Anhur

      Прицелиться, выстрелить, спрятаться в укрытие. Перезарядить винтовку. Повторить еще девять раз. Сменить термозаряд. Повторить этот цикл до бесконечности.       С каждым выстрелом винтовка тяжелеет, отдача ощущается сильнее. Руки слушаются хуже, спина не разгибается, зрение подводит. Рефлексы притупляются. Но рядом лежат стимуляторы, можно вколоть – и с новыми силами. Вот только они почти закончились. Энергетические батончики уже съедены. А наемники, штурмующие базу, бесчисленны, словно Гаррус попал в скверную компьютерную игру, без конца генерирующую врагов, и единственная цель в ней – убить их как можно больше до того, как убьют тебя.       Дурак. Слепой, пустоголовый и наивный. Хотел очистить Омегу. Не стоит и удивляться, что все закончилось именно так. Это был логичный исход, и Гаррус был готов расплатиться за ошибку.       Он высунулся и метким выстрелом снес наемнику голову. Руки дрожали от напряжения, дыхание сбилось, но пока он все равно каким-то чудом умудрялся попадать. Правда, ошибок становилось все больше и больше. С однозарядной винтовкой это было непозволительной роскошью.       Все мышцы тела вдруг болезненно свело, Гаррус резко выдохнул.        – Эй, Архангел, ты еще с нами?       Замерев, он смотрел в оптический прицел на мертвую человеческую женщину, та смотрела прямо на него живыми черными глазами. Пролетевшая мимо пуля чиркнула по шлему. Выругавшись про себя, Гаррус вернулся в укрытие, так и не сделав выстрела. От усталости, должно быть, начались галлюцинации. Вколов последний стимулятор, Гаррус высунулся и быстро осмотрел мост. Никаких призраков в черной броне с красной полосой вдоль руки, только наемники в броне синих и желтых цветов.        По всему телу словно огонь пробежался, парализовав. В ушах гудело. Совсем рядом зазвучал двухтональный голос, но Гаррус не стал вникать в смысл слов. Он вообще не хотел слышать этот голос. Нужно уйти дальше. Глубже.        – Духи, выключи это, пока у меня кровь из ушей не пошла.       Монтегю, перебирающий станции на радио Омеги, почему-то остановился на хаотичной мелодии, где ясно звучала скрипка.        – Что, не нравится человеческая классика?       В голове невольно раздался подзабытый голос. «В этом веке ее уже не модно слушать, но меня успокаивает».        – Терпеть ее не могу, – сказал Гаррус, заталкивая болезненные воспоминания подальше.        – А мне нравится. У меня младший брат занимался на виолончели, – Монтегю усмехнулся и переключил станцию, где играло какое-то унылое ритмичное техно. – Сначала мне тоже казалось, что уши отваливаются, но потом он научился играть, и я даже проникся. Он до сих пор продолжает выступать, играет каверы на известные песни в клубах Цитадели.       Гаррус ничего не сказал, продолжая чистить винтовку. Чуть позже, когда Монтегю ушел, он стал поглядывать на радио, стоявшее на столике возле дивана. Прикрыв на время глаза, он постарался отогнать воспоминания и принялся собирать винтовку. Потом не выдержал. Вскочил и начал переключать станции в поисках той самой. Звуки человеческого инструмента резанули ухо. Гаррус сел на диван, устало ссутулившись и положив локти на колени.       После того, как Шепард однажды дала ему послушать человеческую классику, все подобные мелодии стали крепко ассоциироваться с ней самой. Гаррус бы не сказал, что ему не нравилась эта музыка, но он действительно терпеть ее не мог – вспоминать Шепард и время на «Нормандии» было тяжело. Черт возьми, уже полтора года прошло с ее смерти и крушения корабля, почему до сих пор так больно?       Не просто больно. Все огнем горит.        – Эй, ты говорить собираешься?       Из горла вырвался хриплый стон. Медленно приходя в себя, Гаррус посмотрел мутным взглядом на Вира. Сердце колотилось быстро, словно после долгого забега по пересеченной местности.        – Может, паузу? – предложил Линус. – Он уже отключается.        – А может, прибавить мощность? – с кровожадностью в субгармониках предложила темнокожая турианка.       Близкий к панике перед очередным зарядом тока, Гаррус неосознанно дернул руками со всей силы, пытаясь высвободиться. Цепь лишь громко звякнула. Вир щелкнул чем-то на электрошокере и приставил к коже, заряд ударил с такой силой, словно в живот челнок врезался. По венам пробежался нестерпимый огонь. Крик застрял в горле, мышцы свело в сильной судороге.       Гаррус не сразу заметил, когда Вир убрал электрошокер. Сердце снова бешено застучало, звон в голове угрожал просверлить ее насквозь. И все тело невыносимо болело. Какое-то время Гаррус просто дышал, стараясь выровнять сбитое дыхание, и когда оно почти начало приходить в норму, Вир ударил снова.        – Везучий идиот.       Гаррус зажал горящую огнем рану на боку, даже сквозь перчатки чувствуя застрявшие внутри небольшие осколки.        – Зачем высунулся? Эраш и без твоей помощи смог бы скрыться.       Синяя кровь слабым ручейком бежала между пальцами. Компьютер брони не ввел панацелин, потому что Гаррус до этого израсходовал все, что было.       Сидонис покачал головой.        – Руку убери, – сказал он, доставая ампулу панацелина.       Гаррус убрал руку и обессиленно откинул голову назад. Когда панацелин начал действовать, а боль затихать, Гаррус, наконец, смог немного расслабиться.        – Эй, не спи. Нам еще до базы надо добраться, я в одиночку тебя не дотащу.       Сидонис перекинул его руку через плечо и встал, быстро поднимая за собой. Гаррус зашипел.        – Аккуратней.        – Раньше думать надо было, – фыркнул Сидонис.        – Тебя забыл спросить, – проворчал Гаррус, пытаясь удерживать голову прямо.       Сидонис шикнул, заставляя замолчать. Они замерли. Где-то за поворотом узкого переулком раздались голоса и топот.        – Если они с варренами, мы влипли, – напряженно сказал Гаррус, прислушиваясь.        – Может, и нет. Я знаю тут один ход поблизости.       Гаррус пытался передвигать ноги, пока Сидонис тащил, но выходило плохо и медленно.        – Духи, твоя новая броня слишком громоздкая, – проворчал Сидонис. – Чем тебе легкая не угодила? Нормальная же была.        – Лантар, раз уж взялся тащить – тащи, а не ной.       Сидонис отпустил его и осторожно выглянул из темного переулка, заваленного мусором по краям. Наступив на какой-то рваный полиэтиленовый мешок, Гаррус привалился к стене.        – Нам нужно незаметно перейти на ту сторону дороги, сейчас постарайся шевелить ногами побыстрее, – сказал Сидонис.       И потащил Гарруса, практически взвалив на себя. Пальцы ног едва касались земли, весь окружающий мир куда-то отдалился. Только бы не потерять сознание. Гаррус сосредоточился на происходящем, пытаясь встать на пол хоть кончиком когтя…       Нет. Нужно наоборот…        – Засыпай, – сказал Сидонис. – И может, они ненадолго оставят тебя в покое.       Да, нужно погрузиться в спокойную темноту. Границы размывались слишком сильно.        – Проклятье, он уже не реагирует, – прошипел Вир, – Грэния, займись им.       Он кинул электрошокер турианке.        – Вымотай его, но не позволяй терять сознание. Заряд сильно не увеличивай, если убьешь его – сверну тебе шею.       Голоса доносились приглушенно, словно сквозь невидимую плотную преграду.       Вир покинул комнату вместе с Линусом. Гаррус попытался опереться на пальцы ног, чтобы хоть чуть-чуть снизить нагрузку на руки, начинало казаться, что они вот-вот оторвутся под весом его тела. Ноги дрожали и не слушались.       Ступни болели после жесткого приземления. Гаррус тяжело поднялся с усыпанного осколками стекла пола, упираясь рукой в колено, и посмотрел вверх. Из больших окон на втором этаже, откуда он только что выпрыгнул, валил черный дым. Гаррус мотнул головой, ожидая, когда после оглушительного взрыва восстановится слух. Ворташ рядом безумно хохотал.        – Ты свихнулся, чуть не подорвал нас вместе с ними! – прикрикнул на него Эраш.        – Зато видели их рожи, когда они увидели бомбы? – все еще хохоча, выговорил Ворташ.        – Духи, Ворташ, будь хотя бы немного осторожнее, – сердито сказал Гаррус, глядя на двоих батарианцев.       Для него они были почти на одно лицо, почти одного цвета, даже имена их были похожи, но характеры абсолютно разные. У Гарруса ушла пара недель, чтобы научиться хорошо отличать этих двоих друг от друга.        – Проклятье, кажется, я ногу подвернул при падении, – пробормотал Эраш, поднимаясь.        – Подвернуть ногу при прыжке со второго этажа в броне – это надо сильно постараться. Хоть по лестнице безопасно спускаться умеешь? – со смешком спросил Ворташ. – Может, тебе мастер-класс провести?        – Учиться чему-то у батарианца, которому оторвало руку взрывом собственной гранаты? Нет, спасибо.        – С протезом удобней, между прочим. А вот когда я накоплю на протез со встроенной пушкой, еще круче станет.       Гаррус посмотрел по сторонам и заметил мчащийся сюда аэрокар с Сидонисом за рулем.        – Валим отсюда быстрее, пока подкрепление не появилось, – Гаррус перекинул руку Эраша через плечо и помог дойти до края платформы. Аэрокар остановился, Гаррус открыл дверцу и торопливо закинул Эраша на заднее сиденье. Тот что-то недовольно заворчал.        – Терпи, Гаррус, – раздался за спиной неожиданно серьезный голос Ворташа. – Жди. И ничего не говори. Это единственный вариант выжить.       Гаррус обернулся. Ворташ смотрел на него четырьмя черными глазами, его лицо было залито кровью из пулевого отверстия во лбу.        – Не хочешь ничего рассказать?       Когтистые руки схватили Гарруса за подбородок, он постарался сфокусировать взгляд. Вместо небоскребов и рыжих огней Омеги он видел синие глаза, ярко выделяющиеся на темном чистом лице Грэнии. Точно, он же больше не на Омеге.        – Не подскажешь, который час? – хрипло спросил Гаррус.        – Чего? – нахмурилась Грэния.        – Это мне тут мозги пытаются поджарить, а не тебе. Сколько времени уже прошло, спрашиваю.       В ее расширившихся глазах полыхнула ярость. Она схватила Гарруса за левую мандибулу и дернула вниз и в сторону. Раздался щелчок, перед глазами взорвались звезды. Затем сразу же последовал удар током.        – Улыбнись хоть, Гаррус, – сказала Уивер.       Гаррус, лежа на диване, оторвался от голографического экрана инструметрона и посмотрел на нее. Уивер пригладила свои вечно лохматые короткие светлые волосы и широко улыбнулась.        – Мы спасли несколько десятков рабов. Это нужно отпраздновать. А тот твой последний выстрел батарианцу прямо в глаз был великолепен. Ну же, сделай лицо попроще.       Гаррус лениво раздвинул мандибулы.        – Эй, это не улыбка!        – С чего ты взяла?        – Я не настолько плоха в знании турианской мимики, ты просто пошевелил своими этими штуковинами.        – Не обращай на него внимания, Уивер, – сказал Сидонис, появившись в общей комнате вместе с Батлером, – если бы ты слышала его субгармоники, поняла бы, что он доволен так, будто словил микару.        – Что сделал? – Уивер удивленно приподняла брови.        – Неважно, это устойчивое турианское выражение, – сказал Гаррус.        – Как же с вами, турианцами, иногда тяжело бывает, – вздохнула Уивер. – Когда уже переводчики научатся адаптировать идиомы?        Батлер поставил на стол пару запечатанных коробок, от которых Гаррус ясно уловил манящий запах еды.        – Что это? – спросил Гаррус, выключая инструметрон.        – Нала приготовила нам лазанью, – сказал с голодным предвкушением Батлер. – И отдельно для вас с Лантаром мясной рулет.        – Твоя жена – настоящее чудо, – сказала Уивер, – сама бы женилась на ней, если бы она не была занята.        – Эй, руки прочь, – проворчал Батлер, распаковывая коробку с лазаньей.        – Нала придет? – поинтересовался Гаррус.        – Да, чуть позже.        – А где там остальных носит?        – Сейчас отмоются от батарианских кишок и подтянутся, – сообщил Сидонис.       Гаррус не хотел выбираться из этого воспоминания. Оно было хорошим.       Но Грэния вернула его в реальность. И продолжила возвращать в измученное тело, где вопила от боли каждая клетка, как бы глубоко ни уходил в себя Гаррус. Он уже перестал что-либо ощущать и воспринимать, кроме миллионов иголок, вгрызающихся в плоть. От кожи вообще хоть что-то осталось? Мышцы уже напоминают растерзанные в клочья волокна? Больно, больно, больно, чертовски больно. Отчаянно хотелось, чтобы это все уже просто закончилось, и неважно, как.        – Будет легче, если перестанешь так волноваться о собственном теле, – сказал Сенсат, осматривая стол своими большущими темными глазами.       Все его внимание было сосредоточено на множестве деталей и проводов, раскиданных по столу в беспорядке. Точнее, беспорядок там был для Гарруса, Сенсат в своем хламе ориентировался превосходно.        – Да я вроде и так не особо волнуюсь, – сказал Гаррус, откинулся на спинку дивана и усмехнулся. – За это больше Мирин волнуется, ей же нас потом лечить. Да еще и пытается откормить нас с Лантаром, вечно подсовывает какую-то еду. Говорит, что у нее появляются комплексы при виде турианских талий.        – Мирин больше не сможет никого лечить.        – О чем ты? Она, конечно, каждый раз ругается, что ей надоело постоянно заливать нас литрами панацелина, и что лучше она уйдет в танцовщицы в «Загробную жизнь», где клиенты будут больше ценить ее усилия, но она всего лишь ворчит.       Сенсат промолчал, выискивая что-то в горе запчастей, и случайно скинул на пол изоленту.        – Может, будешь собирать это в другом месте? – предложил Гаррус. – Там, где нет людей. В радиусе ста метров хотя бы. Вдруг рванет.       Сенсат усмехнулся и моргнул нижними веками.        – Не рванет, пока я сам этого не пожелаю, – сказал он.        – Ладно, допустим.       Гаррус оглядел пустую комнату базы. Странно, обычно здесь постоянно можно было кого-то найти, но сейчас кроме Гарруса и Сенсата никого не было.        – Тебе нужно перестать думать, что ты живой, – сказал Сенсат. – Не жди ничего, не думай ни о чем. И станет проще.        – Я не понимаю, к чему ты это говоришь, – настороженно сказал Гаррус.       Чувствуя какую-то смутную тревогу, он обернулся. На полу, заляпанном кровью, лежали прикрытые мешками тела.        – Сенсат, а разве ты не должен быть среди них?        – Да, должен, – кивнул Сенсат.       Гаррус зажмурился. Кажется, он сходит с ума.        – Не слушай ты этого старикана, надежда – это прекрасно, – сказала Мирин, опустившись на диван рядом с Гаррусом.        – Ему двадцать семь, вообще-то, он моложе меня и тебя, – сказал Гаррус.        – А сколько это по саларианским меркам? Они же спят по часу в сутки.        – Я все еще молод и прекрасен, – проговорил Сенсат, продолжая ковыряться в своем устройстве, – и душой вечно юн.       Мирин фыркнула.        – Мирин, у тебя панацелин поблизости? – спросил Гаррус.        – Конечно, у меня все карманы лекарствами набиты, – она вынула из кармана рубашки ампулу. – Что-то болит?        – Мандибула, и в боку почему-то жжется, – сказал Гаррус, жадно глядя на ампулу.        – Бери. Только тебе это не поможет.       Он и сам это знал. Но эта ампула так близко. Можно руку протянуть – и возьмешь.        – Будь уверен, Гаррус, что тебя спасут. Надейся и продолжай ждать.       Сколько времени прошло, Гаррус вообще не понимал. Сколько еще сможет продержаться – тоже неясно. Да и нужно ли? Он и так задержался в мире живых благодаря Шепард. И сейчас продолжает на нее надеяться, хотя, если подумать – пока обнаружат пропажу, пока разберутся, кто причастен, пока выяснят, куда именно улетели с Омеги… Все-таки надеяться на других глупо.       