All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Сириус ненавидел Рождество. Всегда, сколько себя помнил. Рождество для Блэков означало семейные ужины, скучные вечеринки и слишком много родственников Сириуса, слоняющихся в своих парадных мантиях. Его мать всегда была на взводе, готовая сорваться в любой момент из-за стресса, связанного с ролью идеальной хозяйки. Его отец становился мрачным и строгим, всегда наблюдая за своими сыновьями с укоризной, чтобы убедиться, что они не сделали ничего, что могло бы поставить его в неловкое положение. Это было слишком скучно — даже подарки не приносили никакой радости, книги по семейной истории или пыльные семейные реликвии, которые не служили никакой цели, кроме украшения. Так что по мере того, как ноябрь подходил к концу, а декабрь становился всё холоднее, Сириус становился все более и более угрюмым. В то время как другие студенты болтали о праздничных вечеринках, подарках и семейных визитах, он хмурился и погружался в свои исследования, проводя часы в библиотеке. Даже Джеймс становился невыносимым — он продолжал говорить о пирогах с мясом своей матери или о том, как сильно он надеялся, что пойдет снег. — В прошлом году мой отец аппарировал нас на этот огромный холм недалеко от Лондона — мы катались с горы, это было так странно. И он заколдовал санки, чтобы мы не упали, это было невероятно и очень быстро. Сириус захлопнул книгу. Они сидели в общей комнате, рядом с камином. Римус и Питер играли в плюй-камни, а Джеймс держал в руках журнал по квиддичу. Однако он не читал его; вместо этого он снова болтал о Рождестве. — Ты не возражаешь? — рявкнул Сириус. — Я пытаюсь читать. Джеймс замолчал, и Питер с Римусом подняли глаза, услышав, как хлопнул толстый том по трансфигурации. Теперь они наблюдали за ним в напряженном молчании. — Э... извини, приятель, — неловко сказал Джеймс. Губы Римуса были поджаты, как будто он думал, что Сириус ведет себя нелепо, а Питер нервно смотрел на свои камни. Сириус знал, что был несправедлив, но он не мог не отреагировать на резкий укол раздражения, который он почувствовал из-за волнения в голосе Джеймса. На следующее утро им предстояло сесть в поезд, и его собственные нервы были на пределе. — Все в порядке, — пробормотал он, — Все равно здесь слишком громко, чтобы сосредоточиться, — Он взял свою книгу и удалился в их комнату, надеясь достойно уйти. Ему и так было неловко срываться на Джеймса — он все время злился на Питера и даже на Римуса, но никогда не на Джеймса. Это было странное чувство. Конечно, Джеймс Поттер был слишком хорош, чтобы держать на него зло. В ту ночь, когда Сириус на цыпочках подошел к его кровати, другой мальчик сразу же впустил его. Сириус даже не успел ничего сказать, как Джеймс начал извиняться: — Слушай, Сириус, прости за то, что было раньше — я не подумал, я знаю, что Рождество тяжелое для тебя.. — Нет, — Сириус разинул рот, ужасаясь самому себе, — Нет, это я должен извиняться! Это не твоя вина, что у меня ужасная семья. Ты имеешь полное право быть взволнованным — я постараюсь быть менее несчастным мерзавцем. Они оба улыбались, все было прощено, и Сириус почувствовал невероятное облегчение. Что бы он делал без Джеймса Поттера? * * * На следующее утро Римус пришел на вокзал, чтобы проводить их. Он остался в Хогвартсе на каникулы — Джеймс пригласил его к себе, но, очевидно, возникли какие-то сложности с магловским законом, из-за которых ему не разрешили. Джеймс также пригласил Сириуса погостить у его семьи, но, конечно, Сириусу пришлось отказаться. Он мог только представить, как отреагировали бы его родители, если бы он попросил разрешения поехать на Рождество к Поттерам. Когда они садились в поезд, Джеймс пообещал Римусу, что они напишут, сказав заговорщически: — Посмотрим, сможешь ли ты придумать наш