Договор по обоюдному согласию

***

Время близилось к ночи, когда Прайс решил нас всех собрать. Не сказать, что не будь меня здесь что-то бы изменилось, но оставаться в курсе дела всегда приятно и необходимо. Едва подавив зевок, пока капитан рассказывал план действий, на котором будут присутствовать только он, Гоуст и Газ (о последнем я, кстати, узнала только что) мои глаза то и дело ненароком цеплялись за выражающуюся маску черепа, что выглядывала из тени комнаты. Я была уверена, что Гоуст сейчас не смотрел на меня, а был глубоко поглощён речью Прайса, поэтому это давало мне небольшое преимущество понаблюдать за ним. С той последней нашей ночи прошло две недели, а моё сердце всё так же критично ухает, когда я нахожусь рядом с ним. С этим надо что-то делать, мне бы не хотелось, чтобы личные эмоции мешали мне работать. — Сэр, хочу уточнить, — услышала слева от себя голос Соупа и чуть скосила свои глаза в его сторону. — При всём уважении, но хотелось бы знать, когда нас с лейтенантом Моралес допустят к этой операции? Нас? Я скептично хмыкнула и глянула на него, понимая, что под видом «нас» он имел ввиду только самого себя. Этому парню не хватает выдержки, всё время куда-то рвётся, да и меня ещё к этому приписать пытается. Ух, гадёныш такой! Кто тебя вообще тянул за язык, МакТавиш? Порой его чрезмерная болтливость и желание всегда и во всём оставаться при делах немного утомляла, но Джонни был прекрасным сержантом и даже лучше. Наши звания находились далеко друг от друга, и я часто задавалась вопросом, почему его всё никак не повысят? Со временем я осознала, что звания ничего не решают: без них мы всё такие же люди, а хороший труд всегда ценился больше, чем какие-то нашивки. Труд. Ну и деньги. Ещё бы отпуск не помешал… долгое время подумываю его взять и всё время себя останавливаю. — Нет нужды, — коротко ответил капитан и строго осмотрел наши фигуры. Я съёжилась, почувствовав себя провинившейся девочкой. Почему-то. Зато Соупу хоть бы хны. Непробиваемая душа. — Для такого нас и троих будет вполне достаточно, а вы готовьтесь, скоро и ваша помощь понадобится. — Есть сэр! — отчеканили мы вместе. — Вопросы? — обратился теперь он к остальным. — Никак нет. — Отлично, тогда завтра утром у нас вылет, а сейчас всем отбой и набираться сил. Несмотря на то, что вы с нами не летите вас это тоже касается, — сверкнул на нас своими проницательными глазами мужчина. Я увидела, как движение головы Гоуста быстро переключилось в нашу сторону, а затем вновь отвернулся. Интересно, он смотрел на нас с Джонни или… Нет. Нет никакого «или». Пока все расходились из зала, а я задумчиво пялилась в одну точку чья-то рука легла на моё плечо, заставив вздрогнуть. — Всё нормально, Од? — поинтересовался у меня Гэррик, обеспокоенно посмотрев в лицо. Я попыталась выдавить что-то наподобие улыбки. — В полном. Он недоверчиво пару секунд буравил меня взглядом, а затем со вздохом убрал руку с моего плеча, оставляя на нём тёплый след. — Как насчёт пройтись? Прогуляться где-нибудь... Настала теперь моя очередь сомнительно смотреть на его беззаботное лицо. — Ты ведь в курсе, что у тебя завтра вылет? — Ещё бы, — пожал он плечами, — ну так что, пошли? Спорить с ним было бесполезно. — А у меня есть выбор? — с тяжёлым вздохом я посмотрела на силуэт Кайла исчезнувший в проёме дверях. — Нет, — только успел он радостно бросить мне за спину, а я закатила глаза и пошла за ним. Мы вышли на улицу, в молчании шагая по окрестностям нашей базы. Я то и дело неловко косилась в сторону своего компаньона, пока тот выглядел ну уж слишком расслабленным. Я знала Кайла и достаточно долго. Дольше чем остальных в отряде - дольше Гоуста. Наша разница в возрасте составляла с ним примерно четыре года, и он всегда был лучшим из лучших. До появления Прайса какое-то время я была его наставником, следила