***
Титаны, ведомые Нгума-Монене, плыли уже несколько дней. Ящер принял позицию в авангарде по указанию Левиафана, так как среди членов стаи обладал самым тонким чутьëм и мгновенно заметил бы их цель. Во время пути Нгума-Монене задал Левиафану вопрос. Как долго они будут плыть через пустошь? Моря Нижнего Мира кишели жизнью, но встречались в них и неплодородные участки, в которых не было большого смысла охотиться даже маленьким хищникам. Казалось, в Верхнем Мире кроме таких участков не было ничего. Конечно, здешние моря были больше, и всë же за время плавания Нгума-Монене лишь пару раз уловил перемещение существ крупнее его пальца. Ответ Левиафана смутил Монене. Ящер даже замер ненадолго. Змей сказал ему, что все моря в надземном мире такие. И кому захочется быть хозяином пустыни? Убивать и умирать за неë? Такое существо нельзя впускать в Нижний Мир.***
Король Монстров направлялся в земли, разорённые Врагом. Он знал, что его преследуют, но ничего не предпринимал. Почувствовав за собой «хвост» в числе четырёх Титанов, Годзилла ощутил раздражение, но не удивление. Не стоило надеяться, что бесславный конец Кетцалькоатля послужит уроком для всех. Некоторых невозможно держать в узде, а Левиафан, Сцилла и Тиамат всегда принадлежали к числу таких непокорных. В его глазах эти мятежники не были настоящей угрозой. Он — их Король, а они должны быть его воинами, но слишком много возомнили о себе. Впрочем, сейчас у Альфа-Титана не было желания с ними разбираться. Достаточно времени он потратил на укрощение, но они норовили предать его при первой возможности. Мятежники никогда не будут верны, никогда не смирятся с тем, что он их Альфа, не будут сражаться за него до последней капли крови, как его настоящие воины, но… в грядущем сражении может понадобиться каждый Титан. Кто знает, сколько атак Врага Всего Живого придётся принять на себя его подчинённым, пока Годзилла не нанесёт смертельный удар? Морской ящер надеялся, что столкновения с мятежными Титанами удастся избежать. Он направлялся в опасные земли, чтобы решить срочное дело. Когда с этим будет покончено, Альфа-Титан наконец сможет полноценно вступить в борьбу с Врагом Всего Живого, начать собирать распавшееся воинство. В его ряды войдут даже бывшие мятежники, поэтому Годзилла и не желал проливать их кровь. По крайней мере, до тех пор, пока Разрушитель не будет повержен. А затем… затем нужда в предателях отпадёт. Когда они вновь проявят своеволие, он не станет подчинять их силой. Каждый получит то, чего заслуживает… при условии, что они уцелеют в грядущей битве. Между тем Титан наконец заметил, что оказался в водах, которые были ему совсем не по нраву. Он плыл всего в полусотне метров от поверхности, но его едва достигали солнечные лучи — вокруг было темно, как в океанской бездне. Ещё больше удивляло и пугало то, что в этой части моря совсем не было жизни. Он обнаружил, что вода подёрнулась омерзительной белёсой плёнкой. Отрава, оставленная Врагом. Всплывая, Король Монстров изорвал эту плёнку на куски, но на многие километры вокруг поверхность воды оставалась ей покрыта. Ящер осознал, что стало причиной смерти морских обитателей, и, не сдержавшись, взревел от ярости.***
Нгума-Монене замер. Он знал, что соратники уже поняли, что ждёт их впереди. Ящер обернулся и посмотрел на Левиафана. Что делать дальше? Извиваясь в толще воды, змей стал объяснять свои намерения на тайном языке. Годзилла один. Их четверо. Как самые быстрые, Тиамат и Сцилла будут наносить удары с боков. Основную роль на себя возьмут они с Нгумой. Титаны плыли дальше, пока Нгума-Монене не засёк впереди движение. Нечто большое двигалось в противоположную от них сторону. Он снова замер, показывая Левиафану, что они у цели. Построение изменилось. Левиафан и Нгума-Монене плыли вперëд вместе, Тиамат и