следующий план нападения на Снейпа, — Римус кивнул и улыбнулся, помахав им с платформы. Он выглядел немного мрачным, но Сириус подумал про себя, что он бы поменялся с ним местами в мгновение ока — валять дурака в Хогвартсе звучало намного лучше, чем там, куда он направлялся. Сириус пытался сдержать свое обещание быть менее несчастным в поезде, но большую часть поездки он был тихим и замкнутым. Джеймс не давил на него, поддерживая постоянный разговор с Питером, который тщательно обходил все темы, связанные с Рождеством. По мере того как они подъезжали все ближе и ближе к Лондону, Сириус обнаружил, что не обращает на них внимания, слишком поглощенный собственными мыслями, чтобы слушать. К тому времени, когда они добрались до станции, его сердце сжалось в груди. Его отец был там, чтобы забрать его. Орион сильно нахмурился, наблюдая, как его сын прощается с Джеймсом Поттером и Питером Петтигрю, но ничего не сказал, пока они не вышли из переполненной станции. — Я помню, что говорил тебе держаться подальше от нечистых, верно? — В отличие от его матери, чей голос становился пронзительным, когда она была раздражена, голос его отца становился тише только тогда, когда он злился. Слова были шипящими, ядовитыми. Сириус вздрогнул. — Джеймс и Питер тоже чистокровные, — пробормотал он, защищаясь, глядя себе под ноги, пока они шли. Его отец фыркнул. — Поттеры — одни из худших предателей крови в истории, — яростно сказал он, — Если бы они добились своего, весь волшебный мир, весь наш образ жизни рухнул бы. Ты понимаешь? Сириус пожал плечами, и отец схватил его за руку. — Отвечай мне, когда я говорю с тобой, мальчик. Рука Сириуса болела там, где пальцы впились в плоть. Он стиснул зубы. — Я понимаю. * * * Его прибытие домой было таким же ужасным, как и ожидал Сириус. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как он уехал, но ему все еще было неприятно приближаться к темному поместью с его фамильным гербом, украшенным над дверью. Это не выглядело как-то иначе, но когда они вошли в отделанные деревянными панелями залы и прошли под насмешливыми портретами его предков, Сириус не мог отрицать оно ощущалось по-другому. Меньше похоже на дом — он скучал по уютному теплу общей комнаты Гриффиндора Его мать ждала в гостиной вместе с.. — Рег, — выдохнул Сириус, улыбаясь впервые с тех пор, как он ступил на Хогвартс-экспресс. Он двинулся вперед, ухмыляясь, горя желанием поприветствовать своего брата. Но Регулус слегка отшатнулся и не ответил на улыбку. Сириус остановился, уязвленный. Что это значит? Он быстро понял, что, должно быть, присутствие его родителей заставило Регулуса отойти. Его мать ненавидела то, что она называла «слащавым проявлением чувств»; она бесчисленное количество раз повторяла, что такая привязанность не подобает мужчине — это признак слабости. И все же Сириус думал — надеялся, — что его брат будет рад его видеть. Тут же вмешалась его мать, бубня о том, как она невероятно разочарована его распределением, как он опозорил всю свою семью, как у его двоюродной бабушки чуть не случился припадок, когда она услышала эту новость. Эта словесная перепалка привела к тому, что теперь, когда он был дома, казалось бесконечной серией правил его поведения — он должен был всегда вести себя прилично и уважать фамилию Блэков. Во время этого «веселого» приветствия Регулус молча стоял в стороне, едва встречаясь взглядом с Сириусом. Слова матери почти не задели его, потому что Сириус был слишком занят, пытаясь выяснить, что именно происходит с его братом. Был ли Рег зол на него за то, что он не смог написать? Не то чтобы он контролировал ситуацию — он сделал все, что мог! Однако у него не было возможности поговорить об этом до поздней ночи. Как только все легли спать, Сириус выскользнул из своей комнаты и бросился по коридору. Регулус