***
Один из последних оставшихся в Нижнем Мире Титанов медленно продвигался к цели. Стеропа сопровождали два жука, каждый из которых уступал ему в размере во много раз. Каменный Титан аккуратно ступал на выжженную землю, с помощью всех своих чувств пытаясь различить хоть какие-то признаки жизни — но тщетно. Мир вокруг молчал, оставаясь таким же мёртвым. Они продолжали идти, пока из-за огромного холма не выступили какие-то странные объекты. Теменной глаз Стеропа подавал ему сигналы, и наконец Титан понял: это же деревья! Но что-то с ними было не так. От них исходил странный запах — хуже и отвратительнее любой вони, какую Стеропу доводилось чуять за его недолгую жизнь. Титан подошёл ближе и понял, в чëм дело. Так пахла смерть. Лес умирал медленно и мучительно. Немногие деревья, ещё не успевшие почернеть и засохнуть, тщетно цеплялись за жизнь. Стероп растерялся: что здесь случилось? Какое чудовище способно на такое? Самец-Гннус пронзительно заскрежетал, не в силах сдержать эмоции. Стероп не мог видеть, каким ужасным был этот лес, но они с сестрой видели всё — посеревшую почву, скрюченные, лишённые листьев деревья, окутавшую их пелену тумана. Самка с испуганным хрипом отступила назад, прячась за широкую спину Стеропа, а самец с трудом подавил в себе желание поступить так же. Он понимал — если враги, прячущиеся в белой дымке, увидят их слабость, они наверняка нападут. Нельзя показывать свой страх. Пересилив ужас, Гннус поведал Стеропу то, в чём не сомневался. Лишь одно существо могло быть ответственно за это — тот, кто заставил умирать весь Нижний Мир. Красный враг, одолевший воинство их Короля и наславший белую погибель. Но сейчас он не должен занимать их мысли. Перед Титанами вставал выбор: они могут попытаться обойти Великий лес, что наверняка займёт многие часы, или углубиться прямо в жуткую чащу. Но какая опасность поджидает их там, в месте, которое ещё совсем недавно было оплотом жизни, а теперь стало царством смерти? Стероп угрюмо квакнул. Ему не хотелось идти в этот лес. Что, если красный враг, которого так боятся жуки, сейчас там? Скрывается в тумане, чтобы одним ударом прикончить их троих. Титан уже начал пятиться назад, как вдруг остановился. В голову пришла, возможно, первая дельная мысль. Как поступил бы его Альфа? Что сделал бы Фенрир? Гигантский волк наверняка был бы разочарован, узнав, что член его команды — отважный Стероп, которого он так хвалил! — струсил перед лицом опасности. Фенрир ни за что бы не отступил. Он не бежал от столкновения с мерзкой обезьяной, а Стероп не убежит от встречи с ужасами леса. Пытаясь выглядеть смелым, Стероп гортанно зарычал, дав понять всей округе, что он идёт в чащу. Смяв лапами несколько небольших деревьев, Титан уверенно шагнул в туман, зовя за собой самца и самку. Те без долгих раздумий последовали за ним. Что им ещё оставалось?***
В лесу Титанов встретила гнетущая тишина. Она пугала сильнее всего — полное отсутствие обычных для такого места шумов, какого-либо движения и самой жизни давило на разум, внушая первобытный ужас. Титанам казалось, что из тумана на них в любой момент может наброситься враг. С напускной храбростью они продолжали путь. Враг не показывался, и страх лишь усиливался. Но внезапно они услышали грохот и треск. Затем на расстоянии в несколько сотен метров раздался другой звук — неприятный, режущий уши, и Титаны замерли в ступоре. Самка хотела развернуться и бежать, пока омерзительный скрежет не затихнет, но самец остановил её. Если бы это был враг, желающий причинить им вред, едва ли он стал бы сообщать о своём приближении. Гннус предлагал пойти на звук и узнать, кто или что его издаёт. Вдруг они найдут ещё одного союзника? Самка запротестовала, но зная, что брата ей не переубедить, повернулась к Стеропу, ища поддержки. Каменный