All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Занятия начались со всей обычной суеты — профессора читали лекции о том, что этот год действительно важен для их будущего, мадам Пинс хмурилась на охваченных тревогой студентов, которые стекались в библиотеку, увеличивая количество неодобрительных взглядов со стороны старшеклассников, пытающихся учиться в гостиной, когда Сириус осмелился бросить вызов Питеру в игре во взрывающиеся карты. Зельеварение было таким же скучным, как и обычно, история была халтурной, астрономия была отупляюще зазубрена. В травологии они начинали с раздела о плотоядных растениях, что было, по крайней мере, несколько интереснее, чем обычно, и Сириус всегда мог рассчитывать на Макгонагалл, которая подготовила сложный курс по трансфигурации. Тем не менее, несмотря на то, что профессора предупредили, что их школьные занятия станут только труднее, Сириус не мог не разочароваться в том, что ему предстоял ещё один год тяжёлой работы. Чем старше он становился, тем больше задавался вопросом, действительно ли уроки так важны, как все пытаются заставить его поверить — в половине случаев он думал, что сможет добиться большего за час беспрепятственного доступа в библиотеку, чем за целый год, сидя и слушая, как бубнят его профессора. Их первый урок прорицания ничуть не избавил его от этого заблуждения. Они начали с овомантии, которую, Сириус почти уверен, придумала их профессор, несмотря на то, что она настаивала на том, что это была глубоко укоренившаяся историческая практика, зародившаяся в Древней Греции. — Для нашего первого набега на загадки яйцеклетки будущего вам понадобятся партнёры, — прохрипела она им, ставя на стол массивную плетёную корзину с яйцами. Когда старый профессор повернулась и выглянула из-под своих шалей, увидев, что никто из них не шевельнулся, она махнула на них скрюченной рукой. — Давайте, давайте, нужно в паре. Питер смиренно вздохнул и встал, чтобы найти напарника, пока Сириус придвинул свой стул ближе к Джеймсу. Он оказался рядом с Дездемоной Льюис, девушкой из Когтеврана, с небольшим неправильным прикусом, которая весело ему улыбнулась. Хотя Сириус сначала был настроен скептически, он быстро решил, что поторопился судить об овомантии — каждой паре дали корзину с яйцами и велели попрактиковаться в поиске предзнаменований с помощью ключа в своих учебниках. Ключ, о котором идёт речь, представлял собой не более чем страницу с нечётко нарисованными пятнами, каждое из которых должно было означать что-то свое. Это оставляло довольно много места для интерпретации, и Сириус чувствовал себя в своей стихии, разбивая яйца на столе и пытаясь прочесть будущее своего друга в разбрызганном желтке. — Посмотрим, посмотрим… — он задумчиво потер подбородок, хмуро глядя на жёлтое месиво на их столе. Джеймс закатил глаза, когда Сириус цокнул языком, сказав: — Боюсь, это выглядит нехорошо, Поттер, совсем нехорошо. Здесь говорится, что Эванс никогда не полюбит тебя, и ты умрешь одиноким стариком, так и не познав прикосновения женщины… — Эй, — Джеймс толкнул его в плечо. — Это не так! Смотри, прямо здесь, этот маленький жидкий кусочек — он ясно говорит, что Эванс до безумия влюбится в меня в течение года. — Нет, судя по ключу, это пятно означает… — Сириус просмотрел страницу и в ужасе ахнул. — Что?! — Мне очень жаль, приятель, — он скорбно покачал головой, — Здесь сказано, что ты облысеешь к тридцати годам. Остаток урока они провели, делая всё более ужасные и нелепые предсказания, подавляя смех и стараясь выглядеть серьёзными всякий раз, когда их сморщенный профессор пробиралась мимо. В конце урока