Мансарда с видом на солнце

- Итак. Последний тост! - Последний в жизни... - Заткнись, а? - Может, лучше без тоста... - Эй, ну хватит! Только после этого все замолчали, а Леда, на миг призадумавшись, открыл было рот, чтобы сказать что-то, но потом передумал, мотнул головой и выдал, наверняка, совсем не то, что собирался. - Давайте выпьем за мансарду – самую лучшую часть этого дома. Мне будет не хватать ее. - Единственную достойную часть этого дома, - уточнил Сойк, поднимая свою бутылку с остатками пива. - Судя по мансарде, когда-то этот дом был очень красивым, - заметил Джури, и только Агги ничего не сказал, лишь молча протянул свою бутылку. Прощальный пикник под самой крышей был окончен, и настало время собираться. На следующее утро друзья должны были покинуть этот дом и разъехаться по новым квартирам, которые они успели подыскать заранее. Но никто не спешил расходиться, все молчали и будто ждали чего-то, а мансарду заливал холодный белый свет – луна была почти полной и светила прямо в панорамное окно, через которое в светлое время суток открывался вид на солнце. - А давайте... - неуверенно начал Джури и, осекшись, тут же смелей продолжил. - Давайте каждый год осенью, ну, примерно в эту же дату встречаться. - Чего? - недоуменно протянул Агги. - Встреча одноклассников, - усмехнулся Сойк. - Нет, я серьезно, - отмахнулся от насмешек Джури. - Давайте возьмем за правило каждый год встречаться в этом месте... - И брать кредит! - весело подхватил Леда. - Тут вообще-то банк построят. Но когда Джури посмотрел на него возмущенно и хотел что-то возразить, в разговор вмешался Агги: - А может, и правда? Не такая уж и плохая идея. - Поддерживаю, - согласился с ним Сойк. - Мне тоже кажется, что в память о не самых худших днях, проведенных в этом доме, можно придумать такую традицию... - Какие же вы все идиоты, - вздохнул Леда и сокрушенно покачал головой. - Мы же будем видеться намного чаще, чем раз в год! - Только не это, - Сойк изобразил испуг на лице, и все дружно рассмеялись, но спорить с Ледой никто не стал, потому как каждый подумал, что встречаться раз в год – это действительно слишком редко как для хороших друзей. ~~~ - Ты что наделал? - Леда хотел чуть ли не выкрикнуть свой вопрос, но вместо этого только прошептал, мгновенно потеряв голос, а Джури поднял на него перепуганный взгляд. - Сволочь... - выдохнул Сойк, который вопреки ожиданиям Леды не потерял сознания, а просто медленно опустился на пол, продолжая держаться рукой за стену, чтобы не упасть совсем. - Я... - начал было Джури, но Леда не стал слушать. - Надо вызвать скорую, - решительно заявил он и хотел броситься в свою комнату, где остался телефон, но Сойк остановил его: - Не надо. - Но... - Не надо, все нормально. Его лицо было совсем бледным, почти бескровным, но губы он сжимал так упрямо, что спорить Леде расхотелось. - Я схожу в аптеку, - пробормотал Джури, которому только теперь пришло в голову отставить в сторону прямо на пол здоровую кастрюлю, которую он по-прежнему держал в руках. Леда знал, что случившееся не было случайностью, и из-за всего произошедшего так внезапно голова шла кругом, да и Джури, казалось, уже сожалел о своей неожиданной и такой смелой задумке. - Поднимайся. Ну же... - потребовал Леда, потянув Сойка за руку и заставляя встать на ноги. Тот поморщился, но подчинился, наверняка понимая, что на руках его ни Леда, ни Джури до постели не донесут. - Что у вас тут происходит? - услышав странный шум, из своей комнаты выглянул Агги, глаза которого удивленно распахнулись, когда он увидел открывшуюся картину. Но отвечать ему никто не стал. Сойк вообще ничего не замечал вокруг, только тяжело дышал, Леда бросил на Агги несчастный взгляд, а Джури шумно сглотнул. ...В большинстве случаев люди жалуются на жизнь потому, что их любят слишком мало. Потому что в детстве родители больше лелеяли младшего брата, девочка из параллельного класса бегала за лучшим другом, а сам лучший друг предпочитал проводить время с мальчишкой, жившим по соседству. У Юу-то все было наоборот: родители в нем души не чаяли, друзей было так много, что он не успевал общаться со всеми, а девчонки не давали прохода с самых юных лет. Юу-то не на что было жаловаться, как сказал бы любой сторонний наблюдатель. Он сам это понимал и долгое время не мог объяснить, почему все же не чувствует себя счастливым, и лишь со временем смог дать ответ на этот вопрос. Когда любви слишком много – это тоже плохо. В привязанностях и теплых чувствах есть только один существенный недостаток: даря свою любовь, люди ждут отдачи. Но чем больше любящих людей окружает, тем больше надо отдавать, и Юу-то честно отдавал все, что мог, не получая от этого никакого удовольствия. Родители учили его быть благодарным, и Юу-то был благодарным. Говорили, что за любую оказанную услугу надо говорить "спасибо", и Юу-то говорил. И если важный и дорогой человек ждет чего-то, нельзя обманывать его ожиданий, потому Юу-то не смел идти наперекор и делал то, что хотели его близкие. В детстве Юу-то обожал гонять на велосипеде и мечтал записаться на велогонки, но родители посчитали, что это будет отнимать слишком много