Сцилла заняли места на левом и правом фланге, достаточно далеко, чтобы их едва можно было различить. Наконец морской змей и подводный ящер заметили свою цель. Они приблизились ещё немного, пользуясь тем, что враг не мог их видеть. Похоже, всë кончится быстро. Левиафан приготовился к атаке. Но перед тем, как он успел нанести удар, Титан повернулся к нему. Глаза Годзиллы пылали голубым огнём. Альфа уже понял, что боя не избежать, и решил подпустить мятежников как можно ближе к себе, чтобы сражение закончилось быстрее. Трое из его противников были осведомлены о силе Короля Монстров, но ящер предполагал, что сегодня сумеет удивить их. Ведь он не будет сдерживать себя. Лазурный поток вырвался из его пасти. Левиафан едва увернулся от неожиданного выстрела, погрузившись глубже в пучину. Он почувствовал жар пламени на своей чешуе. Ещë бы чуть-чуть... Как? Что их выдало? Нет времени думать об этом. Сверху на него был направлен горящий взор Годзиллы. Этот взгляд, этот вид был невыносим. Ящер демонстрировал превосходство. Как если бы Левиафан был глупой тварью, не знающей разницы между ними двумя, не знающей своего места. Но он знал своё место. Потому и выступил против Годзиллы. Много веков назад, когда Землёй правили Титаны, жило существо по имени Лотан. Лотан была правительницей морей, и ничто не могло сравниться с еë мощью. Отвоевав своë королевство, Лотан надеялась породить достойное потомство. Еë ожидания оправдались не полностью. Лишь один из еë детей был Титаном, зато он полностью унаследовал черты матери. Умнее, сильнее и амбициознее он был уже в утробе, где убил и съел своих братьев и сестёр. Первым, что увидел юный змей, была морда его матери. Она смотрела на него с гордостью. Их королевство не прожило долго. Издалека прибыл бог и развязал войну с его матерью. Война закончилась, когда еë пронзили копья света и огня, так похожие на то, что теперь едва не задело его самого. С тех пор утекло много воды. За это время Левиафан прятался и притворялся, дрался и служил, но не забывал о своей цели. Океаны этого мира принадлежали ему по праву рождения. Чтобы заполучить свою власть, Левиафан был готов свергнуть бога. Он не зашипел и не зарычал, а издал могучий и ужасный рëв, который его свита восприняла однозначно: как сигнал к атаке. С четырëх направлений морские монстры бросились на Годзиллу. Тиамат стремительно обвилась вокруг груди Титана и вонзила клыки ему в горло, окрасив воду алой кровью. Но ящер был готов к атаке и одним рывком оторвал хищницу от себя, зажав в когтях её извивающееся тело. В этот момент на него налетела Сцилла, попытавшаяся нанести удар заострёнными лапами, но на Титаниду тут же обрушился хвост Короля Монстров, удар которого отбросил контуженную Обитательницу Глубин на десятки метров. Левиафан вогнал зубы в голень Годзиллы. Когтистыми лапами он обхватил ногу и, хотя не мог разорвать броню, приложил все усилия, чтобы обездвижить конечность. Нгума-Монене влетел во врага с правого бока, как колоссальная торпеда. Одной рукой он попытался уцепиться за бронированный живот, другой обхватил один из спинных гребней Годзиллы. Было бы умнее продолжить начатое Тиамат и атаковать незащищённое горло, но видя, как трепещет в лапах чудовища его боевая сестра, Нгума-Монене вгрызся в плечо короля Титанов и потянул в сторону. Альфе ничего не оставалось, кроме как отпустить хищницу. Вывернувшись из его хватки, Тиамат рефлекторно исторгнула в воду большое количество жёлтой кислоты, ослепляя как врага, так и членов своей стаи. Годзилла мгновенно понял, что произошло, и не преминул этим воспользоваться. Противники не смогут увидеть, как он будет заряжать свою атаку, а значит, не будут к ней готовы. Может, они даже не поймут, что битва завершена.***
