All The Young Dudes — Sirius's Perspective

В конце своего первого года в Хогвартсе Сириус обнаружил, что нет лучшего места для интриг, чем замок, полный студентов во время экзаменов. После двух недель перерыва от занятий у него было более чем достаточно времени для подготовки в последнюю минуту, и он намеревался использовать свою вновь обретённую свободу с пользой. Большинство их сверстников сходили с ума от беспокойства, включая Питера, который часами беспомощно смотрел в свои записи и рвал на себе волосы в библиотеке. К счастью, Джеймс, казалось, разделял уверенность Сириуса, и, поскольку они уже потратили недели на подготовку, было не так уж трудно убедить его обратить своё внимание на другие начинания. Они открыли для себя чудеса беспламенных петард и восхищались исчезновением сумок с книгами ничего не подозревающих студентов в библиотеке — они вдвоем прятались за полками и сдерживали смех, наблюдая, как их жертвы отчаянно ищут свои вещи. Один пятикурсник Слизерина вскочил со своего места так быстро, что в итоге споткнулся о свою невидимую сумку и упал лицом вниз, что повергло Джеймса и Сириуса в истерику, а мадам Пинс выгнала их обоих. В глубине души Сириус не возражал, что Питер был слишком занят учебой, чтобы присоединиться к ним — он так волновался из-за экзаменов, что становился невыносимой помехой, постоянно бормоча себе под нос об ингредиентах зелий или прося их проверить его по историческим датам. Даже Джеймс терял терпение, постоянно утешая своего нервного друга. Римус, с другой стороны, был более расслабленным, чем Сириус когда-либо видел его. Но он также, казалось, не был склонен участвовать во всех розыгрышах, предпочитая проводить свои дни, болтаясь по замку с книгой или со своей картой в руках. Сириус наслаждался бы его обществом гораздо больше, чем обществом Питера, но, в конце концов, у него все ещё был Джеймс, и этого было более чем достаточно. Сами экзамены прошли так же гладко, как и ожидал Сириус. Сначала были чары, где они должны были заколдовать кокосовый орех танцевать ирландскую джигу — детская забава. Он, Джеймс и Римус — все они безупречно выполнили свою задачу. С другой стороны, кокосовый орех Питера поначалу отказывался двигаться и потерял контроль, как только действительно начал танцевать, слетев со стола и разбившись о каменные плиты. Сириус не винил его за это — учитывая то, как Питер вел себя в последнее время, он был почти готов сделать то же самое. Трансфигурация прошла легко; они превращали жука-рогача в перечницу. Сириус закончил за пять минут, безупречно преобразив насекомое в красивую стеклянную перечницу. Макгонагалл, которая ходила по комнате и наблюдала за борьбой других студентов, остановилась у стола Сириуса и заявила, что это был лучший пример мелкомасштабной трансфигурации, который она когда-либо видела у первого курса, что заставило Сириуса почувствовать, что он вот-вот лопнет от гордости. Его друзьям потребовалось больше времени, чтобы закончить, но все они в конце концов справились, с разной степенью успеха. Перечница Римуса все ещё была блестящей и черной, а перечница Джеймса выглядела фарфоровой, но она расправила крылья и улетела, когда Макгонагалл попыталась вытрясти из неё немного перца. Питеру удалось заставить её оставаться неподвижной, но у перечницы всё ещё были ноги и рога, даже спустя час. Травоведение было скучным, но лёгким — всего-то письменный экзамен. История магии была такой же, хотя Сириус был немного шокирован, когда он оглянулся и увидел, что Римус яростно строчит на третьем пергаментном листе, первые два уже были отложены в сторону. Он был почти уверен, что глава их учебника о беспорядках гоблинов была и вполовину