времени, когда оно больше нужно для развития интеллекта их сына. В результате Юу-то посещал какой-то странный кружок, даже названия которому не было, где часами занимался, тренируя логику и образное мышление. После школы Юу-то не хотел никуда поступать – он думал собраться с мыслями и понять, чем хочет заниматься в жизни, но родители все решили за него. "Недопустимо терять время на ерунду", - безапелляционно заявили они, когда сын робко заикнулся о том, чтобы какое-то время не предпринимать ничего, а просто подождать. В результате не прошло и месяца, как Юу-то стал первокурсником юридического факультета – самого лучшего и перспективного. И так было всегда, сколько Юу-то себя помнил. Он получал все самое лучшее, был любим и обожаем и с благодарностью принимал все, что ему давали близкие. Отказать означало обидеть. Обижать тех, кто тебя любит, нельзя. То же самое было с друзьями и одноклассниками. У Юу-то не было друга, который дружил бы с кем-то третьим, обделяя его вниманием, потому как выходило, что таким другом был сам Юу-то, не успевавший поделить свое время со всеми соседскими мальчишками, жаждавшими общения с ним. От девушек Юу-то тоже никогда не знал отбоя. В разных случаях его привлекательность для противоположного пола оправдывалась разными причинами. Порой какие-то девчонки увивались за ним просто потому, что он был веселым и легким в общении. Другим нравился имидж обеспеченного и правильного молодого человека, который Юу-то упрямо сохранял в угоду родителям. Третьим, возможно, нравилось в Юу-то еще что-то, но он не спешил об этом задумываться, потому как давно понял: его самого девушки не интересовали. Однако долгое время он боролся с собственными желаниями, чтобы никого не расстраивать. Терпение лопнуло за полтора года до окончания учебы, и даже последней капли как таковой не было. Как-то раз утром Юу-то проснулся с мыслью, что жизнь слишком коротка, чтобы заниматься тем, что не нравится, и тратить время на то, чего не хочется. В тот день он перекрасил волосы в светлый цвет, на полученные от родителей и в последствие сэкономленные деньги купил спортивный вайпер, который сразу же обклеил специальной зеленой пленкой – не потому что нравился цвет, а просто чтобы было ярко и запоминалось – и признался жившему по соседству одногруппнику, что давно испытывает к нему отнюдь не дружеские чувства. Одногруппник врезал Юу-то по физиономии и больше никогда с ним не разговаривал, а сам Юу-то на той же неделе попал в аварию. Мотоцикл особо не пострадал, зато он сам сломал руку. - Что с тобой случилось, Ю? - в ужасе причитала его мать, разглядывая и не узнавая собственного сына. - С жиру бесится, - холодно прокомментировал его отец, и Юу-то кивнул. Более точного определения сложившейся ситуации было не придумать. Юу-то и правда бесился с жиру, но про себя он предпочитал думать, что просто в его жизни было слишком много любви, а любовь – это очень тяжело. От души пожелав себе никогда никого не полюбить, Юу-то предупредил родителей, что бросает учебу, добавил, что их денег ему больше не надо – сам как-то выкрутится, и честно признался, что не стоит ждать, когда он женится. Родители были в ужасе, Юу-то видел это по их глазам, но от сына они не отреклись и даже не возмутились. Юу-то понимал, что они ждут, когда их чадо перебесится, и это даже немного злило. Он понимал, что родители слишком сильно любят его, и никакие пугающие признания не могли изменить этого факта. Для новой жизни Юу-то придумал себе новое имя, сменил место жительства, подыскал несложную работу оператором в колл-центре, которая оставляла достаточно времени для досуга, а еще нашел приятеля, который с радостью разделил с ним первый опыт однополых отношений, в результате чего Юу-то утвердился во мнении, что именно это ему и было нужно. Леда – а именно так он теперь предпочитал называть себя – не разорвал связи со своим прошлым. В конце концов, не таким уж плохим оно было, а большинство друзей и приятелей только восхитилось смелыми переменами в его жизни и не пожелало прекратить общение. Но сама жизнь изменилась радикально, стала похожей на то, чего Леда всегда хотел, что поначалу бесконечно радовало его. Но только поначалу. Со временем Леда начал понимать, что он бежит – безостановочно, без передыха бежит и уже не может остановиться. - А что делать? Жизнь коротка, - смеясь, говорил он всем, кто обращал внимание на то, как стремительно меняется жизнь Леды, как часто он уходит с одной работы ради другой и как, не задумываясь, меняет партнеров. Да и самому Леде часто казалось, что единственной постоянной величиной в его жизни был его зеленый мотоцикл, своим ярким цветом часто привлекавший внимание прохожих. На самом деле, Леда давно мечтал о мотоцикле, но правильному, никогда никого не огорчающему студенту, другу, сыну было не положено гонять на байке, который одним своим видом наводил на мысль о том, каким легкомысленным являлся его обладатель, и как легко он мог вляпаться в неприятности, вроде аварии или падения. Каждый вечер после работы Леда тратил по несколько часов на то, чтобы просто ехать вперед, ни о чем не задумываясь, не слыша ничего, кроме шума ветра