All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Римус не изменил своего решения. Зима сменилась унылым мартом. Мародёры праздновали день рождения Люпина как обычно: традиционное пение на завтрак, обед и ужин, торт и куча подарков. К сожалению, в этом году Макгонагалл мудро предугадала их коварные планы и поручила старостам следить за спальней буйной четвёрки, чтобы не допустить очередных полуночных фейерверков. К счастью, день рождения Люпина пришёлся на выходные в Хогсмиде, а это означало, что у мародёров было много альтернативных вариантов празднования. Большую часть дня они провели в «Трёх мётлах», попивая сливочное пиво, в то время как длинный поток студентов проходил мимо их стола, поздравляя Римуса с днём рождения, предлагая купить ему сливочное пиво и поднимая тосты за его здоровье. Это заставляло Римуса краснеть от смущения, ведь уже к концу дня весь бар знал его имя. Они ушли под возгласы аплодисментов, которые, по словам Римуса, были ужасно неловкими, и совершенно не важно, что он улыбался. В целом это был прекрасный день, однако, когда Сириус лег спать той ночью, он чувствовал себя разочарованным. Вернее, он подошёл к кровати Джеймса. Поттер едва успел произнести заглушающее заклинание, как Сириус заговорил. — Мы всё равно сделаем это. — Что? — Мы сделаем это. Прошло уже достаточно времени. — А, — Джеймс по-совиному моргнул, нахмурившись, — ты уверен? Сегодня он казался очень счастливым, может быть, если мы просто подождём ещё немного… — Прошёл месяц! Сириус уже принял решение. Согласно совету Джеймса, они переждали остаток зимы — он думал, что если они покажут Люпину, что он может им доверять, и напомнят ему, какие они все замечательные друзья, то Римус, в конце концов, смягчится к идее анимагии и согласится помочь им сделать это. Но после его дня рождения Сириус действительно не понимал, что ещё они могли сделать, чтобы убедить Лунатика доверять им; он был слишком упрям, чтобы переубедить его, и Сириус уже устал ждать. — Послушай, — раздражённо фыркнул он, — может быть, Лунатик передумает, а может быть и нет. Так или иначе, я сделаю это. Так что вы можете присоединиться ко мне, если хотите, или вы можете отказаться, но я больше не буду ждать. Если мы будем заниматься этим, нам нужно всё время, которое мы можем получить. Джеймс вздохнул, запуская пальцы в волосы. Ему явно не нравилась идея стать анимагом, потому что Римус попросил их этого не делать; в то же время он совершенно очевидно отчаянно хотел превратиться в животное. Это было так здорово. — Хорошо, — согласился он, как и ожидал Сириус, — Давай сделаем это. — Великолепно! Я думал, мы могли бы… — Ой, сегодня вечером мы не начинаем — у меня утром квиддич! Сириус закатил глаза, и Джеймс толкнул его. — Мы можем поговорить с Питом завтра и решить, с чего начать. Согласен? Сириус застонал, драматично плюхнувшись на матрас. — Ладно. * * * Воскресенье, 7 апреля 1974 год К сожалению, в Хогвартсе они мало что могли сделать . Попытка начать варить зелье была невозможна в окружении студентов и профессоров, и даже сбором ингредиентов и планированием их приготовления приходилось заниматься, когда Римуса не было рядом, чтобы тот не смог понять их заговор. Тем не менее, им удалось добиться некоторого прогресса. В основном это было связано с выяснением того, как они получат необходимые вещи и ингредиенты, и планированием того, как начать эти приготовления летом. Это было лучше, чем ничего. Между анимагическим проектом, уроками, домашними заданиями, пересмотром экзаменов и, конечно же, их мародёрскими миссиями Сириус чувствовал, что у него почти нет свободной минуты. Что было приятно — ему нравилось быть занятым. Кроме того, заниматься всем этим было не слишком сложно, если ты знал, как расставить приоритеты, что Сириус, безусловно, умел. Например, в выходные после апрельского полнолуния он тайно менял цвет волос Джеймса. Это была чрезвычайно важная задача — выбирать разные цвета — розовый, желтый, зеленый, оранжевый — и ему нужно было быть очень осторожным, чтобы не дать Джеймсу (который делал домашнюю работу по прорицанию) зацепиться. Пока все шло хорошо; Римус, казалось, не думал, что его выходки были идиотскими, судя по тому, как он задыхался от смеха в своей постели. Все они спустились, чтобы составить ему компанию в больничном крыле под присмотром мадам Помфри, сгрудившись за задернутой занавеской и устраиваясь