не такой длинной, как эссе его друга. Зельеварение, к сожалению, было одним из самых сложных экзаменов, только потому, что они должны были варить лекарство от бородавок по памяти, и Сириус знал, что если хотя бы одно измерение будет неверным, это может все испортить. Он все ещё учился хорошо, но это был один из немногих уроков, на которых он не ожидал высоких оценок. В перерывах между экзаменами Сириус продолжал свое царство террора с Джеймсом, засовывая иголки в сумки студентов, прокрадываясь под мантией-невидимкой и используя последние из их навозных бомб с пользой. Филч несколько раз чуть не поймал их, но им удалось избежать поимки, хотя Фрэнк Лонгботтом пригрозил им отработкой, если они не прекратят левитировать чернильницы в гостиной. Дни становились все теплее, и к тому времени, когда наступил июнь и экзамены закончились, Римус и Питер, наконец, были готовы снова присоединиться к розыгрышам. Это было хорошо, потому что Джеймс хотел сделать так, чтобы их последняя шутка запомнилась надолго. — Это должно быть что-то грандиозное, — уверенно сказал Джеймс. Он всегда делал подобные ненужные заявления в ожидании, что кто-нибудь другой придумает что-нибудь, что он мог бы одобрить. — Наше последнее ура. — Не последнее, — ответил Сириус, вырывая траву. — Мы вернёмся через два месяца. — Вы — возможно, — уныло пробормотал Питер. — А я знаю, что провалил все экзамены. Джеймс махнул рукой, отметая беспокойство друга. К этому моменту им всем надоело успокаивать его, и на улице было слишком хорошо, чтобы впутываться в недовольство Питера. Они были в своем новом любимом месте, под большим деревом у озера. Питер сидел под ветвями, чтобы не сгореть, — в небе ярко светило солнце. Джеймс и Сириус наслаждались солнцем, лежа на траве без мантий и с закатанными рукавами. Римус лежал рядом с ними, хотя на нем все ещё была мантия. — У нас остались ещё грязевые бомбы? — спросил Римус, глядя в голубое небо и затем закрывая глаза. Он напомнил Сириусу кота, лениво дремлющего на солнышке. — Да, несколько. Но недостаточно для большого бума. — Насколько большой тебе нужен? — Больше, чем грязевые бомбы, — ответил Джеймс, протирая свои очки, что он часто делал, когда думал. — Достаточно большой, чтобы все знали, что это мы. — Они будут знать, что это мы. Макгонагалл всегда знает, — добавил Сириус, поднимаясь на ноги и бросая камень в озеро, умудряясь подбросить его пять раз. Когда он был моложе, они с Регом устраивали соревнование по бросанию камешков через пруд в их саду, но Сириусу не хотелось думать об этом. — Они могут подумать, что это Пруэтты, — возразил Джеймс. — Они весь год нас обходят. — Ничто не может побить пикси! — возмущённо заявил Сириус. Он бросил ещё один камень. На этот раз после четвертого прыжка длинное серебряное щупальце взметнулось из воды и лениво отбило камень назад. Сириус ухмыльнулся. — Да и чесоточный порошок был довольно хорош, признай это, — пробормотал Римус, проводя ладонью по лицу. — Определённо, — воодушевлённо продолжил Сириус. — Мы обошли их по части изобретательности. — И грозовая туча! — влез Питер, не желая оставаться в стороне. Они все затихли. Римус сел прямо. Питер закусил губу, осознав, что он сказал. После его комментария воцарилась напряжённая тишина. Все они тщательно избегали разговоров об этом инциденте с января. Сириус раздражённо покачал головой и быстро сменил тему. — В любом случае, важно то, что у нас четверых за этот год было больше отработок, чем у всех остальных гриффиндорцев вместе взятых. Чего ещё ты от нас хочешь, Джеймс? Чтобы мы подписали свою работу? Он как раз собирался бросить ещё один камень, когда Джеймс вскочил на ноги и схватил его за плечо, заставляя