за спиной. Часто он уезжал за город, где можно было разогнаться в полную силу, не рискуя сбить случайного пешехода. В такие моменты Леде казалось, что так и вся его жизнь – бесконечный хайвей, по которому он несется с неимоверной скоростью просто потому, что ему это нравится. Леде пришлась по вкусу его новая жизнь без скучных лекций и учебы, без ненужных обязанностей и повинностей. Все его полностью устраивало и радовало, но только до поры до времени. Эйфория от перемен длилась недолго, и вскоре Леда поймал себя на мысли, что ему все равно настойчиво не хватает чего-то. Вот только если прежде Леда точно знал, что просто устал от чужой любви, то теперь он не ведал, в чем проблема. Агги в жизни Леды занимал особую роль. Назвать его другом было никак нельзя, слишком уж редко они встречались и слишком мало общались. Скорее, их можно было назвать приятелями или друзьями детства, что в понимании Леды означало примерно одно и то же. Друзья детства, как думал Леда, это такие специальные люди, с которыми в жизни не стал бы общаться, если бы познакомился недавно. Но связывающая людей вместе одна на двоих парта, одна общая песочница или какая-то детская проблема не позволяла просто так развернуться и уйти от того, кто теперь уже ничем не интересовал и не привлекал. Друг детства чем-то похож на нелюбимого брата или на такую же нелюбимую сестру: они могут не нравиться и не вызывать особых эмоций, но почему-то нет ни сил, ни возможности, ни, главное, желания отказаться от них и никогда больше не встречаться. Неожиданной встречи с Агги Леда порядком удивился, потом припомнил, что не видел его уже достаточно давно, а после обрадовался – все же приятно было повидать приятеля из далекого детства. Леда слышал, что Агги стал художником, что тоже по какой-то причине бросил учебу и что не радовал близких. Может, именно из-за такой схожести жизни друга со своей Леда невольно потянулся к нему, и Агги с радостью поддержал общение. Как выяснилось, до Агги доносились слухи о произошедших с Ледой переменах, и потому старому знакомому не пришлось объяснять, что с Ледой такого стряслось и отчего теперь его не узнать. Подобные объяснения Леду уже утомили, и он был рад, что его воспринимают таким, какой он есть, без лишних глупых вопросов. Объясняя Агги, почему он лишился своего прежнего дома, Леда немного соврал. С сыном арендодателя его и правда связали не совсем дружеские отношения, но уехать Леда решил сам, а не потому, что ему кто-то пригрозил – просто слишком сложно стало выносить повышенное внимание нового приятеля. Когда их связь вышла за рамки обычного секса и тот начал что-то требовать и ревновать, Леда решил, что пришло время собирать вещи. - Ты просто никого не любишь, - бросил ему обиженный друг на прощание. - Позволяешь любить, а сам не любишь. Леда только плечами передернул. Наверное, после того, как тебе фактически признались в любви, было неправильным развернуться и уйти, но Леда действительно не испытывал никаких светлых чувств к своей очередной пассии. Переехать в необыкновенный дом Леда согласился в первую очередь не потому, что ему совсем негде было жить или не хватало денег – просто Леда все время искал что-то новое, хотел перемен и свежих впечатлений. Жизнь была слишком коротка, чтобы стоять на месте, и Леда продолжал нестись вперед. "Не понравится – съеду", - решил он. После того, как он отказался от обременявших его уз, решения принимались легко и просто. Но чего Леда не ожидал, так это того, что в полуразрушенном доме встретит Джури. - Как его зовут? - спросил Леда у Агги, когда впервые увидел уныло бредущего по коридору соседа. - Понятия не имею, - честно ответил его друг. - Ты что, даже не интересовался его именем? - удивился Леда. - Нет. Какая мне разница? - отмахнулся Агги. - Эти соседи по сто раз на месяц меняются. Тем более, этот ни с кем не разговаривает. Агги был абсолютно прав, как понял вскоре Леда. Когда он на следующий день опять увидел молчаливого соседа и окликнул его, тот даже головы не повернул, будто не услышал. "Может, и правда чокнутый?" - спросил сам себя Леда, но тут же решительно отмел эту догадку. Парень не казался психически-ненормальным, скорее, он выглядел очень грустным, погруженным в свои горькие мысли. А Леда впервые в жизни озадачился вопросом, как познакомиться с тем, кто его заинтересовал. Прежде таких проблем у него не возникало, но до этого ему не встречались люди, которые совсем не разговаривали. Найти общий язык с Сойком оказалось не так сложно, хотя Агги и морщился, когда вспоминал о неадекватном, на его взгляд, соседе. У Сойка был дурная привычка, услышав вопрос, долго молчать, чтобы в итоге так ничего и не сказать, но Леду это не слишком смутило. Прошло не так много времени, а Сойк уже вполне добродушно перекидывался с ним парой слов и один раз даже сдержанно улыбнулся. С Джури все было иначе, и их знакомство Леда по праву считал случайностью. - Мне нужен еще апельсиновый джем, - заявился он к Агги, когда угощение, которое так полюбил Джури, закончилось. - Где я тебе его возьму? - удивился друг. - У меня больше нет. - Как нет? Тебя же родители угощают. - Я не общаюсь с