Anhur

      Капсулу трясло при входе в атмосферу планеты. Голова у Шепард безжизненно моталась, Гаррус убрал спутанные пряди волос ей за ухо и придержал за подбородок. Шея даже у турианцев была уязвимой частью тела, повредить слишком легко, что уж говорить о более хрупких людях.       Шепард болезненно поморщилась, красная кровь жутко контрастировала с бледной кожей. Гаррус быстро осмотрел ее лоб. Хоть крови и было много, рана оказалась небольшой и поверхностной.        – Ты как?       Шепард дернула головой, вырывая подбородок.        – Нормально.       Он окинул ее быстрым взглядом, чтобы убедиться, что других повреждений нет. Черная броня блестела от капель воды и крови, но вроде была цела.       Гаррус взялся за поручни фиксирующего устройства. Помимо неудобной спинки, которая явно не была рассчитана на турианский воротник, было очень тесно. Едва получилось сюда втиснуться. Будь он еще массивнее, возникли бы проблемы. Гаррус откинул голову назад, но тут же наткнулся кончиками гребня на высокое изголовье. Он закрыл глаза, пытаясь расслабиться, и только сейчас понял, как же сильно он устал, как болело все тело и как сильно хотелось есть.       Периодически он поглядывал на Шепард. Та сидела с закрытыми глазами и хмурилась, когда капсулу встряхивало.       На противоположной стороне от дверей были мониторы, где отображались показатели самой капсулы и окружающей среды, в том числе и расстояние до земли.        – Шепард, сейчас приземлимся.       Она открыла мутные глаза.       Снаружи раздался треск. Сильно тряхнуло, когда капсула врезалась в землю, и все вокруг завертелось. Еще один небольшой удар, и капсула замерла. Ничего особенного, на «Мако» подобные падения со скал происходили постоянно.       Гаррус освободился от тесного фиксирующего устройства и принялся искать аптечку, заодно нашел и набор пайков, несколько штук он отложил. Шепард, уже более-менее пришедшая в себя, подобралась к нему поближе и открыла один паек, критически осматривая содержимое.        – Сядь, – сказал ей Гаррус, вспарывая упаковку антисептических салфеток.        – Зачем?        – Позабочусь о твоей упрямой голове.        – Я и сама могу это сделать, – пробормотала она, но села и позаботиться позволила.       Рана на лбу оказалась действительно небольшой, только кожа была содрана, а еще скула покраснела и начала опухать, как от удара. Гаррус отыскал в аптечке охлаждающий пакет и приложил к этому месту.        – Держи.       Пока Гаррус наносил панацелин на лоб, он чувствовал на себе ее взгляд. Он посмотрел на ее чуть приоткрытые бледно-розовые губы, отмахнулся от неуместных мыслей и потянулся к разбитой нижней губе. У людей в этом месте было очень много нервных окончаний, да и без этого знания рана выглядела очень болезненно.       Но Шепард отстранилась.        – Не глупи, – вздохнул Гаррус и посмотрел на нее. – Нужно, чтобы зажило быстрее, иначе как ты меня целовать будешь?       Шепард улыбнулась, сомкнув губы. Выступила капелька крови.        – Не смеши меня, – поморщилась она.       Не удержавшись, он легонько боднул ее в шею, Шепард прижалась щекой к гребню и провела ладонью по длинным отросткам.       Затем Гаррус нанес панацелин ей на губу максимально осторожно, затаив дыхание и стараясь случайно не поцарапать тонкую кожу отросшими острыми когтями. Закончив, он использовал несколько влажных салфеток, чтобы очистить свое лицо от засохшей турианской и батарианской крови, Шепард тем временем вернулась к осмотру пайков, перебирая и быстро осматривая их, словно пытаясь что-то найти. Гаррус отвернулся, стараясь не обращать внимания болезненные голодные спазмы желудка.        – Раздевайся, Гаррус.        – Что, опять?        – У тебя броня сзади насквозь пробита.        – Пуля в воротник попала, – сказал Гаррус, неохотно начав раздеваться.        – Поторопись, я не хочу тут задерживаться. Местные власти заметят падение капсулы и придут разбираться, а потом еще и свяжут это с уничтожением батарианского корабля.        – Что ты знаешь об Анхуре? – поинтересовался Гаррус.       Сам он относительно недавно, еще когда жил на Омеге, изучил эту планету, и теперь хотел узнать, что о ней известно Шепард.        – Анхур – это человеческий древнеегипетский бог, которого так же называют Онурисом. Бог войны и охоты.        Гаррус приподнял надбровные пластины.        – Познавательно, конечно, но я спрашивал про обстановку на планете.        – Знаю, просто не смогла упустить шанс блеснуть этим бесполезным, никому не нужным фактом, – Шепард протянула ему эластичный бинт. – На Анхуре живут в основном люди и батарианцы. Несколько лет назад произошло восстание из-за того, что здесь попытались узаконить рабство, и экономика до сих пор в упадке.       Она быстро обработала ему царапину на шее, пока Гаррус наматывал бинт на немного опухшую лодыжку, надежно фиксируя ее. Затем осмотрела его спину. Пуля пробила броню и врезалась в костяной воротник, и Шепард понятия не имела, как ее теперь оттуда вытащить.        – Пуля застряла в воротнике. Ты ее чувствуешь? – спросила она.        – Нет. Просто оставь ее, все равно в таких условиях не достать.        – Ладно. Одевайся.        – А ты поешь пока, – сказал Гаррус, быстро принявшись натягивать костюм.        Шепард достала упаковки из пайка и стала торопливо поглощать печенье одно за другим, рассматривая мясные консервы. Открывать их не стала, просто отложила в сторону, видимо, решив не рисковать и не есть неизвестное мясо. Потом она нашла законсервированную воду, вскрыла одну банку и протянула Гаррусу. Тот быстро выпил все до дна, несмотря на специфичный вкус, и Шепард протянула вторую. Вода с неприятными ощущениями пролилась в пустой желудок, но голод немного унялся.       Пока Гаррус одевался, Шепард дополнительно съела шоколадную плитку и пару питательных батончиков, после чего отыскала в капсуле походный рюкзак и свалила в него припасы еды и лекарств. Покончив с приготовлениями, она открыла капсулу. Внутрь хлынули жаркий влажный воздух и щебет птиц.        – Интересно, как далеко мы от цивилизации? – проговорил Гаррус, оглядывая дикую растительность вокруг.       Отдаленно напоминало джунгли, только не было неприступных буйных зарослей. Раскидистые плотные кроны высоких деревьев пропускали мало света на землю, торчащие повсюду извилистые корни были покрыты мхом.       Более-менее серьезные препятствия здесь могли создать только низкие кусты с крупными пятнистыми листьями.        – Мы должны были приземлиться в хорошо заселенную область, – сказала Шепард, активируя инструметрон. – Попробую связаться со спутником и определить наше местоположение. А ты посмотри, есть ли доступ к экстранету и свяжись с «Нормандией».       Гаррус активировал инструметрон.        – Связь есть, но плохая, – сказал он спустя несколько минут. – С «Нормандией» связаться не получается. Может, они далеко от узла, или возле какого-нибудь газового гиганта.        – Тогда будем рассчитывать на себя.        Гаррус обошел капсулу, чувствуя, как под его ногами из покрытой мхом земли выступает вода. Он запрокинул голову кверху и моргнул, когда на нос приземлилась капля. Только сейчас он понял, что немного моросило, редкие маленькие капли пробивались сквозь густую листву.       