***
— Пиздец, — вслух выругался Антон, оставшийся совершенно один в тёмной комнате. От него теперь ничего не зависит, остается только ждать. И то ли ответного признания Попова ждать, то ли прямо сейчас собирать монатки и валить куда подальше. Ни домой, ни к Матвиенко, а... короче, в душе он не знал куда. Нет того места, где ему теперь хорошо. Хотелось накуриться в полнейшую жопу, отключиться. Хотелось избить себя, но отвращение сковало все чувства. Он допустил ошибку, а за каждую ошибку отец приучил нести наказание. Антон ворочается в постели, как умалишённый. Скомканное одеяло сползает на пол, а простыня под ним скручивается жгутом. Слёзы обиды, гнева и бессилия стекают по щекам, и он лишь прикрывает мокрой ладошкой рот, чтобы не закричать и не попросить мужчину вернуться, только не оставлять его совсем одного. Ему не хватало отца со своими зверскими методами воспитания, который навсегда вбил в голову, что за каждый проёб Антон обязан испытать боль и унижение. И именно от этого становилось настолько хуёво, что мысль уткнуться в плечо Арсения Сергеевича и разрыдаться в слюни и сопли не казалась такой ужасной. Антон ровно садится на кровати, поправляет кудрявую чёлку и морщится от собственного безобразия. Раньше он никогда бы и не подумал реветь, а теперь каждая ситуация выводит на фееричные эмоции. Он же так скоро с ума уже сойдёт. В конце концов, он мужик. Вытирая рукавом лицо, парень встаёт и***
Арсений Сергеевич расслабленно сидит в кресле и залипает в ноуте. Скорее всего, работает. В комнате свет приглушён, занавески ещё не задёрнуты. И аромат этот... только его... только Арсения. Такого властного и сексуального в своей чёрной футболке и чёртовых облегающих полуспортивных домашних штанах. Вопросительный и такой спокойный взгляд падает на парня, будто Антон никогда не признавался ему в чувствах, и никаких неловких ситуаций между ними вовсе не было. — Антон? — мальчишка рассеянно кивает и беспокойно дышит чуть приоткрытым ртом. — Ты почему не спишь? А Антоша лишь растерянно пожимает плечами и неловко закусывает нижнюю губу. Что сказать? Что, сука, сказать. Стоит тут, тушуется в проходе. Мужчине то работать нужно, а не с ним возитья на ночь глядя. Арсений Сергеевич в своей манере вздыхает и мягко улыбается, потирая переносицу. Только от этого уже сбивается дыхание и хочется валить и трахать... Нет, он, конечно, мальчик не глупый и явно осознаёт, что валить тут будут точно не Арсения. — Иди сюда, — шепчет мужчина, откладывая ноутбук. Антон не верит ни ушам, ни глазам, воспринимая всё сказанное и сделанное мужчиной как бредовый сон, бурную фантазию, дикие глюки. Что угодно, ведь это не может происходить в их реальности. Где Антон — конченный торч, а Арсений — воспитанный интеллигент и репетитор по математике! Медленно, словно в трансе, парень всё же бредёт к дивану, смотря на Арсения Сергеевича широко распахнутыми глазами. Чувство, что вот-вот свалится моськой в пол, чего совсем не хотелось, потому что походу сбывалась та самая несбыточная мечта. Шатун аккуратно садится рядом, а в следующую секунду его уже прижимает к себе за талию мужчина, целуя в висок. Дыхание замирает, а телом становится сложно управлять, ведь оно как вата, как плюшевая игрушка, такое же мягкое и податливое. Не его. Антон так и замирает с ебанутым перекошенным лицом и глазами по пять копеек, пока тёплые губы спускаются к прохладной шее, оставляя за собой дорожку поцелуев. Приятно тёплые руки блуждают по худощавому телу, сминая под собой белую футболку, а комната пропитывается тихими стонами мальчишки, который буквально плавится от горячих прикосновений. — Что делать-то будем? — куда-то в шею говорит мужчина. — Арс, мои слова не обязывают тебя... — на пару секунд Антон замолкает, задумавшись. — Короче, ничего толком они не значат. Для тебя. Это уже мои траблы, с которыми позволь мне разобраться самому. — Эта твоя проблема имеет прямое отношение ко мне, — заглядывая в зелёные глаза, усмехнулся репетитор. — Антон, я не говорю, что ты мне не нравишься, — голова пустая, из-за чего Попов боится донести мысль неправильно. — Ты сам ещё не понимаешь, кто и в каком плане тебе нравится. Я знаю о твоих отношениях с отцом: постоянные ругательства и издёвки. Живёшь в мире, где боишься каждого шороха, а потом прихожу весь из себя я, всяко норовя тебе помочь и вытащить из того дерьма, в которое отчасти ты сам себя старательно впутывал! Антон продолжает смотреть ангельскими глазами, вызывая в душе репетитора такую бурю эмоций, противостоять которой он попросту не может. — Я просто боюсь, что ты ошибаешься насчёт меня. — Д-да как тут вообще можно ошибиться, Арсений Сергеевич? — вскрикивает недовольный Антон. Только что его назвали глупым ребёнком, не способным отличить явную влюблённость от грёбаной зависимости. — Да, я зависим от вас! И я, сука, в вас влюблён! Что вы хотите ещё услышать? Эти грёбаные наркотики нихрена меня не поменяли, я не торчал два года на пвп, чтобы к хуям разрушить себя. Признаюсь, меня ебёт ситуация с отцом, и я ебать как хочу с ним нормальных отношений, но никак не ищу в вас его замены. Я знаю, о чём говорю. Эти слова вырвались у него как-то непроизвольно, но на душе стало до невозможности легко. Ещё пару секунд Антон, тяжело дыша, всматривался в прищуренные глаза Арса, но, будто не найдя в них поддержки, жалобно выдохнул и принялся уж вставать, как почувствовал на запястье тёплую ладонь. Он упал на мужчину со смешным "ой" от которого на лице Попова появилась обворожительная улыбка, и тот принялся выцеловывать ключицы и щёки парня. — Эй, щекотно, — звонко смеётся Шастун, шутливо отталкивая от себя мужчину, пока он крепко прижимает мальчишку к себе. Этот момент точно останется в их памяти. Момент, когда оба осознали свои чувства и смогли переступить через общественные рамки, запреты и всю ту чушь, что окружает каждого из нас. Именно сейчас, в тёплой и уютной комнате Антон неловко залазит на колени официально своего парня, закидывает руки за его шею и впивается неумелым поцелуем в улыбающиеся губы Попова, пока на столе вибрирует телефон, где на экране большими буквами высвечивается "Мама".