уронить его. — Эй! — раздражённо вскрикнул Сириус. — Что ты делаешь? — Вот оно! — восторженно запрыгал на месте Джеймс. — Мы подпишем свою работу! — Вы что? — Римус уставился на них обоих, щурясь из-под своей руки. — ПОДПИШЕМ СВОЮ РАБОТУ, — повторил Джеймс, как будто объяснял очевидные вещи умственно отсталым детям. Он нетерпеливо вздохнул: — Мы в буквальном смысле оставим свою подпись на Хогвартсе. — Хочешь как следует подпортить школьное имущество, Поттер? — Сириус выгнул бровь, явно довольный воодушевлением друга. — Возможно, Блэк, — Джеймс тоже пошевелил бровями в ответ — он не умел выгибать лишь одну, как Сириус. — Ну, что сказать, старина, — ухмыльнулся Сириус с ещё более приятным, аристократическим акцентом. — Что ты скажешь, старина? — Я скажу, что это просто отменная идея. — О, чудненько! — Превосходительно! — Не то слово! Они оба прыснули, падая на землю, и начали бороться. Рядом с ними со вздохом встал Римус, отодвигаясь в сторону, чтобы сесть поближе к Питеру. Казалось, он никогда не горел желанием участвовать в их разборках. Питер и Римус продолжали болтать в тени дерева, но Сириус игнорировал их, делая всё возможное, чтобы прижать своего друга к траве. Джеймс был крупнее его и (хотя Сириус отказывался это признавать) немного сильнее, но он верил в борьбу на том, что он называл «честными условиями». Сириус считал, что драка есть драка, и не стеснялся бросать грязь или использовать острый, хорошо поставленный локоть, когда это было необходимо. Он только что попытался сбить очки Джеймса с его лица, когда Питер вскочил, привлекая их внимание. — Ребята! — взволнованно прописал он, — У меня есть идея! — Божечки мой, — Джеймс и Сириус мгновенно остановились. Джеймс зажал голову Сириуса подмышкой, а Сириус зажал своей щиколоткой щиколотку Джеймса, готовый потянуть и опрокинуть их обоих. — Ты себя хорошо чувствуешь, Петтигрю? — Лужайка! — продолжил Питер, произнося свою мысль вслух. — Это самый большой холст, и это не будет долговечно, это можно сделать… Мы можем использовать быстрорастущие зелье… Сириус начал невольно улыбаться, когда план Питера начал обретать смысл... * * * У них было всего две недели, чтобы спланировать это — собирая припасы из теплиц и заучивая различные заклинания для изменения цвета. Найти заклинания, меняющие цвет, было не так уж сложно, и они были лёгкими, как только ты их освоишь. Когда они организовали свою последнюю миссию в этом году, мародёры узнали, что все они сдали экзамены — даже Питер. Сириус получил высшие оценки по всем предметам, опережая Джеймса по половине предметов. Он был первым в Трансфигурации и постарался не показать, как он был этому рад. Он также был немного удивлен, узнав, что Римус победил его в Чарах и Истории магии (где он был на первом месте); Люпин, казалось, постоянно раскрывал новые уровни гениальности. В свою последнюю ночь в Хогвартсе четверо мальчиков забрались обратно под мантию-невидимку Джеймса и вышли на территорию, когда все остальные уснули. — Ау! Это была моя нога! — Прости! — Я ничего не вижу! — Потому что здесь темно, идиот. — Ау! Теперь это была моя нога! — Может, уже снимем мантию? — Да, давайте… Освободившись от плаща, Сириус глубоко вдохнул свежий летний воздух. Он обернулся, чтобы посмотреть на своих друзей — Питер и Римус держали мешок с семенами гортензии, а Джеймс в свою очередь сворачивал плащ. — Ладно, — важно сказал Джеймс, уперев руки в бока. — Что мы в итоге решили написать, «с любовью» или «от»? — «От», — сказал Питер. — Мне больше нравится «с любовью», — сказал Сириус. — Оу-у, ну конечно, тебе больше нравится с любовью, Блэк, — Джеймс игриво взъерошил его волосы. Сириус вывернулся и скорчил лицо. — Тогда