Дорога в темноте

Утро случилось внезапно и было сияющим.       Просто возмутительно, подумал Джастин, уворачиваясь от яркого света. Свет был буквально везде; что-то мягкое щекотало ему нос, делая только хуже. Джастин выдохнул, чтобы сдуть это, и услышал смешок.       Открыть глаза всё же пришлось.       — Ты ужасно вертишься во сне, ты знаешь?       Эммануэль убрал от его лица рукав свитера, который почему-то заменял им одеяло. Джастин поёжился. Он хотел бы потянуть время, но время ускользало неумолимо. Просачивалось сквозь пальцы вместе с каждым чёртовым выдохом. Как будто всё уже кончилось. Волшебство. Они двое. Осталась необходимость — как жирная точка в конце пути.       Он даже жалел, что проснулся. Если б он только мог — он предпочёл бы не знать конца их истории, как в детстве, когда откладывал книгу, не дочитав последней главы. Ожидания лучше реальности. Потом он жалел — о том, что не смог удержаться и всё-таки дочитал до конца. Лучше бы так и оставить. Так и застыть в неведении и жить чем-то… Надеждой? Да, лучше…       Сейчас он чувствовал себя так, как будто родился на свет не когда-то давным-давно, а в прошлую ночь, соединившимся с ним, как будто так было всегда.       Если он что-то и знал о себе и о мире — он всё забыл. Он не знал ни о чём ни черта. Кроме одного, самого важного. Конца этой книги он знать не хотел. Но никто и ничто не в силах заставить его жалеть о том, что он взял её в руки.       — Мфм… угу. Совсем не спал? — Джастин коснулся кончиками пальцев покрытой рыжеватой щетиной щеки, и Эммануэль улыбнулся ему. Улыбка вышла уставшая.       — Диван Олафа был против. Зато я, кажется, разобрался, как пользоваться тем дьявольским биотуалетом в подвале, нашёл для нас кофе, воды и ещё сардин… — Если кто и мог скрыть преувеличенную оживлённость Эммануэля, то это диван; но диван решил промолчать. — На самом деле это я тебя разбудил. Ты сказал, чтобы успеть, лучше выехать пораньше.       Джастин редко пил кофе, но сегодня кофе был кстати. Пытаясь отвлечься, Джастин подумал: может, кофе — хороший старт не только для этого утра? Он всегда казался Джастину слишком… Но теперь всё слишком.       Олаф отличался поистине немецкой предусмотрительностью: все запасы, что не должны были превратиться в лёд, он перенёс в тёплый подвал, куда по узенькой лестнице спустился Джастин, соблазнённый смутными перспективами отливать не на морозе и умыться даже не топлёным снегом. Эммануэль поделился с ним своей зубной щёткой и пастой. Воду в большой бутыли, что осталась от умывания, Джастин решил прихватить с собой, как и последнюю банку с сардинами.       Уезжать не хотелось отчаянно.       В его отсутствие Эммануэль натянул бобровые подштанники и свитер, хотя, в общем-то, вполне мог обойтись своей одеждой: погода стояла ясная, вряд ли сегодня их ждут испытания… Тщательно завернул свидетельства их вчерашней активности в салфетки и засунул в банку-пепельницу. Не забыть бы прихватить её с собой.       Разливая дозревший прямо на углях кофе из маленькой турки в неодинаковые чашки, Эммануэль смотрел на кофе.       — Термометр говорит минус семь. Каков наш план?       — Допьём… доберёмся до трассы, вытащим твою тачку и отбуксируем к заправке у кафе Энж. Я позвоню ребятам Олафа, чтобы выслали эвакуатор. И довезу тебя до места.       — Уверен, что мы вообще найдём трассу? — Джастину показалось, что в скептицизме его было что-то, похожее на надежду. Или не показалось?       — Это не самая сильная снежная буря на моей памяти. Сумеем выехать из двора — Чуи справится. Я приспущу колёса, если снег будет слишком глубоким. И лопата у меня есть. И цепи. Но не думаю, что потребуется.       Эммануэль поставил чашку себе на колено и так же не глядя стал водить пальцем по её краешку.       — Я мог бы… остаться в том кафе и дождаться эвакуатор, это было бы правильно. Неправильно тебе заниматься моей машиной. И тем более делать крюк, чтобы меня отвезти. Я ведь… даже не спросил, по пути ли тебе. — Эммануэль оторвался от своего занятия, словно борясь с собой, и придвинулся к Джастину. Всё равно он был намного, неизмеримо дальше, чем Джастин того хотел. — Не нужно меня никуда отвозить, я согласен на твой номер телефона.       Он говорил так быстро, что Джастин едва разбирал.       Джастина тронула такая забота о нём — о его приватности, его желаниях. Эммануэль ведь не мог не заметить кольцо у него на пальце, детские вещи в машине… Было ли в его, Джастина, жизни что-то такое прежде? Этот вопрос затмил всё, даже сияние утра, а утро выдалось по-настоящему ярким, так бывает только настоящей зимой.       