Арса совершенно не хотелось. Пусть спит мужик. Антон и так знатно потрепал его нервишки за последние несколько недель. Чувствует юноша себя, мягко говоря, не очень. Шастун морщится от осознания, что вот-вот завалится вперёд, падая моськой в пол, поэтому подстраховывает себя стенами, держась за них, как за спасательный круг. На ватных ногах мальчишка добирается до комнаты, врубает свет и становится напротив зеркала, проводя рукой по белому, словно полотно, лицу. Ощущение, что тело вовсе не его. Оно не слушается, не поддаётся ни одной команде и более того кожа отчего-то вся посинела и похолодела. Юношу бил озноб, а в глазах троилось, казалось, что он теряет сознание. Парнишка сплёвывает в раковину слюну с отчётливыми разводами крови и самого передёргивает от страха и омерзения. Антона подташнивало уже несколько минут, может быть от страха, хотя полностью своё состояние он ещё не осознавал. Ещё и голова закружилась так, что в сторону нехило так качнуло. — Не нравится мне это, — шёпотом подмечает парень, хватаясь руками за края раковины, тем самым удерживая себя в стоячем положении, ведь ноги онемели уже настолько, что могут подвести в любую минуту. Сзади слышатся тихие шаги, и Антон спешит умыться холодной водой, дабы прийти в себя, но теряет равновесие и звонко плюхается на пол. Парень шустро отползает назад, прижимаясь спиной к холодной стене, обливаясь потом при мысли, что сейчас его заметит Арсений и влетит ему по самое не балуй за то, что разбудил и потревожил. Паника охватывает разум, все тело сводит судорога, в глазах постепенно темнеет, и звуки становятся приглушёнными, словно его окунули в ледяную воду. Руки по-прежнему прижимаются к носу, чтобы хоть как-нибудь остановить кровь, глаза сами закрываются. Страх того, что его сейчас увидят в таком состоянии накрывает с головой, и мальчишка судорожно старается оттереть кровь от рта и подбородка, лишь раздирая кожу короткими ногтями. Опять со своими проблемами, Антон, мать твою. Думаешь, ему так нравится наблюдать, как ты загибаешься здесь? Нет, нет, нет, Арсений Сергеевич, только не сейчас… Дверь широко раскрывается, и на пороге появляется грозная фигура Попова во всей красе. Чуть заспанный, он тут же ошарашенно открывает рот, видимо, разрываясь в сердитых упрёках. Но Антон уже ничего не слышит. Антон, как во сне смотрит на залитые кровью руки и нервно вытирает их о худак. Арсений делает всего пару шагов и уже оказывается около мальчишки на корточках, убирая руки от лица, которое мальчишка успел уже разодрать до крови. С одной стороны, это и хорошо. Не будет заметно, откуда именно появилась кровь, и Арс не будет волноваться. Да, правильно, Антон. Арс совсем не будет за тебя, бестолочь, волноваться. Он всего-то долбанёт разок по твоей тупой головушке, может, и мозги на место встанут, кто знает. Подросток еле удерживает себя в сознании, когда сильный и мускулистый Арсений Сергеевич подхватывает его в один миг и уносит в неизвестном направлении.***
Антон выныривает из кромешной темноты, уже лёжа на кровати, и резко встаёт, жмурясь от нестерпимой головной боли и подходящей рвоты. На ватных ногах он делает пару шагов вперёд, но тут же заваливается назад, шумно выдыхая от неожиданности. — Да что ж ты улечься то никак не можешь, горе ты моё? — буквально прикрикивает ему на ухо Арсений, незамедлительно подхвативший ослабленное тело. «Прям правда ваше или вы опять шутите?» Антон придурок. Самый настоящий. Антон ложится обратно на кровать и Попов блокирует любую мальчишескую попытку подняться вновь. Шастун лишь изредка фырчит что-то протестующее и не теряет надежды хотя бы повернуться на бок, ведь лёгкие сводит жесточайшая боль, а сил сказать нет никаких. — Лежи, балбес, — вновь прижимает за костлявое плечо к кровати Арсений Сергеевич. — Ну, рассказывай, что там с тобой опять приключилось. И вот опять Антон хочет что-то сказать, но закашливается и, прижимая к груди руки, сплевывает кровью. Из Арса вырывается неконтролируемое «Чёрт возьми!» и он с силой отнимает трясущиеся руки от рта, которыми Антон судорожно растирает кровь по лицу. Слезящиеся