они воссоединились с Питером — Сириус ожидал, что он будет обиженным и замкнутым (как он часто бывал, когда Джеймс и Сириус сотрудничали без него), и был приятно удивлен, обнаружив, что Пит, похоже, был в таком же хорошем настроении, как и остальные. Римус, с другой стороны, был явно не в духе, когда его нашли в башне Гриффиндора. Несмотря на то, что занятия начались всего три дня назад, он уже вёл себя так, будто экзамены не за горами — старосте пришлось выгнать их из общей комнаты, прежде чем Лунатик согласился лечь спать. — Ты слишком строг к себе, — сказал ему Сириус, — Это же самое начало года — если тебе суждено облажаться, лучше сделать это сейчас. Римус посмотрел на него в ответ. — Тебе легко говорить! Некоторым из нас приходится по-настоящему работать, чтобы получить приличные оценки! К тому же СОВы уже в следующем году! Я не могу сейчас снизить свой уровень! Сириус раздражённо закатил глаза. Он просто пытался быть милым. Римус начал походить на Лили Эванс — он всегда знал, что она плохо на него влияет. Вся эта учеба, запертая в библиотеке с его стайкой девушек разрушала мозг Лунатика. — Аргх, пожалуйста, давай обойдёмся без разговоров о СОВах, — сказал Джеймс, быстро вставая между ними в нехитрой попытке прекратить спор. — Макгонагалл и Флитвик уже нагнали на меня страху. И зачем мы вообще взялись учить прорицание?! — А мне нравится прорицание, — задумчиво сказал Питер, кидая стопку своих книг на стол. — Пророчества и всё такое. Это интересно. — Это чушь собачья, — Сириус бросил на самого мелкого мародёра испепеляющий взгляд. — Тебе оно нравится только потому, что ты хорош в астрономии. — Не только поэтому, — хитро сказал Джеймс, переодеваясь в пижаму. — Вы не заметили, что у Пита в этом году появилась новая партнёрша? — О-о-о да! — ухмыльнулся Сириус. — Божественная Дездемона Льюис из Когтеврана! Питер покраснел с головы до ног. — Заткнитесь, — пробормотал он, забираясь в кровать. — Мы просто друзья. — Джеймс, — сказал Сириус очень торжественным голосом, — что же мы будем делать, если наш малыш Питти хорошенько пососётся раньше всех нас?! — Ну, для начала, твоя репутация будет значительно подорвана, — ответил Джеймс таким же серьёзным тоном. — Но что у меня останется без моей репутации? — ухмыльнулся Сириус, забираясь в кровать. Римус громко фыркнул, чтобы все знали, что он думает, что они ведут себя нелепо. Для большей выразительности он раскрыл книгу и задёрнул полог на кровати. Сириус нахмурился. Эванс определенно ему нравилась. — Конечно, если я засосу кого-нибудь раньше, чем ты, то в этом не будет ничего страшного, — сказал Джеймс. — Я же в команде по квиддичу. — Тебе не хватает моего животного магнетизма, — быстро ответил Сириус. Ответ Джеймса пришел в виде подушки, брошенной на большой скорости и с поразительной точностью в голову Сириуса. — Эй! — Спорим на… — начал Джеймс. — О нет… — застонал Питер. — Пожалуйста, не надо… — …спорим на ДЕСЯТЬ ГАЛЛЕОНОВ, что я пососусь с девчонкой до конца месяца. — Десять?! — воскликнул Питер. — Спорим! — ответил Сириус. — Погоди у меня, Поттер. Римус еще раз фыркнул из-за занавески, убедившись, что все поняли его абсолютное неодобрение их выходок. Про себя Сириус почувствовал некоторое облегчение — если бы Лунатик решил присоединиться к пари, он почти наверняка выиграл бы. Хотя он настаивал на том, что все они были просто друзьями, Мэри, Марлин и Лили, казалось, ходили за ним повсюду, как потерянные щенки, и у Сириуса были подозрения, что это было не так платонически, как мог бы утверждать Римус. Не то чтобы он не понял. Лунатик определённо был очень высоким, и