All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Среда, 12 сентября 1973 года Когда Сириус узнал, что его друг оборотень, он ожидал небольшой опасности. Он ожидал, что ему придётся хранить секреты, что придётся многому научиться. Он ожидал, что заметит вещи, отличающие состояние Римуса в разные периоды цикла, например, то, что его магия иногда казалась сильнее обычного, или то, что перед полнолунием он мог съесть больше, чем трое остальных мародёров вместе. Чего Сириус не ожидал, так это того, насколько чертовски раздражающим будет его друг с приближением полной луны. — Уф-ф, ложись спать, Люпин! — Сириус со своей кровати запустил в него ботинком. — Прости! — виновато сморщил нос Римус и быстро закрыл шторы, снова погружая комнату в темноту. Пять утра, слишком рано для любого здравомыслящего человека. Но Римуса всегда переполняла энергия с приближением полнолуния. Хотя Сириус и пытался игнорировать это, он заметил, что Люпин выходит по ночам под мантией-невидимкой, скорее всего, чтобы просто погулять по замку, и с трудом может высидеть целый урок в классе на одном месте. Когда все мародёры засыпали, Сириус видел свет палочки, пробивающийся из-за занавесок Римуса. А ещё в такие утра, как это, он просыпался в невъебическую рань и будил всех остальных, открывая шторы и заливая их комнату резким слепящим светом. Сириус прислушался к омерзительному скрипу дверных петель и удаляющимся вниз по лестнице шагам, которые указывали на то, что Римус ушел. Он понятия не имел, что мальчишка мог делать в пять часов утра, но он был слишком уставшим, чтобы беспокоиться об этом. Когда темнота восстановилась, Сириус завернулся в кокон из мягких одеял и снова погрузился в сон. * * * В голове проносились обрывки снов; бессмысленные, жутковатые, неприятные и будто бы липкие. Запах сосны, закатное зарево, странный ускользающий скрип. Во сне он прислушивался, пытаясь понять, где он, куда идти и откуда звук. Вдруг всё закружилось, сосна стала клёном, небо потемнело. Взошла полная луна. Что-то большое приближалось к нему всё ближе, и со странной уверенностью, которая иногда возникает во снах, он понимал, что бежать бесполезно. Лес вокруг него незаметно сдвинулся; кровавые листья превратились в голые ветви; наступила зима, под ногами поскрипывал снег. Он не мог пошевелиться. Пронзительный солнечный свет вернул его обратно в своё тело. Это Джеймс распахнул шторы. Он весело присвистнул, когда Сириус застонал и перевернулся, уткнувшись лицом в подушку, чтобы заслониться от света. Джеймс вставал пораньше, чтобы потренироваться летать, хотя и не так рано, как в тот злосчастный момент, когда Римус разбудил его, но Сириус вставать ещё не собирался. Позади себя он услышал, как Питер очень тихо встал, зевнул и прошептал Джеймсу: — Доброе утро. — Доброе утро! — другой мальчик весело ему ответил, даже не пытаясь понизить голос, и Сириус снова застонал в знак протеста. Джеймс фыркнул. Послышался звук шагов; дверь открылась и закрылась, оповещая о выходе Джеймса из комнаты. Сириус глубоко вздохнул и попытался снова уснуть, почти не замечая осторожных движений Питера. Он, по крайней мере, старался не шуметь, собирая свои вещи и направляясь в ванную, чтобы принять душ. Приглушённое шипение воды за дверью на самом деле было довольно успокаивающим, и Сириус снова начал засыпать. Но он всё ещё был в полусне, когда дверь в их комнату открылась; он узнал по шагам Римуса. Сквозь сгущающийся туман сна он услышал скрип двери в ванную, более тихие шаги, шарканье — всё смешалось, нечеткий фоновый шум, его одеяло