Жаль, Гаррус все равно не сможет прекратить этот допрос, выдав им информацию. Потому что та информация, которая есть у Гарруса, их совершенно точно не устроит. Может, если спровоцировать усилить заряд…        – Я тебе гребень вырву, если вытворишь какую-нибудь глупость, – нежно сказала Шепард за его спиной.       Гаррус посмотрел в консоль «Таникса», и не узнал ни одного символа в коде.        – Почему ты постоянно хочешь мне именно гребень вырвать? Понравился?        – Он красивый. Хочу себе такой же, – она перекинула руки, обняв его за шею и прижавшись к спине.       Гаррус не удержался от смешка.        – У турианок нет гребня.        – Ну и что. Он выглядит круто.       Гаррус положил ладонь поверх ее рук, обхватив за тонкое запястье.        – Ты же знаешь, что я скоро буду тут? – спросила Шепард.       Он дал себе мысленную затрещину. Нельзя сдаваться. Нельзя бросать Шепард.       Входная дверь открылась. Гаррус с усилием приподнял тяжелую голову и увидел входящих Вира и Грэнию. Она что, уходила куда-то? Он даже не понял. Может, в какой-то момент он вырубился. Вир с Грэнией о чем-то говорили, но смысл слов ускользал. Гаррус постарался сосредоточиться, и ему это удалось даже легче, чем он думал. Видимо, действительно получилось немного передохнуть.        – Опасно продолжать, мы уже слишком долго это делаем.        – Говорила же, что нужно было пластины отдирать.        – Сделаем перерыв…        – Он и так уже больше часа отдыхает!       Вир раздосадовано вздохнул.        – Духи, ну что за кретин. Архангел, ты же слышишь меня. Кончай упрямиться, это и в твоих интересах тоже. Мы все тут хотим, чтобы это побыстрей закончилось.       Гаррус отвечать не собирался. Нужно ждать. Нужно терпеть. А там уж на «Нормандии» Чаквас с Мордином соберут то, что от него останется.        – Ладно, перейдем к крайним мерам, – неохотно произнес Вир, – только в таком положении будет неудобно пластины отрывать. Придется его переместить.       Где-то снаружи что-то гулко громыхнуло. Гаррус сначала подумал, что ему показалось и его снова унесло куда-то далеко в себя, но Вир с Грэнией насторожились, вслушиваясь.        – Какого черта, – пробормотал Вир. – Грэния, оставайся пока тут.       Он быстрым шагом вышел из комнаты. Грэния прошла куда-то за спину Гарруса, он повернул голову, пытаясь проследить за ее перемещениями. Затем попытался пошевелить руками и ногами, анализируя свое состояние. Руки практически не ощущались, ноги дрожали при попытке опереться на них. Плохо. Даже если его будут перемещать в сознании, он не сможет воспользоваться моментом.       Гаррус вдруг обратил внимание на стремительно нарастающий гул. Грэния выругалась и рванула к двери. Оглушительно громыхнуло. Взрывная волна сбила Грэнию с ног и заставила цепь Гарруса качнуться, в плечевых суставах болезненно дернуло. Жар обдал спину, по комнате разлетелась бетонная крошка со стеклом.       Гаррус мотнул головой, пытаясь прийти в себя. Медленно опускалась на пол светлая пыль, в ушах стоял противный плотный шум, сквозь который едва было что-то слышно. В нос ударил запах чего-то горелого. По стенам плясали отблески пламени, огонь начал быстро пожирать мебель. Припорошенная пылью Грэния поднялась на ноги и обернулась, в ее глазах застыл ужас.       Слух постепенно возвращался, Гаррус мог расслышать отдаленные грохот и выстрелы. База атакована? Шепард уже здесь? Так быстро?       Накрывшая Гарруса мощная волна надежды придала сил не хуже стимулятора, но он отодвинул все эти чувства подальше. Еще ничего не закончилось, радоваться будет только когда вернется к Шепард.        – Эй, освободи меня.       Голос скрипел, с трудом продираясь через горло.        – Виси тут, – прошипела Грэния, ее взгляд лихорадочно бегал по комнате.       