будет с любовью. Давайте, джентльмены, за работу! Спустя час споров и работы мешок с семенами был пуст, и Римус, следуя по пути, оставленному другими, поливал землю быстрорастущим зельем. — Мы точно всё правильно сделали? — Джеймс почесал голову, путая свои волосы ещё больше. — Теперь слишком поздно об этом волноваться, — ответил Сириус, вытирая пот со лба. — Нам пора идти, солнце вот-вот взойдёт, — он указал рукой на начинающее розоветь небо. — Давайте заклинание для смены цвета, быстро! — Я уже его наложил, — сказал Римус, выливая остатки зелья. — Когда семена ещё были в мешке. — Идея супер, Люпин! — Сириус хлопнул его по плечу. — Я всегда знал, что ты самый разумный из нас. — Давайте не будем пока заходить, — сказал Джеймс. — Можем посмотреть, как встаёт солнце. — Мерлин, — засмеялся Сириус. — Ты такой педик. Но он стоял вместе с остальными, с тихим благоговением наблюдая, как розовый цвет становится ярче, превращаясь в оранжевый. Солнце торжествующе взошло над озером, его отражение замерцало золотом на воде. — Следующий год будет даже лучше, парни, — улыбнулся Джеймс и закинул обе руки на плечи Питера и Сириуса, и солнце отражалось в его очках. Сириус улыбнулся ему в ответ, в груди всё сжалось, когда он смотрел, как свет падает на лица его лучших друзей и стены замка, которые так быстро стали домом. Они направились обратно к замку в странном настроении, чуть не забыв вновь накинуть мантию-невидимку. Вернувшись в Гриффиндорскую башню, Джеймс и Питер свернулись калачиком в своих кроватях, задернув шторы, чтобы не пропускать восходящий солнечный свет. Сириус зевнул, желая сделать то же самое, но он ещё не начал собирать вещи, а поезд отправлялся через несколько часов. Он вздохнул и начал беспорядочно кидать вещи в чемодан. Римус тоже не спал. Вместо этого он свернулся калачиком на подоконнике, уставившись вниз, туда, где они разбросали семена внизу. Он оставался тихим, сосредоточенным, глядя сквозь стекло, хотя Сириус понятия не имел, что у него на уме. Как только его чемодан был набит до отказа (он побеспокоится о том, чтобы закрыть его, позже), Сириус подошёл, чтобы присоединиться к Римусу у окна. Семена уже проросли и начали расти дальше очень быстро, изгибаясь и переплетаясь внизу, словно нечто из фантастического фильма. — Выглядит неплохо! — сказал Сириус, подойдя поближе, чтобы посмотреть на плоды их труда. Римус сухо улыбнулся. — Всё ещё считаю, что нужно было написать мОродёры, а не мародёры. — Было бы забавнее, — согласился Сириус, — но я бы не смог пережить грамматическую ошибку, — он потянулся и упал на кровать Римуса, оказавшуюся ближайшей, и свернулся, чтобы поспать. Сириус знал, что когда он проснется, то будет садиться в поезд, возвращающий его домой. Он знал, что оставит своих друзей позади и встретится со своими родителями один на один, даже без Рега, на которого можно было бы рассчитывать. Он знал, что ему не разрешат использовать магию, и что наказания за шалости будут гораздо более суровыми, чем в Хогвартсе. Он знал, что когда откроет глаза, то столкнётся лицом к лицу с моментом, которого боялся месяцами. Но до тех пор он чувствовал усталость, сонливость от удовлетворённого изнеможения, которое приходит после волнующей ночи на миссии со своими друзьями. Он был в безопасности, свернувшись калачиком в комнате, которую он полюбил, где он мог по-настоящему быть самим собой. И кровать пахла Римусом, чем-то земным и знакомым - напоминание о том, что сейчас Сириус был не один. Когда он засыпал, снаружи расцветали цветы. Пятьюдесятью футами ниже гортензии распустили свои лепестки, сверкая гриффиндорским малиновым и золотым, когда они гордо заявили: «ЗДЕСЬ БЫЛИ МАРОДЁРЫ!»