за успеваемостью, вводила в курс дела, и когда надо было – помогала адаптироваться, когда становилось тяжко. И так постепенно мы всё больше тянулись друг к другу, разговаривали, больше открывались, больше находили друг в друге поддержку и опору со временем став хорошими друзьями. Да, это глупо и неуместно – обзаводиться друзьями на службе, несомненно, ты каждый день рисковал и в любой момент мог потерять того, с кем ты чувствуешь себя человеком. Однако нарушать правила стало уже частью меня и если опустить ту часть, где я сплю со своим лейтенантом безо всяких обязательств, то иметь друга это буквально ничто по сравнению с тем, что я творила. Я никогда об этом не жалела и сейчас не буду. Газ был один из немногих, кого я так близко подпустила к своей жизни, к своим тайнам, к своей истории – многолетний опыт службы в армии сказывался на моих отношениях к людям и моей личной жизни. Кайл был и является человеком своего слова, а значит я могу ему доверять. В мире осталось не так много дорогих мне людей, которых я всем сердцем хочу уберечь и защитить от этого гнилого мира, даже если они сами его расчищают. И Гэррик входил в число этих самых людей. К сожалению, он был проницательным человеком, а потому не стал ходить вокруг да около. — Знаешь, не знав бы я тебя так долго, то подумал, что тебя кинули, — хмыкнул он, наблюдая за моей реакцией. Я недоумённо вскинула брови, а затем нахмурилась. Кайл в защитном жесте поднял руки. — Не серчай. Ты в последние дни выглядишь…потерянной какой-то, — с заминкой ответил он, настороженно покосившись на меня. Приостановилась. Грудь сдавила тяжесть, мешая спокойно дышать. Я в шоке посмотрела на Газа, который тоже замер на полпути в ожидании меня и моей заминки. Потерянная… Неужели это так заметно? В один миг я почувствовала дикую усталость во всём теле, что мне просто захотелось сжаться в комок и спрятаться от мира сего. На деле я просто негромко сглотнула, а затем криво улыбнулась. — Это были тяжёлые дни, но я в порядке, правда. Кайл изогнул бровь, а затем вновь пошёл вперёд. Я поспешила выровняться с ним. — Знаешь, когда я понял, что не смогу быть с Чарли, то выглядел таким же. На что он намекает? Я несдержанно фыркнула. — Мы ведь об этом уже говорили, Кайл. Я люблю свою сестру, люблю тебя, в какой-то степени, но тебе не нужна женщина с огромным багажом неудачного брака и её восьмилетним сыном. И дело не только в этом, — я глубоко втянула носом воздух и с горечью посмотрела на его поникший взгляд. — Пойми, с нашей профессией жить нормально не получится. Мир ждёт нас, он требует нашего вмешательства, пока близкие нам люди смогут спать спокойно. Наша жизнь нам не принадлежит, понимаешь. Что если она будет ждать тебя, а ты в один прекрасный день не вернёшься, м? Ты не думал об этом? — настойчиво твердила я, в ожидании смены темы, так как она нещадно резала по рёбрам. — Конечно думал, — глубоко вздохнул он, зарываясь пятернёй в свои короткостриженые волосы. — Ты разобьёшь ей сердце, Кайл, — трагически вздохнула я, чувствуя себя сейчас слишком мерзко. Я не подходила на роль того, кто может помочь и дать совет. Я в своей жизни никак не разберусь, а тут ещё и такое. — Не делай больно ни себе, ни ей. Ваша привязанность до добра не доведёт. В голове только назойливо билось одно слово: лицемерка. Лицемерка. Лицемерка. Лицемерка. Лицемерка. Я сама себе противна. Мне вдруг стало так тоскливо и тошно, что я обняла свои плечи и опустила подбородок. — Эй, ну ты чего? — приободряющие похлопал меня по плечу Гэррик, отчего я ещё больше съёжилась. — Я… боюсь сделать неправильный выбор, боюсь, что потом дорого за него расплачусь. И я потеряю того, кто стал мне дорог. К счастью Газ не стал допытываться о ком я твердила, он ходил вокруг, но умел затрагивать полную суть моих мыслей. — Ты никогда об этом не