родителями, - пожал плечами Агги. - Мать больше деньги пересылает. Джем был скорее исключением. Леде ничего не оставалось, как отправиться на поиски апельсинового джема в супермаркет под насмешливым взглядом Агги, который, разумеется, догадался, что задумал его друг, но комментировать никак не стал. Никогда еще Леде не давалось с таким трудом установление отношений с другим человеком, и если иной раз казалось, что Джури подпустил его чуть ближе, то уже через день Леда понимал, что ему почудилось – Джури было неинтересно происходящее вокруг, как будто жил он во снах, а в реальности просто существовал. - Ничего не получается, - пожаловался как-то раз Агги Леда, когда друг курил на кухне, а сам Леда стоял рядом и в тоске думал о том, что сегодня Джури только поздоровался с ним и больше ни слова не сказал. - Что, не действует покупной джем? - усмехнулся Агги, делая очередную затяжку. - Не действует, - вздохнул Леда. - Ну, желание пожрать – единственное, что делает его похожим на человека, - заметил друг. - По-моему, если его не кормить, он помрет от голода и не заметит, - честно признался Леда, бездумно глядя за окно. - Узнай, что с ним случилось, - одной рукой раздавив окурок, второй Агги почесал лоб. - В смысле? - озадаченно уставился на него Леда. - Ну не всегда же он таким был, - пояснил свои слова Агги. - Что-то с ним случилось, отчего он такой никакой стал, вот и выясни что. Может, тогда станет ясно, чем его заинтересовать. Такое простое и от того гениальное решение почему-то не приходило Леде в голову, и он даже моргнул от удивления, поражаясь, как сам не додумался. Он пытался развеселить и расшевелить Джури, но даже не задался вопросом, отчего тот насколько печален. Идея Агги показалась Леде просто замечательной. - Вот только на хрена оно тебе надо? - спросил Агги, прежде чем отправиться в свою комнату. - В смысле – на хрена? - не понял Леда. - Я как бы не спец в мужской красоте и вообще... - Агги, прищурившись, скептически поглядел на Леду. - Но что-то мне подсказывает, что в этом Джури нет ничего привлекательного. Леда от удивления открыл рот и хотел ответить, что, во-первых, он не ищет в Джури что-то привлекательное и пытается сблизиться с ним вовсе не за тем, зачем Агги подумал. А во-вторых, зря Агги решил, будто Джури совсем неинтересный, но мысли спутались, а внятный ответ придумать не удалось. "А действительно, на хрена мне все это?" - спросил сам себя Леда и не нашелся, что ответить. Разговорить Джури оказалось не так уж сложно. Леда не прогадал, когда решил показать ему мансарду, которую ничем не интересующийся Джури не видел до этого, и сама атмосфера которой настраивала на особенный лад. Глядя в ночное небо, Джури легко, как показалось Леде, поделился наболевшим, а потом, будто устав от этих признаний, быстро уснул. А Леда лежал рядом и еще долго смотрел на профиль Джури, прислушивался к его ровному дыханию и думал. Так вышло, что Леда никогда не видел смерть вблизи, ведь даже его бабушки и дедушки были до сих пор живы и здоровы, а о том, чтобы умер молодой и близкий ему человек, и речи не шло. Глядя на Джури, Леда думал о том, что он не в состоянии понять его горя, а значит, не сможет и утешить. Но вместо того, чтобы отказаться от бессмысленных попыток, Леда решил подумать обо всем услышанном на следующий день и подвинулся поближе к Джури. Помедлив еще немного, он обнял его одной рукой и закрыл глаза. Однако, вопреки сомнениям Леды, разговор по душам что-то неуловимо изменил. Не то чтобы Джури стал после этого вечера веселым и общительным, да и перемены были почти незаметны, но Леда, так внимательно приглядывавшийся к нему долгое время, почувствовал, что Джури уже не так уныл, как прежде. - Тебе нельзя все время быть одному. Это плохо влияет на настроение, - как-то раз за ставшим уже традиционным общим завтраком заметил Леда. Намекал он в этот момент на себя и хотел развить разговор дальше, сообщив о том, что у него сегодня выходной, и они могут пойти куда-нибудь вместе, но Джури понял его неправильно. - Если честно, мне кажется, что я вообще никогда не смогу быть ни с одной девушкой, - покачал головой он. - Буду всех сравнивать с Мезуми. Леда замер на секунду, не донеся до рта свой тост, а потом решительно откусил и принялся жевать, так ничего и не сказав в ответ. "Ну и отлично. Я-то не девушка", - решил в этот момент Леда. А еще через пару дней, гоняя на своем мотоцикле по окружной дороге вокруг города, его осенило, как можно заставить Джури встряхнуться. Ничто так не бодрило Леду, как скорость, и хотя он не был уверен, понравится ли такое времяпровождение его новому приятелю, решил, что ничего не потеряет, если попробует. - Нет, - сразу отрезал Джури, когда взлохмаченный и тяжело дышащий после быстрого подъема по ступенькам Леда появился на пороге его комнаты. - Мотоцикл – это не для меня. Извини. - Ну всего один раз. Пожалуйста, - протянул Леда и изобразил самые жалобные интонации в голосе. - Для меня. Мне так хотелось поездить вместе с тобой. На лице Джури отразилось сомнение – ехать ему определенно никуда не хотелось, и Леда полушепотом, будто от этого голос звучал убедительней, произнес: - Всего один раз, первый и последний. Ну пожалуйста. ...