поудобнее. На коленях у Римуса была открытая книга, которую он бросил, чтобы посмотреть на Сириуса, который был очень доволен собой, ведь ему действительно удалось отвлечь Люпина от чтения. Питер сидел на полу, радостно перебирая карточки с шоколадными лягушками и игнорируя остальных. Все они устроились в тихом умиротворении, счастливые выполнять свои задачи в компании друг друга. Это было потрясающие. К сожалению, так продолжалось недолго. — Мадам Помфри! Мадам Помфри! Помогите! Студентка ворвалась в больничное крыло, истерически визжа. Джеймс и Сириус тут же вскочили на ноги и выглянули из-за занавески, чтобы посмотреть, что случилось. Сначала это выглядело так, будто мадам Помфри пыталась утешить рыдающую девушку, бормоча тихие вопросы. Но потом вошли остальные. Сириус уже видел кровь. На самом деле он видел её довольно часто. Он видел кровь на своей коже, на одежде, на ковре в кабинете матери. Он менял окровавленные повязки и перевязывал окровавленные раны. Через четырнадцать лет он думал, что привык к крови, что это больше не шокирует его. Но нет. Вошли два старших ученика, наполовину неся, наполовину таща за собой мальчика поменьше. Его лицо не совсем было похоже на лицо — лишь лёгкое напоминание о нем. Оно было красное и исполосованное, как мясо. И его глаза — его глаза были.. Сириус отвернулся, чувствуя, как его начинает тошнить. Рядом с ним Джеймс тоже выглядел бледным; они обменялись молчаливыми, испуганными взглядами. — Что такое? — раздражённо спросил Римус. Голос Сириуса превратился в желчь в горле. Джеймс, похоже, тоже не знал, что ответить, молча качая головой. Питер, наконец-то, оторвался от своих карт. — Что? — Несчастный случай… какой-то парень, — пробормотал Джеймс. — Все на выход! — раздался в палате голос мадам Помфри, непривычно громкий и чёткий. Занавески вокруг кровати Римуса распахнулись, и она заглянула внутрь. — Римус, дорогой, если ты себя хорошо чувствуешь, то лучше тебе провести остаток дня в своей спальне. Поттер, сходи за профессором Стебль. Скажи, что пострадал один из её учеников. Джеймс кивнул и тут же умчался, не оглядываясь. Сириус проводил его взглядом, затем снова повернулся к Римусу, который кивнул в знак согласия и слез с кровати. Сириус схватил Питера за локоть и потянул его за собой, выводя их обоих наружу, чтобы дать Люпину немного уединения, пока он переодевается. Занавески вокруг кровати, ближайшей к двери, были задернуты. Мадам Помфри шла позади них, её руки были полны бутылочек с зельями, пальцы сжимали палочку. Питер уставился на него, но Сириус отвернулся — он всё ещё отчетливо видел глаза мальчика, красные и влажные, как желе… Римус вышел полностью одетый, с сумкой на плече. Трое мальчиков, не теряя времени, выбежали из больничного крыла, желая убраться оттуда как можно дальше. Они направились прямиком в гостиную, Сириус и Питер притормозили перед хромающим Римусом. — Что случилось? — прошептал Римус. — Там была кровь. — Да, — ответил Сириус растерянно. — Я не знаю, что случилось, но… что-то с лицом... Теперь Питер тоже начал выглядеть встревоженным. Как только они добрались до общей комнаты, Римус рухнул в кресло. Он тяжело дышал, на висках выступил пот. — Ты в порядке? — тревожно спросил Сириус и положил руку Римусу на плечо. Римус кивнул, закрыл глаза и постарался дышать глубоко. — Нормально, всё нормально, — он сбросил руку Сириуса. — Привет, парни, — Мэри зашла в комнату с Марлин на хвосте. — Слышали, что случилось с этим парнем, Гадженом? — Нет, — быстро ответил Сириус. — Что? — Это чокнутое дерево размазало его лицо, — сказала она, сбрасывая мантию. — Они пытались дотронуться до ствола. Его сердце будто упало к ногам. — Гремучей Ивы? — спросил он, уже зная ответ. Летом 1973 года это превратилось в игру: посмотреть, как близко вы сможете подобраться к стволу, прежде чем дерево нанесет вам удар. Все знали, что это глупо и очень опасно, но на самом деле ничего никогда не происходило, и поэтому никто особо не пытался этому помешать. Но сейчас… — Ага, — влезла Марлин. — Её нужно запретить! Это же так опасно! Тут же Сириус почувствовал прилив защитной обиды. Он взглянул на Римуса, который смотрел на девушек, и вся краска сошла с его лица. Было совершенно очевидно, о чем он думает, и Сириус молча проклял Марлин. — Вы видели, как это произошло?