сел, когда он открыл дверь. Было темно, но на улице светила почти полная луна, и света, льющегося через окна, было достаточно, чтобы что-то разглядеть. — Сириус? — Рег! Сириус закрыл за собой дверь, нетерпеливо запрыгивая на кровать. Он ухмыльнулся своему брату. — Ты скучал по мне? Рег неловко поерзал, бросая взгляды на дверь. Он все еще не улыбался. — Слушай, ты навлечешь на нас неприятности… — Ох, да пожалуйста! — Сириус закатил глаза, — Ты же знаешь, что они накажут только меня. Это не значит, что ты вылез тайком из постели. И я хотел тебя увидеть! Я скучал по тебе. Наконец, легкая улыбка появилась на лице его брата. — Правда? — Конечно, — Сириус пытался игнорировать чувство вины, ползущее в его груди, когда он думал о том, как сильно он боялся возвращаться домой, даже несмотря на то, что это означало снова увидеть своего брата, — Я пытался писать. Ты получал мои письма? — Да, вроде того. Мама не давала мне их читать. Они по-настоящему разозлили ее, — Регулус подтянул колени к груди, обхватив себя руками. — Ух, я так и знал, что за этим стоит она, старая летучая мышь! — Сириус нахмурился, а Рег нервно хихикнул, — Не волнуйся, я тебе все расскажу! И он так и сделал, шепча о занятиях, магии и друзьях, которых он завел. Он рассказал о том, каково это — парить над полем для квиддича, о едком запахе взрывающегося зелья в классе, о том, как призраки выглядели серебристыми в свете свечей в большом зале. — И в гостиной Гриффиндора есть огромный камин — ты увидишь в следующем году. Мы с Джеймсом собираемся попытаться выяснить, сможем ли мы взять некоторые ингредиенты для зелий, чтобы изменить цвет.. — Что? — Цвета пламени, как если добавить порошок тритона. — Нет, я имел ввиду, — Регулус нахмурил брови, — Всмысле: "Я увижу в следующем году?" Сириус моргнул. — Когда ты будешь в Хогвартсе. — Да, я знаю, но Сириус.. Дверь в комнату Регулуса распахнулась, и ворвался Кикимер. — А-ха! — Он закричал своим ужасным, пронзительным голосом, — Молодой хозяин встал с постели! — Чёрт. * * * После первой недели его мать наложила на дверь запирающее заклинание, чтобы Сириус оставался ночью в своей комнате. В отместку Сириус поменял местами все таблички под портретами, висевшими в коридоре, так что у каждой из картин было неправильное название. Это только еще больше разозлило его мать — она била линейкой по тыльной стороне костяшек его пальцев, пока на них не появились синяки, а затем заставила его поменять все обратно ноющими пальцами. — Просто отпусти это, — сказал Регулус тем вечером, когда Сириус надулся в библиотеке, — Ты только разозлишь её еще больше. — Мародер никогда не отступает, — настаивал Сириус, нахмурившись. Он пытался вспомнить шутку, которую Римус объяснил ему, что-то, связанное со стиркой. Регулус закатил глаза и сказал немного резко: — Ты не в Хогвартсе, Сириус. — Мародер никогда не отказывается от своего кодекса. Рег покачал головой, но он слегка улыбался, когда раздраженно сказал: — Честно говоря, ты такой же плохой, как и твои друзья-грязнокровки. Сириус замер. — Что? Регулус моргнул, улыбка исчезла. — Твои друзья — я имею в виду, просто мама говорит, что они плохо влияют.. — Да? Мама настоящая стерва, не так ли? — рявкнул Сириус. Гнев закрутился в его венах. С каких это пор его младший брат стал разбрасываться такими словами, как "грязнокровка"? Рег выглядел обиженным. — Ты не должен говорить такие вещи. — И ты не должен говорить так о моих друзьях, — Сириус встал, кипя от злости. — Мне очень жаль, — сказал Рег успокаивающе, — Сириус, не уходи. Мне правда очень жаль. Сириус фыркнул, все еще пылая от гнева. Но он снова сел, бормоча, — В любом случае, Джеймс и Питер чистокровные. — Да, ты мне говорил, — сказал Регулус. — Это было неприятно, — Сириус никогда не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Они