Сириус предположил, что девочкам могут нравиться маленькие веснушки, покрывающие его кожу, или теплые осенние карие глаза, или все эти задумчиво-таинственно-трагически-героические выходки, которые он вытворял. Так что на самом деле повезло, что Римус решил, что он выше таких тривиальных занятий, как поцелуи — на самом деле, было довольно забавно наблюдать, как он поджимает губы, как чья-то двоюродная бабушка, каждый раз, когда поднимается эта тема. Поскольку Римус выбыл из гонки, Сириус был полностью уверен в своей способности выиграть их маленькое пари. Джеймс справедливо заметил, что он в команде по квиддичу, но он был полностью зациклен на Эванс. Зная Поттера и его острую преданность, он не стал бы целоваться ни с кем, кроме Лили, даже если бы на кону стояло десять галеонов — и Сириус был полностью уверен в способности Лили избежать уст одной очень отчаянной звезды квиддича. Что касается Питера, то он вряд ли заслуживал даже внимания. Когда дело дошло до поцелуев, Сириус был уверен, что Петтигрю не представляет абсолютно никакой угрозы. * * * Хотя Римус продолжал настаивать на том, что все они смешны, Сириус был вполне счастлив, что пари с поцелуями заняло его внимание в течение следующих нескольких недель. Им всем нужно было что-то, что отвлекло бы их от темнеющей атмосферы вокруг, поскольку война, которая раньше ощущалась так далеко от стен замка, начала коварно проникать в Хогвартс. Слизеринцы всегда были замкнутыми, чрезмерно озабоченными статусом крови и свысока смотрели на остальных студентов. Но в этом году в их сбившихся в кучу группах и отстранённом поведении был отчётливо злобный поворот. Они бродили по коридорам зловещими стаями, и Сириус начал замечать, что маглорождённые тоже стали ходить группами. Учителя чаще находились в коридорах, поглядывая на учеников, как будто чтобы убедиться, что никто ничего не вытворял во время перемен. Конечно, профессора не могли быть везде и всегда одновременно, и чаще всего студенты должны были сами защищать себя и друг друга. Мародёры с удовольствием взялись за эту роль, сменив шалости на защиту. — Где ходят эти грёбаные старосты, когда они так нужны?! — жаловался Джеймс, только что метко запустивший несколько чар Раздувания в группу слизеринцев с шестого курса, мучивших первогодку из Пуффендуя. Теперь уроды в зелёных галстуках улепётывали на своих быстро увеличивающихся конечностях. — Мне кажется, даже старосты их боятся, — ответил Сириус, прислонившись к стене со скучающим видом, пока Джеймс помогал пуффендуйцу подняться на ноги. — Ссыкуны. — Они умеют только раздавать отработки и забирать баллы с факультетов, — добавил Римус. — И мне кажется, что слизеринцам давно на них наплевать. Я слышал, как Мальсибер на прошлой неделе говорил, что они все должны «смириться с тривиальными наказаниями в свете большей награды». — Мальсибер так сказал? — поднял бровь Сириус. Это звучало жутко. Так могли выражаться и его родители тоже. — Чёрт возьми, а язык у него лучше подвешен, чем я думал. — Ага, или он просто повторяет слова кого-то другого, — предположил Джеймс, провожая взглядом пуффендуйца, который побежал в сторону кухни. — Что ещё за награда такая? — спросил Питер, пиная каменный пол носком ботинка. — Деньги? Власть? Вечная жизнь? — вздохнул Сириус, отталкиваясь от стены и снова принимаясь шагать по коридору развязной походкой. — Только Годрик знает. Но они этого не получат. — Почему? — Потому что, малыш Питти, мы их победим. * * * К концу сентября ни один из мародёров так и не поцеловался. Сириус настаивал на том, что он лидирует, так как несколько девочек проявили интерес, в