Титан в раздумье провёл по своей морде массивным шершавым языком. Он точно слышал эти звуки раньше — не так давно, уже после своего пробуждения. Но кто мог их издавать? Он встретил не так много Титанов за это время… Воспоминания вертелись в голове, но Стероп так и не отыскал нужное. Вдруг звуки издаёт враг, настолько могущественный, что ему и не нужно прятаться? С другой стороны… Там может быть еда. Стероп был голоден и хотел рискнуть. Фенрир наверняка бы рискнул. Слепой Титан громко квакнул, призывая самку не трусить и бороться за выживание. Они вместе пойдут добывать еду. Вскоре Титаны вышли на звук. Взорам Гннусов и тепловому зрению Стеропа открылось поразительное зрелище. Среди деревьев распростёрлось гигантское существо, закованное в грязный и исцарапанный панцирь тёмно-фиолетового цвета. Мерзко скрежеща, оно пыталось ползти вперёд, перебирая многочисленными лапками, но из этого ничего не выходило. Сколопендра то и дело натыкалась на гигантские деревья и, врезаясь в них, производила ужасный шум. После столкновения она по полминуты не подавала признаков жизни, но в конце концов разворачивалась на сто восемьдесят градусов и предпринимала новую попытку. С неизменным результатом. Некогда грозная хищница, лишившись головы, потеряла вместе с ней разум — и так примитивный донельзя. Теперь за её действия отвечали исключительно инстинкты, прочно закрепившиеся за тысячелетия жизни Титаниды. Организм многоножки знал — ему требовалось поесть. Чтобы поесть, надо найти еду, а чтобы её найти, надо двигаться. Вот он и пытался это делать — пытался изо всех сил. Увы, в мёртвом лесу пищи не было, а шум, издаваемый Сэцу, отпугнул бы любую живность, ненароком оказавшуюся поблизости. Голодная сколопендра слабела, её проворные движения сделались заторможенными. Вид Титаниды не мог внушить ужас даже Гннусам. Самка, впрочем, предусмотрительно отступила, остерегаясь странного безголового существа — вдруг это ловушка и оно пытается отвлечь их, чтобы неожиданно атаковать? Самец, напротив, совершенно не испугался и не замешкался. Он мыслил практически — если существо не представляет угрозы и не может с ними контактировать, годится ли оно в пищу? Молодой Титан приблизился к Сэцу и всадил коготь ей под панцирь в месте, где броня уже была повреждена. Умирающая многоножка среагировала лишь спустя несколько секунд, но самец, не ожидавший нападения, оказался застигнут врасплох. Хищница накинула на него свой длинный хвост и принялась сдавливать им крылатого зверя, параллельно царапая его многочисленными лапками. Это был один из немногих доступных Сэцу способов ловли добычи. Титанида поднесла отчаянно сопротивляющегося Гннуса к месту, где ещё недавно располагалась голова. В её теле едва теплилась жизнь, но, пока оно не умерло окончательно, Сэцу пыталась есть. Внезапно Гннус-самка сорвалась с места и, обрушившись на сколопендру, принялась яростно молотить её лапами. Она нанесла десятки ударов, но не могла причинить Титаниде сколько-нибудь существенный ущерб. Тогда самка отступила на несколько шагов и издала пронзительный крик, призывая Стеропа вмешаться. Слепой Титан от этого только сильнее растерялся. Он наконец понял, что издавало те звуки. Перед ним была Сэцу, Титанида, подчинявшаяся Фенриру, но предавшая его в сражении, которое стало для Альфы последним. В тот день многоножка напала на Стеропа, но Титана выручил яд. Неужели эта предательница поджидала его здесь, чтобы отомстить? Не выйдет! Смелый Стероп не позволит ей сожрать жука и отомстит за нападение. Что, если именно из-за Сэцу он не смог прийти на помощь Фенриру? Тогда получается, что сколопендра виновна в гибели Альфы! Издав громогласное кваканье, разнёсшее в щепки несколько некрупных деревьев, Стероп прыгнул на Титаниду. Та тут же отпустила Гннуса, а