— спросил Римус с ноткой паники в голосе. — Не-а, — пожала плечами Мэри и упала на диван рядом с Сириусом. — Услышали от девчонок со второго курса. — Им придётся избавиться от этого дерева! — нервно сказала Марлин. — Дамблдор не может просто оставить его. Кого-нибудь могло вообще убить! — Ему нужно было держаться от него подальше, — нахмурившись, сказал Сириус, аккуратно поглядывая на Римуса, — Идиотская игра. Все знают, что это за дерево. — Я, что, сошла с ума? — засмеялась Мэри. — Сириус Блэк — голос разума?! — Отвали, Макдональд, — угрюмо зыркнул на неё Сириус. В своем кресле Римус молча смотрел в пространство. Он как черепаха, втягивающаяся в свой панцирь, глубже погружался в подушки, выглядя так, как будто хотел исчезнуть. Он потёр виски и закрыл глаза, но прежде, чем они закрылись, Сириус уловил проблеск чувства вины, которое уже начало укореняться. Он хотел ударить Марлин. * * * Спустя несколько часов слухи про Дейви Гаджена разлетелись по школе, никто не мог их остановить. Сара Сандерс из Когтеврана сказала всем, что видела его родителей, они прошли прямо в кабинет Дамблдора и выглядели разъярёнными. Друзья Гаджена из Пуффендуя рассказывали историю снова и снова всем, кто хотел слушать — что им казалось, будто на этот раз Дейви действительно достанет до ствола, но потом Ива взбесилась в последнюю секунду. Слухи о нанесённых повреждениях разнились: говорили, что дерево раскололо его голову пополам, что он потерял оба глаза или что он действительно умер и школа это скрывает. Марлин, которая переживала больше всех, заручилась поддержкой Лили и Мэри и создала петицию, чтобы Гремучую Иву убрали с территории школы. Римус подписал её без уговор и споров. Сириус сказал ей убираться. — Это дерево имеет такое же право оставаться здесь, как и все остальные, — твёрдо сказал он, пока Марлин бегала за ним с пером. — Но Сириус, — умоляла она, — оно опасно. — Бладжеры тоже! — возражал он, уворачиваясь от неё. — Что теперь, уйдёшь из команды по квиддичу? — Это не одно и то же! — Ох, да просто подпиши уже, Блэк, — застонала Лили, пытавшаяся закончить домашнее задание по рунам. — Что тебе с этого? Глаза Римуса были темными. Последние тридцать минут он смотрел на свою книгу по рунам, перечитывая один и тот же абзац. Чем больше Марлин болтала о том, каким зверством было это дерево, тем больше Римус замыкался в себе. Сириус наблюдал, как его друг увядает прямо у него на глазах. — Это принцип! — он упрямо сложил руки на груди. Лили закатила огромные зелёные глаза. Хотя Эванс сидела прямо рядом с Римусом, она, казалось, совершенно не осознавала, насколько весь этот разговор расстраивал его. Она знала Лунатика не так хорошо, как Сириус, на самом деле. В конце концов, Марлин разочаровалась в нём, собираясь устроить засаду на ничего не подозревающих первокурсников, только что прошедших сквозь портретную дыру. Сириус сел играть с Питером в карты. Он был так зол, что чуть не опалил своему бедному другу брови, когда ударил картой слишком сильно, и ему пришлось заставить себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Марлин даже не знала Дэйви Гаджена. Она просто хотела чувствовать, что она лучше всех, возглавляя какое-то глупое дело, о котором она забудет через неделю, чтобы все могли видеть, как сильно она заботится о ком-то и какой она хороший человек. Это было смешно! Дерево не сделало ничего плохого; все знали, что гремучая ива опасна и что им следует держаться от неё подальше. Если Дэйви Гаджену и его друзьям не хватило здравого смысла держаться подальше, значит, во всем, что с ними случилось, виноваты они сами. Кроме того, школа никогда не собиралась избавляться от дерева. Дамблдор уже выступил с речью, прямо запрещающий ученикам приближаться к нему в будущем, что означало, что оно будет стоять там и дальше. Тем не менее, всех это беспокоило, включая персонал, и не помогало то, что Марлин продолжала таскать с собой петицию и пыталась заставить людей подписать её. Следующие несколько дней Дэйви Гаджен оставался любимой темой для обсуждения в замке. Мародёры изо всех сил старались держаться подальше от любых дискуссий, связанных с этим парнем, поскольку это явно расстраивало Римуса. Мальчик был в мрачном настроении, которое темной тучей висело над всем их общежитием и, казалось, сопротивлялось всем попыткам развеселиться. Всякий раз, когда он слышал имя Дэйви, что-то в его глазах гасло. Он стал тихим и замкнутым, а тёмные круги под его глазами только углубились, пока