том числе некая Эффи Сканторп из класса Римуса по уходу за магическими существами, но он определил, что ни одна из них не была на должном уровне. Десять галлеонов — это хорошо, но если он собирался поцеловать кого-то, он должен сначала убедиться, что она готова; в конце концов, ему нужно было поддерживать репутацию. Было вполне разумно воздержаться. К тому же, сказал себе Сириус, было бы неинтересно пойти и слишком легко выиграть пари. Джеймс был превосходным соперником во многих вещах — квиддиче, экзаменационных оценках, взрывных картах, — но вряд ли он был большим противником, когда дело доходило до поцелуев. Как и предсказывалось, он был полностью зациклен на Лили и решил, что если он и собирается кого-то поцеловать, то это должна быть Эванс. В результате Джеймс начал выставлять себя ещё большим идиотом всякий раз, когда рядом оказывалась рыжеволосая девушка, что Сириус мог бы счесть невозможным, если бы не увидел это своими глазами. Лучше всего это было видно на зельеварении, где повышенное внимание, которое Джеймс уделял Лили, явно сводило с ума Северуса, который сгорбился над своим котлом, морщась из-под сальных прядей волос. — Ну давай пососёмся, Эванс! — попытался он уговорить её на первом уроке, заработав убийственный взгляд Снейпа и закатанные глаза Римуса, который стоял рядом с Лили у их котла (в этом году они снова объединились в пары, что Сириус посчитал ещё одним доказательством того, что Римус быстро становился сердцеедом гриффиндорской башни). К сожалению, Лили казалась такой же разъярённой, как и её свирепый друг-слизеринец; она яростно взмахнула палочкой в воздухе, в результате чего котёл Джеймса и Сириуса перевернулся и выплеснул всё своё содержимое им на головы. Всю следующую неделю оба мальчика были окрашены в ярко-синий цвет. Но Джеймс был очень стойким. Как только краска стёрлась, он снова вернулся к ней. На этот раз он посоветовался с отцом. Мистер Поттер услужливо предложил сыну попробовать сделать комплимент девушке, в которую, по его словам, он был по уши влюблён, и Джеймс вошёл в класс Слизнорта, готовый опробовать новую стратегию. — Мне очень нравятся твои волосы, — уверенно сказал он, когда она подошла к рабочему столу. — М-м, — ответила она, даже не поднимая взгляда. — Да, они такие… эм… рыжие. Наступила пауза, затем Лили повернулась к Джеймсу со слащавой улыбкой. — Очень нравятся, да? — спросила она. Сириус, который наблюдал за Римусом, сделал шаг назад также, как и его друг. Бедный Джеймс же был слишком воодушевлён тем, что Лили наконец обратила на него внимание, и энергично закивал: — О, да, я думаю, они… — Руфусио! — прошептала Лили, направив на него свою палочку. Сириус так громко заржал, что половина класса обернулась посмотреть, что у них происходит. Римусу пришлось закрыть рот рукой, чтобы скрыть собственный смех. Недоумение Джеймса только сделало всё ещё смешнее. Марлин передала ему своё карманное зеркало, чтобы он мог полюбоваться своими волосами — теперь ярко-рыжими. Чары выветрились только через сорок восемь часов, но и это не помогло. Даже спустя целых два дня, пока его называли «рыжей бестией» и «морковной головой» (в числе других более грубых кличек), куда бы он ни шёл, обожание Джеймса ничуть не пошатнулось. — Просто нужно набраться терпения, — мечтательно говорил он, проводя рукой по своим беспорядочным ярко-рыжим прядям. — Стоящие вещи стоят того, чтобы их ждать. — Это впечатляет, — громко прошептал Сириус друзьям. — Я даже уже не хочу выигрывать в споре, потому что он сделал победу слишком лёгкой. — Ага, конечно, — фыркнул Джеймс. — Поэтому. — Ой, завали, мудила рыжий.