глаза с паникой смотрят на Арсения, а сам он только губами шепчет, что всё будет хорошо, и едва заметно проводит рукой за ушком, желая успокоить. — Антон, что происходит? — тихо говорит брюнет, встревоженно оглядывая потрёпанный вид ученика. — Я… я н-не знаю, — нервно щебечет парень, хлопая глазами и сам будто пытается найти ответ в Арсении, который настойчивее сжимает его руку, строго оглядывая не на шутку испуганное и перепачканное в крови лицо. — П-правда… такого ещё не было. И Попов верит. А что ему ещё остаётся? Пытать мальчишку, который выглядит сейчас настолько хуёво, что хочется лишь заботливо укрыть мальца одеялом и лечь рядом, контролируя каждое движение? — Антош, посмотри на меня пожалуйста, — мягко просит Арсений, накрывая ледяную ладошку своей большой и тёплой. Антон смотрит. И смотрит так невинно и испуганно, что пуще прежнего захотелось не мешать парню отдыхать. Захотелось внушить ему, что Попов всегда рядом, что всё будет хорошо. Арсений громко выдыхает, будто лишается всего воздуха сразу, и, смотря в стенку невидящим взглядом, на автомате произносит: — Здесь и сейчас, Антон, блять Андреевич Шастун, ты расскажешь мне обо всём, что с тобой происходит, — мужчина срывается на крик и всем нутром чувствует, как от неожиданности мальчик вздрогнул и вжался в кровать, уставившись на мужчину такими растерянными глазами, что хотелось выть от своего же поведения. — Какого чёрта ты молчал о поведении отца так долго, но больше всего я желаю услышать историю про домогательство. Шастун сдаётся. Да, вот так вот просто стирает рукавом дорожку крови с губ и, утыкаясь мутным взглядом в потолок, начинает длинный рассказ про свою непутёвую подростковую жизнь. — Отец. В этом виноват отец. Как я мог кому-то рассказать, если перед глазами постоянно маячил он? Я думал вы догадались, — грустно усмехается парень, слабо вырывая руку и сразу же прижимая к саднящей изнутри груди. — Да, знаете… было и было. Ему просто нравилось выворачивать мою душу наизнанку, от этого он получал неимоверное наслаждение. А про домогательство… — парень молчит. Молчит всего пару секунд, а после нервно сглатывает слюну. Изо всех сил борясь со слезами, Шастун быстро моргает и отрывисто дышит, пока дохуя наблюдательный Арсений замечает каждую перемену эмоций. Ведь следит. Ведь ему не всё равно. — Это был друг отца. Старый и противный дядька в пиджаке и красной рубашке… — Антон измученно прикрывает глаза и словно окунается в тот самый момент. Вздрагивает, нервно теребит край худи и с трудом продолжает рассказ о том, что мог доверить только сидящему совсем близко Арсению Сергеевичу. Его репетитору по математике и человеку, в момент оказавшемуся куда роднее других. — Ничего такого не произошло. Я просто не вовремя пришёл домой, а он не вовремя застал меня на кухне. — Какого чёрта ты не рассказал мне об этом тогда? — злобно прошипел Арсений Сергеевич, сердитым взглядом прожигая бедного Тошу, боязливо уставившегося своими круглыми глазами на такого разъярённого Попова. — Да что бы это изменило… — замялся мальчишка, судорожно выдыхая. — Что бы это изменило? Антон, ты ещё ребёнок. Даже не думай, что я оставлю это просто так. Да почему вам всегда нужно влезть в мои проблемы? Ебучий вы, Арсений Сергеевич! На деле Антон лишь обиженно закатывает глаза, фырчит что-то себе под нос и впритык уставляется на Попова, произнося то, от чего сердце замирало, а внутри неприятно пощипывало от боли и дичайшего омерзения. — Вы не знаете ещё кое-чего… — мямлит юноша, закусывая губу и сожалея вообще о том, что ляпнул об этом. Арсений заинтересованно изгибает бровь и наблюдает как Шастун беспокойно заламывает пальцы на обеих руках, искусывая нижнюю губу до крови. — До вас у меня был ещё один репетитор по математике. Каждое занятие мне приходилось терпеть все его вот эти мерзкие касания, слова. Но я молчал. Не знаю почему, даже не спрашивайте, — внезапно Арсений сжимает зубы до скрежета, впиваясь настороженным взглядом в мальчишку и Антон ёжится от одного только устрашающего вида репетитора. — Боялся, наверное. Он меня тогда, кажется, правда, сильно