Еще никогда и ни с кем Леда не ездил вместе. Как-то раз один приятель попросил его прокатить, но Леда ответил, что гонять вдвоем на спортивном байке опасно, да и вообще у него нет второго шлема. Не то чтобы Леду останавливали озвученные причины – на самом деле ему просто не хотелось делить свой мотоцикл с кем бы то ни было. А вот ездить с Джури оказалось очень даже комфортно. Хотя в Леду тот вцепился мертвой хваткой и прижимался так сильно, что становилось трудно дышать, Леда чувствовал непонятное умиротворение, будто неожиданно нашел то, что так долго искал. Удерживать мотоцикл с еще одним седоком на такой скорости было сложно, но Леда мало думал об этом, когда мчался вперед. Кататься с Джури было замечательно – эта мысль была единственной, крутившейся в его голове всю поездку. - Ну как? Не страшно ведь? - спросил Леда, когда они сделали остановку перед тем, как повернуть назад. - Да вроде нет, - растерянно пробормотал Джури. Было заметно, что он сам не знает, какие эмоции преобладают в его душе в этот момент. Отросшие волосы Джури растрепались, и глаза блестели, когда он смотрел на Леду. А Леда, стащив шлем, стоял перед ним и глупо улыбался. Быть может, впервые за долгое время он чувствовал такое умиротворение, какого не испытывал никогда в жизни. И он даже не думал ни о чем, когда сделал шаг вперед к Джури, не думал о том, что может все испортить, потому что такое дальнейшее развитие событий казалось Леде единственно правильным. Леда закрыл глаза и потому не видел лица Джури, но почему-то не сомневался, что отразилось на нем исключительно удивление. Из рассказа Джури Леда понял, что тот всю жизнь был с одной девушкой и вряд ли его даже в мыслях волновали другие парни, но это почему-то не заботило Леду. Шестое чувство подсказывало, что Джури не станет отбиваться или ругаться. Ветер на пустынной трассе был сильным и горячим, он трепал волосы и забирался под одежду, а вокруг не было ни души, и даже редкие проезжающие мимо машины пропали куда-то. Хотя, может быть, Леда просто не замечал происходящего вокруг и не слышал ничего. Джури не стал отталкивать, он просто стоял и, кажется, не дышал, пока Леда целовал его, очень нежно и осторожно, будто впервые в жизни. А когда он наконец отстранился, Джури не сказал ни слова. На его лице читалось изумление, такое искреннее и сильное, что Леда, не выдержав, рассмеялся. - Поехали назад? - только и спросил он, и Джури медленно кивнул – Леда не был уверен, что тот понял вопрос. В конце концов, удивление – это все же лучше недовольства или отвращения, как подумал в этот момент Леда. И хотя Джури не выразил согласия и не ответил на его порыв, настроение Леды поднялось, и почему-то сразу поверилось в то, что все у него получится. "На хрена оно тебе надо?" - вспомнился ему вопрос Агги, но Леда только плечами пожал, будто друг стоял перед ним и снова спрашивал. "Раз хочется, значит, надо", - сделал вывод Леда и приказал себе не задумываться. После этого случая Джури не спешил виснуть у Леды на шее и как-то выражать свою бескрайнюю привязанность, но Леду это не смущало. На следующий день он чуть ли не насильно прижал Джури к стене в коридоре и снова поцеловал. Джури опять не ответил, но и не оттолкнул, а после только спросил шепотом: - Зачем ты это делаешь? Более идиотского вопроса Леда в жизни своей не слышал и даже был готов рассмеяться, но сдержался, не зная, как отреагирует на такое Джури, смотревший на него в этот миг так серьезно. - Затем, что я люблю целоваться? - предположил Леда. - Мне вообще-то девушки всегда нравились, - произнес Джури, и в его голосе послышалось столько неуверенности, что Леда все же фыркнул от смеха. - Я лучше любой девушки, - с гордостью ответил он. - Что-то я не уверен, - нахмурился Джури, однако отталкивать все еще прижимающегося к нему Леду не спешил. - Главное, что я уверен, - важно произнес Леда и хотел снова поцеловать Джури, но тот уперся рукой в его плечо, не позволяя прижаться. В глазах Джури читались неуверенность и растерянность, и Леда чувствовал, что прояви он чуть больше настойчивости, ему все будет позволено. Но, повинуясь интуиции, он не стал этого делать, решив, что надо дождаться взаимности – дождаться того момента, когда Джури сам захочет быть с ним. Только Леда подумать не мог, что ждать окажется так трудно. Джури менялся на глазах. Началось все с того, что, безумно смущаясь, он попросил Леду одолжить ему немного денег, чтобы привести себя в чувство. Леда охотно отдал бы все, что у него было – если чем он и не дорожил в этой жизни, так это деньгами, хотя после того, как родители перестали помогать, их нехватку он испытывал постоянно. Но Джури ответил, что столько ему не надо и взял совсем немного, ровно столько, сколько потребовалось, чтобы привести себя в порядок. - Буду искать какую-нибудь работу, - сказал он Леде. - Ну и в институт надо наведаться. Может, меня возьмут обратно? - Конечно, возьмут, - убежденно заверил его Леда. - А с работой давай я тебе помогу? У нас постоянно есть вакансии. Леда опасался, что после проявления неоднозначных знаков внимания к Джури тот начнет избегать