Он старался не давать обещаний: тех, которых не мог выполнить, и в принципе… Даже себе, но… Не врать хотя бы себе. Правда — усложняет. Но если он и понял что-то, пока думал обо всей своей жизни, не только о последних полутора сутках: ложь не делает проще. Загоняет в угол. Замыкает круг.       Что лучше: разрушить себя и жить в клубке лжи, запутываясь ещё сильней и запутывая тех, чьими интересами всё это оправдывается, или разрушить вообще всё?.. Что потом? Новый тупик? Сумеет ли он построить хоть что-то дельное — на обломках всего?       Он так заботился о других, что лгать себе стало само собой разумеющимся. Выходит, не зря он боялся правды. Теперь он чувствовал какой-то раздрай, замешанный на страхе, из-за того, что не сможет и дальше жить так. Не после всего. Будет ли сожалеть?.. Глупый вопрос. Он чемпион по сожалениям. Что лучше — сожалеть о несделанном и продолжать лгать — всем, Софи, себе… Даже Эммануэлю. Джастин солгал бы, если б сказал, что больше не хочет встреч с ним. Детям. Он не лгал им о собственных чувствах, но он не был един с Софи. Давно не был. Это ли не есть самая главная его ложь? То, какой пример он подает своим детям, продолжая себя — их всех — обманывать? Ложь во имя… чего?       «Джастин Трюдо, то, что ты похерил годы жизни, свои и Софи, не означает, что ты не можешь ничего сделать. Хотя бы попробовать».       Джастин сократил разделявшее их расстояние до минимального и прикоснулся к руке Эммануэля, вплетаясь в его пальцы своими. Рука его снова была холодной, должно быть, это просто… французское.       Но французы же не испытывают неловкости, встречаясь с кем-то глазами?..       — Не представляешь, чем ещё мне приходится заниматься. Вообще-то мне не трудно отвезти тебя куда угодно. Но только если ты дашь мне свой.       — Чёрт. — Эммануэль наконец-то поднял глаза. — Чёрт, Жюстен.       Целуясь, они едва не опрокинули диван и пролили кофе. Большая часть досталась свитеру Джастина, но и дивану перепало. Джастина это волновало самую в последнюю очередь.       — Я вообще-то в Форт Эн. Кто додумался так город назвать? Как в играх про зомби. Когда у авторов коллективно закончилось воображение. У меня договорённость с тамошним… мм… капитаном жандармов? Как называется начальник местной полиции в Британской Колумбии? Не говори, что «начальник полиции», я буду разочарован. Моя помощница сказала, мне нужно подъехать к… как называется офис начальника полиции?.. Давай, Жюстен, помоги мне, не делай вид, что не говоришь по-канадски! Номер телефона… так, где-то был его номер. Чёрт, мой разрядился. Стоило ещё вчера предупредить, что со мной всё в порядке.       Эммануэль пошарил по груди слева в поисках несуществующего кармана и, слегка приуныв, забросил мертвый телефон в сумку.       — О чём конкретно вы договаривались? С этим… начальником местных жандармов? — Джастин не дал ему отстраниться, он чувствовал себя… в своём праве. Желание прикасаться к Эммануэлю стало ощущаться как необходимость.       — Интересный вопрос… Даже не знаю. На самом деле я страшно рассеянный. На самом деле обо всём договаривался не я, а моя помощница. Она сказала, я должен зачем-то встретиться с ним, прежде чем ехать в тот дом, который она сняла для меня. Может, он даст мне карту?       — Вообще-то Форт Эн — маленький город, ты не потеряешься при всём желании. Думаю, он просто покажет тебе дорогу. Заодно проверит, что там и как. На своей вчерашней тачке ты мог и застрять.       — Да уж… кто бы знал, что будут такие сложности. Прости, я правда не ожидал. Я поступил как идиот, французский идиот. Так хотел свалить из Парижа, что даже не подумал… вообще ни о чём. Она сказала, что нашла мне очаровательный домик в глуши, в городке с французским жандармом и даже машина у меня будет французская. Машину ты уже видел, я ей не понравился. Не удивлюсь, если местный коп окажется маори с сицилийскими корнями, а дом — хижиной на скале.       Джастин честно пытался не улыбаться. Эммануэль говорил чрезвычайно серьезно. Ну ещё бы, один в чужой стране.       — Не знаю, что подумала про тебя машина Олафа, но дом в порядке, я иногда рыбачу в тех краях. Внутри я не был, но знаю владельца. И на хижину он не похож.       — О, тогда мафиозного маори я и подавно переживу! Переживу же?..       — Я думаю, ты с этим справишься. — Джастин потянулся за поцелуем. Это вышло само собой. Как будто они знакомы лет тысячу. Или пятнадцать минут. Странно, но это не казалось таким уж важным.       Эммануэль, должно быть, счёл его чересчур легкомысленным. Он нахмурился, словно его вынули из уютной и тёплой, как свитер, озабоченности собственным будущим, покидать которую он отчаянно не хотел, но тут же вспыхнул и ответил на поцелуй.       Притворяется.       Не то чтобы оторвавшись от его губ, Джастин прошептал:       — У меня есть одна мысль. Тебе понравится.

