All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Он не позволял себе думать об этом, но Сириус надеялся — втайне, на подсознании, — что каким-то образом, как только он вернётся домой, между ним и Регом всё вернётся на круги своя. Он не забыл их ссору, хотя и делал всё возможное, чтобы не думать об этом. Но чего он действительно хотел больше всего на свете, когда подходил к дверям своего семейного дома, так это снова увидеть, как его брат смеётся, и знать, что между ними все прощено. К сожалению, все его надежды на радостное воссоединение быстро рухнули. Никто не ждал Сириуса, чтобы поприветствовать его, когда он вошёл в дом со своей матерью, которая провела всю обратную дорогу от платформы 9 и ¾, злобно читая лекции после того, как увидела, что ее сын ступил на платформу бок о бок с Джеймсом Поттером. Когда он разыскал своего брата, Регулус выглядел угрюмым и замкнутым. Он всегда был склонен к меланхолии и имел дурную привычку замыкаться в себе, когда был расстроен. Но сейчас всё было по-другому. Рег приветствовал Сириуса с усмешкой, которую он никогда раньше не видел на губах своего брата, выражение, которое исказило его черты в злобном виде. В прошлом Сириусу достаточно было бы извиниться всего один раз, чтобы увидеть, как в глазах его брата снова вспыхивал свет обожания, и понять, что все в порядке. Но теперь появилась обида, и чем дольше они были разлучены, тем гуще она становилась, и Сириус понял, что понятия не имеет, как вытянуть её из его груди. Так начались одни из самых несчастных дней в жизни Сириуса. Без брата жизнь дома стала невыносимой. В Хогвартсе Сириус всегда был окружён друзьями. Внезапно оставшись один, он почувствовал, будто с него сорвали какой-то защитный покров; одеяло или кокон откинулись, открыв его пронизывающему холоду одиночества. Сириус обнаружил, что проводит довольно много времени в семейной библиотеке, прячась, как он часто делал в детстве, в книгах. Ему удалось отвлечься, просмотрев несколько томов, которые его отец хранил о проклятиях — действительно отвратительных, таких, которые он не смог бы найти ни в одной книге в Хогвартсе. Коллекция его отца была полна ими, и Сириус старался не думать о том, что это означало. Он, как и любой, кто вырос в волшебном мире, был осведомлён о тёмной магии. Он слышал смутные упоминания о тёмных магах, прошлых войнах и зверствах. Но, хотя этот термин часто всплывал, Сириус так и не смог найти никакого внятного объяснения тому, что именно делает волшебника «Тёмным» с большой буквы. Казалось, что в книгах по истории, какая бы ведьма или колдун ни была врагом, её называли тёмной без дальнейшего обсуждения. Даже на Защите от Тёмных Искусств профессор так и не сказал, что именно попадает под сферу его компетенции. Проклятия, конечно, были тёмной магией, но студенты в Хогвартсе постоянно проклинали друг друга, и никто из них не был тёмным волшебником. Насколько Сириус мог судить, чёткой линии на песке не было; термин был расплывчатым и менялся в зависимости от того, какой политик находился у власти. Тем не менее, он знал, что многие книги из библиотеки его семьи, вероятно, будут запрещены на полках Хогвартса, и он начинал понимать, что в глазах многих волшебников семья Блэков была полна тёмной магии. Что именно эта темнота, на самом деле, так сильно повлияла на их репутацию и сформировала запутанный страх и уважение, с которыми многие приходили к ним. Сириус никогда не думал о своей семье как о тёмной. Конечно, они были вовлечены в довольно много магии, которая могла бы вызвать удивление в Хогвартсе. Они были политически проницательны, амбициозны и жаждали власти. Их ненавидели многие, включая, зачастую, самого Сириуса. Но он не думал, что его родители были Тёмными волшебниками, несмотря на все их недостатки. Не было похоже, что они были по-настоящему злыми. Даже если у них было довольно много жутких книг. Когда Сириус не читал, он проводил время, пытаясь запугать Регулуса, чтобы снова ему понравиться. Было трудно понять, что именно из их катастрофических рождественских каникул стало причиной нынешней неприязни Рега к нему, но Сириус подумал, что если он будет достаточно настаивать на том, чтобы вести себя так, как будто они все ещё друзья (они были, ради Мерлина, в конце концов, они были