Способность Тиамат хорошо подходила для боя один на один. Беда была в том, что рядом с ней сражались ещё трое. И, в отличие от неë, они не обладали приспособлениями, которые бы защитили их от кислоты. Нгума-Монене приглушённо вскрикнул. Его чувствительные антенны словно вспыхнули пламенем, глаза ужасно болели. Тут же запустился защитный механизм Титана: его кожа стала производить слизь, чтобы защититься от раздражения, Нгума зажмурился и прикрыл третьим веком воспалённые глаза, оказавшись в полной темноте. Урон уже был нанесëн. Его чутьë, позволявшее улавливать движения других существ, зависело от состояния антенн и теперь угасло. Он лишь слышал испуганные и приглушëнные возгласы товарищей. Противник был безмолвен. Левиафан рокотал от злости и разочарования. Их временное преимущество сошло на нет. Огонь начал разгораться в зобу змея, и он открыл пасть, заглатывая отравленную воду. Несколькими секундами позже из его ноздрей стали вырываться струйки пара. Глаза Титана лучились светом, и даже шкура на брюхе тускло сияла, когда он вытолкнул из себя перегретую воду, рассеивая облако яда, в котором они оказались. В следующий миг Титаны были повторно ослеплены вспышкой голубого сияния. Но прежде, чем Годзилла успел извергнуть атомный луч, в его жабры с обеих сторон вонзились остроконечные лапы Сциллы. Оглушенная предыдущей атакой ящера, Титанида оказалась вне облака кислоты и прекрасно видела, как за жёлтой завесой разгорается лазурный свет, предвещающий самую страшную атаку Короля Монстров. Тогда она решила опередить его. На этот раз чутьё подвело Годзиллу — он, конечно, ощущал приближение Сциллы, но полагал, что та ослеплена и не сможет нанести точный удар. Внезапная атака застала его врасплох, и приступ ужасной боли заставил ящера направить луч в морское дно. Вне себя от ярости, он обхватил когтями передние лапы Сциллы, выдернул их из своей плоти и обрушил на Титаниду оставшийся заряд атомного дыхания. Обитательницу Глубин защищал крепкий панцирь, но он не мог сдержать мощь Короля Монстров и под напором луча стал чернеть и покрываться трещинами.***
Левиафану стало понятно, что первоначальный план не сработает — Годзилле хватало скорости, чтобы отбивать атаки самых быстрых членов стаи. Он выкрикнул две команды. Нгума-Монене должен был отвлечь внимание на себя. Тиамат — спасти Сциллу. Для себя он избрал другую роль. Взмахнув плавниками, змей поднялся выше и завис в воде над остальными Титанами. Царь Океанов ещё не знал, что совершает ошибку, которую до него допустили десятки других. Он надеялся завершить бой одним выстрелом. Тиамат колебалась. В этом бою Годзилла явно не собирался проявлять милосердие, как он делал раньше. Может, лучше сбежать? Она ведь не хочет оказаться на месте Сциллы? Но с ней была стая, которую она вновь обрела по прошествии тысячелетий. Она не могла предать Нгума-Монене и должна была продолжать сражаться. Сейчас требовалось помочь Сцилле, оказавшейся в незавидном положении. Первым порывом Тиамат было нанести удар по жабрам морского ящера, но затем к ней пришла идея получше. Сдавив хвостом шею Короля Монстров и уже этим причиняя ему боль, Титанида приложила усилия, рванулась вперёд и потащила за собой гигантскую тушу Годзиллы, заставляя отпустить Сциллу. Заряд луча иссяк, и Альфа хотел вонзить в тело хищницы клыки, но Тиамат своевременно прекратила атаку и скрылась в мутной воде, передавая инициативу Нгума-Монене. Прямо перед Годзиллой словно из ниоткуда возник подводный ящер. Он широко раскрыл зубастую пасть, намереваясь впиться в плоть Альфа-Титана, но не успел это сделать. Противник опередил его, с размаху нанеся удар хвостом. Столкнувшись с телом Нгума-Монене, тот остановил его движение. Пусть под водой удар был медленнее, Нгума-Монене ощутил острую боль. Он резко выдохнул, выпуская из пасти пузырьки воздуха. Не будь у него жабр, битва могла