Царство из глины

"Ты забираешь у меня большую часть меня самого. " - Антоний и Клеопатра, Акт III, сцена II

***

Между диорамами установилось непрочное перемирие. И в честь этого, Джедидая и Октавиус решили накануне вечером встретиться и прокатиться. Это было несколько вопреки здравому смыслу римлян. -Ты ему уже сказала? -Спросил Децим, направляясь с Октавиусом к веревке, которая вела вниз из их диорамы. Октавиус взглянул на Деца, чье лицо было почти таким же бесстрастным, как всегда во время дежурства, но он уловил намек на улыбку. -Я не понимаю, о чем ты. -Как знаешь, Генерал. Двое соскользнули вниз по веревке один за другим. Децим был полон решимости убедиться, что Октавиус не был один за пределами их диорамы. Этот человек должен был получить повышение; переоценка званий была лишь одним из многих изменений, произведенных Октавиусом в Риме. Однако ему, Октавиусу, еще предстояло убедить Децима принять повышение. -Я не могу так рисковать. -Наконец тихо сказал Октавиус. –Не смогу я сказать. -Кто не рискует тот не пьет. -Ответил Децим. -Я мог бы сказать то же самое тебе! Позволь мне повысить тебя, ты более чем заслуживаешь этого. -Он криво улыбнулся, переводя тему. –Ты отважный воин, который не бросит в беде. Не понимаю почему ты отказываешься от повышения. Ты его заслуживаешь. -Спасибо за похвалу, но дело не в этом. -Ответил Дец. -Так в чем же проблема? -Октавиус остановился возле скамьи в холле, чтобы повернуться к своему другу. Децим был чрезвычайно высоким, мускулистым мужчиной с кожей цвета сепии, темными вьющимися волосами и часто невозмутимым выражением лица. Большинство солдат были запуганы Октавиусом, но Дек никогда не боялся. У них была дружба, основанная на взаимном уважении и высокой оценке сухого юмора и кошек. Децим был одним из немногих людей, которые сказали бы Октавиусу правду, даже если он не хотел ее слышать, и Октавиус был одним из немногих, кто преодолел стоический барьер Дека. -Я очень хорош в том, что делаю сейчас. -Сказал Дек. -Не поймите меня неправильно, я был бы хорош во всем, но я должен подумать о том, хочу ли я перемен. -До тех пор, пока это не потому, что ты думаешь, что не заслуживаешь этого. -Ответил Октавиус. Дец был одним из самых усердных работников, которых он знал, и он никогда не ожидал похвалы. Он брал на себя обязанности, выходящие за рамки его ранга, и жаловался меньше, чем большинство. Он проявил героизм в борьбе с Камунра, спасая жизни нескольких солдат, на которых медленно наступал бандит. Более того, Октавиус доверял ему. Дек сверкнул одной из своих редких усмешек. -О, я знаю, что заслуживаю этого, я просто не уверен, хочу ли я этого. -Подожди. -Октавиуса осенила внезапная мысль. -Ты боишься, что люди подумают, что мы пара, если я тебя повышу? Децим рассмеялся. -Нет, Генерал. Я не тот, в кого люди думают, что ты влюблен. -Люди верят, что я в кого-то влюблен? -Спросил Октавиус, совершенно потрясенный. Он знал, что большинство были довольны его изменениями в отношении к браку и отношений. Но он понятия не имел, что кто-то думал, что он влюблен. -Люди даже ставки делаю. -Децим искоса взглянул на него. -Что?! -Дышите, Генерал. -Сказал Дец. Октавиус собрал все остатки самообладания, которыми обладал. -А на что конкретно они ставят? -Соберетесь ли вы с Джедидайе стать парой, и кто сделает первое признание. Никто из вас не невидим, Генерал. В ставках участвует не только Рим. -Но я… Мы… -У Октавиуса отвисла челюсть Ему пришлось прочистить горло. -Мы друзья. Лучшие друзья. Товарищи по оружию. Классический пример от врагов к друзьям. -Могу я быть откровенным? -Что ж. Ты всегда был правдорубом. И сейчас не стесняйся. –Децим всегда был вежлив, но прямолинеен. -Я верю, что ваша история - это история любви. Если ты любишь его, ты должн дать ему это знать. Mea lux, если вспомнить классику. Октавиус уставился на своего друга. -Квинт Гораций Флакк? -Иногда я наслаждаюсь поэзией. Что угодно, кроме философии. -Твой интерес к поэзии случайно не связан с вашей дружбой с Уиллом? -Спросил Октавиус с лукавой улыбкой, когда