узнаешь, пока не сделаешь его. — Знаю, но от этого только хуже. — И что теперь? Жалеть себя и выпадать из реальности, пока не решишься? Я скривилась и хотела что-то добавить, но меня остановили руки Газа, что взялись за мои плечи и развернули к себе. — Послушай, твой выбор — это твой выбор, ясно? Никто не зароет тебя лицом в землю, если ты поступишь как-то неправильно. Ты хороший боец, ты превосходный лейтенант, но, когда кому-то из наших солдат плохо – подрывается весь отряд. А мы должны всегда оставаться в строю и поддерживать друг друга, ведь так? Я поняла на что он намекал. Из-за своей нестабильности и закрытости мне стало тяжело выполнять свои обязанности, а потому страдала так же и моя группа. Мне стало плохо, я почувствовала укол вины за то, что в последние дни была так нелюдима. А ведь действительно: я пропускала строй, нарушила свой режим, в столовой не появлялась, ни с кем не общалась и отчёты не приносила. Стыдно. Очень стыдно. И всё это время я была занята лишь одним человеком, который не покидал мои мысли, а въелся в них словно клещ. А теперь это замечают и мои товарищи. Блеск, Одри. Просто блеск. Просралась по всем фронтам и показала себя только в самых худших качествах. Тётя бы тобой гордилась. Плохой друг. Плохая племянница. Плохой лейтенант. Плохой солдат. — Прости, что говорю это… — Нет-нет, Кайл, всё в порядке, ты прав, — я горько поджала губы, собрав всю выдержку и силу в кулак, через силу проговорив: — Я обязательно соберусь и вернусь в строй, — мои никчёмной улыбки было достаточно, чтобы показать, как сильно рвало мою душу на части. Видимо он заметил, как я расстроилась. — Одри, — с нажимом проговорил он. — Всё будет в порядке. Ты сильная и ты обязательно справишься. А мы тебя в этом поддержим – вся наша группа. Мы же товарищи, друзья – я твой друг – мы все друг за друга горой, так ведь? Я кивнула и теперь уже искренне усмехнулась краешком губ. — В ораторы не пробовал идти, а? Или ты у Прайса поднатаскался в красивых речах? — Дурочка, — хохотнул он, закатывая свои глаза, — иди сюда. Необъяснимое чувство податливости и забытого, искреннего тепла вынудили меня почти что упасть в объятия Гэррика. Он был таким тёплым и светлым, я чувствовала себя в безопасности, вспомнила себя вновь той девушкой, которой не хватало простой человечности. Они все беспокоились обо мне, а я… я думала о себе. О своих проблемах. О Гоусте. Замкнулась в себе и не хотела вылезать из своего «комфортного» пузыря. И снова это чувство: стыд. Руки Кайла аккуратно легли на мою спину и медленно водили ими вверх-вниз, мягко поглаживая вдоль позвоночника, а я давно не ощущала такую лёгкость и простоту, будто снова вернулась в родной дом, где меня любили и ждали. Ничего больше для меня не имело смысла, хотелось просто раствориться и ничего не ощущать. — Отбой был назначен уже как час назад, проблем нажить себе захотелось? — от такого знакомого и грубого баритона я вздрогнула и мигом отпрянула от Газа. Из уличного мрака вышел Гоуст. Он был массивным, крепким и очень высоким, но даже так он всегда передвигался бесшумно. — Мне нужно было обсудить детали плана с Прайсом, а вот вас здесь быть не должно. Я увидела, как хищно сверкнули глаза под его маской, а затем быстро скрылись во мраке. — Мы уже расходимся, — ответил за нас обоих Газ, так как мой язык присох к нёбу. Гоуст прошёл мимо нас. Так, словно нас и не существовало. Но напоследок я смогла заметить, как он глянул на Кайла, а затем уничижительно бросил взгляд на меня. Я сглотнула. Почему-то мне показалось, что он меня будто бы в чём-то обвинял. Но я не уделила этому слишком много значения, ссылаясь просто на свою усталость. А ещё я поняла кое-что: Моё отношение к Гоусту никак не должно влиять на меня и как-либо отражаться на моей команде. Я чувствовала, что потихоньку отпускаю ситуацию.