бы закончиться уже сейчас. Нгума-Монене крепко обхватил хвост врага передними лапами. Титан попытался раскрутить Годзиллу вокруг себя и отбросить в сторону, но ему удалось лишь повернуть Короля Монстров на девяносто градусов и оттолкнуть от себя. Альфа-ящер уже хотел броситься на врага, но вдруг почувствовал, как его морду облепляют гибкие щупальца и словно сотни острых игл впиваются в плоть. Это Сцилла, притворившись выведенной из строя, во второй раз за битву совершила неожиданную атаку, позволяя Нгума-Монене нанести удар, пока Годзилла ещё не успел накопить атомный заряд. Двигаясь только при помощи хвоста, красный ящер поплыл на своего чёрного противника и отвесил ему несколько оглушительных оплеух когтистыми передними лапами, прежде чем перевести тело в вертикальное положение и завершить серию ударов пинком в грудь. Из-за Сциллы у Годзиллы не было возможности хотя бы попытаться отразить все эти атаки. Почему она не сбежала после того, как чуть не погибла? Так сильно хотела умереть или действительно верила, что совладает с Королём Монстров? Сжав в когтях кончики щупалец Сциллы, он сдёрнул их со своей морды, а другой лапой обхватил загривок Титаниды. Нгума-Монене уже нёсся к нему, и Годзилла огрел его Сциллой, как тяжёлой палицей.***
Со стороны могло показаться, что Альфа, занятый сражением, совсем не обращает внимания на происходящее вокруг и потому уязвим. Но когда эта мысль посетила голову Левиафана, Годзилла, всё ещё держа в лапах дёргающуюся Сциллу, вдруг взглянул змею прямо в глаза, показывая, что тот будет следующим на очереди. Левиафан видел пылающий взгляд, но видел и окровавленное горло врага. Этот вид наполнил его надеждой. В глубине или на поверхности, Годзилла оставался богом. Но настал черёд Левиафана бросать копья. Поток кипятка вырвался из раскрытой пасти морского змея. Он метил Годзилле в шею. В последний миг Король Монстров вознёс перед собой щит. Струя кипятка ударила в панцирь Сциллы, и Титанида задёргала лапами, не в силах освободиться. На морде Годзиллы появилось подобие ухмылки. А когда запас воды в чреве Левиафана иссяк, морской ящер просто метнул в него Сциллу. Сначала змей даже не понял, что произошло. Он определëнно поразил цель. Секундой позже оказалось, что не ту. Тело Сциллы, несмотря на сопротивление воды, летело в сторону Левиафана подобно выпущенному из пушки ядру. Он не успел увернуться и был поражëн живым снарядом. Левиафан обхватил Сциллу лапами и распластал плавники. Через десяток метров их совместное движение остановилось, и он отпустил моллюска. Внутренности болели так, будто их поменяли местами. Сейчас он больше всего хотел бы свернуться кольцом и прилечь на дно. Непозволительная роскошь.***
Нгума-Монене едва мог пошевелить рукой. Насчëт собственной прочности у него не возникало сомнений. До сих пор. Хорошо, что удар пришёлся не в голову. Глядя на картину побоища, он, возможно, первым из стаи понял, в чëм состояла их слабость. Придя на бой, они рассчитывали, что оружие, предназначенное для добычи пищи, поможет им, и устроили засаду. Они не знали, с чем будут иметь дело. Левиафан легко убедил их, что противник будет полагаться на грубую силу и только. Верно, силы было не занимать. Увы, арсенал врага на ней не заканчивался. Титана нельзя было застать врасплох. Стоило им атаковать открыто, и он защищался. Если они бросались исподтишка, он тут же поворачивался к ним мордой. Даже засада провалилась — зверь словно знал, что за ним идут. Нгума-Монене всегда гордился тем, что к нему невозможно подкрасться. С закрытыми глазами и даже во сне он чувствовал приближение опасности за версту. Возможно ли такое, что совершенный хищник, с которым они столкнулись, имел то же чутьë, в то время как Нгума своё потерял? Волна страха окатила подводного Титана, когда он увидел, что