его, но этого не произошло. Джури поглядывал на Леду немного настороженно, будто постоянно ожидая какого-то подвоха, но общения не избегал. - А давай, - сказал он, немного подумав, и уже на следующий день Леда сообщил ему, что в ресторане, где он трудился, как раз ищут официанта. Джури охотно согласился на такое предложение, а Леда был доволен и того больше – теперь каждое утро они с Джури вместе ездили на работу, а иногда и возвращались вместе, если у них совпадало время окончания рабочего дня. - Счастливый ты засранец, - заметил как-то раз Агги, когда Леда медитировал на кухне над лапшой. Назвать процесс приготовлением ужина язык не поворачивался, потому что готовить Леда никогда не умел. - Чего это? - спросил он, отрываясь от созерцания содержимого кастрюли. - Все, что захочешь, получаешь, - ответил ему отчего-то развеселившийся Агги. - Хм... И чего такого я захотел? - не понял Леда. - Нашего соседа, - рассмеялся Агги. - Его я пока не получил, - моментально скис Леда. - Он на тебя смотрит, как ребенок на фею, - подмигнул Агги. - Так что все ты получил, не притворяйся. И Агги оказался прав, потому что буквально на следующий день перед сном Джури совершенно неожиданно чуть ли не вцепился в плечи Леды, дергая его на себя и обнимая так крепко, будто тот собирался вырываться. - Ого, - только и выдохнул Леда, весело глядя на Джури, когда тот наконец отстранился после долгого поцелуя. Леда подумать не мог, что отрешенный и всегда потерянный Джури мог целовать вот так – страстно, горячо и как будто в последний раз. - Ого, - согласился тот, хотя веселья Леды определенно не разделял. Некоторое время они стояли молча, замерев друг перед другом, и когда Леда подумал, что молчание затягивается и пора предпринять хоть что-то, Джури строго произнес: - Меня можно только целовать. Понятно? - Понятно, - растерявшись, ответил Леда, которому ничего понятно не было. - Ну и обнимать еще, - добавил Джури. - Насчет всего остального я пока не уверен. - А-а, - многозначительно протянул Леда, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. - Ну как скажешь. Джури выглядел очень забавно в этот момент, но Леда напоминал себе, что еще не так давно он думать не думал, как неожиданно может перемениться жизнь, и что Джури не так просто привыкнуть к мысли о том, что он испытывает к своему соседу не совсем дружеские чувства. - Обнимать и целовать – это самое лучшее, что может быть, - сообщил он Джури, ничуть не покривив душой, и Джури в ответ улыбнулся неуверенно и немного напряженно. Жизнь в доме можно было назвать относительно спокойной и мирной, и у Леды впервые появилось ощущение, что она не бежит вперед галопом, а тянется уверенно и счастливо. Было очень странно осознавать, что в кои-то веки ему не хотелось искать новую работу, новое место жительства, а заодно и новых друзей. Все внимание сосредоточилось вокруг Джури, и Леда предпочитал не задумываться, что с ним самим такое происходит. Однако событие с Сойком, приключившееся ближе к концу лета, стало для всех настоящей встряской. Леда, которому к тому моменту уже порядком надоело только обниматься и целоваться, хорошо запомнил, что в тот воскресный день они с Джури так долго не отрывались друг от друга, что уже впору было поверить в счастливое логическое продолжение их отношений, когда в коридоре они столкнулись с Сойком. У их приятеля было совершенно потерянное выражение лица, но при этом в глазах застыла какая-то злая решимость. Леда сам не объяснил бы, как такие противоречивые чувства могут сосуществовать вместе, но именно так все и было. - Чего это с ним? - посмотрел Сойку вслед Леда, когда захлопнулась дверь в его комнату. - Даже не разулся... - Он... Он, кажется, сейчас уйдет, - пробормотал Джури и перевел на Леду перепуганный взгляд. - Думаешь, он... - начал было Леда, но высказать страшное предположение не успел. - Надо его остановить, - выпалил Джури. - Но как? - Попробуй... Попробуй задержать его, - потребовал Джури, а сам припустил в сторону кухни. Сойк и правда выглядел как человек, замысливший что-то нехорошее, а от наркоманов, даже бывших, всегда следовало ожидать чего угодно. Леда не знал, что приключилось с Сойком, но выглядело все так, будто он внезапно пережил какое-то сильное потрясение. Однако Леда подумать не мог, что даже с учетом того, что они заподозрили, Джури сделает то, что он сделал... Ожог был большим, кожа почти сразу покрылась волдырями, но Леда, который пусть и не был медиком, понял, что ничего ужасного не произошло. Его предположение подтвердил и Агги, сказав, что сам в детстве так обжигался, а теперь и следов почти не осталось. - Мне, блядь, легче от этого, - проворчал, поморщившись, Сойк, пока Леда осторожно наносил на рану мазь, принесенную из аптеки Джури. Сам побледневший Джури с позором дезертировал, сказав, что он не переносит вида крови, ожогов, ран и вообще всего подобного. - На моей памяти тебе и хуже бывало, - съязвил Агги. - Терпи теперь. Сойк метнул на него мрачный взгляд, но, как ни странно, ничего не сказал, а вместо этого решительно протянул руку Леде. - Давай сюда. Я сам. - Но... - начал было Леда, неуверенно покосившись на тюбик