***

Утро было не таким знойным как обычно. На удивление я ощутила себя достаточно бодрой, а потому решила провести парней, что скоро будут отлетать. Я пулей летела на взлётную полосу, где они сейчас скорее всего загружались. По дороге я встретилась с Соупом, что так же собирался к ним. — Утречка! Выглядишь бодрее, чем все эти предыдущие дни, — заметил он и обезоруживающе улыбнулся. Я лишь только пожала плечами, но скрыть ухмылку мне не удалось. — Сегодня прекрасное утро, не находишь ли? — Пф, будь оно ещё прекраснее, если б нас взяли на миссию, — недовольно буркнул МакТавиш, выходя вместе со мной на взлётную полосу. — Говори за себя, Джон, — несильно пихнула его в плечо. — Мне и на базе вполне себе комфортно. — А ещё младшим лейтенантом зовёшься, — тихо пробубнил он, но я всё равно услышала. — Скоро сам будешь мечтать об отдыхе и комфорте, дело времени, ты дождись только. — Havers! Away ye go you! — Чавойсь? — моргнула я, не понимая ни слова из того, что он произнёс. Но мне так и не успели пояснить нормальным английским, так как к нам тут же подбежали те, кого мы должны были провожать. — Я бы на вашем месте отсыпаться бы лёг, — удивлённо посмотрел на нас Гэррик, стараясь перекричать вертолёт, который уже начинал раскручивать свои лопасти. — Эй, не смотри так на меня, я ранняя пташка, а вот она – другое дело, — взмахнул руками Соуп, недоверчиво посмотрев на меня. Я односложно повела плечом. — Просто хорошо спалось. Мои глаза зацепились за Гоуста, что стоял у вертолёта и о чём-то переговаривался с пилотом. К нам со спины подбежал Прайс, поправляющий свой автомат. Его рука по-отцовски хлопнула меня по плечу. — Будьте на связи. Если понадобится помощь, Кейт вас оповестит. — Так точно! — ответили мы хором с Джоном. Я в них ни на секунду не сомневалась, вряд ли им будет надобна наша с Соупом помощь. — Тогда счастливо! — крикнул нам капитан и побежал к вертолёту, запрыгивая в кабину. — Ещё увидимся! — кивнул нам Гэррик и двинулся вслед за Джоном Прайсом. — Берегите себя! — искренне выпалила я, отчего на последнем моменте я увидела, как странно дёрнулся Гоуст. Его голова развернулась ко мне, а глаза непродолжительно застыли на моём лице. Взгляд был еле уловимым, мгновенным, но он пробрал меня до мурашек, а затем всколыхнул все те вечера, что я проводила у него. Сердце бешено забилось. Лейтенант отвернулся и последним залез в кабину. Вертолёт тронулся от земли и взмыл в воздух, раскидывая под собой огромные сгустки пыли. Мы с Джонни зажмурились. Наконец, когда вертолёт скрылся из виду я поняла, как сильно за них переживаю. Я верила, что они вернутся. Верила, потому что больше не было во что верить. Мы с Соупом договорились встретиться в столовой, а меня всё не покидало чувство чего-то недоброго.