Огонь перекинулся на рабочий стул поблизости, обивка вспыхнула мгновенно. Помещение заполнялось дымом, и дышать уже становилось трудно. Комната за спиной полыхала, Гаррус чувствовал обжигающий жар на своей коже.        – Если я тут сгорю, вы точно не узнаете, где ваша наркота!       Грэния дернула мандибулами и обвела растерянным взглядом комнату.        – Я все равно не смогу сбежать, я конечностей не чувствую, – продолжил Гаррус, терпеть жар становилось все тяжелее.       Грэния зарычала, быстро подошла к Гаррусу и освободила его ноги. Затем торопливо принялась расстегивать наручники. Сначала одна рука безвольной плетью упала вдоль тела, а когда освободилась вторая, Гаррус, собрав жалкие остатки сил, оттолкнулся ногой так, чтобы упасть прямо на не успевшую отойти Грэнию. Он повалился на нее сверху, придавив весом своего тела. Ни руки, ни ноги ему не подчинялись, но сейчас была единственная возможность, которую ни в коем случае нельзя было упустить. Отключив разум и подавшись хищническим инстинктам, Гаррус вонзил острые как колья зубы в шею Грэнии. Она захрипела, пытаясь сопротивляться, ее острые когти царапали кожу на плечах Гарруса. Он мотнул головой, вырывая кусок плоти. Горячая кровь из артерии хлынула в горло, Гаррус содрогнулся, его чуть не стошнило от омерзения.       Грэния захлебывалась в собственной крови, глядя невидящими синими глазами куда-то в потолок. Ее темные пластины на лице были такими гладкими… Духи, да она же совсем молодая, вряд ли больше двадцати лет. Гаррус неуклюже отполз от нее и отвернулся. Хрипы стихали. Гаррус обессиленно лег на пол, запачканный синей кровью. Под потолком вился темный дым, становилось все жарче, и нужно было быстрее убираться отсюда.       Этот кабинет напоминал медотсек. Те же койки, аппараты, шкафы и холодильные камеры для лекарств. Здесь должно быть хоть что-то, что может придать сил, и найти это нужно как можно быстрее, пока все не сгорело, а Гаррус не задохнулся в дыму.       Почти ползком он добрался до ближайшего шкафа, и открыть его оказалось проблематично. Кровообращение в руках только начало восстанавливаться, они все еще казались ватными и висели по бокам бесполезным грузом. Гаррус окинул кабинет взглядом, пытаясь прикинуть, сколько у него времени. Помещение было просторным, часть стены в углу была разрушена, в дыре сквозь дым было видно синее небо и далекие красные скалы с пустыней. На столе возле выхода валялись вещи Гарруса, но ни брони, ни оружия здесь не было.       Гаррус запястьем зацепился за дверную ручку и потянул. Затем торопливо открыл следующий шкафчик, и следующий. Они были наполовину пусты, ничего нужного не нашлось, ни панацелина, ни стимуляторов, ни каких-либо аналогов. Вполне возможно, они находились в горящих шкафах. Гаррус встряхнул руками и пошевелил пальцами, ощущения были такие, словно в кожу вонзалось множество раскаленных лезвий. Но руки хотя бы начали двигаться.       Стараясь не вдыхать дым, Гаррус кое-как натянул свой черный костюм из баллистической ткани, надел инструметрон, визор, взял электрошокер и вышел из комнаты. В дверной проем немного не вписался, и несильно, но ощутимо ударился плечом. Колени все еще немного тряслись, как и руки, в горле першило от дыма, но постепенно все более-менее приходило в норму.       Какое-то время Гаррус с осторожностью продвигался по пустым коридорам, слыша где-то вдалеке крики и перестрелки, но никак не мог различить знакомые голоса. Расстояние было слишком большим. В какой-то момент в ответвлении коридора раздались торопливые шаги. Кто-то быстро шел в сторону Гарруса… и кажется, не один.        – Задержи этих тварей, Линус!       Голос Вира. Выстрелы. Гаррус стиснул рукоять электрошокера. Вир наверняка бежал его проверять. Если Гаррус останется стоять на месте, Вир повернет и даже не заметит его. А потом увидит тело Грэнии и будет искать его по всей базе, так просто он Архангела не отпустит.       