с мазью. - Мне несложно, и повязку надо бы потом наложить. - Я умею накладывать повязки, - отрезал Сойк. - Проваливайте, а? Нехотя Леда поднялся на ноги и побрел к выходу следом за Агги, но когда он уже захлопнул было дверь, Сойк окликнул его. - Что? - Леда осторожно поглядел на Сойка, подозревая, что ему не понравится то, что он услышит. - Он специально это сделал? - только и спросил Сойк, и Леда, на секунду задумавшись, врать или не врать, ответил честно: - Специально. Сойк только головой покачал, отводя глаза в сторону и продолжая аккуратно размазывать мазь, а Леда, переступив с ноги на ногу, хотел было выйти, когда Сойк произнес напоследок: - Спасибо ему передай. От удивления Леда раскрыл рот, потом неуверенно улыбнулся и прикрыл за собой дверь. - Я чего-то не знаю, - нахмурился Агги, глядя на Леду, а Леда тяжко вздохнул, не очень хорошо представляя, как описать словами разыгравшуюся в их доме на считанные минуты сцену. А на следующий день ближе к вечеру, когда получивший больничный Сойк и вернувшийся с работы Леда сидели на кухне и уплетали худо-бедно состряпанный ужин, на пороге появился сияющий Джури. - Привет, Сойк, - торжественно произнес он, прижимая к груди какой-то сверток. Сойк ничего не ответил и посмотрел на Джури так хмуро, что Леда закашлялся, пытаясь скрыть смех. То, что из-за случившегося накануне Сойк не злится, они с Джури поняли еще вчера. Быть может, Сойк даже в чем-то был благодарен за то, что вытворил Джури, хотя в последнем нельзя было быть точно уверенными, потому как откровенничать их сосед не спешил. Джури не стал обращать внимание на недовольство, читавшееся на лице Сойка, а его довольный вид однозначно указывал на то, что готовится какая-то новая каверза. - Я даже знать не желаю, что там у тебя, - Сойк кивнул в сторону Джури, показывая, что прекрасно заметил сверток, напоминающий смотанное полотенце. - И тем не менее, я покажу тебе, - Джури сделал шаг вперед. - Нет, спасибо, - настойчиво повторил Сойк, немного отстранившись. - Нет уж, смотри, - настаивал Джури. - Это подарок тебе. В знак извинения за то, что я вчера сделал. И он решительно протянул полотенце вперед, разворачивая его одной рукой. От неожиданности не то, что Сойк, даже Леда раскрыл рот. Из складок не самой чистой ткани появились маленькие черные уши, а следом такой же черный нос. - Совсем спятил, - пробормотал Сойк, на что черный котенок тоненько мяукнул. - Классный, да? - удовлетворенно произнес Джури, поглядев на свой подарок. - Очень. Оставь себе, - решительно произнес Сойк. - Нет. Мне кот не нужен, это для тебя. - Мне тоже кот не нужен, - мрачно произнес Сойк. - Кстати, я кошек вообще не люблю. - Люди делятся на тех, кто любит кошек, и тех, кто еще не понял, что любит кошек, - весело произнес Леда, припомнив в этот момент слова, которые очень часто любила повторять его мать. - Леда дело говорит, - подтвердил Джури и сунул растерянному Сойку в руки полотенце вместе с котенком. - Да куда мне его? - как показалось в этот момент Леде, Сойк посмотрел на подарок едва ли не со страхом. - Меня дома целый день нет. Кто будет за ним следить? Леда хотел сказать, что если будет нужно, он готов подстраховать и в иной раз поухаживать за котенком, но Джури опередил его: - Это уже не наше дело. Выкручивайся. У Сойка, который продолжал на вытянутых руках держать свой подарок, так вытянулось лицо, что Леда не удержался и расхохотался, а Джури, невозмутимо пожав плечами, развернулся и вышел. - Твой дружок совсем охренел? - рявкнул Сойк, гневно уставившись на Леду. - Что он творит вообще? - Не знаю, - честно ответил Леда, не в силах перестать посмеиваться, и кивнул в сторону котенка. - Но вы хорошо смотритесь вместе. Вы даже чем-то похожи... - Чего-о? - протянул Сойк, во все глаза уставившись на кота, который, заметив внимание, снова мяукнул. - Очень похожи, - вынес окончательный вердикт Леда. Так на четвертом этаже дома с мансардой, которому оставалось всего пара месяцев, появился пятый, на сей раз действительно последний обитатель. - Каждому нужен кто-то. Человек не может справиться со всеми бедами в одиночку. - Нужен – в смысле друг? - И друг тоже. Но мне кажется, что в случае Сойка нужен кто-то, о ком он будет заботиться. - Ох, не знаю, не знаю, - Леда коротко рассмеялся, вспомнив несчастный взгляд их соседа, который то беспомощно смотрел в холодильник, то на котенка, не зная, чем того накормить. - Я что-то переживаю за этого кота. Где ты его взял вообще? Мансарда почти полностью была погружена в темноту: молодой месяц и тусклые звезды дарили слишком мало света, но его хватало, чтобы Леда видел лицо Джури, задумчиво смотревшего вверх. Раскладывать диван они не стали, потому Джури откинул голову на спинку, и Леда сделал то же самое, и теперь лишь изредка поглядывал на Джури. - Увязался за мной от самого метро, - пожал плечами Джури. - Вот я и подумал, не бросать же его. - Он, наверное, чей-то, - заметил Леда. - Надо было бы хозяев поискать. - У него теперь есть хозяин, - ответил на это Джури. - Сойку он нужней. - Неужели ты думаешь, что кот может удержать от... От неправильных поступков? - весело усмехнулся Леда, но Джури даже