***

Если бы можно было назвать самые паршивые и скучные дни на базе я бы точно назвала эти двенадцать дней, что кажется длились вечность. Они растягивались словно липкая карамель и медленно сводили с ума. Терпеть не могу карамель. Недавно я даже начинала разделять скучное негодование с МакТавишем по поводу того, что нас с ним не взяли. Я снова вернулась в строй, стабилизировала свой график и рацион, дописала и сдала все отчёты в архив. Пару раз меня вызывали в генштаб по поводу подписания бумаг для командования в будущем назначенным мне взводом. Скука смертная, но лучше, чем просто просиживать задницу в четырёх стенах. Иногда позволяла себе маленькую шалость, гоняя новобранцев по тренировочному полигону – там я издеваласьвеселилась как могла. Бедняги после моих тренировок ног не чувствовали. В остальном как обычно: строй, еда, разговоры с Соупом, тренировки, отчёты и повседневная рутина. Я чувствовала себя хомяком, что ежедневно крутил колесо и не мог его остановить – рутинность подавляла меня, хотелось действий, движений. Но всё же парочка из таких дней разбавило моё скучное однообразие. Мои пальцы впивались в листок идеально сложенной бумаги, на котором присутствовал ровный почерк моей тёти. Я предчувствовала, что ничего хорошего там не будет написано, кроме сухого и чересчур официозного текста, который часто присылают обычным рядовым. В этот раз всё было также: «Младший лейтенант Моралес, В связи с моей занятостью и плотным графиком, я не могу в данный момент присутствовать, чтобы доложить тебе важную информацию, а потому излагаю всё это в письме. Надеюсь тебе хватит ума прочитать его самой, не разглашаясь о той новости, которую я собираюсь сейчас поведать. До недавнего времени ЦРУ ввязалась в борьбу против террористической группы, зовущейся «Зодиак» и им необходимо предоставить надёжные лица, в качестве британских агентов, которые наделены хорошим опытом работы в одиночестве и подполье. Это прекрасный шанс хорошо подняться по карьерной лестнице, Одри, при этом сохранив уважение в лицах своих товарищей, которые идут за тобой. От тебя лишь требуется немногое - дать согласие и, в случае чего, немедленно покинуть Оперативно-тактическую группу в целях независимости и полной конфиденциальности этого дела. Я выдвинула твою кандидатуру на эту операцию, что была глубоко одобрена генералом Шепардом и сотрудником ЦРУ Кейт Ласвэлл. Прошу дать мне скорейший ответ, который будет наделён благоразумием и пониманием того, что от тебя требуют. В дальнейшем мы ознакомим тебя со твоими обязанностями, а также сообщим Прайсу о твоём намерении покинуть ОТГ-141…» Дальше читать просто не хотелось. Пальцы сжали края бумаги, отчего та противно хрустнула. С какой стати я обязана была покидать свою группу, в которой работаю уже почти третий год. Мне безусловно льстило такое отношение к себе и доверенность делу, но я не была готова ради него бросить всё, что стало мне таким родным и приевшимся. Уйти из ОТГ-141 – означало уйти навсегда. Означало практически разрыв и отдалённость с каждым солдатом, что стал мне товарищем. Означало подставить Джона Прайса. Означало полностью расторгнуть договор с Гоустом и оставить этот пройденный этап позади себя. Нет! Я не хочу так, только не так. Злобно свернув в своих ладонях комок бумаги, я швырнула его в ближайшую мусорную корзину, но не докинула – бумажка отскочила от стены и приземлилась у бака. Устало плюхнулась на кровать и прикрыла глаза. Виски ужасно гудели. Так как я решила бросить курить мой мозг хаотично умолял какого-нибудь движения, поэтому я решила пойти на улицу и заодно собраться с мыслями. По пути я рассуждала о том, если бы я всё-таки дала согласие и ушла из команды. Не считалось бы это за предательство? А как бы отреагировали