превратилось в теплый кокон, и он всё ещё был таким уставшим… А затем раздался тяжелый, решительный удар, вернувший Сириуса в сознание. Он заворочался на простынях, приоткрывая затуманенные глаза, чтобы определить источник шума. Он успел как раз вовремя, чтобы мельком увидеть Питера, который подхватил с пола свою сумку с книгами и выбежал из комнаты. На соседней кровати Римус рухнул в приступе смеха, схватившись за бока и хрипя от того, как сбежал их друг. Сириус приподнялся, наблюдая за его истерикой, и моргнул, прогоняя сон с глаз. Как только Римус достаточно успокоился, Сириус поймал его взгляд. — Ты это специально сделал, да? Римус пожал плечами и кивнул, снова вставая и возвращаясь к своей сумке. Сириус бросил в него подушку. — Мудак. — А что? Питер выглядел такой тряпкой, когда ходил вокруг тебя на цыпочках, что я не смог удержаться. — Не очень-то благородно с твоей стороны, задираешь слабых, Лунатик, — Сириус зевнул и потянулся. — Переживёт, — Римус отмахнулся. — Я отнесу ему его галстук. Да и должен же был кто-то тебя разбудить, давай, вставай на завтрак. Сириус снова зевнул, его конечности всё ещё были тяжёлыми от сна. Возможно, еще будет время прилечь хотя бы на несколько минут… — Принеси мне что-нибудь. — Нет. — А Джеймс бы принёс, — заныл Сириус. — Джеймса здесь нет. — Питер бы принёс. — Как мы уже выяснили, — сказал Римус, закидывая сумку себе на плечо, — Питер — ссыкло. Сириус громко застонал, надеясь показать своему другу, как сильно он страдает от истощения. Но Римус был непреклонен. — Ладно, встаю. Подождёшь меня? — Я есть хочу, — пожаловался Римус. — Я быстро! Считай это расплатой за то, что разбудил меня. — Ты бросил в меня ботинок сегодня утром. — Я в тебя попал? — Нет. — Ну, в таком случае, — Сириус поднялся с кровати и собрал свою форму, — так тебе и надо, будешь знать, как вставать в такую неприличную рань. — Не мог уснуть, — ответил Римус. — Наверное, из-за луны. Сириус остановился перед дверью ванной, охваченный чувством вины. Он знал, что его друг вёл себя немного по-другому, чем ближе становилось полнолуние, но он никогда не думал, что это может помешать ему спать. Сириус подумал о ночах, когда он лежал без сна, измученный нервами — он подумал об исследовании, которое он провел летом, интервью с оборотнем, который описал боль от превращения как равносильную проклятию круциатус. — Прости, Люпин, — сказал Сириус. — Это… ну, ты переживаешь из-за этого? Римус выглядел удивлённым и немного смущённым, как будто сожалел о том, что сказал только что. — Нет, я не то имел в виду, — поспешно ответил Римус. — У меня просто много энергии. И ещё я очень хочу есть, так что поторапливайся, — он легко усмехнулся, чтобы показать, что всё в порядке. Сириус ухмыльнулся в ответ и исчез за дверью. — Ты должен быть благодарен, Лунатик, — крикнул он из ванной, включая душ. — Немногие гриффиндорцы смогли бы спать спокойно, зная, что они делят комнату с оборотнем с бессонницей. — Мудила, — крикнул Римус в ответ. * * * Несмотря на то, что Римус явно пытался сгладить ситуацию, его слова плотно отпечатались в сознании Сириуса. Люпин никогда не хотел говорить о трансформациях, уверяя, что с ним всё в порядке, даже когда мадам Помфри не выпускала его из больничного крыла по несколько дней. Но Сириус знал, что полнолуния всегда проходили болезненно; уверенности в этом придавали и его исследования, и шрамы Римуса, и обрывки разговоров, которые они иногда подслушивали в больничном крыле — сломанные кости и ребра, вывихнутые суставы. Тем не менее, не заметить состояние Лунатика