Вернувшись к капсуле, Гаррус оставил в ней винтовку и забрал себе только легкий пистолет, а потом стащил с плеча Шепард рюкзак. Она немного отвлеклась, высвободив руку из лямки. Повесив рюкзак за спину, Гаррус еще раз скучающе обошел капсулу и прислушался к окружающим звукам. Шелестела листва, кричали птицы, откуда-то доносилось кваканье. Обстановка казалась мирной. Только бы не наткнуться на какое-нибудь чудовище, которое захочет ими перекусить. Неизвестно, какие твари живут в этих местах, и ядовиты ли они.        – Сейчас тут раннее утро, – сказала Шепард и осмотрела лес. – К западу отсюда есть дорога, думаю, часов за пять доберемся. Крупных городов вблизи нет, так что вряд ли мы кого-то на ней встретим.        – А насколько далеко ближайший населенный пункт?        – Когда выберемся на эту дорогу, идти до него около пятидесяти километров. Это небольшой поселок.        – Хоть что-то. А еще климат приятный и зарослей не очень много. Нам повезло.        – Гаррус, – Шепард вдруг улыбнулась, отключая инструметрон. – Ты понимаешь, что мы с тобой застряли на планете с тропическим климатом?        – Да, и что?       Шепард покачала головой и зашагала прочь от капсулы. Гаррус поспешил за ней, думая, к чему она это сказала.        – О, я вспомнил! – воскликнул он. – Тот разговор в «Молоте», когда на нас лавина сошла. Я сказал, что хочу застрять с тобой где-нибудь в тропиках. Если бы я только знал, что желание исполнится, придумал бы что-нибудь получше.        – Что, тропики уже не нравятся?        – Нравятся, но следовало бы уточнить, что застрять я хочу где-нибудь в курортном месте. Чтобы море рядом, цивилизация, чтобы все было благоустроено, а не черт знает где, – проговорил Гаррус, переступая через торчащие корни.        – А я же тебе говорила, – ехидно сказала Шепард, – формулируй желания четче.        – Теперь уж точно буду.       Она придержала пятнистые листья куста, сквозь который продиралась, чтобы они не ударили по Гаррусу.       Идти оказалось немного сложнее, чем он поначалу думал. Плотные и тяжелые листья кустов затрудняли движение, тонкие корни торчали просто отовсюду, иногда немного поднимаясь над неровной землей арками. Они были похожи на ловушку, чаще всего скрытую листьями, ноги легко за них зацеплялись.        – Жаль, с «Нормандией» никак не связаться, – произнесла Шепард. – Она из другой части Галактики долетит быстрее, чем мы доберемся до ближайшего населенного пункта.       Гаррус согласно хмыкнул.        – Кстати, ты мне так и не рассказала, с кем из команды ты пришла на базу Новых, и что они там делали.        – Устанавливали бомбы. Я планировала подорвать базу Новых вместе батарианцами, которые там были. Тали, Легион и Тейн занимались установкой бомб, мы с Мордином отправились за тобой, Касуми должна была отключить зенитные орудия, чтобы челнок потом спокойно забрал нас прямо с базы. Но все пошло не по плану. Ты решил прогуляться, мы с Мордином обнаружили только труп турианки. Потом у Тали возникли проблемы, я отправила Мордина к ней, а сама выследила тебя. Убежать ты уже далеко успел.        – Духи, – пробормотал Гаррус. – Я что, все испортил? Ты сильно злишься?        – Злилась, когда поняла, что ты ушел. Сейчас уже нет.        – Я думал, это вы атакуете. Сбежал, как только появился шанс, а потом увидел, что это батарианцы, и решил угнать челнок.        – Зато мы избавили галактику от крупной банды работорговцев. Правда, я не вернулась на «Нормандию», а это значит, что бомбы никто не подорвал… И что там сейчас с этими Новыми, и насколько сильно они захотят продолжать тебя преследовать, непонятно.        – Я убил их лидера при побеге, – сообщил Гаррус.        – Опять? – Шепард обернулась.        – Прошлого не я убил, – напомнил он.        – Только вот Новые этого не знают. А кто-нибудь видел, как ты сделал это?        – Да. Его брат, – мрачно сказал Гаррус. – Наверное, именно он возглавит банду.       Шепард замедлилась.        – Теперь они будут ненавидеть тебя еще больше. Это нельзя так оставлять, – она вернула прежний темп. – Разберемся с этим, когда вернемся на «Нормандию».       Гаррус зацепился ногой за корень и чуть не свалился. Восстановив равновесие, он догнал Шепард.        – Когда ты ел в последний раз? – спросила она.       Он задумался, вспоминая события того дня на «Нормандии». Казалось, он уже так давно покинул корабль, но на самом деле это было только вчера.        – Примерно чуть меньше суток назад. Поужинать не успел.        – Вроде турианцы плохо переносят голод? Будет тяжело идти так долго. Когда устанешь, скажи мне, я тебя понесу.        – Ну уж нет, это как-то неправильно, – проворчал Гаррус, надеясь, что ему все же хватит сил добраться до дороги, а там будет проще.        – Только не говори, что вдруг начал воспринимать меня как хрупкую женщину, – закатила глаза Шепард. – Цербер сделал из меня киборга, забыл?       Как же тут забыть, когда ее лицо со светящимися шрамами каждую секунду напоминало о том, что ее практически по кусочкам собрали.        – Нам нужно убраться от капсулы как можно быстрее, а еще найти тебе еду, – добавила она. – На Анхуре это вряд ли получится быстро сделать.       Гаррус не стал больше ничего говорить, предпочтя экономить силы.       Шепард шла через лес ровно с той скоростью, чтобы и не слишком медленно, но и не быстро, чтобы дыхание не сбивалось. Спустя какое-то время Гаррус приноровился шагать по неровной земле, где легко было либо об корень запнуться, либо поскользнуться на мху, или же подвернуть ногу в какой-нибудь ямке. Изредка делали остановки минут на пять-десять, чтобы попить и вколоть в ногу очередную дозу панацелина. Но он уже не особо помогал Гаррусу, полностью боль заглушить не удавалось.       Уже примерно часа через три Гаррус выбился из сил и все больше начал отставать от Шепард. Перед глазами все плыло, живот скручивало от голода. Он шел словно на автопилоте, едва замечая что-то вокруг себя, постоянно запинаясь о корни и проваливаясь в ямы. Как-то приподнять ногу или просто поставить ее в другое, более ровное место не было ни сил, ни желания, главное – идет и не падает. Все посторонние звуки куда-то отдалились, словно уши чем-то заткнули, было слышно лишь собственное тяжелое дыхание. Воздух тут был слишком душным и влажным. Периодически Гаррус заставлял себя смотреть вперед, а не в землю, и пытался увеличить скорость, чтобы хоть немного догнать неумолимо отдаляющуюся Шепард. Иногда он замечал, как она стоит вдалеке и ждет его, и сильнее подгонял себя.       В какой-то момент он снова поднял голову и обнаружил, что она стоит совсем рядом.        – Может, небольшой перерыв? – хрипло предложил Гаррус.       Даже просто рот открыть и выдавить из себя слова оказалось слишком энергозатратно.        – Последний был всего десять минут назад.       Проклятье, а как будто уже час как минимум прошел.       Шепард сняла свою «Вдову» и закрепила на его воротнике сзади. От такой заметной тяжести повело вбок.        – Полезай, – она повернулась к нему спиной.       Гаррус устремил взгляд вперед, чуть щурясь. Везде был одинаковый зеленый лес, погруженный в тень. Ни одного просвета среди множества ровных стволов деревьев, покрытых мхом и лианами, не виднелось.        – Сколько еще до дороги?        – Пять километров.       Гаррус надеялся, что они ближе. Он задумался, сможет ли преодолеть такое расстояние, или же лучше сейчас сдаться.        – Или ты на руки хочешь? – усмехнулась Шепард, повернувшись к нему и протянув руки.       Гаррус устало фыркнул.        – Давай, забирайся уже. Доберемся до дороги и отдохнем подольше, – она снова отвернулась.        – Что я должен сделать? – спросил Гаррус, осматривая ее и не совсем понимая, как это осуществить.       