Спектакль

Его шаги отчетливо слышны на лестницы. Они неторопливы, спокойны, даже медлительны. Словно он хочет насладиться моментом; он приближается к своей победе и желает, чтобы она сгорала в предвкушении, чтобы она ощутила себя полностью в его руках, осознала всю невозможность сопротивления теперь. Она слышит их, сидя перед туалетным столиком, отмечая про себя их размеренный темп, и внутренне усмехаясь этой наглости. На ней полупрозрачное платье, которое совсем не скрывает красоты тела. Все остальное было бы лишним сейчас, и она не желает прятаться за одеждой. Она знала, что он придет в тот самый момент, когда на пороге дома появилась Кейт. Бледная, уставшая, с отчетливыми кругами под глазами и каким-то затравленным взглядом. Казалось, она не спала все пять дней, которые провела в заточении у высокоактивного социопата. Но Ирэн знала, что это невозможно, значит, он давал ей спать – немного, - только для того, чтобы сохранить рассудок. Доминантка была рада видеть ее, хотя и понимала, что ее возвращение может означать только одно – он узнал все, что хотел, иначе бы он не отпустил ее. Она просто обняла дрожащую девушку, успокаивая, показывая ей, что не сердится. А та, не ожидая подобного от госпожи, перестала сдерживать горькие слезы, что давно столи в глазах. Она рыдала навзрыд, пряча лицо на плече у Ирэн, пачкая белоснежный пиджак остатками косметики. «Похоже, он сломал ее. Бедная девочка», - непрошенная жалость проносится в душе женщины. Она помогает Кейт подняться в свою комнату, и раздевает ее – на теле никаких следов, но опытным взглядом она подмечает проступившие ребра и впалый живот. Он морил ее голодом. Сострадание и непривычное бессилие рождаются в ее душе. Он пошел на крайние меры, чтобы узнать ее секрет, и его решительность порождает страх. Такой сильный, что она готова бежать из города, покинуть Великобританию навсегда. Но она не поддается минутной слабости, огромным усилием воли заставляет себя остаться и ждать. Она не убегает, не прячется, бегство – признание собственной беспомощности перед ним, и она не подарит это удовольствие. Она знает, что он придет не сразу – ему тоже нужен отдых. Он сейчас измотан и ослаблен. Не так просто заставить человека сдаться, признать чужую волю, покориться – ей это прекрасно известно. Он не придет, пока не восстановит все силы, с ней он захочет быть во всеоружии, не давая шанса воспользоваться малейшей слабиной. По прошествии двух дней она слышит его шаги в своем доме. Он не торопился; но и не собирался медлить – он ждал слишком долго. Она сидит спиной к двери, и не оборачивается, когда захлопнувшаяся с легким стуком дверь возвещает о посетителе. Теперь они вдвоем в этой комнате, и у нее нет больше козыря против него. Он замирает на мгновение, рассматривая гордую спину, ничуть не скрытую черной тканью платья. Останавливается на долю секунды, любуясь ее высокомерием, надменностью, ее нескрываемым превосходством. Что дает ей силы продолжать борьбу, пусть только для вида, когда она знает, что полностью беззащитна? Что питает ее уверенность в себе, эту непоколебимую твердость, которую, кажется, даже неумолимые волны цунами, не способны уничтожить? Он знал, что подобная сила взращивается долгие годы, во время бескомпромиссной, не останавливающейся ни на минуту борьбы. Он знал это по собственному опыту, и он сочувствовал, что ей пришлось пережить это; жалел, что ее путь в жизни был так тернист. Но именно это сделало ее достойным, равным противником, сумевшим переиграть его, и сейчас он хочет победы: безоговорочной, не вызывающей сомнений. Он подходит к ней и встречается с ее взглядом в зеркале. Он видит, что она понимает свое положение, может быть, даже принимает его, но не собирается сдавать позиции. Другого он не ждал, иное поведение вызвало бы лишь скуку. Он наклоняется, легко целуя ее шею, и чувствует, что она все же не может унять нервную дрожь, несмотря на всю свою стойкость и самообладание. - Почему вы выбрали Кейт, мистер Холмс? – ее вопрос загоняет в угол, и он снова встречается с ее глазами в