Anhur

      Примерно часа через два, как Гаррус и обещал, инструметрон Шепард пискнул, сообщая о поступлении на счет Элисон Ган немаленькой суммы кредитов. Так значит, все-таки работу себе нашел, шипастый упрямец, причем довольно неплохую.       Шепард проверила, определяется ли теперь местоположение, и нашла Гарруса в клубе «Огненная колесница», примерно в двадцати минутах езды отсюда. Сразу же она принялась изучать информацию об этом клубе, размышляя, как же Гаррус умудрился всего за пару часов столько заработать. Вышибалам и барменам столько не платили, разве что популярным стриптизерам, и то сомнительно.       Прочитав о проводимых мероприятиях в том месте, Шепард тут же поняла, откуда такие деньги, и подумала, что уж лучше бы Гаррус станцевал там стриптиз, чем поучаствовал в легальных на Анхуре боях без правил. Теперь ясно, почему он покрасил себе пластины еще и на торсе. «Вдруг я захочу покрасоваться своим килем и реберными пластинами». И ведь не солгал, мерзавец. Становится слишком похож на человека.              Кому: Джейн Шепард       От: Гаррус Вакариан       Здержусь еще на час или жва              Кому: Джейн Шепард       От: Гаррус Вакариан       или больше              Шепард вырубила инструметрон, стиснув зубы. Поскребла шрам на щеке. Провела по его длине подушечкой пальца, потрогала еще один над бровью. Кажется, чуть больше стали. Она немного посидела, глядя в пустоту, потом быстро собралась и вышла. В ближайшем магазине у дома купила килограмм мороженного со вкусом незнакомого местного фрукта и вернулась в квартиру, а затем активировала инструметрон и включила недавно вышедший фильм «Бласто спасает Рождество». Поздновато, конечно, смотреть подобное, январь уже подходил к концу, но сойдет. Жаль, что в этой квартире не было голоэкрана, пришлось включать на инструметроне.       Поначалу было трудно вникнуть в сюжет, прошлые части «Бласто» Шепард не смотрела, ханарская манера речи сбивала с толку, мысли о Гаррусе отвлекали, но постепенно она втянулась и даже начала получать удовольствие от абсурдности, происходящей на экране.       Спустя какое-то время фильм закончился, мороженное тоже, а Гарруса все не было, он по-прежнему находился в том клубе. Поразмышляв, Шепард все же начала собираться за ним. Все равно не уснет, пока он не вернется, а если случится что-нибудь плохое, совсем загрызет себя. Она надела майку с высоким воротником, закрывающим бинты, и черные брюки – все обтягивающее, потому что мешки этому турианцу, видите ли, не нравились. Влажные волосы распустила, чтобы немного прикрыть лицо.       Шепард спешила, поэтому до клуба добралась минут за пятнадцать. Она быстро отыскала вход на арену, но билет туда оказался платным.        – Серый гололицый турианец участвовал там? – спросила она у охранника-батарианца.       Тот усмехнулся, обнажив ряд игольчатых зубов.        – Ага. Дрался как бешеный варрен. Турианцы тут нечасто бывают, так что собрал полный зал.       Отлично, черт возьми, – саркастично подумала Шепард, – именно так и нужно скрываться, Вакариан!        – Он закончил? – спросила она.        – Давно уже. Если нужен, поищи в баре, его толпа фанатов пошла угощать. Хотя уже разошлись, наверное.       Великолепно, еще и фанатов себе завел.       Шепард отправилась на поиски. Этот клуб напоминал нижний уровень «Загробной жизни» – то же неуютное красное освещение, только более насыщенное и яркое, те же голограммы бушующего огня, душный воздух, пропитанный парами алкоголя, заляпанный пол, толпящиеся люди и батарианцы. Как будто Шепард в ад попала. На ее пути постоянно кто-то возникал, норовя толкнуть в плечо или наступить на ногу, и каждый раз, когда она случайно с кем-то сталкивалась, с раздражением думала, что за последние дни погуляла по клубам на всю оставшуюся жизнь.       Наконец, Шепард вышла к длинной барной стойке, над которой висели длинные неоново-оранжевые светильники. Отыскать единственного здесь турианца оказалось совсем просто, он сидел ближе к углу. По одну сторону от него на барной стойке валялся крупный человек с опухшим побитым лицом, по другую – вяло шевелился тощий батарианец, держась за полупустую стопку. Гаррус еще сохранял более-менее вертикальное положение.       