братьями!) тогда, в конце концов, Регулусу придётся сдаться и признать, что одна ссора не может отменить десятилетие, которое они провели вместе. Он уговаривал, он льстил, он подстерегал своего младшего брата, когда мальчик явно хотел, чтобы его оставили в покое, и заставлял его играть во хлоп-карты или плюй-камни. Он упрямо шутил, решив рассмешить Регулуса. Он разыгрывал Кикимера, который, как он знал, заставит его брата улыбнуться, даже несмотря на то, что они доставили ему неприятности. К тому времени, когда приближалась свадьба Беллатрисы, Сириус думал, что добился значительного прогресса. Рег больше не смотрел на него с негодованием каждый раз, когда он входил в комнату, и, хотя он все ещё казался замкнутым, он начал немного расслабляться рядом с Сириусом. Сама свадьба была ужасной — Беллатриса собрала свои волосы в такое количество петель на макушке, что казалось, будто там пыталась устроиться стая особенно свирепых сов, а Родольфус Лестрейндж был таким же жутким, каким его помнил Сириус. Но это ещё больше сблизило братьев; утром они жаловались друг другу на ужасные новые парадные мантии, а Сириус заставлял Рега хихикать на протяжении всего приёма, шёпотом комментируя выбор шляпы их двоюродной бабушки. Поэтому, хотя от пребывания в комнате с таким количеством его родственников у Сириуса по коже бежали мурашки, он широко улыбнулся, когда услышал знакомый писклявый голос, зовущий его по имени. — Сириус! Сириус! Он обернулся и увидел спешащего к нему Питера (почти каждая чистокровная семья была приглашена на приём — Беллатриса хотела пышного празднования), выглядевшего неуклюже в своих парадных одеждах, которые были явно слишком длинными для него. — Пит! — Сириус ухмыльнулся, радуясь встрече с одним из своих друзей — даже если это был всего лишь Питер. Он повернулся к своему брату и сказал: — Рег, это Питер Петтигрю. Мой друг из Хогвартса — я рассказывал тебе о нем, помнишь? Регулус, который раньше был в хорошем настроении, теперь хмурился, оглядывая Питера с ног до головы, не впечатлённый. Сириус почувствовал укол смущения, хоть и не был уверен, было ли это из-за потрёпанного вида его друга, снобистского выражения лица его брата или смеси того и другого. — Приятно познакомиться, — сказал Регулус, хотя осуждающее выражение его лица ясно давало понять, что он думает иначе. К счастью, Питер, казалось, ничего не заметил. — Ты, должно быть, Регулус! Сириус нам всё о тебе рассказал, — с энтузиазмом сказал он. Регулус моргнул, злобное выражение на мгновение исчезло с его лица. — Он рассказывал? — Конечно, я рассказывал! — Сириус вскочил, обнимая Рега за шею и взъерошивая его волосы, — Не мог же я забыть о моем надоедливом младшем брате, не так ли? Регулус отмахнулся от него, но на его лице была робкая улыбка, а глаза сияли. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, но Питер заговорил первым. — Послушай, Сириус, — его голос был приглушённым, но все ещё нетерпеливым, — Джеймсу пришла в голову блестящая идея! — Неужели? — Сириус отвернулся от брата, чтобы не видеть, как его глаза закатились при упоминании Джеймса Поттера. — Да! Послушай, помнишь, ты все время повторял, что твоя семья не разрешает тебе навещать его? — Они не разрешат. — Я знаю, но что, если бы ты не навещал Джеймса? Что, если бы ты был у меня в гостях? — Питер взволнованно поднял брови. Сириус моргнул, а затем... — Блестяще! Чертов гений! Не могу поверить, что я не подумал об этом… — Я знаю! — Питер взволнованно засмеялся. — Я могу спросить свою маму сейчас, мы уже здесь, и я все время остаюсь у Джеймса, я собираюсь на пляж с его семьёй в июле, если ты просто пойдёшь с нами, никто не заметит. — Да, блестяще! Может быть, мы даже сможем уговорить Римуса прийти! Они обменялись ещё несколькими взволнованными перешёптываниями, прежде чем расстаться, и Питер побежал искать своих родителей. Сердце Сириуса, казалось, вот-вот выскочит из груди от радости — целое лето с его друзьями, внезапно оказавшееся в пределах досягаемости! Больше никаких одиноких часов в библиотеке или хождения на цыпочках вокруг родителей — все было бы так, как будто он вернулся в Хогвартс! Он повернулся к своему брату, лицо расплылось в широкой улыбке — и был встречен каменным взглядом Регулуса. Сириус застыл, застигнутый