All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Четверг, 29 мая 1975 год. Экзамены были не так важны, ничего нового. Ну, кроме Зелий — но Сириус не волновался о них последние четыре года; он не собирался начинать. Он планировал бросить Зельеварение, как только закончатся СОВ, и вряд ли его родители вели бы себя по-другому, получи он хорошие оценки, так какой же смысл волноваться из-за этого? Экзамен по Прорицаниям не включал в себя овоманцию, но представлял собой партнёрский экзамен, сосредоточенный в основном на хиромантии. Их сморщенная преподавательница одну за другой вызывала каждую пару в свой кабинет, где она сидела и наблюдала, как они пытались прочитать будущее друг друга по рукам. Это было не очень сложно; Сириус довольно хорошо умел играть на публику, чтобы всем казалось, что он говорит что-то важное, хотя на самом деле он вообще ничего не знал, и как только он запомнил все линии и плоскости из текста книг, это было просто вопросом совмещения этих двух вещей. Тем не менее, сидеть напротив профессора в её темном и тесном кабинете было странно пугающе. Никто из студентов никогда не видел его раньше, и Сириус понял почему: это место представляло собой полную отрешённость от мира, забитую заплесневевшими книгами и всякой всячиной: пустые чайные чашки с засохшими на дне листьями, маленькие кристаллы причудливых форм, странные маски и камни с нацарапанными на них рунами. Профессор завесила окна шалями, так что солнечный свет был очень слабым и проникал в комнату лишь оттенками розового и оранжевого. Где-то горели свечи, наполняя комнату тошнотворно-сладким дымом, от которого у Сириуса слегка закружилась голова. Он покосился на ладонь Джеймса, пытаясь что-то увидеть в тусклом свете. Их профессор сидела почти неподвижно, изредка моргая. ̶ Э… посмотрим… длинная линия головы, указывающая на широкий спектр интеллектуальных занятий, но она не особенно глубока, так что можно не тратить много времени ни на одну из них… глубокая линия сердца, начинающаяся ниже указательного пальца; отношения станут очень важной частью вашей жизни, и вы получите много счастья от близких вам людей… э-э… длинная линия жизни, которая также указывает на то, что люди, с которыми вы встречаетесь, окажут важное влияние на вашу жизнь, и линия... довольно глубокая? Итак… богатая жизнь, находящаяся под сильным влиянием других, — он отпустил ладонь Джеймса и посмотрел на профессора, давая понять, что он закончил. ̶ Линия судьбы? ̶ прохрипела она своим дрожащим голосом. ̶ Точно, ̶ Сириус взял руку своего друга, ̶ э… это вроде как слабо, много перерывов… так что… скоро ты столкнёшься со значительными изменениями, ̶ он снова взглянул на профессора, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы удовлетворить её. Она промычала, протягивая корявую руку. Через мгновение Джеймс понял, чего она хочет, и положил свою ладонь поверх её. Она притянула её ближе, щурясь, изучая линии, которые Сириус только что пытался проанализировать. — Ммм… — пробормотала она, тыкая и тыкая в ладонь Джеймса, проводя пальцами по линиям. Профессор нахмурилась, взглянула на него, затем снова опустила взгляд, всё ещё хмурясь. Через мгновение старая ведьма вздохнула, нежно похлопав Джеймса по руке, прежде чем отпустить её. Однако она ничего не сказала о том, что нашла, лишь ждала, пока пара повторит весь процесс с ладонью Сириуса. В конце концов они оба получили «Удовлетворительно», что было прекрасно — Сириус не собирался становиться провидцем или предсказателем. На самом деле он предпочитал думать о будущем как можно меньше, особенно с приближением лета. Перспектива была мрачной. Впервые за год все четверо мародёров будут разделены. Семья Сириуса уже запретила ему посещать Поттеров, и Римус застрял в магловском мире. Даже Питер будет отсутствовать — его семья собиралась в Америку, чтобы навестить Филомену. Джеймс энергично выступал в защиту Сириуса, даже написал Дамблдору, пытаясь убедить его, что Сириусу следует разрешить остаться с Поттерами, но их директор не мог ничего сделать. Речь шла о его родителях, и они имели полное право запереть Сириуса дома, если бы захотели. — У меня будет Рег, — заверил он своих друзей, смирившись со своей судьбой, — может, если вокруг него не будет полно слизеринцев, я смогу до него достучаться — теперь он уже достаточно взрослый. Его друзья всё ещё были обеспокоены. Римус снова и снова обещал писать, а Мэри даже предложила попытаться навестить его, когда услышала, что он будет в Лондоне — что, по его мнению, было бы супер, но этого никогда не произойдет. Его мать сошла бы с ума, если бы маглорождённая ведьма попыталась ступить в их дом. У Джеймса был целый