Подгадав момент, когда Вир приблизится, Гаррус вышел из-за угла. Вир был совсем близко, и едва успел затормозить, чтобы избежать столкновения. Он даже оружие не успел поднять, когда Гаррус приставил к шее электрошокер, и содрогнулся всем телом, получив максимальный заряд. Гаррус продолжал его удерживать, пока аккумулятор полностью не сел. Показатели визора говорили об остановке сердца. Вир обмяк и рухнул на пол. При виде его тела с отсутствующими показателями жизнедеятельности, Гаррус почувствовал мрачное удовлетворение, и выкинул ставший бесполезным электрошокер.       По коридору вдруг разнесся жуткий вопль, в субгармониках которого кристально ясно звенели ярость, боль и страх. Гаррус обернулся на крик и увидел в конце коридора нацеленное на себя дуло пистолета. Линус выстрелил, пуля оцарапала плечевую пластину. Гаррус скрылся за углом и рванул вдоль коридора. Сзади прозвучали еще несколько выстрелов и рык, совершенно точно принадлежавший варренам. Что там происходило, Гаррус понятия не имел, но Линус его не преследовал.       Пробежав еще через несколько коридоров и помещений, Гаррус остановился возле широкого окна и устало прислонился к стеклу. За ним была все та же скалистая пустыня и высокий забор, ограждающий территорию базы. Какие-то контейнеры, стандартные модульные блоки, вдалеке ангар и площадка для взлета с двумя челноками. Но что больше привлекло внимания, так это батарианцы с варренами, атакующие турианцев. Не Шепард. Не ее команда.       Гаррус закрыл глаза, справляясь с разочарованием. Конечно же, она не могла появиться тут так быстро. Но все равно, с этим нападением батарианцев Гаррусу очень повезло. Он освободился, Вир мертв, Новым уже не до него. Всего-то нужно постараться добраться до ангара, не попавшись батарианцам, и угнать челнок. И сделать это побыстрее, пока до челноков еще никто не добрался. Гаррус активировал инструметрон и сделал снимок базы сверху на случай, если вдруг потеряется внизу. Он еще немного задержался, изучая и запоминая внутреннее устройство. Заметил пожарную лестницу у правого крыла. Проще будет спуститься по ней, чем бродить тут в поисках выхода, где наверняка будет опасней.       Стены базы дрожали от далеких взрывов, воздух был наполнен запахами дыма и крови. Быстрым шагом Гаррус отправился в ту сторону, по пути наткнулся на тела турианцев и батарианцев, и забрал штурмовую винтовку, лежащую на полу.       В большом помещении он неожиданно столкнулся с тройкой батарианцев, те открыли огонь сразу же, как заметили Гарруса. Он едва успел спрятаться за ближайшей колонной, несколько пуль выбили куски бетона совсем рядом с его лицом. Батарианцы рассредоточились по помещению, один из них попытался обойти Гарруса. Одна секунда ушла на то, чтобы послать электромагнитный импульс и разрушить щиты батарианца. Вторая – высунуться из укрытия и прицелиться. Третья – прикончить противника короткой очередью.       А затем в окно влетела ракета и врезалась в потолок. Все вокруг содрогнулось, крупный светодиодный светильник упал совсем рядом с Гаррусом, чудом не пробив ему голову углом. Гаррус плотнее прижался к колонне и подождал, пока грохот разваливающегося помещения не притихнет. Только потом он осторожно выглянул. Белая пыль медленно оседала на пол. Батарианцам не повезло, один из них оказался придавлен потолочной панелью и лежал неподвижно, второй неуклюже пытался подняться. Гаррус направил на него винтовку. Вместо ожидаемой очереди оружие выдало лишь два выстрела, которые разбили щиты батарианца. Гаррус раздосадовано дернул мандибулами, левая отозвалась острой болью. Вырубив батарианца прикладом, Гаррус выкинул винтовку и взял его пистолет. Понять, насколько его термозаряд был перегрет, было невозможно. Гаррус поискал запасные термозаряды на телах, но ничего не нашел.       