Годзилла смотрит на него. Тогда Нгума-Монене устремился ввысь. Со стороны это выглядело как попытка бегства, пока он внезапно не сменил курс, проплывая над головами союзников и врага. У Титана был план. Годзилла правил океанами, победив всех других претендентов. Но при этом он не мог подчинить своей воле главную часть царства. Воду. Однако прежде, чем ящер успел приступить к реализации, противник подвергся атаке. Тиамат понимала, что старый друг задумал какую-то хитрость, но пока не догадывалась, какую именно. Тем не менее она желала помочь, и единственное, что приходило на ум — отвлечь внимание врага. Подозвав к себе Сциллу, Титанида скомандовала нападать, заходя с разных сторон, чтобы противник не смог достать их хвостом. Но Обитательница Глубин медлила, и Тиамат совершила ошибку — ринулась в бой, не дожидаясь её. Она вынырнула из тьмы, и в этот момент Альфа-Титан стал разворачиваться, оказавшись прямо перед ней. Морская змея поспешила отступить, но Годзилла устремился за ней и наверняка бы настиг, если бы не Сцилла. Лапы Обитательницы Глубин сомкнулись на его спине, и ящер ощутил холод. Он забил всем телом, пытаясь скинуть её, но та держалась цепко, а его движения становились медленнее. Вокруг Титана, скованного Сциллой, стал кружить Нгума-Монене, увлекая за собой огромные массы воды. Веер на его хвосте вибрировал так интенсивно, что не было понятно, где кончается тело ящера и начинается бурлящая, пенящаяся масса воды. Орбита Нгумы сужалась. Он пытался создать водоворот, достаточно огромный, чтобы дезориентировать и обездвижить врага. Какой толк будет от его боевых навыков, если Годзилла не сможет их применить? На этом Нгума-Монене останавливаться не собирался. Из всех них лучше всего водой управляла Тиамат. Никогда он не видел никого подобного ей и радовался этому, потому что сейчас не мог бы пожелать лучшего союзника. Способности Тиамат не ограничивались созданием непреодолимых водоворотов и бурь. Корнем еë сверхсилы являлась возможность манипуляции электрическими полями. Возможности Титаниды были наиболее схожи с силами Гидоры, хоть и приспособлены для совсем другой среды. Что это значило для еë врагов? Обрушение на них всей мощи океана и электрических зарядов, способных поджарить кита за секунду. Именно поэтому заклятых врагов у Тиамат долгое время не было. Но появился Годзилла. Расплатой за такую силу являлось состояние странной слабости, охватывавшее Титаниду после применения сил. На некоторое время она лишалась возможности быстро двигаться и своевременно реагировать на окружение. Она могла спокойно пожинать плоды своей атаки: мëртвых морских обитателей, умерших одной из дюжины смертей, которые могла наслать морская владычица, но вряд ли смогла бы сражаться. Поспешный расчёт Нгумы-Монене состоял в следующем: их враг, уже отравленный Сциллой, окажется скован самой стихией, в которой находится, и от ударов молний ему будет некуда деться. Огонь Левиафана сделает воду непригодной для дыхания, и неугомонный противник всë же погибнет. Нет тела, которое бы выдержало все эти испытания, нет сердца, которое продолжало после них свой ход, нет жабр, которые бы помогли ему не утонуть. Громким рëвом Нгума-Монене позвал Тиамат на помощь. Она должна «согнуть воду» прямо сейчас. Титанида не хотела применять эту способность, понимая, что если Годзилла каким-то образом уцелеет, она не сможет остаться в строю, и, в отличие от Нгумы, не была так уверена в том, что атака будет удачной. Но они проигрывали, и сейчас представился единственный шанс изменить ход сражения. Поэтому колебалась она недолго. Первым делом Тиамат скомандовала Сцилле отступать. Та, всё ещё цеплявшаяся за хребет Годзиллы, недоумевала, но послушалась и отпустила врага. Ящер стал разворачиваться, но атака Обитательницы Глубин не прошла даром — холод всё ещё сковывал его движения. Собственное тело ему не подчинялось. Титан поднял взгляд и увидел массы воды, собиравшиеся вокруг него, и наконец понял, что задумали его враги. Годзилла успел издать короткий рык, означающий смертельную угрозу мятежникам. Чудовищная океанская буря обрушилась на него. Бушующая стихия окружала Титана со всех сторон, а силуэты морских владык за пределами воронки сделались едва различимыми. Затем разряды ударили в него, и он понял — Тиамат преломила море.***