когда каменный зверь принялся терзать её тело клыками и когтями, она даже не попыталась защититься, а лишь замерла, не подавая признаков жизни. Тогда Стероп отпустил её, посчитав мёртвой. Когда Сэцу пришла в движение, он хотел снова броситься на неё, как вдруг его остановил Гннус. Что-то в этом Титане его настораживало. Наверное, отсутствие головы… Он никогда не сталкивался с такими многоногими тварями, но и существа, способные выжить без головы, ему не попадались. Но, скорее всего, оно просто было чуть более живучим, чем все остальные. По его поведению Гннус понял — оно умирало. Стероп задумался над тем, что сообщил ему жук. А ведь он прав… Раньше Сэцу была другой — быстрой и смертоносной, теперь же в ней почти не осталось силы. Юный Титан хрюкнул от несправедливости — ему попалась предательница Альфы, но он не хотел её убивать: какой смысл, если Сэцу сама не будет сопротивляться? Стероп с радостью прикончил бы прежнюю Сэцу, но эта… она страдала, и на несколько секунд Титан даже почувствовал жалость. Но что же с ней делать? Помочь они не смогут — Сэцу лишилась головы, изменить тут ничего не удастся. Добить её и съесть? Пожалуй, такой исход будет лучшим для каждого из них. Стероп отомстит за Альфу и покарает предательницу, одновременно прекратив её мучения и добыв еду себе и жукам. Но когда Титан наконец принял решение и приготовился прыгнуть на Сэцу, чтобы разорвать её на куски парой укусов, он вдруг обнаружил, что сколопендра куда-то делась. Пока Стероп размышлял, она заползла в расселину и исчезла в чаще леса. Они, конечно, могли отправиться на поиски… но вряд ли её удастся найти в этом тумане. Стероп разочарованно икнул и скомандовал жукам следовать за ним. В целом он был собой доволен. Сэцу, хоть и осталась в живых, всё же поплатилась. После этой встречи в нём возросло желание отомстить обезьяне… но едва ли он справится с ней в одиночку, а от жуков особой пользы не будет — они ведь совсем мелкие, особенно самец, пусть он и поумнее другой. Нет, Стеропу помогут не они, а Альфа, которому жуки служат. Когда он приведёт к нему Гннусов в целости и сохранности, то попросит помощи. Честный и справедливый Альфа, представлявшийся Стеропу огромным могучим волком, наверняка ему не откажет. Каменный Титан весело заквакал, воображая, как они бок о бок пойдут сражаться с обезьяной.***
Время тянулось медленно. Каждая новая минута ощущалась как столетие, а смерть всё никак не наступала. Смерть… Другому Титану то, что сотворил с ним Алый Король, сулило бы неминуемую гибель. Но Шин Годзилла был существом особенным, хоть сам он никогда этого не желал. Мутант прошёл долгий путь, надеясь в конце концов обрести столь желанное мирное существование — и всё зря. Его надежды были разрушены чудовищем, восставшим из небытия. Но в теле Шин Годзиллы ещё теплилось слабое подобие жизни. Самого ящера едва ли волновала его участь — он уже смирился с тем, что никогда не выберется из этой бездны, никогда не увидит своих друзей. Мысли Титана занимали другие вопросы. Где сейчас Зилла Младший, Ишара и Конг? Удалось ли им спастись в тот кошмарный день? И что делает Разрушитель теперь, когда некому защитить от его ярости Нижний Мир, успевший стать для Шин Годзиллы домом? Поглощённый тягостными размышлениями, мутант не заметил изменений в своём состоянии, а между тем менее тяжёлые из его ранений уже исчезли. Впрочем, с другими не справлялась даже его регенерация. Все прежние страдания не шли ни в какое сравнение с болью, которую он испытал в этой бездне — но Титан вскоре перестал её ощущать. Поначалу его мучил бледный туман, при каждом вдохе разъедавший лёгкие, ведь Шин Годзилла, лишённый нижних челюстей, не мог контролировать своё дыхание. Но со временем он смирился и с этим, а затем его пасть кое-как восстановилась. Боль была