было нетрудно: они не говорили об этом — даже если пытались, Римус всегда отмахивался и переводил тему. Он никогда не жаловался и всегда оставался таким непоколебимым. Если говорить максимально честно, Сириусу было трудно представить, что что-то может причинить вред Римусу Люпину. Наблюдая, как его друг накладывает себе на тарелку вторую и третью порции завтрака, Сириус задавался вопросом, как много Римус скрывает от них. Он не всегда хорошо разбирался в чувствах других людей — не то что Джеймс, чья способность определять, когда кто-то из его друзей хоть немного расстроен, была подобна шестому чувству, — но он попытался представить, что бы он чувствовал, если бы ожидал неминуемого превращения во что-то не совсем человеческое. Сириус подумал, что ему, наверное, было бы страшно или, по крайней мере, тревожно. Он знал, каково это — предвкушать боль (поднятая палочка, острое жжение, жар свежей крови), точно знать, что сейчас произойдёт с телом, понимать, что нет никакого способа избежать или уменьшить её. Даже после многих лет этой жестокости боль не уменьшалась. Он привыкал к ней, ощущения становились рефлекторными, но сама боль не уменьшалась. Сириус попытался представить, что страх разрастается, тревога затуманивает сознание. В конце концов, что такое несколько маленьких порезов по сравнению с тем, как всё твоё тело ломается и срастается заново, косточка за косточкой? Римус, возможно, не хотел, чтобы они думали, что он беспокоится, но Сириус подумал, что он на его месте волновался бы очень сильно. И поскольку речь шла о Римусе, у него, без сомнения, были и другие заботы, например, выяснить, что он пропустит в школе, если долго пробудет в больничном крыле. Он уже попросил Джеймса принести ему заметки со всех уроков, считая его самым надёжным (вероятно, вполне справедливо). Но Джеймс не ходил ни на уход за магическими существами, ни на древние руны… Сириус решил забрать домашнее задание с дополнительных занятий Римуса, хотя тот этого и не просил (Римус почти никогда не просил о помощи, и Сириус не был уверен, было ли это из-за того, что он не хотел причинять неудобства своим друзьям, или из-за того, что он был просто упрямым — вероятно, это было сочетание и того, и другого). Как бы то ни было, он был уверен, что Люпин оценит это. Сириус думал, что если бы у него был повод вот так прогуливать занятия и позже сдавать задания, он бы воспользовался этим в полной мере, но у Римуса, как всегда, были свои странности. Приняв это решение, Сириус почувствовал себя немного лучше, успокоившись, что он хоть что-то может сделать для своего друга. Весь день он пытался сконцентрироваться на своих уроках, но каждый раз мысли возвращались к проблеме Лунатика. Больше всего раздражало то, что Сириус был уверен, что он мог бы помочь куда сильнее, если бы только стал анимагом. Как только Римус ушел в больничное крыло той ночью, Сириус поймал Джеймса в их комнате. — Ты прочитал? Джеймс моргнул, оторвавшись от полировки метлы. — Что? — Исследования. Прочитал? — Исс.. ты имеешь в виду про анимагию? Сириус нетерпеливо кивнул, раскачиваясь на каблуках. — Приятель, ты написал чёртову книгу! То есть, я, конечно, начал читать, но я и так едва успеваю со всеми уроками, тренировками и остальным, — он провел рукой по растрёпанным волосам. — Ты должен понимать, что я не закончу за неделю. Сириус застонал, драматично бросаясь на матрас. Джеймс подвинулся, отодвигая ручку метлы в сторону. — Читай быстрее-е-ее, — заныл Сириус, раздражённо растягивая слова. Джеймс рассмеялся. — Мы не можем все быть такими