All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Среда, 15 сентября 1971 г. На следующее утро Сириус вскочил с постели с бешено колотящимся сердцем. Ему не терпелось увидеть результаты их работы. Джеймс, казалось, чувствовал то же самое — он уже проснулся, тряс Питера и кричал: «Вставай и сияй!» Сириус последовал его примеру, распахнув занавески на кровати Римуса. Тощий мальчик застонал, когда солнечный свет залил его лицо. Несмотря на протесты своих друзей, Джеймс и Сириус позаботились о том, чтобы они были одними из первых студентов, вошедших в Большой зал на завтрак. Стол Гриффиндора был совершенно пуст, как и Пуффендуя, и Слизерина — там было несколько старших учеников Когтеврана, сгорбившихся над учебниками. — Идеально, — Сириус расплылся в улыбке при виде пустых скамеек. — Места в первом ряду! — Держу пари, здесь ещё несколько часов никого не будет, — застонал Питер, чуть не засыпая на столе. — Ой, не ной, — Джеймс налил им всем по большой кружке чая. — Разве ты не хочешь увидеть плоды нашего труда? — Не в шесть утра, — ответил Питер, громко отхлебнув из своей кружки. Сириус скривился от этого звука и пододвинул ему тарелку. — Съешь тост и прекрати ныть.. Римус, который, казалось, всегда оживлялся, когда ему приносили еду, уже резал ломтик тоста на четыре части. Сириус наблюдал за тем, как он намазывает на одну четвертинку арахисовое масло, на вторую джем, на третью повидло, а на последнюю лимонный крем. Он ошеломлённо поднял бровь, когда Римус поймал его взгляд, но тот лишь благосклонно улыбнулся и принялся за завтрак. Вопреки заявлению Питера, другие ученики вскоре начали приходить завтракать. Римус только что закончил доедать свой тост, когда прибыла группа слизеринцев — три мальчика и две девочки, третьекурсники. Четверо гриффиндорцев внимательно наблюдали, как они шли к своему столу, садились и тянулись к тарелкам с едой. Сириусу казалось, что он вот-вот взорвется от предвкушения. Они ждали, но ничего, казалось, не происходило. Слизеринцы без труда наливали себе чай, тосты с маслом и яйца. Сириус разочарованно вздохнул и подумал, не ошибся ли Римус насчет семян шиповника… Но потом. Самый высокий мальчик поерзал на стуле, потирая руку. Его друг наклонился, яростно почесывая ногу, пытаясь притвориться, что ищет что-то в кармане. Третий мальчик засовывал палочку за ухо, чтобы почесаться. — Сработало! — восторженно прошептал Джеймс. Даже Питер выглядел счастливым. По мере того, как шло утро, все больше и больше слизеринцев просачивались внутрь, и их проблема быстро становилась очевидной для всех, кто смотрел. К семи часам стол Слизерина был заполнен извивающимися и царапавшими себя мальчишками и испуганными девчонками, наблюдавши за ними в смятении. Это было совершенно забавно — через всю комнату наблюдать, как ученики хихикали и указывали на чешущихся слизеринцев. Один отвратительного вида шестикурсник, Амикус Кэрроу, разорвал начисто свою мантию, школьный свитер и галстук, чтобы вцепиться в грудь — уже ярко-красную от ногтей. К тому времени, как Снейп вошел, Сириус подумал, что может умереть от смеха. У бедняги Северуса, похоже, была особенно плохая реакция на семена шиповника. Он крался внутрь с опущенной головой, пытаясь прикрыть лицо волосами (как он умудрился сделать их настолько жирными?). Это не сработало — его нос все равно торчал и он был заметно блестящим и красным. — О Мерлин! — Сириус так засмеялся, что схватился за живот. — Скажите мне, что это мы сделали его лицо таким! — Эй, Нюниус! — вдруг крикнул Джеймс.. Снейп обернулся, подняв голову; его волосы распались. Левая сторона его лица была покрыта гнойной красной сыпью, от виска до шеи, исчезающей под мантией. Его левый глаз тоже был красным, веко распухло и раздражено. — Хорошо выглядишь! — крикнул Сириус, и они четверо рассмеялись, когда Снейп выбежал из зала.. Когда завтрак закончился, Сириус почувствовал себя легендой. Весь замок уже гудел слухами, все пытались выяснить, что случилось со слизеринскими мальчиками. Слушая, как другие ученики шепчутся о их работе, Сириус не мог перестать улыбаться. Джеймс, казалось, чувствовал то же самое — он продолжал игриво толкать Сириуса локтем, и даже Питер повеселел. Хотя он продолжал напоминать им, что тоже помог, даже очевидные и раздражающие попытки Питера получить одобрение Джеймса не могло испортить настроение Сириуса. — Но идея была Люпина, — Сириус хлопнул Римуса по спине. — Как мы это отпразднуем, а? Поиграем во взрывающиеся карты? Совершим набег на кухню? Римус вежливо улыбнулся, выглядя