неотъемлемой частью жизни мутанта с момента его появления на свет. От неё никуда не деться, и она будет с ним до самого конца. Если только он не останется в этой бездне навеки, что страшило ящера куда больше, нежели смерть — сейчас смерть стала бы для него облегчением. Но смерть так и не пришла. Вместо неё было озарение. Он вдруг вспомнил, как потерял переднюю лапу в ходе битвы с Великим Змеем. Потом конечность отросла, но в ином виде — более крупной и сильной. И другая лапа вскоре стала такой же! А произошло это после того, как он заметил, что этими лапами умело пользуется в бою его сородич… тогда ещё не ставший врагом. В отличие от врождённых свойств других Титанов, регенерация и развитие Шин Годзиллы зависели в первую очередь от его разума. Это была аномалия, вызванная причудливым смешением генов. Ни один другой Титан не обладал подобным потенциалом. Пределы развития ящера определял он сам. И если регенерация не может ему помочь, он призовёт на помощь иные силы. Титан сосредоточился на огне, что горел где-то в глубине его тела — горел ровно и никогда не угасал. Периодически, если Шин Годзилла впадал в ярость или использовал сильнейшие из своих способностей, этот внутренний огонь становился буйным и неудержимым, как лесной пожар. Сейчас мутанту требовался весь его жар. Ничто другое помочь не могло. Из пасти вырвалось пламя, а за ним последовал пурпурный луч — слабый, ведь Титан был истощён, но и этого оказалось достаточно. Пара крупных спинных гребней видоизменилась, удлиняясь и заостряясь. В их задней части открылись бреши, из которых вырвались два мощных потока газа, схожего с уникальным дыханием вида, к которому мутант когда-то принадлежал, — такова была отдача от испускаемого им луча. И в тот же миг он оторвался от земли и взмыл над адской расселиной. Шин Годзилла ликовал — его задумка удалась лучше, чем он ожидал. Титан хотел издать рёв, но из изувеченной пасти вырвался лишь слабый хрип. За ним последовал фонтан крови, и ещё две красные струи хлынули из жабр. Он всё ещё был слаб. Но регенерация продолжала делать своё дело. По его меркам она работала очень медленно — но это уже было настоящее чудо, ибо другой Титан, переживший столкновение с Алым Королём, страдал бы от ран, нанесённых энергетическим ножом, до конца своих дней. Восставший из мёртвых Шин Годзилла представлял собой ужасающее и печальное зрелище. Весь залитый кровью, покрытый ожогами и порезами от световой катаны, с едва трепыхающейся культёй на месте левой руки и выступающими наружу костями — вспоротый позвоночник был лишь одной из множества жутких пыток, которым подверг его Алый Король. Но хуже всего была правая задняя лапа. Её у Титана не было. Шин Годзилла предполагал, что без ноги он всё-таки не останется — уникальные силы его организма постепенно брали верх над последствиями дьявольской пытки. Но пока это не произойдёт, он не сможет передвигаться привычном образом. Удерживаемый в воздухе в десятках метров над землёй, Шин Годзилла походил на демона или призрак — чудовище из ночных кошмаров. Таким он и был — призрак, вырвавшийся из ада, тот, чья воля к жизни оказалась сильнее неминуемой смерти. Исторгнув очередной поток крови, Шин Годзилла всё-таки издал рык, разнёсшийся по всей округе. Его битва ещё не окончена.***