парни? Как бы отреагировал Прайс? А Гоуст? Интересно, он вообще бы расстроился или может быть вздохнул с облегчением? Последнее время мы толком не общались, я уже молчу о более глубоких наших с ним времяпрепровождениях. Вся эта ситуация только лишь сильнее накалялась. Опора подо мной рушилась и я ощущала как проваливаюсь в бездну. Из погружения в себя меня выдернул какой-то санитар, что пихнул меня плечом, но не обратив на меня внимание, побежал дальше. За ним ринулись ещё несколько таких же. Созревало плохое предчувствие. — В чём дело? — удалось мне остановить одного, схватив за плечо. Парень в белоснежной маске недовольно зыркнул на меня. — Эвакуация раненных солдат с последней миссии. Нам поступил запрос о том, что их окружили – многие из них потеряли большое количество крови. Было вызвано подкрепление с дополнительным количеством медиков и санитаров. С Вашего позволения я пойду, — нервно закончил он, а я больше задерживать не стала. В груди всё резко сжалось, а в горле пересохло. Внутреннее волнение нарастало с бешеной скоростью. Мне нужно было убедиться, что с ними всё в порядке. Не думая больше ни о чём другом, я рванула в сторону медицинского крыла. В грудине образовывалась накатывающая паника. Только бы живы и невредимы. Только бы живы и невредимы. Я бежала по медицинскому крылу, не замечая ни раненных солдат, что тащили друг друга, не тех, кто лежал на кушетке и корчился от боли. Время всё больше замедлялось в этом месте, я видела кровь, что вытекала из каждого военного, омывая белоснежный пол. И когда моя беготня прекратилась, а вместе с ней замерло моё сердце, мои глаза в первый же миг зацепились за военную шляпу Прайса. В мгновение ока я оказалась рядом с ним, бешено заглядывая ему в глаза. — Что случилось, капитан? — мои пальцы крепко сжали его предплечья, ни давая ни единого шанса на побег. Но Джон даже не собирался уходить, лишь мрачно смотрел в одну точку. Он тяжко сглотнул. — Мы вычислили местонахождение цели и почти окружили её, но всё это оказалось ловушкой. Многие не спаслись или получили тяжёлые ранения… Только сейчас я увидела стоявшего рядом Соупа и… Гоуста. Однако... Мимолётное наваждение вдруг сменилось диким ужасом вперемешку со страхом. Не хватало только одного человека. — Где Кайл? — шёпотом озвучила я свои мысли, а лицо капитана стало нечитаемым. За это мгновение я буквально испытала все поочередные эмоции, начиная от шока и заканчивая паникой. Нет, нет, нет. Только не он. Только не Газ. — Он…кхм, — Прайс откашлялся и наконец-то посмотрел мне в глаза. Я увидела на его лице волнение и четко выраженное беспокойство. — В реанимации. Осколочная граната попала ему в бедро, он потерял много крови, но врачи сказали жить будет. Мои глаза ошарашено расширились. Я отпустила Прайса и сделала шаг назад, в неверии качая головой. Нет. Этого не может быть. Это всё ложь. Я не верю. Я чувствовала, как на меня накатывает истерика. Мои руки закрыли рот. На этот раз ко мне подошёл Соуп, осторожно приобняв за плечи. — Тише, не нервничай, он будет в порядке, слышишь? Я слышала, но не слушала. Мне хотелось его увидеть, мне это было необходимо. Мне нужно. — Его… можно проведать? — сиплым голосом спросила я. — Нет. — Слишком неожиданно подал голос Гоуст, что всё это время наблюдал за моим эмоциональным всплеском горечи. — Сегодня нет. Он слишком слаб. — Ясно. — Глухо ответила я, понурив голову. — От нас сейчас ничего не зависит, Од, — грустно усмехнулся мне капитан. — Оставь это дело врачам, а завтра утром проведаем его и узнаем все обстоятельства. Горько вздохнув, было понятно, что сейчас моё здешнее присутствие здесь ничем не поможет ни ему и уж точно ни мне, и моим «подгулявшим» нервам. Из медицинского крыла я выходила опустошённой и эмоционально разбитой.