с Регом всегда были на одной волне, его младший брат жадно вслушивался в каждое его слово. Сириус думал, что Рег, как и он, понимал, что большая часть того, что говорили их родители, была просто чушью. Но четыре месяца изменили ситуацию. В течение нескольких недель, проведенных дома, Сириус все чаще и чаще чувствовал себя ещё более некомфортно. Он продолжал делать замечания, ожидая, что Рег согласится, но его младший брат только качал головой или закатывал глаза. И чем больше Сириус говорил о Хогвартсе, тем больше Регулус, казалось, отдалялся, как будто услышав о школе, он сразу начинал злиться. Сириус не мог понять, что он делает не так — были моменты, когда он думал, что они могут даже поссориться, но в конце дня Рег всегда смягчался, отмахиваясь от всего, что его беспокоило, чтобы улыбаться и смеяться вместе со своим братом. В те моменты казалось, что ничего не изменилось; между ними все было легко, без усилий. В конце концов, они все еще были лучшими друзьями. * * * Пятница, 23 декабря 1971 года В день ежегодной Рождественской вечеринки семьи Блэков, Сириус и его брат были точно на одной волне. Все утро они жаловались друг другу на новые парадные мантии, которые заставляла их надевать мама, и устроили игру в беготню по дому, прячась от Кикимера. К тому времени, когда изможденный домашний эльф, наконец, нашел их и отправил мыть посуду, оба мальчика хихикали, а их лица все раскраснели. А потом начали приезжать их родственники. Каждый год в канун Рождества Блэки устраивали семейный ужин, и этот год ничем не отличался от всех предыдущих. Тети, дяди, двоюродные, троюродные братья и сестры — по мере того, как поместье начинало наполняться людьми, Регулус становился все более и более замкнутым. В то время как Сириус ссутулился, ерошил волосы и бормотал приветствия, Рег был воплощением благопристойности: ни один волос не выбился из прически, одежда была аккуратно отглажена. Он приветствовал каждого члена семьи с совершенным самообладанием, именно так, как ожидали их родители. После того, как их двоюродная бабушка унеслась, Сириус, ухмыляясь, толкнул Рега локтем. — Эй, милорд, мне следует поклониться вам? Регулус закатил глаза, но его губы изогнулись в улыбке. — Да ладно, не так уж трудно вести себя прилично в течение одной ночи. — Может быть для тебя, — драматично продолжил Сириус, — Но для мародера.. — Да боже, хватит уже говорить про мародеров, — рявкнул Регулус. Сириус замолчал, немного удивленный язвительностью в голосе брата. Когда Рег увидел выражение его лица, он пробормотал, — Слушай, давай просто не будем злить её сегодня вечером, хорошо? Сириусу не нужно было спрашивать, о ком он говорит. Когда подошел их следующий родственник, он наклонился и раздраженно прошептал: — Раньше с тобой было весело. Регулус напрягся, сжав губы в тонкую линию, но ничего не ответил. Остаток вечера Сириус был в плохом настроении и за ужином плюхнулся на свое место. Он выбрал первое блюдо, не обращая внимания на болтовню своих родственников вокруг него. Это были все те же скучные вещи, что и обычно — кто получил новое повышение в министерстве, чей ребенок сбежал и женился на магле, чья племянница, по слухам, сквиб. И тут Сириус услышал нечто, что привлекло его внимание. — ...