Обычно она просто кого-нибудь через плечо перекидывала.        – Обхвати меня за шею и согни ноги, я подхвачу тебя под коленями.        Турианцы не носили так друг друга, это было неудобно из-за объемного телосложения верхней части, но у Шепард таких проблем не было.       Она пошатнулась под огромным весом Гарруса, и на мгновение ему показалось, что они сейчас оба упадут. Шепард сильно наклонилась вперед, ненадолго замерла, приспосабливаясь, и двинулась вперед через кусты, чуть сбавив прежнюю скорость.        – Шепард, можно я слезу?        – Да что не так? – проворчала она, не останавливаясь.        – Мне очень неловко.       Гаррус окаменел, не желая доставлять еще больше неудобств, даже пальцем не шевелил. Он почти физически ощущал, как тяжело ей дается каждый шаг.        – Я со «Вдовой» больше сотни килограммов вешу, – сказал он. – Так неправильно. Ты маленькая.       Шепард коротко рассмеялась, ее плечи задрожали.        – Не припоминаю, чтобы меня хоть когда-то называли маленькой.       Она встряхнула Гарруса, перехватив его ноги поудобней.        – Какой у тебя рост? – поинтересовался он. – Сто семьдесят… семь?        – Восемь!        – Буквально одного сантиметра не хватает до среднего роста турианки.        – Я человек, вообще-то.        – Ладно, ладно, – урчащим голосом произнес Гаррус. – Ты сильная и высокая.        – Вот, другое дело.       Гаррус замолчал, больше не став ее отвлекать. Он закрыл глаза и склонил тяжелую голову. Хотелось бы положить ее куда-нибудь, но в таком положении это было невозможно.       Потихоньку он начал засыпать под шелест листьев, и даже не заметил, как быстро пролетело время, поэтому удивился, когда Шепард вдруг остановилась. Они стояли на грунтовой дороге, неширокой и частично заросшей травой, посередине которой проходили старые борозды от широких колес внедорожника. Гаррус слез на землю, оглядываясь. Оба конца дороги скрывались за поворотами вдалеке.       Шепард устало повалилась на обочину, тяжело дыша, Гаррус тут же полез в рюкзак и протянул ей воду с пайком, но какое-то время она просто неподвижно лежала в мокрой траве.       Обещанный отдых действительно затянулся, Гарруса снова начало вырубать. Шепард в это время ела, одновременно пытаясь связаться с «Нормандией», но у нее ничего не вышло. Когда пришло время идти, и Шепард растолкала Гарруса, забрав «Вдову» обратно себе, он был готов продолжать путь на своих двоих.       По ровной земле шли уже быстрее, стало гораздо легче, но Гаррус все равно вскоре вернулся в режим автопилота, полностью сосредоточившись только на том, чтобы передвигать ноги достаточно быстро, чтобы не отставать от Шепард. Но все равно он постепенно отдалялся, как бы ни старался. Вскоре начало казаться, что он идет не несколько часов, а целую вечность, и уже никогда не сможет остановиться, потому что не помнит, как находиться в состоянии покоя. Однообразный пейзаж не менялся, мимо проплывали все те же одинаковые деревья, грязь бесконечно хлюпала под ногами.        – Ты случайно не знаешь, сколько часов в сутках Анхура?       Голос Шепард неожиданно прозвучал рядом. Ощущение зацикленности времени пропало, и Гаррус словно вынырнул в реальность, только сейчас заметив сгустившиеся сумерки и затихших птиц.        – Восемнадцать, кажется, – сказал он после паузы.        – Это не очень хорошо.       Согласится с ней Гаррус не мог, наступление темноты означало долгожданный продолжительный отдых.       