он практически не стал похож на зомби, когда тащился в класс. Неделю спустя, когда разговоры, наконец, начали стихать, профессор Стебль подтвердила слух: Дэйви Гаджен ослеп и в ближайшее время не вернется в Хогвартс. Сириус почувствовал, как его желудок скрутило, разрываясь между тревожными взглядами на Римуса и тошнотворными воспоминаниями о том, что он видел в тот роковой день в больничном крыле. — Родители заберут его в Америку, где целительные зелья для зрения модернизируются чаще всего, — объяснила им профессор за завтраком. — Я уверена, Дейви и его семья очень благодарны вам за добрые пожелания. Римус смотрел прямо в свою тарелку с хлопьями, выглядя так, как будто его сейчас стошнит. Сириус нахмурился, когда Марлин, Лили, Мэри и горстка других встали, чтобы представить глупую петицию, которая благодаря их непрекращающемуся нытью собрала сотни подписей. Римус встал и пошел с ними, как человек, идущий на виселицу. Профессор Стебль выглядела немного недоуменно, когда приняла петицию, дав ни к чему не обязывающие обещания поговорить с Дамблдором. К отвращению Сириуса, она присудила Марлин десять баллов за проект. — Но они не избавятся от дерева, — позже тем вечером сказал Сириус, когда мародёры остались одни в своей комнате. — Да, вряд-ли, — Римус, сунув руки в карманы, зафутболил одинокий носок под кровать. — Тогда зачем ты пошёл с ними? Римус пожал плечами. — Я решил, что так будет правильно. В смысле, Марлин права — это дерево опасно. Его не должно быть в школе. — Но… — начал Питер. — Я знаю, — огрызнулся Римус. — Я знаю, понятно? — Ты не должен чувствовать себя виноватым, друг, — по-доброму сказал Джеймс. — Гаджен не должен был играть с этим деревом… это не твоя вина… — Если и есть в этом чья-то вина, — угрюмо сказал Римус, — то моя. — Это глупо, — прямо сказал Сириус, качая головой. — Ты же не садил его, нет? Не знаю, может, кто не заметил, но эта школа не самое безопасное место на свете. Она построена рядом с чёртовым лесом, где полно существ, гораздо опасней дерущегося дерева, где-то под нами спит настоящий монстр, и — я сейчас не шучу — вы вообще видели Хагрида?! — Что ты хочешь сказать, Блэк? — тяжело вздохнул Римус и сел на кровать. — Не знаю, — Сириус пожал плечами. — Дерьмо случается? Не вини себя? Перестань хандрить? — Хандрить?! — зарычал Римус. — Отъебись. Этот ребёнок больше не может видеть, просто потому что меня слишком опасно держать в школе! Попытайся рассказать Марлин, что я такое, держу пари, она соберёт куда больше подписей под ТАКОЙ петицией! Сириус почувствовал удовлетворение от искры гнева в глазах своего друга. Они ссорились, но, по крайней мере, это было что-то — что-то лучшее, чем тот унылый, мёртвый взгляд, который он носил всю неделю. — Ты не опасен! — Ты не знаешь, ЧТО я такое! — зашипел Римус. А Римус думал, что он слишком драматичен. Сириус покачал головой, собираясь ответить, но Джеймс опередил его. — Ты наш друг, — вдруг сказал Джеймс. Римус уставился на него. Это была такая глупая, сопливая, драматическая реплика. Но это была только половина проблемы с Джеймсом — он был воплощением этих нереальных ценностей верности, справедливости и чести, так что он заставлял тебя тоже начать в них верить. Он сел рядом с Римусом на кровать. — Ты наш друг, и это самое важное, ладно? Он встретил взгляд Римуса и улыбнулся. — Ладно? — повторил он. Глаза Сириуса метались между ними, ожидая, чье упрямство победит. Римус продолжал смотреть на него, поэтому Джеймс придвинулся ближе и соприкоснулся с его коленом. — Ладно?! — сказал он, наклонившись так близко, что его нос оказался в паре сантиметров от носа Римуса. Блэк знал эту тактику — иногда Джеймс делал то же самое, чтобы взбодрить Сириуса. Он ни разу не моргнул — это дико нервировало, и наконец Римус рассмеялся и отклонился назад: — Ладно! Ладно! Джеймс тоже засмеялся и обнял Римуса. — Спасибо вселенной! Мы не могли потерять тебя, Лунатик! — воскликнул он. Вдруг Питер и Сириус последовали его примеру и навалились на Римуса, который неожиданно оказался под большой хихикающей кучей-малой. Римус попытался вывернуться, смеясь. Сириус чувствовал вибрации в своей груди — их грудные клетки были прижаты друг к другу, сжаты между Питером и Джеймсом. — Слезьте с меня, вы, кучка педиков! — О-ой, да ты нас любишь, признайся, — сердце Сириуса сильно забилось, когда он потянулся, чтобы взъерошить волосы своего друга.