гораздо менее взволнованным, чем другие мальчики. Это было странно — он казался полностью поглощенным прошлой ночью, и Сириус подумал, что Люпин был самым крутым человеком в мире, когда он в одиночку вошел в комнату слизеринцев. Он до сих пор помнил тот озорной огонек в глазах Римуса — куда он делся сегодня? — Ну, что бы вы ни решили, я пас, — ответил он. — У меня двойная отработка.. — От Слизнорта? — Да, и от Макгонагалл. И от Флитвика, но она завтра. И отработка с травоведения на выходных.. — Чёрт возьми, приятель, — нахмурился Джеймс. — Ты хочешь установить рекорд или что? Римус пожал плечами, отводя взгляд. Все больше и больше Сириус замечал, что это происходит. Казалось, что Римус общался с остальными через слои — в хороший день он всегда чувствовал себя хоть немного отстраненным, как будто разговаривал с ними через экран. Иногда — как прошлой ночью — были моменты, когда казалось, что барьер рухнул, что привело к опрометчивому приливу беззащитной дружбы. В других случаях Люпин полностью закрывался от них, замолкал и избегал их, как он это делал в первую неделю. Обычно это происходило после одного из глупых вопросов Питера, но иногда это было непредсказуемо. Римус был похож на головоломку, для которой Сириус еще не мог найти все части. Тем не менее, он сделал все возможное, чтобы протянуть руку, мягко сказав: — Может, начнёшь делать домашку? — осторожно спросил Сириус. Очевидно, это был неправильный вопрос, так как Римус только закатил глаза и поднялся из-за стола. — Пойдёмте, — сказал он. — Защита от тёмных искусств первым уроком, я думал, вы двое это любите.. * * * Рег, Нарцисса рассказала мне о том, как мама конфисковала сову. Извини за это — не знаю, чего они от этого ожидают, не похоже, что написание писем изменит мой факультет. И это действительно нечестно с их стороны, потому что у меня нет выбора в этом вопросе. Шляпа точно не отвечала на просьбы. В любом случае, я одолжу сову Джеймса, чтобы отправить тебе это. Он передает привет и рад встретиться с тобой в следующем году. Я думаю, тебе здесь очень понравится, уроки не так уж плохи и есть куча дел. Ты не поверишь, чем мы тут занимались, я расскажу тебе обо всем на Рождество. Как там дела? У тебя все хорошо? Напиши ответ с помощью совы Джеймса — она должна остаться на некоторое время, просто позови, ее зовут Хэтти. (Не волнуйся — я посмеялся над Джеймсом. Это он дал ей имя). Твой брат, Сириус *** Как только они закончили занятия, и Римус ушел на отработку, а Питер ушел в какой-то шахматный клуб, Сириус вместе с Джеймсом пошел в совятню. Поначалу он смущался, когда просил одолжить сову — казалось, никто особо не задумывался о том, что его родители конфисковали его, но это все равно заставило Сириуса покраснеть от стыда. Однако после двух недель занятий он не мог игнорировать чувство вины, которое он чувствовал, думая о том, как пообещал Регу, что напишет. Он, наконец, набрался смелости, чтобы спросить Джеймса прошлой ночью, когда они все были в восторге от своей успешной шутки. Когда все уснули, он прокрался к кровати Джеймса. Тот ещё не спал, когда Сириус отдернул шторы. — Сириус? — Привет. — Что-то случилось, приятель? — Э-э… мне как бы нужно было кое-что попросить у тебя. Джеймс неуверенно улыбнулся, сел и раскинул руки в величественном приветственном жесте. — Пожалуйста, добрый сэр, входите. Сириус с облегчением улыбнулся, залезая рядом с Джеймсом и садясь на его ноги поверх одеяла. Занавески упали, создав барьер от остальной части комнаты. Сириусу стало уютно и безопасно. — Итак… — с надеждой сказал Джеймс, как только Сириус устроился, — Что такое? У тебя уже есть план для нашей следующей миссии? Он ухмылялся, его глаза горели желанием, и Сириус ощутил знакомый прилив стыда, который возник при осознании того, что он вот-вот кого-то разочарует. — Нет, извини, я просто… я хотел спросить, могу ли я одолжить твою сову. Джеймс моргнул. — Да, конечно, приятель. — Спасибо, — сказал Сириус, и возникла неловкая пауза. Не в силах переварить тишину, он продолжил говорить. Слова слетели с его губ почти сами собой: — Просто я обещал Регу — Регулусу, моему брату, — я обещал ему, что напишу. И, ну, очевидно, я не смог, понимаешь, и я думаю, что должен проверить, просто убедиться, что с ним все в порядке. — Да, да, конечно, — кивнул Джеймс, наморщив бровь, и Сириус понял, что говорил слишком быстро, — Ты можешь одолжить мою сову в любое время. Что мое, то твое. Сириус кивнул. — Ладно, — его горло немного перехватило, — Ладно, спасибо, приятель. Когда