позор, но далеко не так плох, как Поттеры, — чопорно сказала его тетя, помахивая бокалом вина. Вмешался ее муж. — О, не заставляй меня начинать с Флимонта! Новые реформы, которые он пытается провести в отделе по связям с маглами, смехотворны, мне стыдно даже работать с ним в одном здании! Через стол Беллатрикс наблюдала за Сириусом со злобным блеском в глазах. Когда она увидела, что он смотрит на нее, она улыбнулась. — Сириус, разве мальчик Поттер не один из твоих маленьких друзей? Ее родственники замолчали, повернувшись, чтобы посмотреть на него. В конце стола его собственные родители тоже смотрели на него, явно потрясенные. — Да, — сказал Сириус, покраснев. Казалось, что все притихли, ожидая его ответа. — Я сказал тебе, чтобы ты перестал ошиваться рядом с этим мальчиком, Сириус, — громко предупредил его отец, — Ты должен прекратить проводить с ним время немедленно в начале следующего семестра, ты меня услышал? Гнев снова пополз к горлу Сириуса. Он заговорил, совершенно не подумав: — И как я должен это сделать? Он мой сосед по комнате, если ты забыл. Лицо его отца побелело от ярости, а мать прошипела: — Сириус! Не смей так разговаривать со своим отцом! — О, не волнуйся, Сириус, — промурлыкала Беллатрикс, все еще злобно ухмыляясь, — Я уверена, что никто не забудет, кто твои соседи по комнате в ближайшее время. Сидевшая за столом вся его семья уставилась на него, выражение их лиц варьировалось от легкого разочарования до крайнего отвращения. Сириус покраснел от стыда. Он посмотрел на Регулуса, но его брат молча смотрел в свою тарелку. Ладно. Он вздернул подбородок, адресуя свои следующие слова Беллатрикс. — Отлично! Я горжусь тем, что учусь в Гриффиндоре, поэтому мне не нужно общаться с кучкой скользких мерзавцев вроде тебя и твоих друзей. — Сириус! — взвизгнула его мать. — Гордишься? — Орион Блэк взревел, хлопнув своим кубком: — Серьезно?! Ты навлек позор на всю свою семью! Его дядя через стол кивнул: — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда наследник рода Блэков станет предателем крови. — Я была так смущена, когда услышала новости. — Пятьсот лет, и.. На другом конце зала его родственники разразились протестом, все перекрикивали друг друга. Сердце Сириуса бешено колотилось в груди, и он почувствовал, как слезы подступают к глазам. — Хватит! — Вальбурга почти кричала. Наконец все замолчали. Она перевела свой холодный взгляд на Сириуса. — Иди в свою комнату. Сейчас же. Сириус на мгновение задержал на ней взгляд, но затем смягчился, швырнув вилку и грубо отодвинув свой стул от стола. Уходя, он высоко держал голову, надеясь, что его семья не заметит, как трясутся его плечи. * * * В ту ночь Сириус не обернулся, когда дверь в его комнату открылась. Он слышал, как Регулус, мучительно медленно прокрадывается внутрь. — Сириус? Тишина. Ярость билась, как сердце, в его грудной клетке, и он чувствовал жар и покалывание по всему телу. — Я знаю, что ты не спишь. Рег подкрался ближе к кровати, и матрас сдвинулся, когда его брат забрался в него. Сириус скорчил гримасу в подушку. — Уйди, Рег. — Сириус.. — Просто уйди отсюда! Я думал, ты просто боишься попасть в беду, — теперь он сидел, сбросив одеяла, чтобы посмотреть брату в лицо. Регулус наблюдал за ним, широко раскрыв глаза, полные раскаяния. — Сириус, мне жаль, — сказал он, — Мне правда жаль, я же просил тебя не злить их.. У Сириуса вырвался смешок. — Правда? Ты пришел сказать мне: ”Я же тебе говорил?" — Нет, я не.. — Ох, отвали, Регулус. Теперь в глазах его брата мелькнула искра разочарования. — Ты несправедлив! Брось, я же не мог их остановить… Сириус знал, что Рег прав, но все равно было больно. Он не знал, как сказать, что они всегда были вдвоем против своей семьи, против всего мира — что молчание Регулуса было предательством, отказом, нарушенным обещанием. — Ты мог бы сделать что угодно, вместо того, чтобы просто оставить меня в покое. Но теперь настала очередь Регулуса недоверчиво смеяться, когда он сказал: — Оставить тебя одного? Слова повисли между ними. Вина и гнев смешались в груди Сириуса. — Я сказал тебе убираться! — он протянул руку и сильно толкнул Регулуса. Его брат упал обратно на матрас, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие и не свалиться с края кровати, пижама обвилась вокруг его ног и.. Что? Сириус замер. Они оба тяжело дышали, грудь вздымалась, хотя