Шепард потащила Гарруса с дороги обратно в лес и сказала, что остановятся здесь. Как-то обустраивать лагерь или подготавливать место для ночлега было бессмысленно, мох был достаточно мягким, ночь – теплой, а костер все равно в такой сырости никак не развести. Гаррус просто рухнул туда, где стоял, и последние остатки сил наскреб на то, чтобы снять рюкзак и подложить его под голову, после чего замер и больше не шевелился. Все конечности казались неподъемными и непослушными, словно больше не принадлежали ему. Сознание быстро куда-то уплыло, но маленькая его часть продолжала бодрствовать, Гаррус слышал, как Шепард ходит рядом, как маленькие ветки ломаются под ее ботинками, чувствовал, как болезненно, до тошноты, скручивает пустой желудок, не давая заснуть, как пульсирует опухшая лодыжка, сдавленная броней, как горят ожоги от электрошокера.       Шепард легонько прикоснулась к Гаррусу, потянув за рюкзак. Она забрала его, достала припасы и засунула рюкзак обратно ему под голову, мимолетно проведя ладонью по гребню. Пока она шуршала упаковками, Гаррус вдруг подумал о том, что прямо под его головой лежит еда. Настоящая. Совсем близко. И ее можно съесть. Да, она не усвоится, но может, хоть притупит чувство голода. И в лучшем случае вреда это не принесет. В худшем – анафилактический шок. Стоит ли это того?       Шепард прервала его размышления.        – Гаррус, вода.       Он заставил себя приподняться и забрать банку.        – С «Нормандией» еще пыталась связаться? – спросил он.        – Не отвечают.        – Нам хватает запасов?        – Да.       Выпив всю банку, Гаррус снова улегся и попытался заснуть. И у него опять не получилось, он балансировал на грани сна и яви. Вроде и спал, и даже что-то снилось, но при этом он все равно знал, что происходит вокруг, что лес все больше погружался в непроглядную темноту, что моросящий дождь усилился и капли чаще стали падать на лицо, и что Шепард изредка шевелится где-то рядом, а иногда встает и ходит поблизости. Это состояние неопределенности раздражало.        – Ты чего не спишь? – спросил Гаррус, когда в очередной раз услышал шаги.       Шепард повернула голову куда-то в его сторону. Гаррус сомневался, что ее человеческие глаза могли различить хоть что-то в такой темноте.        – У меня тот же вопрос, – с легким удивлением сказала она.        – Не могу заснуть. Есть хочу, – признался он.        – Может, завтра получится раздобыть тебе еду. Иди-ка сюда, попробую тебя отвлечь.       Она села рядом у дерева, прислонившись спиной к стволу. Гаррус неуклюже поднялся на четвереньки и дополз до нее, мох под руками и ногами хлюпал от воды, но броня не пропускала ни капли.       Шепард пристроила голову Гарруса на своем бедре и принялась легкими движениями очерчивать грани его пластин на затылке и костяных наростов на коже головы. Он сосредоточился на приятных успокаивающих прикосновениях.        – Так почему не спишь? – спросил он.        – Не хочу терять бдительности. Вдруг какой-нибудь хищник появится, или кто-нибудь ищет тех, кто покинул капсулу. Кроме того…       Она вдруг замолчала, и Гаррус, не дождавшись продолжения, спросил:        – Что?        – Не знаю, водятся ли тут какие-нибудь подобия змей… Понятия не имею, как здесь, но змеям с Земли нужно тепло, поэтому они запросто могут забраться к спящему на открытом воздухе человеку. Был один случай, когда я проходила программу N7 в Бразилии, по климату похоже на это место, и нам с отрядом пришлось заночевать в джунглях… Змея заползла в рот к одному человеку, и нам едва удалось его спасти, когда мы это обнаружили. Потом уже никто из нас не смог спать в подобных условиях, да и я до сих пор…        – Проклятье, Шепард, я же и сам после твоего рассказа заснуть не смогу.       Она издала короткий смешок, продолжая поглаживать по голове и проводя кончиками пальцев по отросткам гребня.        – А ты как-то упоминал, что вырос в подобном климате.        – Да, Сипритин находится в тропиках. В детстве отец часто брал меня с собой на охоту в лес к югу от города, а однажды, когда мне было тринадцать лет, устроил что-то вроде экзамена. Отвез в лес, дал ружье, необходимый минимум вещей, и уехал. Оставил меня там на четыре дня.        – Вот так просто оставил? Тринадцатилетнего подростка? – ужаснулась Шепард. – Это жестоко. Я в этом возрасте вообще ни к чему не была приспособлена.        – Все было не так плохо, как могло показаться, – произнес Гаррус, погрузившись в воспоминания. – Отец меня подготовил. В будущем мне это очень помогло, хотя эти четыре дня в лесу были настоящим кошмаром. Особенно страшными были бурые слизни.        – Понятия не имею, что это такое.        – Хищные слизни длиной с палец. Охотятся в сумерках на все, что движется. Обычно они либо с веток деревьев падают, либо сидят в засаде на кустах и прилепляются, если ты мимо проходишь, а потом начинают быстро выделять слизь, которая разъедает даже панцирь. У мелких панцирных животных они прожигают хитин насквозь и выгрызают через дыру мясо, а у турианцев пластины они смогут разве что тонкие лицевые прожечь, но с кожей сама понимаешь, что может случиться. Один такой мне в воротник как-то упал, ожог на шее потом очень долго не проходил.        – Я вообще-то планировала заболтать тебя и усыпить, а теперь мы обмениваемся рассказами, у кого на планете твари страшнее. Признаю твою победу, и давай поговорим о чем-нибудь миленьком.        – У меня есть идея получше. Спать будешь ты, а я подежурю. Ни одна змея мимо моего острого взгляда не проползет. Я сегодня успел отдохнуть, пока ты меня тащила.       Шепард немного помолчала, обдумывая предложение.        – Ладно, тогда разделим отдых. Разбуди меня через три часа.       Гаррус приподнялся, чтобы она могла лечь и устроиться поудобней, но она закрыла глаза и почти моментально провалилась в сон, ее дыхание замедлилось. Гаррус пересел к ней поближе и аккуратно наклонил Шепард к себе, положив ее голову на плечо. Свою голову он удобно пристроил на ее мягкой макушке, потом активировал инструметрон, прищурившись от яркого света, и установил время на таймере.       Сидеть было скучно. Хотелось отвлечь себя чем-нибудь, поиграть в какую-нибудь игру на инструметроне или послушать музыку. Но свет будет слепить, а музыка не позволит слышать окружающие звуки, поэтому Гаррус сидел и смотрел в одну точку, ни о чем не думая. Голова была пустая. Иногда он смотрел на рюкзак с припасами, но тут же отводил взгляд, плотно прижимая мандибулы.        Спустя пару часов сердечный ритм Шепард вдруг подскочил, она начала задыхаться. Гаррус потянулся к ее плечу, чтобы потрясти и разбудить, молясь духам, чтобы не было панической атаки, как в прошлый раз.       Шепард распахнула глаза прежде, чем он дотронулся до нее.        – Все хорошо, Шепард, мы в лесу, – сказал Гаррус с успокаивающе рокочущими субгармониками, прикоснувшись к ее руке.       Она растерянно посмотрела в его сторону огромными темными глазами, а затем отвернулась и глубоко вздохнула.        – Сколько времени прошло? – спросила она ровным голосом, словно ничего не произошло, но ее сердце продолжало быстро биться.       Гаррус посмотрел на таймер.        – Два часа четырнадцать минут.        – Мне этого достаточно. Ложись.       Вряд ли после произошедшего ей захочется попытаться еще раз уснуть, но Гаррус все же попытался ее переубедить:        – Когда ты в последний раз нормально отдыхала? Тебе нужно поспать.        – Не хочу. Не засну, – помотала головой Шепард. – Ложись.       Гаррус наклонился, снова использовав ее ногу как подушку.        – Если хочешь отвлечься, я могу тебе что-нибудь рассказать, – предложила она. – Что тебя интересует?       