***

За рулём Чуи Эммануэль походил на Эдриана с игрушкой не по возрасту. Джастин сам погрузил вещи и протоптал дорожку в снегу к водительской двери, мимоходом потрепав Чуи по зеркалу бокового обзора.       — До позавчерашнего дня я не водил лет… вероятно, шесть. Вообще-то я вожу, но сейчас мою машину водит Брижит, у меня был водитель. Я всё позабыл. А ты уверен, что мы выедем?       — Что тебя смущает? Снег? — Джастин просунул руку между колен Эммануэля, с удовольствием задержался там и отодвинул кресло назад.       Он всё-таки нашёл одну чёртову родинку. Он не был уверен, что нашел их все.       — В данный момент… меня смущаешь ты. Мне понравилось. Но я могу и привыкнуть, ты знаешь?       — У нас в Канаде говорят: привыкнуть лучше, чем смириться. Зимы-то длинные.       Эммануэль облизал губы. Джастин засмотрелся. Он тоже мог бы привыкнуть, но готов был смириться с тем, что у него не получится.       — Выжми сцепление до упора. Нет, сцепление — левая. Чувствуешь? Тебе не нужно сидеть ближе.       — Я знаю, где сцепление. Я ехал позавчера, если ты не заметил.       — Я заметил, как ты тронулся со второй в аэропорту. И куда ты в итоге приехал — тоже.       — Запрещённый приём. Она была сломанной! Но… Чёрт, Жюстен, ты поймал меня. Я тысячу лет не водил механику. Я просто хотел убедиться, что у японской машины сцепление с обычной стороны.       С зеркалами и фарами он разобрался сам, поёрзал в кресле и с величайшей осторожностью провернул в замке ключ. Чуи радостно зарычал; Эммануэль с сомнением посмотрел на рукоятку переключения передач, которая затряслась так, как будто была живой.       — И где тут положение «телепортироваться»?       — Боюсь, Чуи так не умеет. Но у нас есть кое что получше. Блокировка межосевого дифференциала. Чтобы тебе было спокойней.       — Если б я ещё понял, что ты только что сказал.       Джастин сжалился над ним.       — Видишь круглый переключатель? Поверни его вправо. Теперь сцепление. Первую…       Пусть в этом не было необходимости, Джастин положил ладонь на ручку Чуи поверх руки Эммануэля. Сжал его пальцы и сам передвинул их — влево и вперед. Эммануэль дал газу, Чуи зарычал громче, медленно стронулся и поплыл по заснеженному двору, оставляя домик Олафа и последние полторы ночи и день за собой.       В отличие от Джастина, дорожные службы не спали. Дороги были вычищены — пока без особенной тщательности, но обильно посыпаны песком, так что даже в укатанных местах не было скользко.       «Лагуна» за сутки никуда не делась. Выдернуть её из сугроба не составило проблемы, отбуксировать к кафе Энж — тоже, тем более все усилия были вознаграждены большой порцией горячих пирожков с капустой в дорогу.       Подзарядив телефон, Джастин обнаружил по вызову от Эллы и от Софи — не слишком много, чтобы решить, что его потеряли, и ни одного — от Христи: показной жест её независимости. И эсэмэску от Стивена Харпера. Он сообщал, что борьба со стихией идёт успешно, никого не замело, без света тоже никто не остался надолго. Джастин не стал перезванивать. Видимо, Эммануэль и правда не спал. Он заснул на подъезде к Принс-Джорджу и не проснулся, даже когда Джастин заехал к автопрокату Олафа, чтобы лично выразить своё ёмкое «фи» и заодно избавить Эммануэля от некоторых хлопот. Это не было сложно, и это было тем, что он мог для него сделать.       