Ничто не предвещало беды в то прекрасное тёплое утро, за сотни тысячелетий до века людей. Ахерон сидел на земле, а перед ним собралось полдюжины его детёнышей — старший выводок. Титан издавал негромкие рычащие звуки, рассказывая молодняку о своих похождениях и великих сражениях прошлого. Посредством таких историй подземный король знакомил детей с принципами, в которые верил большую часть своей долгой жизни — отвагой, стойкостью и справедливостью. С тем, что считал достойным, к чему всегда стремился. Он начал рассказ о том, как одолел двух злобных рептилий — ползучих черепов. Эти хищники принадлежали к числу созданий, особо нелюбимых Ахероном. Их злоба и ненависть ко всему живому были совершенно непонятны подземному королю и вызывали у него отвращение. В той памятной схватке он здорово проучил черепов, державших в страхе живность на громадной территории и превративших убийства в жестокие состязания друг с другом. Одна из рептилий была им убита, другая, истекая кровью, стала молить о пощаде. Ахерон отпустил её. Подземный король знал, что в убийстве ради добычи пропитания нет ничего зазорного, допускал и убийство врага в бою, но только в том случае, если битва была оправданна. Он всегда старался сохранить Титану жизнь, если это было возможно. Ахерон верил — право на единственную ошибку имеет каждый. Но если одного урока окажется недостаточно… второго столкновения с ним не переживал никто. Исполин не успел окончить свою мысль. Он услышал гул, доносящийся извне долины. Гул этот мог значить только одно. К ним приближались Титаны, прошедшие сквозь узкий проход промеж гор, ограждавших место их обитания от внешнего мира. Кампа спешно собрала вокруг себя потомство, готовая защищать детёнышей, но Ахерон остановил её. Он узнал громадного двуногого зверя, возглавлявшего чужаков. Раскидистые усы, тёмно-красная шкура, гигантская костяная дубина в руках — ошибки быть не могло. К ним явился Альфа Нижнего Мира. Гарута, Дракона Войны, окружали его ближайшие последователи. В их числе были гигантская скорпиониха, слепой копатель, зелёный червь с кривыми челюстями, огненный ящер и каменный гигант с горой на спине. Ахерон никогда не конфликтовал с Альфой, а потому не чувствовал страха. Он вышел вперёд и склонил голову перед Гарутом, после чего вопросительно взревел, интересуясь, что привело Альфа-Титана в эти земли. Дракон Войны опёрся на свою дубину, словно на трость, и в течение десяти секунд молча разглядывал Ахерона. Затем он выпрямился и проревел свой ответ. Гарут был наслышан о подземном короле, могучем воине, от схватки с которым бежали даже сильнейшие. И он явился к Ахерону, чтобы тот дал ему хорошую битву! Хозяин долины застыл, не веря в услышанное, а когда наконец осознал, что понял Альфа-Титана правильно, издал хриплый рёв — так он смеялся. Битва? Но какой в ней смысл? Он, Ахерон, не был врагом Короля и признавал власть Гарута. Так зачем им сражаться? Настрой Дракона Войны стал менее дружелюбным. В его рычании послышался гнев. Он собирался сразиться с Ахероном, ибо тот был противником, достойным Короля! Противником, сражение с которым обещало быть интересным, а именно ради интересных сражений жил Дракон Войны! Ахерону нечего бояться, ведь их поединок не будет смертельным — он сможет сдаться в любой момент, и Гарут, разумеется, пощадит его. Но права отказаться у подземного короля не было, ведь бой с ним был желанием Альфы! Ахерон вздохнул. Его подход к жизни был совсем иным, нежели у Гарута. Он никогда не стал бы лезть в драку ради самой драки, какие бы приятные ощущения ни приносила битва. Но он не мог ослушаться Альфа-Титана. Подземный король сразится против Короля Нижнего Мира, но при одном условии. Дракон Войны будет драться без своей дубины. Без долгих раздумий Гарут согласился. Так будет честно, ведь Ахерон собирался сражаться без оружия. Дракон Войны предпочитал честный бой, и сейчас он отложил дубину, доверив подчинённым сторожить её. Два колосса стояли друг напротив друга. Оба были матёрыми, опытными бойцами. Оба прошли через десятки битв. Гарут был старше, массивнее и на голову возвышался над противником. Он, однако, уступал Ахерону в проворстве, и подземный король уже прикидывал, как использовать это преимущество в поединке. Сорвавшись с места, Гарут ринулся на Ахерона и замахнулся для