***

Было уже поздно, но я прекрасно знала, что он не спит. После операций ему всегда было трудно засыпать, поэтому чаще всего он либо занимался документами, либо лежал на кровати со мной и смотрел на потолок в одну точку. Вся сегодняшняя ситуация подпортила мне нервы, а внутренние демоны не отпускали меня. Всё так резко навалилось: здоровье Кайла, ещё это дурацкое письмо. Мне хотелось отвлечься, мне просто нужен был человек, что мог бы дать мне необходимую опору – разрядку – и почему-то я чувствовала, что найду эту опору именно в лейтенанте. Не хочу сегодня оставаться одной в комнате, зная, что не засну. Лучше я буду сидеть в кресле и смотреть как Гоуст заполняет свои бумажки, нежели лежать у себя в кровати и заниматься самобичеванием. Три уверенных стука в дверь и тихое: «Войдите». Я распахнула массивную дверь и сразу же закрыла её за собой, оставляя в комнате слабый полумрак, что спасала лишь горящая на столе лампа. Гоуст, как и я предполагала, сидел за столом и что-то чиркал своей ручкой. — Чего надо? — резко спросил он, заставив меня дёрнуться. Меня поразил до удивительности его сухой и незаинтересованный тон. Сглотнув, мне стало неловко, не зная, что ответить на этот вопрос. Всё, что кружилось в моей голове – просто желание находиться в его компании, а секс ничуть меня сейчас не волновал. Мне необходимо было чьё-то присутствие. Я просто боялась этой ночью слететь с катушек. — Учти, если по делу, говори, если нет – не трать моё время и уходи. Его время? На этих словах я почувствовала себя оскорблённой. Согласна, я не поступала сейчас рационально, я не вела себя сдержанно и буквально прибежала к нему, чтобы ощутить просто тепло, а не сквозной холодок. Но то, в каком тоне он сказал мне эту фразу, больно обожгло грудь, а я буквально чуть не подавилась в возмущении. Видите ли, я время его трачу. А не думал ли он о том, как тратил моё время, когда посреди ночи врывался ко мне в комнату. Естественно нет, более того, я уверенна, что такая сторона ситуации даже не приходила в его голову. Подавленность накрыла меня новой волной, внутри всё сковало от обиды. Я надеялась, что меня поймут и примут. Мне хотелось рассказать о письме и посидеть в уютной тишине, тихо переживая за состояние своего друга. Но внезапно я произнесла то, чего уж никак не ожидала от самой себя: — Кайл мой друг. Шерудящая ручка вмиг остановилась. Его тело вдруг налилось свинцом, а затем послышался тяжкий и раздражённый вздох. — Ну и? Это всё, чем ты хотела со мной поделиться? Если так – можешь валить отсюда. Сейчас вместо боли и отчаяния я чувствовала подступающую ярость. Почему он так реагирует на меня? Что я сделала? Он не имеет права так со мной общаться после всего того, что между нами было… а было ли это для него хоть что-то? Неужто его поведение — это реакция на то, когда он видел обнимающихся нас с Газом. — Ты ещё здесь? — развернулся он вполоборота ко мне. Его голос буквально сочился ядом, заставляя стены трескаться. — Я же сказал: если ничего важного, то про… — Между мной и Кайлом ничего нет! Повисла звенящая тишина, что сильнее заполнялась моим тяжёлым дыханием и накаляющимися нервами Гоуста. Я не шевелилась, он подавно. В какой-то момент я понадеялась, что наша ситуация разрешится, но на деле я лишь только больно обожглась кипятком. Гоуст поднялся со своего места, выпрямился. Его было трудно разглядеть в маске, но даже так ничего хорошего это не предвещало. Сейчас как никогда мне стало страшно