говорили шепотом. Сириус уставился на ногу брата, где его брюки задрались, обнажив нижнюю половину икры. Там были три прямые тонкие линии, прямо посередине кожи. Сириус поднял глаза, и их взгляды встретились. — Рег.. Его брат покраснел, поспешно наклонился, чтобы поправить пижаму, и отодвинулся подальше поверх одеял. — Регги, неужели она.. — Я не хочу об этом говорить. Сириус выругался. — Эта сука.. — Не называй её так! — резко сказал Регулус, и Сириус странно посмотрел на него. — Рег, она причинила тебе боль. — Она не причинила бы мне вреда, — его голос повысился, защищаясь, — Она моя мать! На мгновение Сириус ошеломленно замолчал. Затем тихо сказал: — Она и моя мать тоже. Когда Регулус отказался встретиться с ним взглядом, Сириус продолжил: — Да ладно, ты же знаешь, что это неправильно, она.. — Она просто пытается сделать то, что лучше для меня! — Рег яростно прошептал это, слова спотыкались друг о друга, — Чтобы убедиться, что я не закончу, как.. Он резко остановился. Сириуса затошнило. — Продолжай, — произнес он решительно. Регулус покачал головой, глядя в сторону. — Нет, ты продолжай, — настаивал Сириус, гнев вернулся в его голос, — Скажи это, Регулус, я хочу это услышать. — Сириус.. — Чтобы убедиться, что ты не закончишь так же, как я, верно? Это все? Глаза его брата блестели от слез, но Сириусу было все равно. Он встал с кровати, хватая дорожный плащ из своего гардероба. — Сириус? — прошептал Регулус. Когда брат проигнорировал его, он попробовал снова, — Сириус? Куда ты направляешься? Сириус грубо захлопнул дверцу шкафа и схватил свою волшебную палочку, которую он хранил в своем столе. — Домой. * * * В Хогсмиде шел дождь. Холодная вода окатила Сириуса с ног до головы, когда он с трудом поднимался на школьную территорию. Ветер швырял капли дождя мимо тяжелого капюшона его плаща, пока его волосы не стали мокрыми. Он дождался раннего утра, пока было еще темно, чтобы улизнуть из своей комнаты. Его родители хранили летучий порошок в кабинете дальше по коридору, и никто не знал, где Кикимер может бродить по ночам. Однако ближе к рассвету домашний эльф начал готовить завтрак, и Сириус знал, что он будет точно на кухне. Он затаил дыхание, когда на цыпочках шел по коридору, уверенный, что, открыв дверь кабинета, обнаружит там ожидающего его отца, но Регулус никого не предупредил. Он не пошел будить их родителей или искать Кикимера. Он вообще не пытался помешать Сириусу уйти. Никто не подошел к нему, когда он протопал по грязной траве к главному входу в Хогвартс. Двери открылись легко, и коридоры были пусты — единственными звуками были храпящие портреты и капающая на пол вода с плаща Сириуса. Ему пришлось разбудить Толстую леди, чтобы сообщить ей пароль, и она что-то проворчала, открывая дверь, позволяя ему войти в общую комнату. Римус сел, когда дверь в их комнату распахнулась, протирая глаза. На мгновение он просто моргнул в темноте, но затем его лицо расплылось в улыбке. — Сириус! Он вскочил с кровати, явно обрадованный встречей со своим другом. Сириус не мог не улыбнуться в ответ, убирая мокрые волосы с лица. — Как поживаешь, Люпин? — он старался сделать так, чтобы его голос звучал безразлично, когда он бросил плащ на пол, хотя его тело все еще было возбуждено адреналином, — Чертовски холодно, да? — он наставил свою палочку на камин, — Инсендио. Они с Регом всегда говорили о том, чтобы сбежать из дома, но ни один из них никогда на самом деле этого не делал. — Что ты здесь делаешь?! — С меня хватит, — он посмотрел на свои ботинки, облепленные грязью, и сосредоточился на том, чтобы стащить их, — Поругался с отцом, а потом вся семья влезла в разборки. Всё как обычно. Назвали меня осквернителем рода, позором семьи и бла-бла-бла, — он рухнул обратно на кровать, сердце бешено колотилось при воспоминании о