не улыбнулся в ответ на иронию в его голосе. - Не кот, а ответственность, - серьезно произнес он, внимательно поглядев на Леду. - Когда у тебя есть кто-то, кто требует твоей помощи и защиты, к собственной жизни начинаешь относиться серьезней. Пусть для начала это будет всего-навсего кот. - Кот – это не всего-навсего, кот – это очень серьезно, - шутливо заверил его Леда, хотя это веселье было больше напускным, потому что и в голосе Джури, и в выражении его глаз было что-то особенное. В глубине души Леда понимал, что говорил Джури в этот момент не о Сойке. - Спасибо, - вдруг прошептал Джури и подвинулся чуть ближе, прижимаясь своим лбом ко лбу Леды. Леда хотел спросить, за что его благодарят, ведь ничего такого особенного он не делал, не собирался даже, но Джури, осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к его шее и легко погладив, ответил на вопрос раньше, чем Леда успел его задать: - Мне было необходимо почувствовать, что меня кто-то любит. От неожиданности Леда забыл, что хотел говорить и спрашивать, а Джури прижал его к себе сильней, требовательно целуя, но он даже не ответил на эту ласку. Мысли закружились в голове, перепутались и смешались, а сердце забилось так часто, что казалось, подскакивало едва ли не к самому горлу. "А ведь и правда", - вдруг осенило Леду пониманием, что Джури был абсолютно прав и ничуть не соврал, признавшись за него самого в чувстве, которое испытывал Леда, не желая о нем задумываться. - Точно, - выдохнул он, когда Джури разорвал поцелуй и внимательно вгляделся в его глаза. - Я ведь уже недели две как люблю тебя. - Так долго? - слабо улыбнулся Джури. - Никого еще так долго не любил, - честно ответил Леда, и когда Джури, глядя все так же серьезно, провел рукой по его предплечью, поинтересовался. - Это все значит, что теперь тебя можно не только обнимать и целовать? - Думаю, значит, - кивнул Джури. - Отличные новости, - Леда решительно выпрямился, перехватывая Джури за запястье и на секунду задумываясь, что теперь предпринять. - Так и быть, для первого раза я буду снизу, чтобы не травмировать твою психику, но учти, что обычно я... - Ты можешь хоть сейчас заткнуться? - неподдельно возмутился Джури, и Леда от неожиданности рассмеялся, отметив вдруг, что с тех пор, как в его жизни появился, Джури он вообще смеется очень много и очень часто. Разложить диван они не успели или не захотели, Леда сам толком не понял, и где-то на периферии у него мелькнула тревожная мысль, не застанет ли их кто-то, но она вылетела из головы как несущественная. Какая кому, в конце концов, была разница, чем они с Джури здесь занимались? Впоследствии ту ночь Леда почему-то помнил весьма смутно и даже сам себе не смог бы рассказать, как ему было впервые с Джури. Иногда Леде доводилось слышать, что первый раз с любимым человеком кажется первым в принципе, как будто и не было ничего до этого. Некоторые запоминают какие-то совершенно несущественные детали, вроде блеска в глазах или цепочки на шее – то, на что в другой ситуации не обратили бы внимания. В памяти Леды если что и осталось, так это тактильные ощущения – прикасаться к Джури было очень приятно, и еще запах его волос и кожи. Леде вовсе не казалось, что все происходит с ним по-настоящему впервые – напротив, не покидало ощущение, что Джури был с ним всегда и обязательно останется насовсем – ведь как иначе? - Ну что-о? – протянул Леда, не открывая глаз, когда почувствовал, что Джури, склоняясь над ним и легко прикасаясь к его губам, улыбается. - У тебя лицо забавное, тебе говорили? – полушепотом спросил тот, и по голосу Леда почувствовал, что Джури было весело в этот момент, а еще – что он счастлив, хотя Леда и не смог бы объяснить, как можно понять подобное по одному лишь невнятному шепоту в полумраке. - Будешь много болтать – передумаю, - пригрозил Леда, подумав в этот момент, что романтика в их отношениях закончилась, так и не начавшись. Но, наверное, так было даже лучше, и Леда отметил, что это большая редкость, когда людям в первую близость так легко и просто друг с другом. Настолько, что можно, безостановочно целуясь, улыбаться и говорить дурацкие комплименты. Конечно, у Джури совсем не было опыта, и не нарочно он делал больно, двигаясь слишком резко и часто, но, быть может, впервые в жизни Леда не обращал внимания на физический дискомфорт. Закрыв глаза и слушая сбившееся дыхание Джури, он лишь сильнее сжимал его пальцы в своих и считал удары собственного сердца, сам не зная, зачем это делает. Перед его мысленным взором был все тот же бесконечный хайвей, по которому он так долго летел вперед, не зная отдыха и не видя цели. И ничего не изменилось: жизнь по-прежнему не стояла на месте, а Леда не собирался сбрасывать скорость и ждать чего-то. Поменялась лишь одна существенная деталь – отныне Леда был не один. Но в ту безлунную ночь Леда не думал об этом, и только несколько позже, когда Джури, обняв и прижавшись, водил кончиком пальца по его груди, Леда, все так же не открывая глаз, пришел к неожиданному умозаключению. Леда подумал о том, что порой любви, как и счастья, бывает, слишком много, но лишь в одном случае – когда ими не с кем поделиться.