гениями, как вы, о Великий мистер Блэк. — Когда ты закончишь? — Ты что, не слышал, что я сказал? — Давай, это намного важнее, чем твоя тупая домашка! Назначим хотя бы срок — иначе я так и умру в ожидании! Джеймс закатил глаза, но согласился, отложив метлу. — До конца месяца. Думаю, я смогу закончить к тому времени. Сириус надул губы, обдумывая. — А как насчет следующих выходных? — Нет, — беспечно улыбнулся Джеймс. — Конец сентября. Окончательное предложение. — Прекрасно. Но если не закончишь к тому времени, я оставляю за собой право попробовать это новое чешуйчатое проклятие на тебе. — Договорились. Сириус усмехнулся. Конец сентября — столько он мог подождать. А потом они расскажут Римусу о своем плане и, наконец, смогут начать. Он задавался вопросом, каким животным окажется его анимагическая форма, надеясь, что оно не будет каким-нибудь неказистым и противным, типа лягушки или ящерицы. — Конечно, Питеру тоже придется прочитать это… — осторожно сказал Джеймс, прерывая ход мыслей Сириуса. Он застонал еще громче, уткнувшись лицом в подушку. — Зачем? Вряд ли он найдет что-то, что мы упустили. — Да ладно тебе, он разбирается в травологии получше нас обоих. И ещё, он имеет такое же право знать, во что ввязывается, прежде чем согласиться. — Мы же сказали ему, что он не обязан это делать! — Да, но дай ему возможность самому принять решение после того, как он ознакомится со всей информацией. Нечестно оставлять его в неведении и ожидать, что он просто слепо последует за нами. Сириус фыркнул, подумав про себя, что «слепое следование» уже стало одним из любимых занятий Питера. — Просто скажи ему, что всё в порядке, ты же знаешь, что он сделает всё, как ты скажешь. Но Джеймс покачал головой. — Прости, приятель. Я должен прочитать исследования, потом их прочитает Питер, и только тогда мы сможем принять решение. Так нужно, если мы правда собираемся это сделать. Сириус вздохнул, но спорить больше не стал. Если Джеймс Поттер принимал решение, вряд ли кто-то мог изменить его. * * * Четверг, 13 сентября 1973 года Заполучить заметки по древним рунам оказалось не так уж трудно — класс находился прямо по коридору от магловедения, и эти уроки проходили в одно время. Сириусу просто нужно было зайти в класс сразу после окончания занятия и поговорить с профессором. Но к несчастью, у двери он столкнулся с одной рыжей всезнайкой. — О, Сириус! — окликнула она его. — Ты пришёл взять домашнее задание для Римуса? Ты знаешь, где он? — Болеет, — коротко сказал Сириус, пытаясь пройти мимо. — Правда? Это серьёзно? Вот, я сделала для него заметки, — она сунула ему в руки стопочку пергамента. Сириус почувствовал укол раздражения, хотя, если судить объективно, это было очень мило с её стороны. — Нет, с ним всё в порядке. — О, хорошо. Его можно навещать? Материал сегодня был довольно запутанный, я могла бы объяснить ему кое-что… — Нет! — поспешно огрызнулся Сириус. Лили подняла бровь на его тон. — Правда? Тогда как ты собираешься передать ему домашнее задание? — Я его друг. Она усмехнулась. — Неужели. Я тоже, если ты не заметил. — Ну, он не хочет, чтобы ты приходила. — Это он тебе так сказал? — это походило на скорее риторический вопрос. Сириус заколебался, и её лицо приняло самодовольное выражение в духе «Я же говорила». — Знаешь, Римусу разрешено иметь друзей, кроме тебя, — снисходительно сказала Лили. Сириус нахмурился. Он понятия не имел, что его друзья нашли в этой девчонке — она была просто невыносимой зазнайкой. — Слушай, оставь его, Лили, — сказал он, стиснув зубы. — Он плохо себя чувствует. И