зеркале, пытаясь понять. Она видит его недоумение, и решает уточнить: - Вам незачем было похищать мою помощницу. Вы могли выпытать все у меня. Он понимает это любопытство, нерешенная загадка не дает ей покоя, и он полностью удовлетворяет ее интерес. - Мог, - отвечает он коротко, ложа ладони на хрупкие плечи, тем самым, увеличивая площадь контакта, - но если бы на ее месте оказались вы, мисс Адлер, я не смог бы сдержаться. Я не хотел причинять вам лишний вред, не хотел ломать. Только низвергнуть с недосягаемой высоты, лишить почвы под ногами. - Для меня это страшнее, - слишком быстро уточняет женщина. - Я знаю, - тихо говорит он, сжимая пальцы. Он поднимает ее и разворачивает лицом к себе, желая смотреть в глаза, а не в их отражение. Ирэн упирается ладонью ему в грудь в невесомо-защитном жесте, и он, заметив это, гладит ее пальцы. - У вас очень красивые пальцы, мисс Адлер. Но, мне кажется, я справлюсь лучше, - в его словах не тени насмешки или издевки, только констатация факта. Ей нечего ответить, и когда он накрывает губы поцелуем, она лишь подается навстречу, жадно отвечая. Ведь и она ждала долго, нестерпимо долго. Шерлок ведет ее к кровати. На то, чтобы сбросить собственную одежду уходит всего несколько секунд, после чего он аккуратно расстегивает ее платье, помогая освободиться от него. Легонько толкая ее на простыни, он не разрывает зрительного контакта – он хочет видеть ее эмоции, хочет заметить их все до одной. И, уже нависая над ней, ощущая ее тело под собой, упираясь руками, которые не дали бы ей вырваться, если бы такое желание возникло, он снова целует ее. Долго, мучительно, терзая ее губы, проникая языком на запретную еще недавно территорию. Она позволяет ему, отвечает, зарываясь пальцами в его непослушные кудри. - Надеюсь, вы развлеклись в прошлый раз, мисс Адлер, потому что теперь моя очередь. На ее лице мелькает страх – она не привыкла подчиняться, но он не хочет пугать ее – это говорит его обиженная гордость, его задетое самолюбие. А он опускается с поцелуями ниже, иногда прикусывая, оставляя еле заметные следы. Она горит от его прикосновений, от ощущения губ на коже, выгибается навстречу, когда он достигает груди. Сдерживать стоны уже не получается, они рвутся наружу несдерживаемой волной, и он доволен произведенным эффектом. Но мужчина уже покрывает поцелуями ее бедра, нежно гладя внешнюю их часть, и касаясь губами внутренней. Она сильнее разводит ноги, разрешая ему больше, но он игнорирует ее. Он ласкает бедра, и только их, намерено доводя до исступления. Ее стоны становятся неконтролируемыми, почти перерастая в мольбу. Она мечется под ним, с силой сжимая кулаки, царапая собственные ладони. Он добивается этого - еще одна маленькая победа, его победа над ней. - Шерлок, пожалуйста - долгожданные слова срываются с ее губ, она не в силах терпеть больше. Он мгновенно отзывается, снова упирается руками возле ее плеч и заглядывает в глаза. - Пожалуйста, что? – он хочет услышать это от нее. - Возьми меня, умоляю тебя, - почти хрипит Ирэн. Она попросила, и он не станет больше мучить. Он входит резко, не сдерживая себя, и Адлер не сдерживает крика. Он не дает ей привыкнуть, движется в ней резко, мало контролируя себя. Несколько минут бешеного ритма, и он, замечая, что ей неприятно, ненадолго замедляется, проникая размеренно и глубоко. Но возвращается к прежнему темпу, как только она сильнее обхватывает его ногами. Теперь только нестерпимо острое удовольствие разливается по ее телу, и она с готовностью делится им. Долгожданная развязка накрывает ее, оглушая своей интенсивностью. Он почувствовал, как сокращаются мышцы, как ногти впиваются в плечи, как она еще сильнее прижимается к нему. И он последовал за ней, завершая этот безумный марафон. Достигнув пика, он падает на нее; пытаясь отдышаться, неосознанно целует плечо. Едва выровняв дыхание, он шепчет ей на ухо: - Ирэн, только не надейся, что ты отделаешься одним разом. Я не простил тебе наручники. И он ощущает ее реакцию на свое обещание, чувствуя, как она снова сжимается вокруг него.