он выбрался из постели Джеймса, Поттер снова лег, зевая и бормоча: — В любое время, в любое время.. Когда они вместе шли к совятне, Сириус был необычно тихим, вертя в руках письмо. Джеймс не упомянул об этом, вместо этого болтая о заклинании, которое они изучали на Защите от темных искусств. Только когда Хэтти (Сириус фыркнул от смеха, когда Джеймс впервые назвал ему имя совы) улетела, и они уже возвращались в спальню, Джеймс остановился, нежно положив руку Сириусу на плечо. — Эй, — его голос был низким и тихим, хотя они были одни в коридоре, — Ты в порядке? Сириус понял, что он продолжал перебирать пальцами, пока они шли, и что он явно пропускал ответы на некоторые вопросы Джеймса. Он опустил руки по бокам, отбрасывая волосы с лица и изображая улыбку. — Как я? Просто супер, спасибо, что спросил. Джеймс нахмурился, но не подталкивал его к этому. Остаток пути до гостиной Гриффиндора они прошли в тишине, и когда Питер вернулся из своего клуба и отвлек Джеймса, вызвав его на партию в шахматы, Сириус про себя почувствовал облегчение. Не то чтобы он не доверял Джеймсу — на самом деле все было совсем наоборот. С Джеймсом было слишком легко разговаривать, и чаще всего Сириус чувствовал, что вот-вот сломается и расскажет ему всё, все темные семейные тайны, которые он хранил годами, все подробности о том, как он беспокоился, когда дело доходило до Рега, все противоречивые эмоции по поводу его распределения. Он не хотел ошеломлять или обременять своего нового друга или отпугивать Джеймса, рассказывая ему все о своей психованной семье. В то же время Сириусу никогда не с кем было поговорить так, как он разговаривал с Джеймсом, и иногда было невероятно заманчиво просто выпалить все, что он думает. Сириус не умел сдерживаться — он гораздо лучше умел выплескивать свои эмоции, часто в форме импульсивных решений, которые впоследствии доставляли ему неприятности. И хотя Джеймс разделял любовь Сириуса к приключениям и озорствам, он был гораздо более терпеливым и превосходным слушателем — как иначе он мог дружить с Питером столько лет? Мозг Сириуса болел из-за того, что он мыслил кругами, и в конце концов он включил одну из своих пластинок, чтобы заглушить свои мысли. Когда Питер пожаловался на шум, он драматично вздохнул и принес наушники, которые Андромеда прислала ему на прошлый день рождения. Он все еще бездельничал на диване в гостиной, когда Римус вернулся и сел рядом с ним. Сириус сразу снял наушники: — Это было быстро! — Отработал только одну, — объяснил Римус. — Слизнорт отпустил меня, слишком занят всей этой историей с порошком.. Сириус широко улыбнулся и откинулся на спинку дивана, закинув руки за голову.. — Эта шутка просто дар небес, которые продолжают осыпать нас подарками. .— У Снейпа аллергия и всё такое, — ухмыльнулся Римус. — Та рыжая девчонка сказала, что он весь день провёл в больничном крыле. Сириус рассмеялся, ухмыльнувшись Римусу, который ухмыльнулся в ответ — это была та же улыбка, что и в поезде, та, что пробежала по всему его лицу и осветила его. — Какая рыжая девочка? — быстро спросил Джеймс, поднимая глаза. — Шах и мат! — закричал Питер. — Ну, знаешь, та, бесячая. Эванс. — Она не бесячая. — Ну ладно, — пожал плечами Римус. — Давайте не будем говорить о девчонках, — Сириус закатил глаза. — Это, может быть, самый важный день в нашей жизни! День, когда мы стали легендами; день, когда наша дружба была закалена в огне чесоточного порошка. — Они же не знают, что это мы сделали? — нервно спросил Питер, собирая свои шахматы. Римус покачал головой. — Слизнорт думает, что это была какая-нибудь девчонка из Слизерина. Или группа мародёров. Это слово поразило Сириуса, как молния. Это было так прекрасно. — Мародёры! — Сириус внезапно сел прямо. — Вот оно! Поднимите бокалы, товарищи! Джеймс выстрелил в него ошеломленной улыбкой. — У нас нет бокалов, — с усмешкой отметил Джеймс. — Ну, как будто! — Сириус недовольно мотнул головой. — Начиная с этого дня, мы — Мародёры! Он наслаждался тем, как это слово слетало с его языка — элегантно, игриво и загадочно. Остальные мальчики какое-то время молча смотрели на него. Джеймс все еще ухмылялся, а Питер бросал на Джеймса быстрые взгляды, словно ожидая сигнала к нужному ответу. Рядом с Сириусом расхохотался Римус: — Что за педиковатое название?! Он никогда раньше не слышал, чтобы Римус смеялся — по-настоящему смеялся, как будто не мог удержаться, задыхаясь и радостно. Сириус тоже рассмеялся, и даже после того, как они успокоились, он обнаружил, что не может перестать улыбаться.