зашугал. Да, и первое время я от вас так шарахался, потому что думал, что вы такой же. Спустя уже два года я… да боюсь я. Просто боюсь! Просто не справился! Просто очень хотел забыть, но прокручивал в голове каждый день… — Боже, ребёнок, — резко прерывает Антона поражённый всем сказанным мужчина и, хватая мальчишку под локоть, прижимает к себе. То ли чтобы самому не сорваться, то ли чтобы чувствовать Антона всем телом, чтобы помочь поскорее забыть ненавистные воспоминания и, наконец, осознать, что теперь он не один. — После меня он больше не работал. Я не знаю, сколько детей он сломал, но, честно, думать даже не хочется. — Антон, пойми, я просто не могу игнорировать это. — Я рассказал, потому что доверяю вам. Он убьёт меня, если узнает, вы это понимаете? — торопливо шепчет куда-то в шею мужчине Антон и обхватывает торс обеими руками, резко почувствовав, что немеет всё тело, а язык толком не ворочается. Только не обморок. — Э-е-е-й, Тош, — тело мальчишки внезапно обмякает в горячих руках Арсения и мужчина торопится уложить его на кровати, щёлкая пальцами перед бледным лицом. — Я в порядке. — Сильно плохо? Мне вызвать скорую? — взволнованно вопрошает Арс, губами прикасаясь к лбу подростка. — Жить буду, — вымученно улыбается юноша. Антон — полный идиот, раз именно в этот момент, ощущая брюнета так близко, тянется носом ближе и проводит по кадыку мужчины, вырывая из его уст прерывистый вдох. У обоих вдруг учащается сердцебиение, и оба отчётливо это чувствуют, ведь один не спешит отстраняться от прохладного лба, а второй переставать водить холодным носом по приятно пахнущей шее. И только через долгие пару секунд, оставляя невесомый поцелуй на лбу юноши, Попов делает шаг назад, ещё раз уточняя, всё ли хорошо, и уходит в гостиную, оставляя Антона один на один со своими мыслями. Но до самого утра не смыкает глаз, размышляя над симптомами кашля с кровью и всё прислушиваясь к звукам из комнаты. Мужчина пару раз даже останавливается у двери, прислоняясь плечом к косяку, наблюдая за тем, как же чертовски мило посапывает Антон, подложивший ручки под щёку. И это совершенно не давало покоя душе, преследуя и нарушая безмятежность.***
Утро в квартире Попова проходит спокойно. Вокруг парней царит полнейшее понимание, как думает Антон, беззаботно качающий ногами под столом и довольно уплетающий приготовленный Арсом завтрак. Брюнет не теряет времени упомянуть о продолжении занятий, на что подросток отзывается печальным взглядом и таким же печальным громким цоканьем. Но Попов был непреклонен, несмотря на сложившуюся ситуацию. А ещё Арсений коротко отзывается о том, что темы с отцом и прочим не закрыты, пять минут выслушивая хныканье Антона, ведь «Арсений-Сергеевич-поверьте-я-сам-во-всём-разберусь». Арсений не верит и целое утро, пока мальчишка собирается домой, ходит молчаливый и задумчивый. А после отвозит Антона домой, беря обещание сообщать обо всём. Просто обо всём. Антон замучено кивает, ловит на себе пристальный взгляд и быстренько уматывает домой, продумывая план на сегодняшний день. Школа отменяется, когда в голове, словно лампочка, загорается идея проведать компанию Алёны. Интересно ведь, как они там без неё…***
Первая сигарета за день, выкуренная перед многоэтажкой девушки, была сущим наслаждением. Антон быстро тушит её о мусорку рядом с потрёпанной скамейкой и забегает в парадную, придерживая дверь какой-то бабульке. Замечая на себе настороженный взгляд, парень коротко кивает и даже пытается выдавить из себя подобие улыбки, однако получается что-то кривое, совсем теряющееся на тусклом лице. Антону насрать. Он не обращает внимание уже ни на кого, когда громко стучит в дверь и прижимается виском к холодной стене. Руки заметно дрожат, и мальчишка пытается нелепо это скрыть, крутя кольцо на среднем пальце, глубоко и часто дыша. Резкий выдох. Парень отступает на шаг, когда открывается дверь, и чуть покачивается от подступающей тревоги. На пороге появляется лохматый Лёха, косо оглядывающий напряжённого Шастуна. Судорожное сглатывание вязкой слюны с отчётливым привкусом крови. Ему здесь больше не рады.