удара в грудь, но в последний момент тот отпрыгнул назад, и тяжёлая рука Дракона Войны его даже не задела. Приняв боевую стойку, Гарут осклабился в предвкушении хорошего сражения. Он обладал поразительной скоростью атаки и реакции, и не каждый Титан сумел бы увернуться хотя бы от одного его удара. Ахерон представлял из себя Титана исключительного, но когда он прыгнул на Дракона Войны со спины, тот развернулся на месте и обрушил на него свои кулаки. Хрустнула ломающаяся кость. Ахерон сжал зубы, чтобы не взреветь от боли, и стал заваливаться назад. Пытаясь удержаться на ногах, он замахал руками, и его пальцы сомкнулись на роскошных усах Гарута. Дракон Войны ударил ещё раз, но Ахерон устоял и одним рывком лишил Альфа-Титана половины его усов. Гарут взвыл от злости — потеря усов была чуть ли не единственным, что могло вывести его из себя. Чудовищным вихрем он налетел на Ахерона, и между двумя исполинами завязался жестокий рукопашный бой. Спустя полминуты противники лежали на земле, но продолжали избивать друг друга — каждый пытался не дать врагу подняться. В такой ситуации подземному королю не могла помочь его ловкость, и в конце концов масса и сила Гарута сделали своё дело. Ахерон издал слабый рык, сообщая, что сдаётся. Подземный король представлял из себя жалкое зрелище — его правая рука была сломана сразу в нескольких местах, на груди остались глубокие раны от клыков, а почва под ним покраснела от крови. Титан не находил в себе сил подняться. Гарут выглядел немногим лучше — Ахерон проломил ему плечо и с корнем вырвал усы. Но Альфа-Титан был доволен. Он получил славный бой, недолгий, но довольно тяжёлый и весьма кровопролитный. Дракон Войны грозно взревел, торжествуя победу, и, вернув себе дубину, приказал подчинённым выдвигаться в путь. Титаны повиновались, и лишь один из них ненадолго задержался. Пусть в её взгляде невозможно было прочитать какие-либо эмоции, гигантская скорпиониха искренне сочувствовала несчастному окровавленному существу, скорчившемуся на земле, и перепуганной самке. Внезапно Кампа повернулась к покрытой панцирем Титаниде и взглянула ей прямо в глаза. Её единственное чувство легко читалось по выражению морды. Это была лютая ненависть. Царица Скорпионов вздрогнула и поспешила вернуться к своему Альфе. Альфе, которому оставалось править всего несколько лет.***
В её скитаниях Кампу направляло «шестое чувство», безошибочно указывающее путь к цели — а целью стал бы каждый Титан, оказавшийся поблизости. Ведомая чутьём, Падшая Королева даже не заметила, как поднялась на вершину горы. У её подножия зелёным ковром раскинулся лес — в этот отдалённый край пока не успела проникнуть гибельная сила, превратившая большую часть Нижнего Мира в безжизненную, застланную ядовитым туманом пустошь. Но полностью укрыться от неё было невозможно — если бы Кампа вгляделась в даль, на горизонте она различила бы белую мглу, медленно наползающую с юга. Впрочем, Титанида не вглядывалась. Она пришла не за этим. Высота пугала её, как и странные фиолетовые камни, излучающие слабый свет, которые висели в воздухе прямо у неё над головой. Кампе хотелось поскорее очутиться внизу — не только потому, что местность была ей непривычна, но и из-за чутья, подсказывавшего, что там скрывается враг. Прямо под ногами. В нижней части скалы обнаружился разлом, куда без труда протиснулось одно из крупнейших существ в мире. Во мраке подземелий слабые глаза Титаниды не могли различить ничего, но это Кампу совсем не страшило. Она знала, что враг близко, и уверенно продолжала путь. Подземный проход расширялся и в конце концов вывел её в гигантскую пещеру. Падшая Королева видела вокруг себя лишь тьму, но слышала шипение и клёкот, раздававшиеся отовсюду, чувствовала ужасное зловоние, ощущала, что идёт по грудам костей. Возможно, некоторые