голосах его семьи, — Поэтому я ушел. Джеймс хотел бы поговорить об этом — спросить, все ли с ним в порядке, сказать ему, что ему не должно быть стыдно, настаивать на том, что его родители были неправы. Сириус собрался уже с духом, но Римус просто спросил: — Вау, — Римус в шоке потёр глаза. — Как ты добрался сюда? Старый добрый Римус. — Дымолётный порошок, — пожал плечами Сириус. — Перенёсся в один бар в деревне. Оттуда пешком. — Вау, — повторил Римус. Прежде чем мальчик смог задать еще какие-либо вопросы, Сириус пробормотал: — Умираю с голоду, вчера они отправили меня спать без ужина. Давай собирайся, пойдём на завтрак. Хотя они, как обычно, попытались занять свои места в Большом зале, ведя себя так, как будто ничего не случилось, Макгонагалл немедленно ворвалась к ним. — Мистер Блэк, — позвала она с ноткой предупреждения в голосе, — что это значит? Сириус нахально улыбнулся. — Я тоже скучал по вам, профессор. Ее губы дрогнули, но хмурое выражение лица все равно оставалось стойким. — Вы были замечены, когда пересекали границу Хогвартса со стороны Хогсмида в шесть утра. Не желаете объяснить своё поведение? Сириус покачал головой — Не особо, профессор. Мне больше нечего добавить. Макгонагалл вздохнула и слегка покачала головой. На её лице появилось выражение жалости. — Хорошо, мистер Блэк. Естественно, мне придётся связаться с вашими родителями, чтобы они знали, где вы. — Это не обязательно, — ответил Сириус, кивая головой на тучу сов, только-только залетевших в зал. Самая большая птица — огромный величественный филин — бросила толстый красный конверт на тарелку Сириуса. Он посмотрел на него, затем на профессора с сухой улыбкой. — Я думаю, они прекрасно знают, где я нахожусь. Он взял большой конверт и, не прерывая зрительного контакта с Макгонагалл, разорвал его. В ту же секунду письмо начало вопить. Голос изнутри был настолько громким, что заполнил весь зал, привлекая внимание каждого присутствующего. Макгонагалл скривилась от раздирающего уши звука. Это был голос мамы Сириуса. — СИРИУС ОРИОН БЛЭК, — вопил он, — КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПЕРЕЧИТЬ СВОЕМУ ОТЦУ В ТАКОЙ МАНЕРЕ! — Римус закрыл уши руками. Сириус сидел неподвижно, по-прежнему глядя на Макгонагалл. — ВОДИШЬСЯ С ПОЛУКРОВКАМИ И ОСКВЕРНИТЕЛЯМИ РОДА! ПОВОРАЧИВАЕШЬСЯ СПИНОЙ К СВОЕЙ СЕМЬЕ! ЕСЛИ БЫ ТВОЙ ДЕД БЫЛ ЖИВ, ОН БЫ ОТКАЗАЛСЯ ОТ ТЕБЯ В ТОТ ЖЕ МОМЕНТ, КАК ТЕБЯ РАСПРЕДЕЛИЛИ! ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ В ШКОЛЕ ДО КОНЦА ГОДА И ПОДУМАЕШЬ О ТОМ СТЫДЕ И ПОЗОРЕ, ЧТО ТЫ ПРИНЕС В НАШ ДОБЛЕСТНЫЙ РОД! И НЕ ДУМАЙ, ЧТО МЫ НЕ ЛИШИМ ТЕБЯ НАСЛЕДСТВА! ТЫ НЕ ЕДИНСТВЕННЫЙ НАШ СЫН! Закончив, письмо воспламенилось, сжалось и рассыпалось горсткой серого пепла. Оглушающая тишина опустилась вокруг. Все пялились на них. — Пусть смотрят, — подумал он, пока гнев все еще тлел у него в животе. Но он сохранил самообладание. Сириус взял тост, положил его на тарелку и беззаботно потянулся за омлетом. И снова взглянул на Макгонагалл. — Вы можете послать маме сову, если хотите, профессор, но я сомневаюсь, что она прочтёт ваше письмо. — Хорошо, Сириус, — кивнула Макгонагалл. — Просто… постарайся не ввязываться в неприятности, ладно? — она развернулась и скованно пошла к учительскому столу в дальнем конце зала. Сириус ел свой завтрак в тишине, чувствуя, как по коже бегут мурашки от взглядов других учеников. Даже Римус смотрел на него широко раскрытыми глазами, как будто не мог поверить в то, чему только что стал свидетелем. Сириус пытался игнорировать смущение, которое растекалось по его телу, как масло, давясь едой. — Мне все равно, — яростно напомнил он себе. Кому какое дело до того, что они думают? Но он все равно почувствовал облегчение, когда закончил есть и смог оставить любопытные взгляды позади. * * * Следующее утро было