***
Перемещение заняло лишь мгновенье. Торин и Фрида не успели опомниться, как оказались на цветущем отроге у подножия Эребора. Вся та территория, что называлась пустошью Смауга, теперь цветёт и пахнет: раскидистые зелёные луга переливались от утреннего солнца, ветер шелестел в кронах деревьев, что выросли, казалось, из ниоткуда, а вдали виднелись врата великого Эребора, что обманом зрения переливались золотом. Справа от Королевства сверкал своим былым величием город ярмарок — Дейл. Даже издалека можно было увидеть, как из руин города-призрака люди и гномы превратили его в уютный процветающий городок, что всё также стоял у врат величайшего королевства Эребор. У Фриды и Торина заслезились глаза, когда они вновь увидели свои родные бескрайние земли, которые они не видели долгих два месяца. — Мы дома, — дрожащим голосом прошептал гном девушке, на что та бросилась к нему в объятия. — Наша миссия на этом завершена, — прервал их Махал. — Нам пора отправляться в свои земли. — Спасибо огромное за вашу помощь, — сказала Фрида, отстраняясь от Торина, и поклонилась им почти до матушки-земли. — Не стоит благодарности, мы лишь выполняли свою работу, — ответил Эру. — А можно задать вопрос? — спросила Майер, глядя в голубые глаза Отца-Создателя. — Слушаю тебя, дитя, — разрешил он. — Мой брат Фредерик сказал, что племянники Торина — Фили и Кили — остались живы, потому что я пожертвовала собой и моим ребёнком. Это правда? — Отчасти да, — ответил ей Эру. — Он верно тебе сказал, что ты не вписывалась в каноны этого похода. Смаугу и Торину суждено было умереть, как и Фили и Кили, но ты изменила ход событий просто своим существованием. — Ты смогла вернуть былой баланс в Средиземье, — продолжил Махал. — Все должны быть тебе благодарны. Однако ты уж извини нас, но мы не в силах были вернуть к жизни твоего ребёнка. Он был слишком мал и слаб для этого испытания. — Да и к тому же, вы, — обратился Эру к Торину и Фриде, — наследники своих родов. Оценив ситуацию в ваших королевствах, мы пришли к выводу, что без вас до конца восстановить не получится ничего. — Безмерно благодарим вас, великие Создатели, — Торин и Фрида вновь поклонились, а когда встали прямо, то от божеств и след простыл. Перекинувшись парой взглядов, они отправились в Дейл, так как живот уже предательски завывал, а сердце так и вело в таверну, будто там они найдут нечто важное.***
Спустившись с отрога, Торин и Фрида накинули на себя плащи, а капюшоны от них себе на головы, закрывая лица, чтобы не привлекать к себе никакого внимания. Незаметно пробравшись в город, Дубощит повёл Майер в лучшую таверну Дейла. Зайдя в прокуренное помещение, где пахло алкоголем и табаком, Торин провёл девушку к столику у окна, а сам подошёл к барной стойке, за которой стояла симпатичная девушка, чтобы заказать завтрак. Таверна уже была почти заполнена, ведь рабочий день уже начался, да и к тому же сегодня — двенадцатого июня — все отмечают День Средиземья. Разглядывая местный народ, в котором были и эльфы, и гномы, и люди, Фрида ненароком вспомнила, как больше года назад сидела у окошка в трактире в деревне Бри, беседуя о жизни со своей подругой Мирандой, всегда и во всём поддерживающую её, несмотря ни на что. Тогда же шёл сильный ливень, поэтому ничего лучше она найти не могла. Кто же знал, что именно в тот день решилась её дальнейшая судьба. Благодаря Гэндальфу Фрида нашла любовь всей своей жизни, побывала в прекрасном Ривенделле, где внизу журчат ручьи, а до ушей доносится звук золотых арф и прекрасное пение изящных эльфов, заработала себе пару лишних шрамов, побывала в родном Стохессе, где не была целых семь лет, встретила свой отряд и дедушку после долгой разлуки, а главное — стала свободной. Только сейчас она поняла, что этого бы ничего не было, если бы не удачное стечение обстоятельств и одного волшебника. — Урвал последние куски, — прервал размышления Фриды Торин, садясь напротив, и поставил перед ней тарелку с мясом с помидорами и крепкий эль, прям как тогда в Бри. — Всё хорошо? — спросил он, наблюдая за девушкой. — Да, всё хорошо, — выбралась она из своих раздумий и ответила Дубощиту, еле улыбнувшись. — Просто вспомнила нашу встречу в Бри. — Да, было дело, — усмехнулся Торин, вспоминая, как тогда Фрида зацепила его, сидя у окошка в трактире «Гарцующий пони». — Тогда-то и началась наша история из-за одного волшебника. Вспоминая былые времена прошлогодней давности и параллельно уплетая завтрак за обе щёки, а ещё в придачу доедая сырники, что забрали из Кардиффа, они и не заметили, как в таверну вошёл Балин и очень серьёзно втирал Оину про что-то непонятное. Фрида их заметила почти сразу. — Торин, — дернула она гнома за руку, — там Балин с Оином! — Что? — удивился он, довольно громко спросив. — Где? — Они идут в другой зал, — ответила Фрида, подрываясь с места, а за ней и Торин. Незаметно следуя за гномами, Майер убедилась, что в нешироком проходе они одни, и решилась окликнуть седоволосого гнома: — Балин! — разнеслось эхом по коридору, на