Батарианец что-то невнятно бормотал, не затыкаясь.        – Духи, Масаг, я не понимаю, что ты несешь, – проговорил Гаррус.       Батаринец окончательно улегся на столешницу, и Гаррус разочарованно фыркнул.        – Ты уже все, что ли? – он ткнул Масага в плечо, проверяя, в сознании ли еще батарианец.        Тот издал нечленораздельное мычание.        – А ты, видимо, еще нет? – спросила Шепард.       Гаррус медленно повернулся. Чего она от него не ожидала, так это радостной улыбки с широко разведенными мандибулами и прищуренными глазами.        – О, это ты, – он то ли кашлянул, то ли издал хриплый смешок. – Я знал, что ты придешь. Ты же всегда приходишь.       Шепард покачала головой и сложила руки на груди, надев на лицо маску безразличия.        – Угостить тебя? – предложил Гаррус, его слова звучали не очень внятно. – Здесь есть безлако… безалкогольные коктейли.        – Засунь себе эти коктейли в… – процедила Шепард и поджала губы, не позволяя себе продолжить.        – Эй, Масаг, раз ты все, то освободи место, – Гаррус принялся выталкивать своего нового знакомого с барного стула.       Масаг издал протестующий звук и неуклюже свалился на пол.        – Ты чего творишь, – заплетающимся языком пробормотал он, с трудом поднимаясь на ноги.        – Место освободи.        – Кому? – он помутненным взглядом посмотрел снизу вверх на неподвижно застывшую рядом Шепард. – Этой двуглазой волосатой су…        Гаррус неожиданно резво для напившегося соскочил со стула и шагнул к нему, раздвинув мандибулы в жутком оскале. Масаг отшатнулся и попятился, мигом протрезвев.        – Ладно, ладно, ухожу, – торопливо пробормотал он, глядя на Гарруса четырьмя широко раскрытыми глазами, и отвернулся. – Долбанутый ксенофил.        Гарруса чуть повело, но он все же удержал равновесие и вернулся на свое место. Положив локти на глянцевую столешницу, он обхватил крупными ладонями опущенную голову. На границе кожи и мелких серых пластин, покрывающих костяшки, скопилась синяя кровь.       Чуть помешкав, Шепард села на освободившийся стул.        – Пропустим часть, где ты будешь меня отчитывать? – предложил Гаррус, не поднимая головы.        – Мне плевать, делай что хочешь.        – Тогда почему ты здесь?       Шепард подавила порыв встать и выйти отсюда.        – Не знаю.        – Надо было прийти сюда, когда я тебе писал, – сказал Гаррус и посмеялся каким-то своим мыслям. – Было гораздо веселее. А теперь остался только…       Он посмотрел на крупного мужчину с другой стороны, который уже валялся без чувств.        – Уже никого не осталось, – закончил Гаррус и опрокинул в себя остатки своего светло-голубого, чуть светящегося напитка.       Затем сделал знак бармену, молодому рыжему парню, чтобы налил еще.        – Не разбавлять, – сказал Гаррус.        – Поджечь? Сахар добавить?       Он отрицательно покачал головой. Шепард отстраненным взглядом следила, как из бутылки льется незнакомая ей полупрозрачная жидкость дико-яркого голубого цвета.        – Долго еще собираешься тут сидеть? – спросила Шепард.        – До самого конца. Пока не вырублюсь.        – А потом предлагаешь мне тащить тебя?        – Не, оставь тут, – мотнул головой Гаррус. – Утром выгонят, и я приползу к тебе на коленях просить пощады.       Он сделал глоток и зажмурился, мандибулы и лицевые пластины дрогнули.        – Кажется, я только что сжег себе глотку и расплавил все камни в желудке, – выдавил он, закрыв рот рукой.        Шепард только вздохнула.        – Пойдем домой, Гаррус.        – Не пойду, я еще последний пункт в своей культурной программе не выполнил.        – Какая еще, нахрен, культурная программа?       Гаррус выставил ладонь с растопыренными когтистыми пальцами, и замолчал, пристально глядя на Шепард исподлобья, словно пытаясь загипнотизировать. Она так же смотрела на него с каменным выражением лица, ожидая продолжения.        – Не напомнишь, о чем мы говорили? – попросил Гаррус.        – О твоей культурной программе.        – А, да.       Он принялся загибать пальцы.        – Прокатиться по городу, набить морды за деньги, собрать свой фан-клуб... – пальцы закончились, он поставил стакан и начал загибать на другой. – Развлечься с ними в баре, напиться до потери сознания. Ох, ну ты только посмотри, как я отлично уложился в пять пальцев, последний не могу согнуть. То ли вывихнул, то ли сломал.       Гаррус продемонстрировал опухший в месте сустава палец на левой руке, а затем взял свой стакан, напиток в котором, казалось, немного фосфоресцировал в лучах прожекторов. Шепард прикусила губу, рассматривая Гарруса. Он сидел, сгорбившись и склонив голову, словно ему было тяжело держать ее прямо. Вся злость и обида куда-то испарилась, не оставив ни следа, и просто хотелось прижать его к себе и гладить по гребню до тех пор, пока он не успокоится.        – Гаррус, – смягчившимся голосом позвала Шепард. – Я хочу помочь, но ты не позволяешь мне это сделать. Почему ты не говоришь со мной?        – Ой, неприятное чувство, должно быть, – с язвительными нотками проговорил он, – понимаю.       Брошенный им камень приземлился прямо в огород Шепард, и это было вполне заслуженно. Сама она не делала то, о чем сейчас просила Гарруса, и предпочитала все плохое переживать в одиночку.        – Просто я не знаю, что тебе сказать, – проговорил Гаррус, проведя когтистой ладонью по лицу. – Я не хочу разбираться в причинах и копаться в себе. Пусть оно само как-нибудь потом пройдет.       Он сделал еще глоток и скривился.        – Ты просто не хочешь признавать, что тебе больно из-за смерти Сидониса. Но если будешь все отрицать, легче не станет.       Слишком простой вывод, для полной картины у Шепард катастрофически не хватало информации, но она хотела спровоцировать Гарруса хоть на какую-то реакцию.        – Вполне возможно, – неожиданно спокойно согласился он. – Спасибо за консультацию, Шепард, на этом сеанс психотерапии можно закончить.       Попытка вывести на откровенный разговор провалилась. Она потянулась к нему и взяла за подбородок, разворачивая лицом к себе, и Гаррус чуть пошатнулся, на миг потеряв равновесие. Шепард заглянула в льдисто-голубые глаза.        – Пойдем домой, – попросила она.        – Ты постоянно со мной возишься, – виновато сказал он. – Тебе еще не надоело?       Шепард приподняла брови, даже и не зная, что сказать.        – Трезвым я бы никогда не решился спросить, но… почему я?        – Что ты? – непонимающе спросила она.       Гаррус отвернулся и уставился в свой стакан.        – Почему именно меня выбрала? Ты же такая крутая. Мир спасаешь. Нашла бы кого-нибудь соотвест… сотв… ветсвущего. Не такого проблемного. Вокруг меня все разрушается, – сказал он с каким-то жутковато-безразличным смешком. – Моя семья, моя служба, мой отряд, а теперь еще и ты из-за меня…        – Раз я такая крутая и мир спасаю, значит и одного турианца вытащить из задницы смогу.        – Ага, а я в это время буду подкидывать камни тебе в воротник, – саркастично сказал Гаррус.        – Что… Какие еще камни?        – Выражение такое. Это, короче… – начал он и ненадолго задумался. – Жил в лесах на горе один старый турианец-отшельник…        – Погоди, какой лес, какой турианец-отшельник, что ты несешь?        – Но ты же сама спросила!       Шепард умолкла, нахмурившись и позволив нести ему эту чушь дальше.        – Однажды отшельник увидел маленького мальчика, который со скалы свалился, – продолжил Гаррус. – И решил помочь ему. Он стал лечить ребенка, носил его… Ой, я забыл сказать, что у мальчика была сломана нога. А, ну он еще и сиротой оказался. В общем, лечить его пришлось, а ребенок помогал по мере сил. Например, коолисы срывал с деревьев, сидя на плечах. Постепенно мальчик требовал к себе все больше внимания, требовал ухаживать за ним лучше… Ну, и работой загружать поменьше, и все такое. Отшельник уступал ему, жалел, а еще стал замечать, что с мальчиком как-то тяжелее ходить становится. Потом оказалось, что этот мелкий засранец втихушку вредил по дому, что-то ломал, и закидывал камни в воротник отшельнику.        – Как такое можно было сразу не заметить? – критически спросила Шепард.        – Да откуда ж я знаю, это сказка.        – С какой целью ребенок это вообще делал, ему это вообще невыгодно было, он же в зависимом положении…        – Шепард, сказка!        – Ну ладно, а чем закончилось-то?        – Отшельник отнес мальчика туда, где нашел, и оставил на съедение диким зверям. Ибо нахрен в обществе такие дегенераты.        – Ясно. По-туриански сурово.       Гаррус допил свой напиток до конца и закашлялся.        – Духи, ну и параша… Ничего более горького в жизни не пробовал.        – Что это у тебя? – спросила Шепард. – Выглядит… как раствор медного купороса.        – Э-э, – протянул Гаррус, заглянув в пустой стакан, словно надеялся, будто капли на дне объяснят получше, – что-то вроде настойки на палавенских галюциге…галюциногенных цветах табирис. Я в этом мало понимаю, подробно процесс пройзвой… прозв… водства не смогу рассказать. А еще, зараза, дорогая.       Он уронил голову на стойку.        – Наверно, ты сейчас думаешь что-то вроде «заработал и тут же пошел пропивать, морда костяная», – глухо пробурчал Гаррус.       А потом вдруг резко подскочил, потянулся к ряду круглых отражений светильников на глянцевой поверхности столешницы, и осторожно коснулся одного кружка света кончиком когтя.        – Духи, мне показалось, это чьи-то глаза. Клянусь, они только что на меня смотрели.       Он закрыл этот кружок ладонью. Второй ладонью закрыл другой кружок.        – Так, тебе явно уже хватит.       Шепард встала, перекинула его руку через плечо и попыталась поднять, но когда обхватила другой рукой за талию, Гаррус вдруг дернулся и зашипел. Он вырвался, чуть не опрокинув барный стул, тот опасно зашатался. Шепард схватила Гарруса за плечо и удержала.        – Тебя ранили?        – Просто варрен цапнул.        – Тебе тут хоть оказали помощь?        – Конечно. Залили халявным панацелином и отпустили. Пойдем лучше потанцуем.        – Тебя что, еще и по голове стукнули? Не буду я танцевать, и ты на ногах едва стоишь.        – Неправда, я хорошо стою. Давай хотя бы медленный челв… человс… ну, этот ваш землянский танец. Там всего-то надо шагать с ноги на ногу. Ничего сложного. Я видел.       Он потянул ее в сторону танцпола, Шепард уперлась пятками в пол.        – Почему ты так настойчиво хочешь танцевать со мной?        – Есть много вещей, которые я хочу с тобой сделать. Это – одна из них.       Она тяжело вздохнула. Ну и как после этих слов устоять?        – Первый и последний раз.       Гаррус дернул ее за руку к себе и накренился, чуть не упав, Шепард придержала его. Навалившись почти всем своим весом, он уперся лбом ей в плечо, руки положил на ее талию, и замер.       Мелькающие мимо посетители клуба смотрели на пару турианец-человек с самыми разными эмоциями – с любопытством, отвращением, неодобрением, и чаще всего с глубоким недоумением. Шепард было плевать на них всех.        – Гаррус, танец подразумевает хотя бы минимальное движение, – сказала она, когда надоело стоять в этой толпе.        – А… мы что, не двигаемся? Погоди... Точно же, это у меня голова кружится.       Шепард с трудом удерживала неуклюжее тяжелое тело, норовящее накрениться вбок. Мысли невольно возвращались к словам Гарруса о том, почему же именно он.       Ему следовало спросить об этом сразу, как только появились эти глупые сомнения.        – Гаррус, – позвала она и прикусила губу, борясь со смущением и желанием трусливо проигнорировать этот внезапно возникший вопрос. У Гарруса сейчас других проблем хватало, а эту можно было решить прямо сейчас. – Я выбрала именно тебя, потому что только с тобой мне спокойно. Ты всегда был рядом, даже когда я прогоняла тебя, и возился со мной, когда мне это было нужно. Для меня ты уже самый лучший, ничего другое меня не волнует.       Это и был ответ на вопрос, который совсем недавно терзал ее. Может, решение начать эти отношения было нелогичным и сомнительным, но оно принесло в ее жизнь радость и умиротворение, а этого у Шепард обычно было критически мало. Гаррус стал для нее слишком дорог, он придавал ей сил, отпускать его эгоистично не хотелось. А что касалось минусов – Шепард преодолеет их, она привыкла сталкиваться с трудностями.       Она неловко переступила с ноги на ногу. Выдерживать на себе вес тела бронированного турианца становилось все тяжелее, массивная голова, увенчанная костяным гребнем, давила на плечо.        – А можно ты сейчас это повторишь, а я запишу на инструметрон? – севшим голосом спросил Гаррус.        – Нельзя, – Шепард погладила его по гребню, чувствуя запахи крови, алкоголя и терпкой горечи.        – Но…        – Давай лучше поедем домой, пока ты еще держишься на ногах, – сказала Шепард, заставляя Гарруса вернуться в вертикальное положение.       Она снова перекинула его руку через плечо, и больше нигде на всякий случай не пыталась прикасаться. Его немного мотало в разные стороны, продираться через толпу вместе с такой огромной тушей было сложно, и он несколько раз наступил на ногу Шепард, но она все же смогла вытащить его на улицу, не потеряв и не уронив.       Добравшись до аэрокара, она посадила Гарруса на пассажирское сиденье, отрегулировала универсальное кресло для туранской спины и проверила, не врезаются ли концы гребня в подголовник. Гаррус вытянулся, пытаясь приблизиться к ее лицу, и потянул за руку к себе, его затупленные когти впились в кожу.        – Ты напился какой-то мерзости и от тебя воняет, я не буду тебя целовать, – проворчала Шепард, положив ладонь на ротовые пластины и заставляя его опуститься.        – Оу, – разочарованно протянул он. – Тогда напомни мне больше никогда это не пить.        – Еще как напомню.       Она наклонилась за ремнем безопасности, чтобы пристегнуть Гарруса, а затем села на водительское место и отключила автопилот. Хотелось проехаться самой и отвлечься от всего, поэтому оставила только навигатор, настроив его на нужный адрес.        – Как хоть подрался? – спросила Шепард. – Сколько было боев?        – Три. Один – с тем большим человеком, который сидел рядом. Долго рассказывал мне всю свою биографию. Он бывший космопех Альянса, его выгнали за драки, и теперь он в постоянный участник боев, побеждает часто. Я прервал его серию побед.        – Кто бы сомневался.        – Потом был бой с варреном…        – С оружием, надеюсь?        – Нет, конечно. Да и мне не нужно оружие, чтобы справиться с одним варреном, – самоуверенно заявил Гаррус. – И последний бой – против трех батарианцев. Тоже победил.        – Ясно, – сказала Шепард, думая о том, как было бы все проще, если бы он все-таки танцевал стриптиз в том клубе вместо того, чтобы драться – не пришлось бы потом лечить его.        Гаррус какое-то время сидел смирно, потом принялся ерзать в кресле, что-то искать в своем инструметроне и недовольно ворчать себе под нос.        – Ты чего там делаешь? – не выдержала Шепард, поглядывая в его сторону.        – Не могу найти запись.        – Какую?        – Ту, где ты сказала, что я самый лучший. Или мне это показалось? Наверное, показалось, и ты такого не говорила.       Шепард тяжело вздохнула.        – Говорила. Но не было никакой записи.        – Так я же помню, что хотел записать… Проклятье. А скажи еще раз? – он вытянул руку с инструметроном вперед перед собой.        – Одного раза достаточно.        – Запись уже идет, – сообщил Гаррус, поворачивая руку так, чтобы захватить Шепард в кадр. – Пожалуйста, это очень важно. Вдруг я завтра это забуду? Я точно это забуду.        – Раз так важно, постарайся не забыть.        – Ну Шепард, – проурчал он, опустив мандибулы и умоляюще глядя на нее своими красивыми голубыми глазами, Шепард не сводила взгляда с дороги и не собиралась поддаваться на такие манипуляции. – Ладно. Сам тогда, – Гаррус посмотрел в камеру. – Она сказала, что я самый лучший снайпер в галактике.        – Не было такого! – возмутилась Шепард. – Это я лучший снайпер в галактике.       Гаррус ехидно посмеялся.        – Вот видишь, уже начал забывать. Не напомнишь, как там было? Полностью.        – Гаррус, выруби свою камеру и сиди спокойно.        – Она сказала, что я для нее самый лучший. Я это не придумал, честно, это действительно так и было. Не забудь. А еще больше никогда не пей «Гиа-Фламм». За мной теперь следят какие-то глаза, они везде, даже из приборной панели торчат. Мне не понравилось, Шепард тоже. Видишь, какое у нее недовольное лицо? В общем, посмотри эту запись утром, если жив останешься, потому что Шепард за рулем, а автопилот отключен.        – Гаррус! – процедила Шепард.        – Вакариан, конец связи, – он отключил инструметрон.       