Левиафан увидел, как волны заключили Годзиллу в смертельные объятия, и понял, что Тиамат пошла на крайности. Если не сработает это, не сработает уже ничто. Морской змей раскрыл пасть, позволяя лучам света вырваться из его нутра и осветить подводные глубины. Несколько секунд спустя в водоворот врезался поток огня. Когда пламя обожгло его чешую, гребни Годзиллы вспыхнули голубым светом. Он становился всё ярче и ярче… и так и не был исторгнут. Король Монстров бился в агонии, вслепую пытаясь бороться с несколькими стихиями, и потерпел поражение. Водоворот опустил его тело на морское дно. Титан не подавал признаков жизни. За исключением свечения, остававшегося равномерным. Прошло полминуты, но морские владыки не решались приблизиться к поверженному противнику. Рассудок подсказывал — Титан мёртв и уже не сможет им навредить, но даже вид его останков вызывал у них благоговейный трепет. Торжества никто не ощущал. Их замешательство прервалось в один миг, когда пасть павшего Титана осветилась звездой. Луч ударил в морское дно, подняв завесу песка. Она скрыла Годзиллу — мёртвого или живого — и синее свечение исчезло.***
Тучи песка скрыли от Нгумы окружающий мир, в ушах звучали испуганные возгласы других владык. Ящер не знал, был ли выброс энергии последним вздохом, вместе с которым жизнь покинула тело врага, или чем-то очень плохим, он лишь хотел освободиться из удушающего мрака. Веер на хвосте раскрылся. Одним взмахом Нгума прорезал облако взвеси, но потревоженные песчинки стремились вернуться на место. Ещë несколько выпадов позволили сделать пугающее умозаключение. Годзиллы нигде не было. Повернуться и получить опровержение Нгума-Монене не успел. Титан появился из тьмы и на огромной скорости протаранил морского динозавра. У Нгумы не оставалось времени, чтобы среагировать на атаку, и враг впечатал его в морское дно, снова поднимая взвесь. Пелена песка скрыла Годзиллу от глаз морских владык, и всё же они понимали, где он должен был находиться. Но когда три Титана бросились в это место с разных сторон, чтобы окружить его и не дать уйти, они обнаружили только мутную воду. Левиафан оглядывался и прислушивался, но ничего не улавливал. Его органы, приспособленные для обнаружения добычи и отслеживания цели на расстоянии километров, молчали. Он несколько раз высунул и спрятал язык. Одна пыль. Не было даже необычного излучения, уникального для каждого вида Титанов. Всë изменилось в одночасье. Змей устремился к тому, что заметил острым взором. Голубой огонёк вспыхнул и продолжал гореть слабым светом, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы разобраться, что к чему. Горючего в зобе Левиафана почти не осталось, он решил пустить в ход зубы и когти. Титан выставил вперëд лапы, растопырив пальцы, оканчивающиеся острыми лезвиями, и ощерил клыки. Он был готов впиться в плоть врага. А затем огонëк с огромной скоростью потянуло в сторону, и перед тем, как он полностью потух, Левиафан увидел удаляющийся от него хвост. Хвост Годзиллы. Змей распластал плавники, останавливаясь. Всë это окончательно перестало ему нравиться. Разинутая пасть морского ящера появилась из песчаной пелены в двух десятках метров от него, но Царь Океанов не видел врага, пока не стало слишком поздно. Челюсти сомкнулись на его правой лапе, и Левиафан ощутил