из них принадлежали Титанам. Такие мысли доставляли удовольствие. Тот, за кем она явилась, был здесь. Затаился во мраке, видимо, в надежде на то, что его не заметят. Вернее, это была она — древняя хищница, предводительница стаи ползучих черепов. Даже мелкие длиннохвостые твари вызывали у Кампы омерзение, а более отвратительное создание, чем гигантский ползучий череп, она и представить не могла. Падшая Королева вплотную приблизилась к противнице. Она не сомневалась в том, что ящерица не пытается сбежать лишь потому, что её саму и всех отпрысков охватил панический ужас. Но Титанида заблуждалась. Ползучие черепа не знают страха. Шипение, казавшееся Кампе испуганным, на деле выражало нетерпение. Стая была голодна. Кампа поняла, что ящерица уже не стоит перед ней, а в следующей миг острые зубы впились в её чешуйчатое горло, и в тот же миг вся стая атаковала, как единый организм. С этого момента ползучие черепа были обречены. Несмотря на весь опыт их предводительницы, им было нечего противопоставить мощи безумной Титаниды. Самка, возглавлявшая стаю, отчаянно боролась за свою жизнь и жизни своих детей. Пока её отпрысков одного за другим настигала мучительная смерть в пасти Падшей Королевы или под её ногами, голод и жажда наживы, двигавшие рептилией, постепенно сменялись яростью. Враг вторгся в её дом, где стая жила на протяжении столетий, убивал её детей и мужей и пытался отнять жизнь у неё самой, но Титанида не собиралась отступать. Она будет биться до последней капли крови, и, быть может, ей удастся одолеть этого врага и попировать его тушей. Кампу участь стаи черепов нисколько не занимала. Мелкие твари путались под ногами, но её целью были не они. И всё же их действия раздражали — всякий раз, когда Падшая Королева уже была готова схватить главную ящерицу и разорвать на куски, черепа подставлялись под удар и ценой своей жизни спасали Титаниду. Но рано или поздно она перебьёт их всех — и тогда противницу уже ничто не спасёт. Старая хищница была хитра, но гнев затмил её разум, заставив действовать необдуманно. Она больше не пыталась изматывать Кампу быстрыми неожиданными ударами. Рамарак оказалась не в силах сдерживать ненависть к убийце стаи и вскоре совершила роковую ошибку. Попытавшись обездвижить лапу Падшей Королевы языком, чтобы затем вскарабкаться ей на спину, она подставила под удар своё слабое место. И когда когти Кампы сомкнулись на её языке, ящерице не оставалось ничего другого, кроме как сжать его в челюстях со всей силы. Иначе она бы погибла. Обезумев от боли, Титанида прыгнула на Кампу, выставив вперёд лапы с серповидными когтями. Рептилия не обратила внимания на окровавленный язык, который подземная королева всё ещё сжимала в лапе. А затем этот язык оказался накинут ей на шею, как гигантская удавка. Хищница забилась в агонии, фонтаном изрыгая ядовитую слюну. Сломав ей шею, Кампа швырнула тело о стену пещеры. Ещё некоторое время рамарак дёргалась, пытаясь подняться на ноги, что в конце концов ей почти удалось — но ноги тут же разъехались в разные стороны, она упала на брюхо и, издав голодное икание, испустила дух. Победительница окинула её останки довольным взглядом. Когда тварь умерла, оставшиеся в живых отродья пустились в бегство, но их Падшая Королева преследовать не собиралась. Уничтожив Титана, она свершила свою месть здесь. Кампа запихнула себе в пасть язык ящерицы, ставший в её руках орудием убийства, и медленно прожевала, предаваясь раздумьям. В конце концов она решила не поворачивать назад — вдруг там, во мраке подгорного туннеля, скрываются другие Титаны, трусливо прячущиеся от неё? Кампа продолжила путь по подземелью, постепенно поднимаясь всё выше, пока не очутилась на самой вершине горы куда более высокой, чем та, на которую она взбиралась совсем недавно.