***

              – Твой агент мертв. Его недавно убили.        – Богиня, что случилось?       Шепард помолчала, глядя на мелькающих далеко внизу прохожих во дворе. Налетел порыв ветра, закачав единственную пальму.        – Он… Кое-что пошло не так.        – А вы сами в порядке? – с беспокойством спросила Лиара.        – Да.       По крайней мере, Шепард в порядке.        – В тот день, когда мы в последний раз говорили, Гаррус еще раз связывался со мной. Он показался мне немного… странным. Как будто разозленным, – сообщила Лиара. – Спросил, есть ли у меня другой агент. Я сказала, что только у этого цели совпадают с вашими. У вас с ним возникли какие-то разногласия?        С хмурого неба на руки и лицо упали дождевые капли, Шепард отошла от ограды балкона и прислонилась к противоположной стене.        – Не совсем. Просто он оказался знакомым Гарруса.        – О, – Лиара издала неловкий и сочувствующий звук. – Мне жаль, что так вышло. Как Гаррус?       Шепард замешкалась, выбирая между привычным коротким ответом и более развернутым.        – Переживает.        – Видимо, отдых ему тоже понадобится после того, как вы закончите. Слышала, вам все удалось.        – Пока нет, еще лаборатория осталась. Мы так и не узнали, где она находится. Планировали, что этим твой агент займется.        – Я поищу информацию о местоположении. Как найду, вышлю тебе.        – Хорошо. Мне нужно идти.        – До встречи.       Дождь стремительно набирал силу, если бы Шепард чуть задержалась в магазине, угодила бы прямо под него.       Деактивировав инструметрон, она ушла с балкона и вернулась в мрачную квартиру. Тусклый дневной свет едва проникал в единственное окно. Гаррус, целый день провалявшийся в кровати с жестокой головной болью, которую едва ли могли приглушить таблетки, обнаружился за обеденным столом. Он сидел, устало закрывая лицо руками.        – Как ты себя чувствуешь?        – Будто по мне «Мако» проехался.        – Я продукты купила. Голодный?       Гаррус покачал головой. Затем активировал свой инструметрон, прикрыл глаза от слепящего оранжевого света, и протянул руку в сторону Шепард.        – Мне пришло сообщение. Прочитай.       Она подвинула стул, чтобы сесть рядом, и ткнула на голографическую иконку сообщений. Выбрала последнее сообщение из списка, состоящее из турианских символов, и включила перевод на английский.              Кому: Гаррус Вакариан       От: Лантар Сидонис       Это сообщение с отложенной отправкой. Если я ее не отменил, значит, в «Уасе» что-то пошло не так, и сейчас я мертв. Но, что бы ни произошло, надеюсь, все закончилось успешно, и теперь осталась только лаборатория, которую я уже уничтожить не смогу. Поэтому прикладываю к этому письму все, что смог раздобыть – отметку на карте, схемы, планы, количество и расписание охраны, код от ячейки хранения, где находится взрывчатка, и другое. Мне удалось внести изменения в базу данных, так что пропуска у тебя и Шепард тоже будут приложены. Так же ты должен знать, что на нижних уровнях лаборатории живет шестьдесят пять рабов.       Тебе, наверное, не нравится, что приходится опять полагаться на мою информацию, ведь в последнее время я только подводил тебя и обманывал. Поверь мне в последний раз, или удали это сообщение и действуй по-своему.       Надеюсь, у вас с Шепард все получится. Я рад, что перед смертью смог с вами поработать.              Шепард откинулась на спинку стула. Какое-то время она молчала, Гаррус сидел неподвижно, глядя в одну точку. Шепард перечитала это письмо, которое для прощального показалось ей немного суховатым, затем открыла вложения и изучила их.        – Он… проделал большую работу.        – Угу. Большую, – отстраненно повторил Гаррус.        – Мы воспользуемся этой информацией?       Он глянул на Шепард с некоторой растерянностью.        – Ты меня об этом спрашиваешь?        – Снова довериться Сидонису или нет – это твое личное дело. Это нужно решить тебе.       Гаррус покачал головой, а потом замолчал надолго, глядя на поверхность стола с такой усталостью, словно ему уже смертельно надоело все это.       Опасаясь, что он больше ничего не скажет, Шепард добавила:        – Я поддержу любое твое решение.        – Но я не знаю, что мне делать, – неохотно признался он, и потер лоб, закрывая лицо. – Даже после Омеги, я все равно ему начал верить. А потом он снова обманул меня в «Уасе». И все равно я хочу ему верить. Ну не идиот ли я после этого?        – Вы долгое время работали в команде. Разве такое легко забыть?       Гаррус вцепился когтями в боковые отростки гребня.        – Он постоянно говорил, как ему жаль, что все так вышло. Голосом можно соврать, но подделать субгармоники невозможно, а они у него постоянно звенели от раскаяния, что у меня голова болеть уже начала от этого! – раздосадовано проговорил он. – Как я мог не поверить?       Шепард легонько прикоснулась к его плечу, и Гарруса наконец-то прорвало:       – После Омеги только Сидонис жив остался, а я и его пытался прикончить. Я называл его предателем, свалил на него всю вину, был так одержим, старался хоть как-то все исправить, ради своей команды, но даже не подумал о том, что на самом деле виноват только я, – сбивчиво говорил он. – Собрал отряд, взял на себя ответственность и не справился. Возле «Уаса» Сидонис спросил, почему я не смог его спасти, и буквально через секунду его застрелили, а я опять ничего не смог сделать. Теперь они все мертвы, абсолютно все, а их командир остался жив, и при этом мы даже ничего не добились. В турианской армии такое неприемлемо, Шепард, это же полнейший провал, если бы мой отец узнал, что произошло, он бы собственноручно пустил мне пулю в лоб. Потому что знаешь, что бы сделал правильный турианец на моем месте?       Шепард развернула его к себе и стукнулась лбом о его лобную пластину.        – Не знаю, что я могу сказать, чтобы ты прислушался ко мне, – проговорила она. – Меня ведь там даже не было. Может, прислушаешься к той, кто имел отношение к отряду Архангела?        – Но больше никого не осталось, – хрипло прошептал он.       Шепард открыла список сообщений на своем инструметроне, отыскала нужное, перевела на турианский и развернула экран для Гарруса.              Кому: Джейн Шепард       От: Нала Батлер       Тема: Позаботьтесь о Гаррусе       Мой муж служил в отряде Гарруса. Я не знаю, рассказывал ли вам Гаррус о том, что случилось с ним, и сама не знаю подробностей. Мне известно лишь, что муж умер в ловушке, подстроенной какими-то ублюдками из банды. Я знаю, что Гаррус винит в этом себя – он считает своей личной оплошностью каждый выстрел по его отряду, и когда он послал мне письмо, в котором говорилось о смерти мужа, было ясно, что он винил в ней себя.       Мой муж ни за что бы этого не хотел. Он гордился службой в отряде Гарруса. Он отвоевывал Омегу у бандитов. Он погиб с честью, погиб в бою. Я скучаю по нему. Господи, я бы все отдала, лишь бы вернуть мужа. Но вины Гарруса в том, что случилось, нет.       Теперь вы его командир. Прошу вас, если можете, помогите ему избавиться от чувства вины. И пожалуйста, не говорите Гаррусу о моем письме.       Спасибо.       Нала Батлер              Гаррус щурился от света экрана, читал, долго молчал, перечитывал снова и снова. Его лицо, закрытое костяной маской, не отражало никаких эмоций. Шепард сидела неподвижно, едва дыша, боясь спугнуть тишину или каким-нибудь неосторожным действием отвлечь Гарруса.        – Я думал, Нала меня возненавидела.        – Никто тебя не ненавидит. Ты не виноват, – проговорила Шепард, надеясь, что ее слова дойдут до него.       Она положила ладони ему на шею, поглаживая горячую кожу, грубоватую и шершавую с одной стороны, и покрытую гладкими извилистыми рубцами с другой. Возле горла ощущались вибрации, которые уши с трудом улавливали. Шепард ощутила себя полуслепой, пропускающей изрядную часть информации, которую сообщал ей о себе Гаррус.       Но с этой проблемой она разберется позже.        – Не говори, что твой отряд ничего не смог добиться на Омеге. Вы остановили множество преступников. Против вас объединились три крупнейшие группировки, а это уже о многом говорит. Даже Нала понимает значение того, что вам удалось сделать. Но все предусмотреть невозможно, всех спасти – тоже. Забудь об этом турианском искуплении смертью, нет в нем никакой чести, это просто повод трусливо свалить и оставить живых разгребать проблемы самим.       