врасплох: — Разве это не здорово, Рег? Джеймс пытался заставить меня навестить его целую вечность, но мама с папой не позволили бы мне… Его прервал насмешливый смешок его брата. Сириус ответил, защищаясь. — Что? — Ты что, шутишь? — Что? Регулус мгновение недоверчиво посмотрел на него. Боль отразилась на его лице, но она так быстро сменилась гневом, что Сириус не был уверен, что он её видел. — Ты уезжаешь, — голос его брата был ровным, слова шипели. Чувство вины стиснуло челюсти — Сириус подавил его собственным гневом. — В любом случае, ты не хочешь, чтобы я был рядом, — огрызнулся он, — Ты совершенно ясно дал это понять. Рег нахмурил брови. — Это не.. — он резко замолчал, и они уставились друг на друга, нахмурившись. Когда напряжение стало слишком сильным, Сириус подтолкнул: — Что? Хочешь что-нибудь сказать о моих друзьях-предателях крови? Знаешь, мама полностью промыла тебе мозги. Регулус покраснел. — Это не то, что я собирался сказать. — Что тогда? В чём дело? — Сириус позволил всему своему разочарованию из-за нелепой обиды Рега просочиться в его голос, понимая при этом, что он снова всё разрушает. Но он не мог остановиться. Регулус сверкнул глазами, и в них было что-то острое, что-то злое. Это было знакомо, как смотреть в зеркало. — Я мог бы сказать ей, — сказал он. Сириус почувствовал себя так, словно получил пощёчину. Он отшатнулся, потрясённый злобой в голосе брата. Он попытался ответить, но в горле у него застрял комок, а в груди — камень. К тому времени, как он открыл рот, один из их дядей, спотыкаясь, подошёл, пьяный и разговорчивый, заявив, насколько они оба выросли. Они больше не были одни, и, кроме того, им все равно было действительно нечего друг-другу сказать. * * * Они не разговаривали друг с другом, ни по дороге домой, ни когда за ними закрылась дверь. Тишина росла, становясь живым существом, когда они оба удалились в свои спальни. Сириус был уверен, что слышал его болезненное дыхание в коридоре между ними, невыносимо ощущая его влажный, учащённый пульс. Он был в ярости. Разъярённый, разгорячённый гневом, в ярости. Сириус не мог поверить, что Регулус сказал это, пригрозил донести на него их матери. Это было величайшее предательство, усугублённое тем фактом, что они оба точно знали, что она сделает в качестве наказания. Он мерил шагами пол своей спальни, желая ударить что-нибудь. Гнев прояснился, сжигая любое чувство вины, которое он, возможно, испытывал из-за отъезда на лето. Очевидно, Рег был трусом, наносящим удар в спину, который не испытывал никаких угрызений совести из-за того, что бросил Сириуса — так почему он должен чувствовать себя плохо из-за того, что уехал навестить своих друзей, которые на самом деле заботились о нём? Всякий раз, когда его гнев начинал остывать, он вспоминал насмешку Рега и слышал эхо его голоса — я мог бы сказать ей — и снова разжигалось пламя. Сириус держался за него, стиснув зубы от злости. Потому что под пламенным гневом, шевелящимся в золе и углях, было что-то гораздо более уязвимое и гораздо более испуганное. Тихий голос, который спросил: Как нам это исправить?» Когда это мы так сбились с пути? Сириус спал урывками в эту ночь, ему снились сны, полные тёмной магии. На следующий день он продолжал игнорировать своего брата, прячась в библиотеке и сочиняя письма своим друзьям. Он должен был быть осторожен на пути в совятню, спеша по коридорам и украдкой оглядываясь, чтобы убедиться, что его не перехватили. Он был уверен, что его родители не обрадовались бы, узнав, кому адресованы его письма. К счастью, путешествие не было прервано, и он наблюдал за тремя выбранными им птицами, пока они не исчезли вдали. Следующие три дня были пыткой — Сириус постоянно был на взводе, не уверенный, пригласила ли его уже семья Питера, и, если да, откликнулись ли его собственные родители. Он вёл себя наилучшим образом, не желая давать матери ни малейшего повода отклонить приглашение. Регулус всё ещё избегал его, так что делать было особо нечего, кроме как слоняться по библиотеке. Когда его мать, наконец, позвала его, Сириус был на взводе — его сердце билось в груди, в горле пересохло, а ладони стали липкими от пота. Вальбурга вызвала его в гостиную, где она, казалось, была очень занята какой-то бумажной работой. В последнее время