Да много что интересовало. Правда, почти все вопросы, которые он хотел ей задать, он уже задавал, и она не стала на них отвечать. Нужно было что-то попроще придумать.        – Расскажи, какой ты была в тринадцать лет.       Шепард хмыкнула.        – Неинтересной.        – Продолжай, я внимательно тебя слушаю.        – Это был период, когда я заинтересовалась всякой техникой. С ровесниками я не общалась, учеба мне давалась легко, поэтому было полно свободного времени, и его я проводила на нижних палубах, доставая корабельных инженеров.        – Почему не общалась?       Шепард провела пальцами по боковому отростку гребня, словно раздумывая над ответом.        – Наверное, тебе сейчас будет смешно, но в детстве я была очень общительной и легко заводила себе друзей. Но я часто меняла корабли и станции, и каждое расставание переносила… болезненно. Каждый переезд был для меня концом света. И в какой-то момент я просто больше не захотела это терпеть и пришла к гениальному, как мне тогда казалось, решению – просто не буду ни с кем общаться, все равно ведь придется расстаться, а ведь это тот период взросления, когда подросток учится осознанно выстраивать социальные связи. Родители даже к психологу меня пытались затащить, но я очень сильно сопротивлялась, бунтовала, и это ни к чему не привело. Только в старшей школе я поняла, что больше не умею делать то, что у меня так хорошо получалось в детстве, что мои социальные навыки просто где-то на дне находятся, и я безнадежно от всех отстала. До сих пор зла на себя за это.        – Но ведь в результате нормально вышло. Вроде бы.        – Вот именно – вроде бы, – с сарказмом сказала Шепард, и тяжело вздохнула. – В общем, в тринадцать лет если я и с кем-то взаимодействовала, то это были взрослые. Техники, инженеры, космопехи в папином отряде. Иногда я присоединялась к их тренировкам, папа учил меня самообороне.        – Так тебя тоже отец обучал?        – Не совсем. Далеко не так усердно, как твой. Это были самые основы, чтобы, цитирую, «всякие козлы не лезли», – Шепард усмехнулась, но как-то грустно. – Он очень не хотел, чтобы я становилась космопехом. Говорил, что раз у меня есть мозги и интерес к технике, то лучше бы я была инженером на какой-нибудь безопасной станции.        – Шепард, – неуверенно начал Гаррус, – могу я узнать, как он умер?       Она ответила не сразу, ее рука, перебирающая отростки гребня, остановилась на несколько секунд.        – Откуда ты знаешь, что он мертв? Я никогда об этом не говорила.        – После твоей смерти Андерсон как-то упомянул.        – Ясно. Я не очень хочу об этом говорить. Может, как-нибудь позже.       Такой ответ Гаррус и предполагал.        – Давай-ка я лучше расскажу тебе смешную историю, как от скуки я решила сделать несколько разноцветных дымовых шашек.       И она рассказала. А потом еще одну историю о своих детских проделках, и еще. Гаррус слушал ее мягкий тихий голос с закрытыми глазами, чувствовал нежные прикосновения, и постепенно засыпал. Боль и ломота во всем теле отодвинулись на второй план, голод поутих. В текущем положении дел не было ничего хорошего – Гаррус сначала сбежал из одного плена, сразу же вместе с Шепард угодили в другой, с трудом вырвались из него, и теперь они где-то в чаще, далеко от цивилизации, на незнакомой планете с левоаминной жизнью. Но, как ни странно, сейчас Гаррус в какой-то мере наслаждался происходящим. Когда он так много времени проводил вместе с Шепард? Когда она еще была так разговорчива? На «Нормандии» они оба постоянно были заняты, в любой момент могла возникнуть какая-нибудь проблема, которая требовала немедленного решения.       Сейчас же «Нормандия» была где-то далеко, и, если бы только у Гарруса были подходящие декстро-припасы, он был бы не против провести в этом лесу еще пару дней в тишине и покое.