боль. Годзилла совершил несколько мощных рывков. Кости Титана покрывались трещинами, песок в воде смешивался с кровью. Ящер раздирал плоть змея с безумной яростью, позабыв о том, что хотел заставить мятежников склониться перед ним для будущего сражения с Алым Королём, как и о том, что собирался закончить этот бой как можно скорее — сейчас имели значение лишь страдания врага. Попытки Левиафана освободиться только усугубили ситуацию. Удары по голове Годзиллы не могли пробить броню на загривке, но разозлили его ещё больше, если это было возможно. С удивительным проворством Годзилла провернулся вокруг своей оси, не выпуская из пасти лапу Титана, увлекая его за собой. И когда мышцы Левиафана начали рваться на лоскуты, а кости трещать, как древесина в огне, он оказался погружён в океан, который был ему неподвластен. В океан боли. Вой морского владыки, разрываемого на куски, был слышен за километры. Внизу, погрузившись в морское дно на несколько десятков метров, лежал Нгума-Монене. Он был на грани того, чтобы потерять сознание — удар Годзиллы повредил его спинные плавники, соединявшиеся с позвоночником, и временно лишил возможности двигаться. Титан мог дышать, смотреть и слышать. Ему не было видно почти ничего, кроме поднятой в воду взвеси, но мир вокруг него кружился так, будто бы Нгума плыл по одному из проходов из Нижнего Мира в Верхний, вот только это путешествие сильно затянулось. Вой Левиафана стал для него нитью Ариадны. Сознание очистилось. Крик нестерпимой боли, которую испытывал его друг, заставил водяного дракона превозмочь собственные муки. Он сжал кулаки, стиснул зубы и рывком повернулся на левый бок. Перевалившись на брюхо, Титан попытался встать, но его лапы раскрошили камень в песок, и ему пришлось ползти на четвереньках, погружаясь в морское дно, словно в глубокий снег, прежде чем он наконец наткнулся на достаточно прочный участок, чтобы оттолкнуться и подняться в толщу воды. Нгума бросил взгляд на Сциллу и Тиамат. Обе были не в состоянии сражаться. Однажды было сказано: «Если держишь короля на мушке, не промахнись». Нгума-Монене больше не думал о том, чтобы выиграть бой с чудовищем, но всë это как-то надо было прекратить. У него промелькнула мысль, от которой горечью свело горло. Оставалось последнее средство. Молить о пощаде. Приближаясь к водовороту ила, крови и пены, он изо всех сил заревел, призывая сражающихся остановиться.***
Бой прекратился. Годзилла, разумом которого секунду назад владело желание причинить врагу как можно больше боли, перестал терзать Левиафана. Но не отпустил змея, зажав в когтях его хребет — вдруг это очередная уловка мятежников? Если так, им не удастся его перехитрить, и один из них поплатится жизнью. Но, может, Нгума-Монене действительно решил принять единственное верное решение? В таком случае он должен немедленно склониться перед своим Королём. Он — и все остальные. Тогда им не будет нужды враждовать. Ведь теперь у Титанов есть только один Враг. Всё это Король-ящер передал в ответном, не менее громком рыке. Глядя на Годзиллу, Нгума-Монене испытывал инстинктивное желание преклониться, усилившееся, когда он услышал приказ. Вид окровавленного Левиафана в когтях хищника и собственное свободолюбие не позволили ему опуститься до такого. Вместо этого Нгума-Монене решил узнать больше. На клыках Годзиллы было слишком много крови, чтобы в его мирный настрой можно было поверить. Однако то, как он говорил о неком Враге, заинтересовало криптида. Нгума-Монене попросил объяснений. Что это за Враг и почему он должен быть опасен для Титанов? Может, он опаснее для тех, кто идëт за Годзиллой? Король Монстров наконец позволил Левиафану освободиться из его хватки, а затем ответил Нгуме. Из Нижнего Мира в Верхний вторглось чудовище, стремящееся уничтожить всё живое на планете. Под началом