его родители оба казались более занятыми, чем обычно — политические дела в Министерстве, насколько мог судить Сириус. В его семье дела всегда были связаны с политикой. Когда он вошёл, она отложила свою работу, сплетя пальцы домиком и поймав его взгляд. — Ты знаешь, зачем я позвал тебя сюда, Сириус? Он сглотнул, не уверенный в том, насколько безопасно было выдавать их с Питером планы. — Нет. Она поджала губы. — Я получила приглашение от Петтигрю. Похоже, они хотят, чтобы ты навестил их сына. — Питера? — Это тот самый. Вы ожидали приглашения? Сириус поколебался, затем сказал: — Э-э… Питер упоминал что-то о моём визите. — Хм. Она молча смотрела на него, поэтому он с надеждой сказал: — Я бы хотел навестить его… если ты не против. Вальбурга все ещё была настроена скептически, поэтому он попробовал другую тактику, сказав: — Я думаю, что мама Питера может быть обеспокоена тем, что его сестра сбежала и все такое, так что, может быть, она пытается… эм, убедиться, что у него есть… ну, знаешь, хорошее влияние... — он замолчал. — Хорошее влияние, — его мать сильно нахмурилась. Она явно думала, что он что-то замышляет — и так оно и было. Но действительно ли это было так необычно для друга — пригласить его погостить? Внезапно он почувствовал знакомое ощущение руки матери в своем сознании — словно когти, царапающие его мысли. Прошло много времени с тех пор, как Вальбурга использовала это, легилименцию, и Сириусу пришлось подавить дрожь. Это всегда заставляло его чувствовать себя беспомощным, бессильным, когда его самые сокровенные мысли были вне его контроля. Даже его разум не принадлежал ему, не в этом доме. Он подавил панику, которая поднималась, как желчь. Прежде всего, он не мог позволить своей матери узнать, что Питер был всего лишь средством провести лето с Поттерами. Она бы никогда не отпустила его, если бы поняла это. Но Вальбурга явно ожидала найти что-то компрометирующее в мыслях своего сына и не остановилась бы, пока не решила, что поняла, что он задумал. Поэтому Сириус в отчаянии подумал о Римусе. Он подумал о своем друге-полукровке, мальчике, который вырос среди магглов. Он думал о том, как сильно он хотел снова увидеть Римуса, и как они с Питером собирались попытаться убедить его навестить его. Он подумал о том, как было бы весело снова слушать магловскую музыку и видеть ту яркую искорку озорства в глазах Римуса. Он подумал о том, чтобы посмеяться вместе, сблизив головы, и... Это сработало. Его мать удалилась, и Сириус остался, задыхаясь и дрожа. Он всегда чувствовал себя плохо после того, как она копалась в его мыслях, как будто кто-то влил масло ему в горло — удушливый жирный привкус. — О, возьми себя в руки! — резко сказала она. Он сделал всё, что мог, глядя на неё и надеясь всем, что у него было, что она не заползёт в его разум снова. Она всё ещё хмурилась, но что-то изменилось в её взгляде. Если бы Сириус не знал свою мать лучше, он мог бы подумать, что она выглядела немного нервной, как будто то, что она увидела в его голове, каким-то образом встревожило ее. Он предположил, что это должно быть знание того, что один из его друзей был полукровкой, но он думал, что его родители уже знали об этом, благодаря Беллатрисе. Вальбурга вздохнула, потирая виски. Когда она снова встретилась с ним взглядом, холодный блеск оставался на месте. — Ты не должен видеть этого полукровку, я правильно поняла? Сириус молча кивнул. Она окинула его оценивающим взглядом, затем сказала: — Мы с твоим отцом позволим тебе остаться с Петтигрю. Они приедут за тобой завтра, так что собирай свои вещи. Сириус был поражён. Неужели? Это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Неужели это действительно будет так просто? — Конечно, — продолжила Вальбурга, — мы ожидаем, что ты вернёшься не позднее, чем за два дня до отправления Хогвартс-экспресса. Мы поедем на станцию всей семьёй, ты понимаешь? Сириус снова с энтузиазмом кивнул, и ему пришлось сдержаться, чтобы не запрыгать от радости, когда она отпустила его. Ему почти хотелось бежать вприпрыжку, когда он поспешил обратно в свою комнату, нетерпеливо схватив свой сундук и начав собирать вещи. Когда он поднял глаза, Регулус стоял в дверях. Он остановился. Рег наблюдал, как он собирает вещи, черты его лица были неразборчивы. Когда