что старший сын Фундина вместе с Оином замерли на месте, не осмеливаясь повернуться на знакомый девичий голос, который слышали последний раз семь месяцев назад. Балин первым решился повернуться, уже предвкушая то, что он просто обознался. Однако, когда он увидел Фриду Майер, стоящую в коридоре вместе с его старшим братом — его Королём, что погибли семь месяцев назад в той страшной кровавой битве, гном ахнул и схватился за сердце, а вместе с ним и Оин, что решил последовать примеру брата. Фрида и Торин помчались к ним, доказывая, что это они. Живые. Настоящие. Налетев на гномов с объятиями после долгой разлуки, девушка уже думала, что задушит их. — Не может быть… — Балин оглядывал Торина и Фриду со всех сторон, пока Оин пытался унять своё учащенное сердцебиение. — Как такое возможно? — Это очень долгая история, — не переставая улыбаться во все тридцать два, проговорил Дубощит. — Когда придёт время мы обязательно вам обо всём расскажем! — Вы лучше скажите, где сейчас Двалин? — спросила Фрида, уже предвкушая их встречу. — Мы к нему как раз идём, — ответил Оин, более-менее придя в себя.***
Я сидел у камина и думал о том, Что встречал на дороге своей: О медовых лугах, мотыльках над цветком И о летней прохладе ветвей. О седой паутине и жёлтых листах, Что в осенней дымке дрожат, О серебряном солнце, ветерке в волосах И о травах, что в поле лежат. Двалин сидел напротив камина в одной из жилых комнат таверны на холодном полу, держа в руках гитару и напевая песню, которую он сам сочинил. Я сидел у камина и думал о том, Каким будет мир в тот час, Когда зима придёт без весны И застанет кого-то из нас. Но ещё есть вокруг столько много всего. Что мне не пришлось посмотреть. Любит каждый лес каждой новой весной По-новому зеленеть. Идя по коридору на втором этаже таверны в гробовой тишине, нарушающую только звуки тяжелых гномьих шагов, Фрида услышала, как из одной комнаты доносится игра на гитаре. Переглянувшись с Балином и Торином, что мысленно ей ответили и кивнули, улыбнувшись, она побежала на мелодию. Приоткрыв дверь, Фрида увидела Двалина, сидящего у камина и напевавшего свою песню. Стараясь не издавать ни звука, она тихо зашла внутрь комнаты и бесшумно закрыла за собой дверь, слушая родной голос, по которому она так сильно скучала. Я сидел у камина и думал о тех древних людях, ушедших давно. И о людях, что вступят в тот будущий мир О котором нам знать не дано. Но пока я сидел, вспоминал о былом, О спокойных и яростных днях. Я услышал родные шаги за окном И мой друг показался в дверях. Двалин закончил петь, а после сказал лишь одну фразу: — Если бы сейчас ты действительно стояла сзади меня у двери, то это было бы настоящее чудо, в которое я готов поверить… — Так поверь, — раздался девичий родной Двалину голос, который он уже и не надеялся услышать. Гном замер, не веря своим ушам. Медленно встав с пола и повернувшись к девушке, Двалин не поверил в происходящее. Нет, она не могла стоять там. Она была убита Азогом в Битве Пяти Воинств семь месяцев назад. Её похоронили, и он сам видел, как гроб с бездыханным девичьим телом закрывают и закапывают в холодную сырую землю… Однако вопреки всему, что произошло, Фрида сейчас стоит тут, рядом с ним, такая же с румянцем на щеках, горящими голубыми глазами, напоминающими ясное небо, с целой россыпью веснушек на слегка загорелом лице, она не смогла сдержать чувств и, без слов, бросилась к любимому в объятия, выпуская все свои слёзы наружу, будто собралась устроить прямо здесь водопад. Сильные дрожащие руки обвили её тело и прижали к широкой родной груди, давая хорошенько выплакаться. Двалин тоже не смог сдержать своих чувств, и теперь они на пару стоят, обнимаются и рыдают в придачу. — Я никогда, слышишь, никогда больше тебя не оставлю! — плакала Фрида, вся сильнее прижимая Двалина ближе. — Я всегда буду с тобой! Всегда-всегда! — Я тебя больше никуда не отпущу! — ответил ей Двалин, слегка отстраняясь. Он переместил свою руку на ей затылок и притянул ближе, впиваясь ей в желанные, манящие губы жадным поцелуем, пропитанным страстью и долгой невыносимой разлукой. Уж не знают, сколько они так простояли, наслаждаясь губами друг друга, но Балин, Торин и Оин решили пока не заходить к ним. Ещё успеют всё рассказать. — Двалин, — неохотно отстранившись от любимого мужчины, пролепетала Фрида, — давай уедем отсюда и будем жить вместе? — С тобой я готов пойти куда угодно! — ответил ей гном, что всё никак не мог остановиться, и затянул её в ещё один поцелуй. — Ах да, — снова оторвалась она от губ Двалина, — насчёт кольца… Я согласна выйти за тебя! — О, Махал, да я самый счастливый гном на свете! — громко проговорил он, на что в комнату ворвались Торин и Балин с Оином. Двалин, увидев Торина, тут же полез к нему с братскими объятиями. Ему было уже плевать на то, как он здесь оказался, главное, что вернулся. Уже после всех приветствий, они с Фридой сообщили им одну радостную новость, которая гласит следующее: — Собирайте всю родню! Свадьбу играть будем!