они снова двинулись в путь. А Децим слегка улыбнулся в ответ. -Браво. Хорошо подмечено, Генерал. Так уж получилось, мне всегда нравилась поэзия. Уилл мне тоже уже довольно давно нравится. -И в чем же природа вашей дружбы? -Спросил Октавиус, когда они подходили к концу зала. -Мы двое за гранью дружбы, и это не заняло у нас пятьдесят с лишним лет. -Добродушно ответил Децим. -Я рассказала Уиллу о своих чувствах. Конечно, ему пришлось привыкнуть к идее настоящих отношений, но в конце концов он привык. -Ему пришлось привыкать? -Сначала он не верил, что хочет чего-то постоянного. -Пояснил Децим. Затем он улыбнулся, большой воин, очевидно, влюбленный. –А после он передумал. "Это запах дыма? Неужели неандертальцы снова развели огонь? " Октавиус направился за угол. -Так ты... -Все, что Октавиус собирался сказать, замерло у него на губах. Машина Джедидаи была припаркован на своем обычном месте, но она был в огне. Полностью охвачена пламенем. Красные и оранжевые языки пламени мерцали. На мгновение Октавиус застыл, не в силах ничего сделать, кроме как смотреть. -Боги. -Воскликнул Децим. Кто-то издал мучительный крик, Октавиус запоздало понял, что это был он сам, когда бежал к машине. -Джедидайя! ДЖЕДЕДАЙЯ! Если Джедедайя был там, он был мертв. Сожжен. Октавиус подбежал к двери со стороны водителя, полностью намереваясь распахнуть ее. Он присоединился бы к Джедидае, если бы не смог спасти его, его мир уже превратился в пепел. Он резко остановился. Две большие смуглые руки обхватили его за талию, оттаскивая назад. -Октавиус! Нет! -Прогремел басовитый голос Децима. -Отпусти меня! -Было не так уж много мужчин их размера, которые могли бы остановить его, но Децим был крупнее и довольно силен. -ДЕЦИМ! Я ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ ОТПУСТИТЬ МЕНЯ! -Тебе придется остаться в живых, чтобы наказать меня за непослушание! Октавиус откинул голову назад так сильно, как только мог, зная, что при их разнице в росте она должна попасть Деку в подбородок. Другой солдат, должно быть, повернул голову так, что ударился о край своего шлема, потому что металл ударился о металл. -Октавиус, пожалуйста… -Взмолился Децим. -Нет уверенности, что он внутри! -Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ВЫ ОСВОБОДИЛИ МЕНЯ! -Октавиус боролся со своим другом, отчаянно желая присоединиться к огню. -Почему ты орешь? -просил голос. –Свитые угодники, что с машиной? В унисон Октавиус и Децим повернули головы, чтобы увидеть Джедедайю, шатающегося к ним. Децим отпустил его, и римский полководец побежал к своему ковбою. -Джедедайя! Где ты ранен? Что случилось? -Октавиус нежно обхватил обе стороны лица Джедидайи ладонями, его большие пальцы слегка поглаживали его щеки. Он почувствовал слезы на глазах и сморгнул их. Живой. Хвала богам, он жив. -Ну, чуть не получил копытом по лицу. Ну, тут сам виноват. Напугал бедную лошадку. Серьезно, что с машиной? -Джедидая с беспокойством посмотрел на Октавиуса. -Почему ты плачешь, приятель? Блондин поднял руку и стерла слезу со щеки Октавиуса. Благодарный сверх всякой меры и все еще переполненный адреналином, Октавиус больше не мог сдерживаться. Он поцеловал Джедидайю в губы, полный желания и облегчения. Сначала показалось, что ковбой поцеловал его в ответ, но затем он тихонько вздохнул и рухнул в объятия римского генерала. Октавиус поймал его и попытался поддержать его голову, когда он осторожно опустил его на землю. -Джедедайя? Джедедайя?! -Постарайся не двигать его слишком сильно. –Подбежал к паре Дициум. -Я позову лекаря, носилки и веревку, чтобы доставить его в Рим. Держи его неподвижно и будь настороже. Дециум побежал по коридору к диорамам. -О, мой бог. -Пробормотал Октавиус, заметив кровь в светлых волосах Джедедайи. -Что с тобой случилось? Слава богам что, ты дышишь… -А знаешь, меня никогда раньше не называли богом. -Сказал Антоний на латыни, выходя из дыма, поднятого машиной. Он больше не был одет в свое снаряжение Диониса-Осириса, вместо этого он был полностью бронирован и готов к битве. Октавиус напрягся, но он