Он ногой перевернул одного из батарианцев, рассматривая красный символ из кругов на нагруднике. Этот символ уже встречался Гаррусу на Омеге, он принадлежал специализирующейся на работорговле банды. Если Гаррус правильно помнил, их название было «Сатар'Ха», черт знает, как это переводилось. Банда Новых тоже ею занималась, нагло отбирая работу у батарианцев, из-за чего между группировками шла постоянная война.       Как же вовремя эти батарианцы решили избавиться от Новых. Запнувшись о какой-то обломок и едва не упав, Гаррус двинулся дальше. Какое-то время он блуждал по комнатам и коридорам, пока, наконец, не выбрался на крышу. Яркий свет солнца ослепил. Гаррус вдохнул жаркий раскаленный воздух, в котором чувствовались запахи дыма, но не так сильно, как внутри помещений.       Пригнувшись, чтобы не засветить свое присутствие на крыше, Гаррус глянул вниз, где шел ожесточенный бой, и присмотрел наиболее безопасный для себя путь по краю территории. Затем перепрыгнул через парапет и спустился так быстро, как только мог. Примерно в паре метров над уровнем земли лестница закончилась. Гаррус спрыгнул, подняв вокруг себя клубы пыли, и неуклюже повалился на землю, когда колени вдруг подогнулись, словно не выдержав веса тела, а лодыжку пронзило острой болью. Гаррус зашипел от боли и злости на себя – с такой пустяковой высоты не смог спрыгнуть нормально, кретин. Поднявшись, он постарался побыстрее убраться отсюда на случай, если его спуск кто-нибудь заметил.       Выстрелы и крики раздавались совсем рядом, за рядом модульных блоков, но здесь, в их тени, было вроде безопасно. Пройдя несколько метров, Гаррус снова запнулся и сел возле небольших контейнеров, сложенных друг на друга. Отдохнет не больше минуты. Нужно продолжать идти. Нужно убраться с этой проклятой базы и неизвестной планеты.       Он пошевелил ногой, пытаясь оценить степень травмы. Больно, но терпимо. Затем прикоснулся к мандибуле. В обычное состояние – плотно прижать – не получалось, как-либо шевелить тоже, ну и черт с ней.        Заставив непослушное тело подчиняться, Гаррус поднялся и направился в сторону ангара. Он шел, сосредоточившись, и был готов в любой момент вскинуть пистолет. Поэтому когда из пространства между блоками выбежал гололицый турианец, Гаррус атаковал сразу же. Он выстрелил, разбив щиты, но враг нырнул за стопку тяжелых толстых плит. Гаррус кинулся за ним, выстрелил в спину, но пробить броню не получилось. Противник упал, закатившись за ящик с пометкой «взрывоопасно». Еще одна пуля – и ящик взорвался. Гаррус отвернулся, закрыв лицо от горячей волны и разлетевшихся осколков.        Гололицый все еще был жив – успел отпрыгнуть от взрыва, его оглушило, и теперь он пытался подняться. Гаррус выстрелил еще, приближаясь, но броня защищала турианца, а массивный воротник прикрывал голову. Он болезненно вскрикнул, только когда пуля попала в сгиб колена. Вместо следующего выстрела пистолет Гарруса лишь безвредно щелкнул.       Гаррус отшвырнул пистолет и кинулся к лежавшей на земле винтовке, которую турианец выронил во время взрыва. Рука противника тоже потянулась к ней, его пальцы коснулись рукояти. Гаррус ударил его ногой в живот, заставив согнуться, и нырнул на землю, хватая винтовку и прицеливаясь. Тот набросился на него с яростным рыком, выворачивая руки. Пулеметная очередь ушла в воздух. После короткой ожесточенной схватки Гаррус с трудом сбросил тяжелое бронированное тело с себя и из последних сил потянулся к отброшенной винтовке. Гололицый вцепился в его воротник железной хваткой, удерживая на месте, и занес руку для удара в лицо. В следующий момент из его лба вылетела пуля, выдирая за собой пластины. Синяя кровь брызнула на Гарруса.        Пытаясь отдышаться, он скользнул ошеломленным взглядом по дыре на лице мертвого турианца, и посмотрел туда, откуда раздался выстрел, прозвучавший с таким знакомым характерным грохотом.