находиться рядом с ним. — По какой причине меня должно волновать в каких отношениях ты находишься с Гэрриком? — его голос был суров, вся эта ситуация определённо его бесила. Мой язык скрутился в трубочку и не желал говорить. — Потому что… — Потому что мы трахались? — едко закончил он за меня, а мою грудь нещадно кольнуло давно забытое чувство… чего-то. Я уже и забыла какие неотфильтрованные помои могут вылетать из его рта, — я надеялся, что ты будешь поумнее, но видимо ошибся, раз уж наш с тобой секс перерос для тебя во что-то более личное, — каждое слово резало, словно нож, каждая едкость била под самый дых. Видимо ошибся? Нет… Я не знала, что могла сказать в этот момент, но видимо у Гоуста было достаточно мусорного словарного запаса, которым он так добросовестно обкидывал меня с ног до головы. Он продолжал: — Твои выводы слишком глупы и иррациональны, и если в твоей голове возникла мысль, что я приревновал тебя к Газу, то ты ошибаешься. Мне абсолютно плевать. Мои руки сжались в кулаки и затряслись, а тело изнеможённо согнулось. Он словно каждый раз бросал в меня кирпич, который всё больше превосходил по силе и весе. Эта боль была самая худшая из всех, что я испытала за сегодняшний день. Неожиданно для меня всё стало чужим: этот взгляд, этот запах, эта комната. Оно претило мне, хотелось исчезнуть и перестать существовать. Ему было плевать. Ему просто было плевать на меня. Ничего. Только заполняющая пустота, что вдруг образовалась между нами и с каждым диаметром увеличивалась, разрушая всё то, что мы до этого имели. — Что я сделала? На этот раз он спокойно сел на свой стул, что противно скрипнул своими ножками. Устало помассировал пальцами переносицу, словно я действительно спросила у него что-то из ряда очевидно глупого. Я не понимала такой резкой смены отношения к себе. — Мой тебе совет: не подбивайся к кому-то, словно брошенная шавка только лишь потому, что тебе кинули кость. И если бы я изначально знал, что ты окажешься такой эмоционально привязанной, я бы разрушил наш с тобой договор ещё с самого начала. Из меня будто выбили весь воздух. Эхо от пощечины звоном раздалось в моих ушах. К горлу подступила горькая тошнота. Глаза заслезились, а в груди всё жгло. Я не верила, что мне всё это говорил тот человек, которого я думала, что начала потихоньку узнавать. Мне казалось, что в его сердце не только гниль и пустота, но я ошиблась – там и сердца никакого не было. Он считал меня лишь собакой на поводочке, что можно в любой момент дёрнуть на себя и воспользоваться. От этого становилось только хуже, я задыхалась в своей злости и обиде. Всего лишь глупая… — Шавка?! — вырвалось в слух вертевшееся на кончике языка это мерзкое слово, которым он меня так «щедро» одарил. И как давно я являюсь ею для него, м? Быть может ещё с самого начала, когда именно он предложил мне этот договор. Гоуст смотрит бездушно, в его глазах полная пустота. И неужели я позволяла себе что-то чувствовать к этому мужчине… или позволяю до сих пор? Он устало выдохнул и бросил последнее, замыкающее копьё мне спину: — Уходи и займись лучше собой. Твоя невинность раздражает больше твоей глупости и если так будет продолжаться дальше, боюсь твоё пребывание в ОТГ максимально сократится. Наш секс не сулил тебе ровным счётом ничего. Вот оно как… Гоуст. Желчь пробила поверхность и ручьём текла наружу. Я ошибалась. Его слова растоптали меня, сровняли с землёй, а потом выперли из этой комнаты, как последний мусор. Больно.