подхватил Джедидайю на руки и попятился. Ему нужна была дистанция. Он не мог сражаться, когда Джедидая был так уязвим! -Это твоих рук дело?! -Да, моих. Первоначальный план состоял в том, чтобы посадить его в машину, чтобы ты, Октавиан, мог понести потери, которые понес я. -Антоний остановился и вздохнул. –Но я не мог этого сделать. Я люблю свою честь больше, чем ненавижу тебя. Кроме того, он не сделал ничего ужасного, кроме того, что верит в тебя. -Тогда ты должен был прийти только за мной. Не впутывай его в это! Сражайся по-честному. -Я так и планировал. Опусти его на землю. Я не стану обнажать свой меч до тех пор, пока ты этого не сделаешь. Октавиус взглянул на своего врага, который казался одновременно искренним и нетерпеливым. -Ну же, сделай это! Если только ты не хочешь, чтобы я напал на тебя сейчас, пока ты его держишь. -Настаивал Антоний Октавиус подошел к стене и осторожно положил Джедидайю на землю. Он расстегнул свой плащ и накрыл им голову ковбоя. Джедидая слегка застонал от этого движения, или от боли. -Ох, прости меня. -Прошептал Октавиус. Затем он встал, его глаза посуровели, когда он посмотрел на человека, который причинил эти страдания. Антоний улыбнулся, его глаза немного отдавали красным. -Это глупо, оставить свой плащ. -Сказал он, обернув ткань вокруг левой руки и обнажая меч. -Теперь у тебя нет ничего, что могло бы тебя защитить. -У тебя не было причин причинять ему боль, вот что действительно глупо. -Ответил Октавиус, вытаскивая свой собственный меч. -Ты использовал Клеопатру против меня, когда объявил войну Египту. -Ответил Антоний. -Я не думаю, что ты смеешь винить мою тактику. -Антоний увернулся, до него собирались дотянуться, а затем он и сам замахнулся. Октавиус получил удар своим клинком. В обычном бою человек использовал бы свой щит или завернутый плащ, чтобы защитить себя. У Октавиуса не было ни щит, ни плаща, но ему было все равно. Не важно, какие раны он получил, он собирался покончить с этим. Ему нужно было защищать Джедидайю. Муж египтянки рубанул вбок, пытаясь застать Октавиуса врасплох, но тот встретил вражеский клинок. Вперед и назад они двигались вместе, делая выпады, наступая, отступая и атакуя. Потрескивание пламени и лязг мечей были единым звуком. Антонию удалось подобраться поближе. Оба они сошлись в высокой схватке, их мечи скрестились, когда каждый из них надавили на свои клинки. -Ты не уничтожишь все. -Сказал Антоний, пытаясь отбиться, но Октавиус проскользнул под ним и схватил руку Антония с мечом, чтобы он мог безопасно ударить Антония по щеке рукоятью, откидывая его голову назад. -И у тебя не получится! -Октавиус снова изо всех сил ударил Антония по шлему плоской стороной клинка. Другой боец опустился на одно колено. Октавиус ударил его еще раз, когда он попытался встать, а затем выбил меч у него из рук. -Тогда пора закончить это. -Сказал Антоний. Он встретился взглядом со своим врагом. -Ты не смеешь приказывать мне. -Октавиус вложил свой меч в ножны, прежде чем схватить Антония за плащ и поднять его, чтобы ударить его в лицо, раз, два, затем еще и еще. -Никогда. Не прикасайся. К Джедедаи! Или я уничтожу тебя. Ты меня понимаешь?! А Антония шатало, но он улыбался. На его зубах была кровь. -Вот и ты, Октавиан. –Прошептал он. -Попробуй это понять: -Выплюнул Октавиус, опуская мужчину на четвереньки. -Я не собираюсь преследовать ни тебя. Ни Египет. Ни Клеопатру. Но если ты причинишь вред Джедедии, Риму и его народу, или народу Америки, то я выпотрошу тебя. -Он пнул своего противника в шлем, убедившись, что тот останется лежать. Только когда Антоний рухнул без сознания, он разжал кулаки. Октавиус стоял там, глядя сверху вниз на своего врага, оценивая, действительно ли он бесчувственный. Гнев, который он испытывал, горел так же ярко, как пожар в машине, который, наконец, привел в действие разбрызгиватели дальше по коридору. Наконец, Октавиус повернулся и пошел, чтобы снова осторожно поднять Джедидайю. -Мне жаль, что ты пострадала из-за меня, carus. Я буду защищать тебя. -Сказал он, неся его в сторону Рима.