план побега, из-за чего Сириус чувствовал себя немного странно. Он знал, что это происходило только потому, что его друг заботился о нём, но он уже прожил пятнадцать лет со своей семьей. Несмотря на то, что мир переживал далеко не лучшие времена, в конце концов это было просто ещё одно лето. С ним всё будет в порядке – и он определенно не хотел чьей-либо жалости. Кроме того, ему будет чем заняться. Несмотря на то, что они были разделены, он, Джеймс и Питер были полны решимости наконец-то сварить свои зелья анимагов. Первым шагом было держать во рту лист мандрагоры в течение тридцати дней, и они уже практиковались с листьями из теплицы, чтобы выяснить, как лучше всего держать растение, сохраняя при этом возможность есть и говорить и, желательно, не позволять другим узнать о том, что у тебя во рту лист. Питер несколько раз случайно проглотил свой, но вскоре всем троим удалось поместить его достаточно хорошо, и Сириус был уверен, что они смогут это сделать. Конечно, это будет сложно – особенно для Питера, который будет путешествовать со своей семьей, и Сириуса, которому придется избегать бдительных глаз как своих родителей, так и Кикимера. Но они собрали все необходимые ингредиенты и просматривали инструкции снова и снова, пока все не смогли практически произнести заклинание во сне. Ждать больше не имело смысла. — Эй, Эванс! Голос Джеймса вырвал его из раздумий. Только что сдав экзамен по Прорицаниям, они возвращались в гостиную Гриффиндора — и, похоже, Лили тоже. Она резко повернула голову, тряся своими рыжими волосами, и закатила глаза, когда увидела их. — Чего ты хочешь, Поттер? — Нужна помощь с книгами? — Я справлюсь, спасибо тебе большое. — Я могу понести для тебя твою сумку. — Хочешь верь, хочешь нет, но я вполне способна нести свои вещи сама. — Да, но они выглядят тяжёлыми. Сириус вздохнул, когда они пошли рядом с ней, смиряясь со всё более знакомой сценой, когда его друг ведет себя как придурок из-за Лили Эванс. — И? — Лили раздраженно огрызнулась. — У меня есть руки, не так ли? Сириус не понимал, почему она всегда была с ними такой колючей — Эванс же была очень мила с Римусом. Но Джеймса, как всегда, это не испугало. — Действительно, у тебя есть, — ухмыльнулся он, — прекрасная пара рук. Полагаю, они отлично умеют... э-э... носить с собой книги. Лили фыркнула. Они подошли к двери с портретом, и она, не удосужившись попрощаться, ворвалась внутрь и поспешила в комнату для девочек. Джеймс зачарованно вздохнул ей вслед. Сириус покачал головой, изучая влюблённое выражение лица своего друга. — Я никогда тебя не пойму, приятель, — сказал он, когда они направились в свою комнату. — Почему она тебе вообще нравится? — А что не так? — спросил Джеймс в искреннем замешательстве. — Ну, она обращается с тобой, как с дерьмом. Джеймс рассмеялся, и Сириус согнулся вдвое. — Я серьезно! Она всегда груба только с тобой — назови хоть одну приятную вещь, которую она сказала тебе за весь год. — Буквально на днях она сказала, что я величайший. — Я думаю, её точные слова были: величайший идиот, который когда-либо украшал залы Хогвартса. — Ммм, наверное? — Джеймс усмехнулся, ставя свою школьную сумку на место. — Она умеет обращаться со словами, это же Лили. Сириус раздражённо уставился на него. Это было невозможно: мозг мальчика превращался в кашу всякий раз, когда речь заходила об Эванс. И всё же он попробовал ещё раз: — Серьёзно, приятель, почему она? — он посмотрел вниз и начал развязывать галстук — теперь, когда экзамены и занятия официально закончились, ему не терпелось избавиться от формы. Джеймс не сразу ответил, и Сириус поднял на него взгляд. Его друг смотрел в окно с необычайно задумчивым видом. — Что? — Ты помнишь второй год? — Причём тут второй год? Джеймс вздохнул, слегка улыбнувшись. — Ближе к концу семестра вы все продолжали дразнить меня из-за того, что я влюблён в Эванс, и я подумал, что это так неловко, — он засмеялся. — Я всё время пытался это отрицать, а потом однажды за завтраком подали французские тосты — понимаешь, со всеми этими ягодами и сахарной пудрой? — Сириус кивнул. Домашние эльфы готовили фантастические французские тосты и давали их с множеством начинок. Однако он понятия не имел, какое отношение всё это имеет к Лили. Когда Джеймс заговорил, глаза его были остекленевшими, как будто он присутствовал рядом с Сириусом лишь наполовину. — Я посмотрел и увидел, что у неё на носу сахарная пудра. И… не знаю, это звучит глупо, но мне показалось, что что-то просто… щёлкнуло. И я не мог перестать смотреть. А потом она повернулась и заметила, что я смотрю, и закатила глаза, ну, знаешь, так, как она делает, и я просто не мог перестать