намного лучше. Проснувшись на Рождество, Сириус и Римус обнаружили на своих кроватях груды завернутых подарков. Римус выглядел почти озадаченным, когда разворачивал комковатую упаковку с различными закусками, а также набором жевательных конфет от Джеймса и коробкой шоколадных лягушек от Питера. — С Рождеством, — сказал Сириус, подавляя зевок. Питер также прислал ему коробку лягушек, и там был ежегодник его любимой команды по квиддичу от Джеймса, который заставил его улыбнуться. — С Рождеством, — ответил Римус. — Я не приготовил никому подарков, — виновато признался он. — Я не знал, что они собираются… — Не переживай из-за этого, — бросил Сириус по пути в ванную. — Никто и не ожидал, что ты приготовишь. Когда он вернулся в комнату, на его кровати лежал большой плоский квадратный сверток. Андромеда. Сириус вскрыл его так быстро, как только мог, гудя от возбуждения. — Это от Андромеды! — объяснил он и достал пластинку, чтобы показать Римусу, который воодушевлённо подбежал к нему. Каждый праздник Андромеда присылала ему магловский альбом. Так Сириус собрал свою коллекцию — свои самые ценные вещи, не считая волшебной палочки. У этого была черная обложка, на которую было наложено изображение мужчины, стоящего перед огромным усилителем и играющего на гитаре. У него были длинные кудрявые волосы, он стоял, эффектно расставив ноги, окружённый золотым свечением. «Electric Warrior», было написано рядом, T-Rex. — У-у-у, T-Rex, мне кажется, я о них слышал, — сказал Римус, и Сириус перевернул пластинку, чтобы прочитать список песен. — Включай! — нетерпеливо поторопил Римус. Какая разница, что было написано на обложке?. Сириус так и сделал, осторожно вытащив диск и аккуратно положив его на проигрыватель. Они наблюдали, как он начал вращаться, и комната наполнилась музыкой – плавной, скользящей пульсацией. (Под луной бибоп я хочу напевать с тобо-о-ой...) Они сидели, загипнотизированные, полностью погруженные в музыку. Когда он остановился, Сириус сразу же перевернул пластинку другой стороной, и они сидели в тишине, пока она играла. Когда все закончилось, Сириус молча перевернул пластинку обратно и начал сначала. Римус был лучшим человеком, с которым можно было слушать музыку. В отличие от Джеймса и Питера, он не разговаривал и не отвлекался. Для более медленных, мечтательных песен они лежали рядом друг с другом на кровати, обмениваясь улыбками. На более запоминающихся рифмах они притопывали ногами или раскачивались в такт мелодии. Им не нужно было говорить — пока играла музыка, весь мир исчезал, и Сириус чувствовал себя в тепле и безопасности. В конце концов, в середине второго прослушивания, вошел Фрэнк. — С Рождеством, парни, пойдёмте на завтрак! Они быстро оделись и спустились в Большой зал. Учителя ярко его украсили — блестящая мишура красного, зелёного и золотого цветов сияла с каждого выступа и с каждой балки, увивая зал словно лианы. Двенадцать огромных деревьев блестели гирляндами всех цветов, и шары размером с футбольный мяч украшали каждую ветку.. После завтрака они снова побежали в комнату, чтобы послушать альбом ещё раз. Когда они прослушали в третий раз, Римус объявил: — Это самая шикарная вещь, которую я когда-либо слышал, — объявил Римус. Сириус серьёзно кивнул. До конца дня они слушали музыку в гостиной, ели шоколадных лягушек, орехи и печенье и шумно играли во хлоп-карты. К обеду Сириус выучил наизусть все слова песни Jeepster. Он напевал её мелодию, пока они ели, а когда еда закончилась, начал постукивать ногами в такт. Ложась спать в ту ночь, Сириус не думал ни о своей семье, ни о письме матери, ни даже о своем брате. Вместо этого он мысленно включил T-Rex на повторе и заснул с мелодиями, все еще звучавшими в его голове. You slide so good With bones so fair You’ve got the universe Reclining in your hair…