Гаррус хмуро глянул на Шепард, услышав такую критику его обычаев, но она все равно продолжила:        – Лучше подумай, что ты еще сможешь сделать. Ты ведь на многое способен. Именно тебе я доверила свою команду на базе Коллекционеров, потому что знала, что ты вернешь их всех живыми. Если поверишь в себя, сможешь горы свернуть.        – Зачем мне их сворачивать? Это какое-то человеческое выражение?        – Да. Это значит, что сможешь совершить даже невозможное. У тебя все будет хорошо. Знаю, что тебе сейчас сложно это представить, но все же постарайся.       – Я попробую, – сказал Гаррус.       Шепард закрыла глаза, чувствуя себя эмоционально выжатой. Она не знала, получилось ли подобрать правильные слова, не знала, получилось ли до него достучаться, или он по-прежнему остался при своем мнении. Но начало хотя бы было положено.        – Прости, что тебе приходится возиться со мной.        – Только не начинай снова, – проворчала Шепард. – Забыл, о чем мы вчера в клубе говорили?       Гаррус вздохнул тяжело и протяжно, и опустил надбровные пластины, хмурясь.        – Смутно. Мне почему-то кажется, что лучше не вспоминать, что я там мог наговорить, поэтому просто стараюсь не думать об этом.        – Посмотри последнюю запись на своем инструметроне, – сказала Шепард, поднимаясь со стула. – Я пока пожарю тебе… какие-то прямоугольные штуки. Ты как-то говорил, что они тебе понравились, и я их купила, но не уверена, что с той же самой начинкой.        – Ты же говорила, что не умеешь готовить, – сказал Гаррус, устало потерев лоб.        – Те штуки уже готовые, там только с двух сторон нужно поджарить. Уж с этим справлюсь как-нибудь, – сказала Шепард, доставая из пакета упаковку с замороженными прямоугольными свертками.       Из инструметрона Гарруса прозвучал ее собственный раздраженный голос:        – Гаррус, засунь уже свою морду под одеяло и спи, а то я сама тебя вырублю!        – Но глаза на холодильнике светятся, я не могу спать, когда они на меня смотрят.        – Нет там никаких глаз, это глюки.        – Я тебе их сфоткаю и… Меня щас вырвет…       Раздались шумы и топот, и запись оборвалась. Шепард поджала губы, раскладывая прямоугольники на сковороде.        – Нет, не эта запись.        – Духи, я просто это удалю, – смущенно сказал Гаррус и воспроизвел следующую.       Эта оказалась нужной. Пока запись проигрывалась, Шепард следила за свертками, периодически заглядывая под них, опасаясь пропустить момент, когда они подгорят. Масло шипело и брызгалось. Запись закончилась, а Гаррус молчал.       Молчал он долго, хмурился, продолжал потирать лоб и озадаченно скреб боковые отростки гребня.        – Кажется, начинаю вспоминать, – наконец, сказал он. – Но Шепард, почему ты сказала мне такую важную вещь, когда я был настолько пьян и еле на ногах стоял?        – Ты спросил – я ответила, – сказала она, переворачивая сверток, и отдернула руку, когда брызги масла в очередной раз попали на кожу. – А то, что ты пьян в этот момент оказался, так это уже к тебе вопросы.        – Как же хорошо, что я сообразил записать это.       Он шевельнул мандибулами в едва уловимой слабой улыбке, и Шепард, заметив это, не сдержала своей. В жизни Гарруса действительно все постоянно рушилось, но хотя бы она могла оставаться в ней стабильным элементом. Правда, не знала, как долго это еще продлится.        – Готово, – Шепард переложила поджаренные свертки в тарелку и сунула руку под холодную воду.        Гаррус поднялся и приблизился к ней.        – Ты чего там делаешь?        – Брызги масла меня атаковали. Надеюсь, ты не будешь меня отчитывать, что я полезла в эту битву без брони?       Шепард выключила воду. Возле большого пальца, куда прилетела особенно крупная капля, жгло и зудело, кожа воспалилась.        – Духи, Шепард, ну как так можно?        – Ну, видимо, можно. Садись и ешь, зря я что ли пострадала?       Шепард щелкнула переключателем на чайнике, Гаррус достал нож с вилкой и вернулся за стол.        – Сегодня постарайся решить, воспользуемся мы информацией Сидониса, или нет. Хочется уже разобраться со всем этим побыстрее, и вернуться на «Нормандию».