улыбаться. Сириус моргнул, ожидая кульминации. — И это всё? Джеймс пожал плечами. — Ну да. Наступила пауза. Они посмотрели друг на друга, а затем Сириус рассмеялся. — Мерлин, Поттер, ты такой смешной! Это самая глупая и сентиментальная история, которую я когда-либо слышал! — Смейся сколько хочешь, Блэк, — возмущённо фыркнул Джеймс, — но если ты будешь продолжать так говорить, боюсь, я не смогу пригласить тебя на свадьбу. * * * Пятница, 27 июня, 1975 год. В последнюю пятницу семестра, когда все экзамены были сданы, Сириус сел ужинать со своими друзьями. Он с нетерпением ждал возможности насладиться их компанией, не беспокоясь о том, что кто-нибудь в последнюю минуту побежит за зубрёжку в библиотеку или сунет ему в лицо учебник и потребует, чтобы он задал им вопросы. К сожалению, у судьбы были другие планы. — Уф, — простонал Сириус, когда одна из сов его родителей приземлилась перед ним, обмотав свиток вокруг своей ноги. Птица властно ухнула, повернув голову на шее. — Я возьму, — быстро поднялся Джеймс и отвязал небольшой свиток от ноги птицы. Он поправил очки и быстро пробежал глазами по письму. Потом пожал плечами, смял бумагу и бросил за плечо. — Просто напоминают, что ты должен встретиться с ними на Кингс-Кросс, они будут ждать вас с Регулусом. — Боятся, что снова сбегу, — сказал Сириус, ухмыляясь на мгновение, представляя, как приятно было бы увидеть лица своих родителей, если бы он просто… не появился. — Э… а ты собираешься? — нервно спросил Питер. Сириус вздохнул, отбросив эту фантазию. — Оно того не стоит. Уверен, они приедут туда пораньше, просто мне назло. Придётся придумать что-нибудь другое, чтобы их выбесить. — Или можно попытаться не нарываться и спокойно пережить это лето, — легко предложил Римус, доедая своё мороженое. Сириус скептически поднял бровь. Римус в ответ высунул язык, а затем начал облизывать ложку. Сириус отвернулся. Из-за стола внезапно послышался крик. Все мальчики обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэри, тоже получившая письмо, внезапно разрыдалась. Сова, сидевшая перед ней, очень обиженно ухнула, явно не соответствуя своей роли носителя плохих новостей. — Мэри! — одновременно воскликнули Лили и Марлин. — Что случилось? Мэри не ответила, только покачала головой, слёзы текли по её щекам. Она прижала руку ко рту, а затем, без предупреждения, отодвинула стул назад и убежала из столовой. Лили и Марлин колебались лишь мгновение, а затем вскочили и последовали за ней, выглядя весьма встревоженными. — Что с ней случилось? — спросил Питер. Римус пожал плечами. Он выглядел не особо обеспокоенным. — Девчачьи проблемы. Позже они узнали, что это действительно были «девчачьи проблемы», как красноречиво выразился Римус. Лили рассказала им тем вечером, когда спустилась в гостиную за своим кардиганом – или, по крайней мере, она рассказала Римусу, что было равносильно тому, чтобы рассказать им всем. — Даррен её бросил, — мрачно сказала она Римусу. — Она полностью разбита, бедняжка. — Прямо перед каникулами? — спросил Римус нахмурившись. — Как-то это жестоко! — Да уж, — грустно сказала Лили. — Сказал, что не хочет ждать, пока она в этой школе весь год — хочет себе девушку ближе к дому. Лично я думаю, что это только к лучшему. Он ужасный. — Уверен, Марлин наверняка рада, — ухмыльнулся Римус. — Ей больше не придётся слушать о нём. — Не будь так уверен, — лицо Лили оставалось мрачным. — Мэри ещё ни разу не заткнулась с ужина, всё продолжает говорить, как она его любит… — Боже… — Римус порылся в кармане и достал оттуда сахарное перо. — Передай ей это, скажи, что я надеюсь, что ей скоро станет полегче, ладно? — О, ты такой милый, Римус, — Лили поцеловала его в щёку и отправилась наверх. Сириус закатил глаза и нахмурился. — Что-то она не убивалась так, когда рассталась со мной, — с негодованием пробормотал Сириус, делая ход в шахматах. — Ну, — Римус пожал плечами и вернулся к игре, — это же она тебя бросила, разве нет? Наверное, всё по-другому, когда бросают тебя. — Ладно, я не так убивался. — У вас с Мэри не было так серьёзно, — зевнул Джеймс, который на ковре играл с Питером во взрывающиеся карты. — Вам было тринадцать лет. — Четырнадцать, — поправил Сириус. — Но я с тобой согласен. Не особо-то мы с ней старались. — Ты недостаточно зрело относился к вашим отношениям, — пробормотал Питер, не отрываясь от своих карт. — Да уж, никто никогда не ловил нас сосущимися в кладовке для мётел, ты прав, — огрызнулся Сириус. — Тебе не идёт зависть, Блэк, — сухо ответил Питер. — Эй, вы же обещали, что с этими спорами покончено, — заметил Римус, недовольно взглянув на них. — Сначала попробуй, а потом говори, Лунатик! — ухмыльнулся Питер.