его брат промолчал, Сириус сказал, защищаясь: — Ты здесь, чтобы снова угрожать мне? Регулус продолжал топтаться на месте, казалось, раздумывая, стоит ли говорить. Когда он это сделал и это было совсем не то, чего ожидал Сириус. — Это из-за меня, ты же знаешь, — голос его брата был тихим. — Что? — Я слышал, как они разговаривали. Они не хотят, чтобы ты… влиял на меня. Сириус фыркнул. — Что это должно означать? Ещё одна пауза. Затем, как будто он собирался с духом, чтобы сказать это: — Это значит, что ты уже всё испортил, и я нужен им, чтобы всё исправить. Так что им все равно, уйдешь ты или нет, потому что ты уже безнадёжный случай. Слова были брошены, как стрелы, предназначенные пролить кровь. Сириус был удивлен тем, как сильно они жалили. На мгновение он потерял дар речи. Когда Регулус увидел выражение его лица, его лицо смягчилось от сожаления. Он шагнул вперёд, в комнату, и сказал: — Послушай, мне очень жаль, это просто то, что они сказали.. Сириус отступил назад, подальше от приближающегося брата, и покачал головой. — Я уже знаю, что думают обо мне наши родители, — сказал он ровным голосом. — Просто не понимал, что ты тоже так думаешь. Регулус съёжился. — Я не хочу, Сириус, я просто пытаюсь.. — Нет-нет, прекрати это. Ты просто завидуешь, что у меня есть друзья, а у тебя их нет. Так что знаешь что? — Он шагнул вперёд, вытолкав Регулуса из комнаты. — Повеселись в одиночестве этим летом, потому что совершенно ясно, что ты не хочешь, чтобы вокруг болтался безнадёжный случай. Регулус открыл рот, чтобы что-то сказать, но Сириус захлопнул дверь прямо перед носом брата. * * * Остаток лета прошел как во сне. У Петтигрю в доме было меньше места, поэтому никто и глазом не моргнул, когда мальчики предложили Сириусу просто переночевать у Поттеров. В конце концов, они были соседями — не похоже, что это имело какое-то значение, верно? Родители Джеймса были самыми милыми людьми, которых Сириус когда-либо встречал, словно сошедшими со сказки или открытки. Юфимия Поттер была круглолицей, добросердечной женщиной, которая пекла им печенье и относилась к Сириусу как к сыну, а Флимонт был весёлым мужчиной, который разделял любовь Джеймса к озорству, несмотря на его возраст. В течение первых двух дней Сириус чувствовал себя у Поттеров так же комфортно, как у себя дома, — даже больше, поскольку ему не нужно было беспокоиться о дующихся братьях, сердитых родителях или жутких домовых эльфах, бормочущих себе под нос. Они часами играли в квиддич, так как Джеймс был полон решимости попасть в команду. Питер приходил каждый день, заменяя вратаря, а Сириусу очень нравилось играть на позиции загонщика — он даже подумывал о том, чтобы самому попробовать себя в команде. В июле, как и обещал Питер, они все вместе отправились на пляж. У Поттеров был летний домик недалеко от берега, и мальчики целыми днями плавали и строили песчаные скульптуры, которые Флимонт заколдовывал, чтобы они двигались. Когда лето подходило к концу, они все отправились в Косой переулок, Юфимия купила им мороженое и отпустила их, куда они хотели. Единственное, что могло бы сделать это лето лучше — это присутствие Римуса, которого явно не хватало. Все трое других мародеров пытались связаться с ним, заваливая письмами, но ничего не получили в ответ. То есть — до самого конца лета, всего за несколько дней до того, как Сириус должен был вернуться домой. Он был единственным, кто получил наспех сложенную бумагу, на которой он узнал куриный почерк Римуса: Дарогой Сириус, Пожалуста, не пишыте мне больше писем. Я не магу их прочесть, а надзирательницу раздрожают совы. Увидимся на поезде. Римус. Сириус сразу же почувствовал себя виноватым — он совершенно забыл, что без магии Римус с трудом читал. Он вспомнил длинные послания, которые написал, и внутренне застонал, злясь на себя за свою легкомысленность. Уважая пожелания Римуса, он не отправил ответное письмо и ничего не сказал Питеру или Джеймсу — Римус всё ещё хотел сохранить свои проблемы с чтением в тайне. Однако, если не считать одной этой загвоздки, это было в целом потрясающее лето. Сириус полностью погрузился во время, проведённое с друзьями, играя в квиддич, планируя шалости, смеясь до поздней ночи и определенно, определенно ни секунды не думая о своем младшем брате.