Эммануэль проспал всю дорогу до Форта Эн. Джастин развернул зеркало на лобовом стекле так, чтобы видеть его отражение — породистый нос с горбинкой, приоткрытый рот, почти мальчишескую безмятежность на небритом лице…       Он открыл глаза лишь когда Джастин припарковался перед одноэтажным зданием с красно-белым кленовым флагом на высоком флагштоке. Снег возле здания был почищен особенно тщательно. Рассеянно потирая лицо со сна, Эммануэль перевел взгляд с кленового листа на руки Джастина на руле.       — Это и есть…?       — Да. Ты ожидал чего-то другого?       Он покачал головой.       — Думаю, я выберу время для пересмотра своих ожиданий. Раз ни одно из них не сбылось, то я так себе пророк, что скажешь?       — Мне больше нравится слово «надеяться». «Ожидания»… слишком претенциозно. Я надеюсь на ещё одну чашечку кофе… в конце пути.       — Мне нравится, как это звучит. Я тоже буду надеяться, если позволишь, а ожидания пусть катятся… То есть, сразу, как только я обустроюсь, я приглашу тебя в свою хижину на скале… Я должен отдать тебе твои чудные носки и свитер, но боюсь, не подштанники, они слишком хороши.       — Вообще-то я ожидал, что кофе будет уже сегодня, когда я довезу тебя до твоего дома. Нужно только завернуть в магазин по пути.       — А как же маори, тачка с мигалкой и всё такое? Полагаешь, он будет только рад, если ему не придется меня провожать?.. Я звонил ему на заправке, он не ответил. Он явно не знает, что телефон нужно снимать с беззвучного, чтобы кто-нибудь мог дозвониться. Ну, то есть, я не то чтобы против. Я… рад.       — Но ты бы хотел больше помпы, ты это хочешь сказать?       Эммануэль фыркнул. Ну точно кот.       — Что? О чём ты, ну нет!       — Я думал, я просто скажу Христе, что вернулся, и узнаю, не нужно ли что кому в тех краях… Но мы можем и пересесть в мою тачку с мигалкой, если тебе так хочется. Боюсь, Чуи этого не одобрит. И он прогрет. И вообще…       Эммануэль издал странный звук, Джастин не смог его интерпретировать, и скрестил руки на груди, изобразив надувшегося Маню. Но долго оставаться серьезным у него не вышло.       — Жюстен. Ты только что признался, что привёз меня сюда специально, только для того, чтобы… как у вас говорят, пустить мне снег в… куда?       Джастин закашлялся — и расхохотался. Ему было неловко, но смеяться хотелось сильнее. Он за последний год не смеялся столько, сколько за эти два дня.       — Ты так расписывал своего маори, что мне стало любопытно. Я не смог удержаться. Извини.       — Как следует стукнуть тебя мне мешает только перспектива топать до своей хижины пешком.       — Чёрт. Прости.       Джастин не понял, являлось ли это прощением, но Эммануэль взялся рукой за воротник его свитера и подтянул к своему лицу.       — Выходит, сегодня с утра мне делал минет начальник местной полиции?.. Ах вот почему эти парни в прокате поверили тебе на слово! А я уж было начал думать на канадскую взаимовыруч…       Джастин упёрся ногой в педаль тормоза и, запустив пальцы в волосы Эммануэля, лишил себя возможности узнать, что ещё тот собрался сказать. Он не ожидал и тем более не рассчитывал на то, что у него будет возможность узнать об этом. Он на это надеялся. Всем средоточием света внутри, каким в тот момент было его сердце.       Может, вместо того, чтобы грешить на темноту вокруг, стоит зажечь свет в себе? Не в том ли предназначение света — надежды, правды, — хранить от лжи? Не давать заблудиться?..       Джастин не стал глушить двигатель.       — Подожди меня. Я быстро.       Больше Эммануэль не казался расстроенным тем, что его не прокатят на тачке с мигалкой. Он лучился каким-то праздничным ожиданием — и предвкушением.       Эта глава точно не будет последней.       — Хочешь за руль?..