Годзиллы Титаны бросили ему вызов, но их сил оказалось недостаточно, и пришлось отступать. Враг продолжил сеять хаос, а Титаны слишком слабы и разобщены для нового боя. Нгума-Монене вспомнил крик, не предвещавший ничего, кроме гибели. Этот крик разбудил его и заставил подняться в Верхний Мир. От одного воспоминания по холке пробежала дрожь. Так, значит, вот в чëм было его истинное значение. Левиафан с вывернутой рукой и следами когтей на спине прошипел Нгуме и остальным, чтобы они бросили заниматься глупостями. Бой с Годзиллой ещë можно было выиграть. Нгума-Монене повернулся к Левиафану и негромко прорычал. Он понимал, чего хочет морской змей, но это было невозможно. Они слишком избиты и изранены. Им нужен покой. А значит, придётся принять предложение. Затем подводный ящер обратился к Годзилле. Нгума-Монене дал понять: то, что он сейчас делает, не вызвано страхом или уважением. Но чтобы спасти своих соплеменников, Нгума-Монене был готов преклониться и быть союзником до тех пор, пока Враг не падёт. Жестом подчинения Нгумы-Монене был не поклон. Вместо этого ящер прижал приподнятый гребень на шее и сложил хвостовой веер. Он развëл руки в стороны, разжал кулаки, вытянул шею вверх и закрыл глаза. Затем подчинились и остальные. Годзилла был удовлетворён. Морские владыки в составе войска пригодятся ему в бою. Титан издал ещё один рык, приказав им ждать. Очень скоро он призовёт их к себе. Убедившись, что бывшие мятежники не пытаются оспорить повеление, Король Монстров направился к берегу. Теперь он наконец сможет разобраться с делом, ради которого явился в этот враждебный край.***
Угнетающее присутствие Годзиллы они перестали ощущать вскоре после того, как он скрылся из поля зрения. Нгума почувствовал, как кто-то толкнул его в плечо. Левиафан выплыл из-за спины и посмотрел на него. Хотя змей имел мало развитых лицевых мышц, Нгума-Монене безошибочно угадал его скверное настроение. Левиафан зашипел. Он никогда не считал Нгуму трусом или дураком и не мог понять, что сейчас произошло. Нгума-Монене вспылил. Он пророкотал в ответ. Одна из рук Левиафана висела на ниточках плоти. Сциллу пинали весь бой. Тиамат только начала приходить в себя. О какой возможности победы говорил Царь Океанов? Нгума-Монене понимал желание быть свободным, но сложить жизни в бессмысленной борьбе за пустоши было бы глупостью. Тут вмешалась Тиамат, требуя, чтобы они прекратили спор. Никто из них не хотел подчиняться, но все знали, что выбора нет. И всё-таки… это совсем не значит, что они будут следовать приказам Годзиллы. Альфа-ящер пытался убедить их, что существует Враг, угрожающий всем Титанам. Что ж, это нечто, похоже, не было выдумкой — не так давно сама Тиамат впервые в жизни ощутила странное чувство… чувство страха, внезапно охватившее её и так же стремительно исчезнувшее. Но им ли предназначалось это предостережение? И каким могущественным должен быть Титан, один голос которого обладает такой силой? Левиафан приподнял голову и издал несколько мычащих звуков. Годзилла вряд ли обманывал их, морской змей и сам слышал Зов нового Титана. Но его опасность может быть не так уж велика. Армия Годзиллы не смогла его победить. Но то, что они подчинились одному Титану, значит лишь одно: это была армия хилых глупцов. А они вчетвером едва не побили Годзиллу, заставили его прятаться в грязи, чтобы победить. Он сам почти что сказал, что ему потребуется их сила, чтобы одолеть этого нового Титана! Это значит, что сейчас у них есть два пути. Они должны выследить новичка. И, если он так слаб, как думает Левиафан, они нападут и, пусть не одолеют, но ранят его. Если же он так силëн, как рассказывает Годзилла, тогда... можно и поговорить. В конце концов, новичок был врагом Короля Монстров. Они могли бы объединиться, чтобы покончить с Годзиллой навсегда.