веришь или нет, я знаю Римуса лучше, чем ты, и знаю, что он не любит, когда люди видят его больным. Даже говорить об этом не любит. Так что проваливай и не приставай к нему со своими тупыми рунами, когда он пытается отдохнуть! Лили отшатнулась, явно удивлённая такой грубостью. Сириус воспользовался возможностью, чтобы наконец проскользнуть мимо неё, мрачно пробормотав: — Спасибо за заметки. * * * — Что я вам говорила, мальчики? Я не пущу к нему посетителей в первый день! — воскликнула мадам Помфри, увидев их в дверях. После обеда они сразу же пришли прямо в больничное крыло. — Уже прошёл почти целый день, — услышала она голос Питера. — Мы принесли ему шоколад. — Что ж, это очень хороший поступок, дорогой, — голос мадам Помфри смягчился. Она была не очень-то хорошим педагогом. — Но мистер Люпин сейчас спит… — Я хочу свой шоколад! — раздался немного хриплый голос Римуса из-за задёрнутой занавески. Сириус тут же отодвинул её, победно улыбаясь. — Здоров, Лунатик! — одновременно сказали Джеймс и Сириус и уселись на его кровать по обе стороны от ног. — Держи, — Питер бросил три шоколадные лягушки ему на колени. — Спасибо! — Ну, раз уж ты не спишь, — вздохнула мадам Помфри. — Пойду принесу тебе нормальной еды. Полчаса, мальчики, и это всё. — Держи свою домашку, ботаник, — Джеймс достал несколько свитков пергамента из своей сумки и протянул Римусу. — Спасибо, Джеймс, ты спаситель, — он отложил их на прикроватный столик, чтобы взглянуть потом. — А вот всё остальное, — Сириус передал ему ещё пару свитков. — Пришлось ждать в коридоре половину обеда, пока твой уход за магическими существами не закончится, так что лучше тебе получить за это самые высокие оценки. — Ты серьёзно?! — Римус в шоке уставился на Сириуса. Он почувствовал прилив тёплой радости от изумлённой реакции друга. — Серьёзно. Вынужден признаться, я немного тебе завидую. Похоже, это реально классный предмет, жалко, что я застрял с этим прорицанием. — Но как же я?! — трагично ужаснулся Джеймс. — Мне тебя и без того хватает, — Сириус пихнул его в плечо. — Ты такой непостоянный, — Джеймс вздохнул и похлопал на Сириуса невинными глазами, от чего Питер начал бесконтрольно хихикать. Сириус снова толкнул Джеймса, и тот кинулся на него в ответ, зажал его голову подмышкой и начал трепать волосы. — Эй, Лунатик, — вдруг позвал Питер. — Арбелла Фенчёрч передала мне это для тебя, — он протянул ему горстку сиклей. — Она сказала, что ты знаешь, за что? Сириус нахмурился, глядя на монеты. Арбелла Фенчёрч? Он был почти уверен, что она с шестого курса. Почему из всех людей в мире она должна Римусу деньги? Как они вообще познакомились? Что связывало Люпина с таким количеством девчонок? — Э-э… да, спасибо, Пит, — Римус поспешно сгрёб монеты и спрятал под подушку. — Я, эм-м… у меня была карточка от шоколадной лягушки, которую она очень хотела. Аглаоник Тессальский. — Эй, мне нужна эта карточка! — Питер выглядел обиженным. Римус пожал плечами. — Прости, друг. Деньги решают всё. Питер вздохнул, но, похоже, смирился с этим и повернулся к Джеймсу, чтобы спросить что-то о домашнем задании по прорицанию. Когда Римус откинулся на подушку, Сириус задумался. Аглаоник Тессальский мог быть удовлетворительным объяснением для Джеймса и Питера, но не для него. Он знал это выражение лица Римуса: знал, что он лжет. Это означало, что была другая причина, по которой Арбелла Фенчёрч платила Римусу, о которой он не хотел, чтобы они знали. Секрет. Сириус посмотрел на подушку, под которой Римус спрятал деньги — он во что бы то ни стало собирался выяснить это.