Сказки Шестого принца

Песок, песок был везде. Ладос охлопал себя поверх одежды ещё перед дверями старинной бани Враньего града, но раздеваясь у тяжёлой резной скамьи снова засыпал пол под босыми ногами. Пришлось опрокинуть на себя лохань воды прежде чем входить в купальный зал к остальным Героям. Наготу скрывали короткие тонкие штаны, которые выдавали в бане вместе с полотенцами для совместных купаний. Многие весёлые компании гостей спокойно обходились и без них, но Герои хотели провести время за приятной спокойной беседой, от которой нагота бы отвлекала. Ладос оправил тонкую ткань, не желающую скрывать его свисающий почти до колена член. Может кому-то из Героев было безразлично, как выглядят другие, тому же непрошибаемому Громоходу или повидавшему всё Старому герою, но Ладос вот сомневался, что эти ерундовые тряпки отвлекут его от того, что будет так хорошо просвечивать под ними. Особенно от женских прелестей. В купальном зале воздух был настолько пропитан влагой, что Ладос намок, едва ступив внутрь. В воде уже плескалась Санди. Как Ладос и опасался, платье облепило ее грудь, чуть приподнимающуюся над водой, в нежной дымке можно было легко представить, что она обнажена. Влажные волосы юной Божественной девы кудрявились, алые губы блестели ярко, как настоящие рубины. Ладос скользнул в воду, сразу погружаясь по плечи. Редко ему доводилось купаться в таких просторных бассейнах. Столько чистой горячей воды! Высушенное ветрами пустыни поджарое тело жадно напитывалось влагой. — Тайрон так удивительно красив… Я представляла его иначе. Больше похожим на Рэна, — задумчиво сказала Санди. И только тут Ладос заметил Даниэля, что вынырнул на противоположной стороне бассейна и ладонями провел по голове, выжимая из длинных белых волос лишнюю влагу. — У него удивительные губы… Нежные, непорочные… Вот как так? У тебя тоже красивые, но… Не такие. Санди подплыла к Даниэлю, ухватилась за его плечо и осторожно очертила пальчиком улыбающиеся губы. — Чуть тоньше и хитрее, — протянула она. — Лисья улыбка. — Вот поэтому про Пятого Дарени и ходили такие слухи. Всем нравится считать, что эту холодную лилию из порочного семейства кто-то все время оскверняет, — вставил Ладос, пока Санди не распустила свои сияющие ручки так, чтобы ему мочи не было на это смотреть. — Слухи про Дарени всегда были грязные и непристойные, а главное это все было правдой! — Разумеется, правдой было не все, — возразил Даниэль. — К примеру, слухи про отца Тайрона и Таир. Их связывала нежная и уважительная привязанность, пусть он и любил своего генерала. — Да, этот старик из кожи вон лез, чтобы остановить проклятие. Достойно уважения, — признал Ладос. Спорить с Даниэлем было себе дороже, тот знал всю правду про Дарени и его нельзя бы было сбить с толку, как вспыльчивого Тайрона. — Жаль, что Тайрон не пришёл. — Санди потянулась за бутылочкой с маслом. Тонкая ткань платья под водой соскользнула с ее белого округлого плеча и так выразительно облепила мягкие изгибы тела, что у Ладоса скулы свело. Дева, конечно, не стала брать платье, которое давали в бане, и купалась в собственном, ещё более прозрачном и соблазнительном. — Интересно было бы с ним побеседовать про Восток. Никто из Героев не хочет жить там поблизости. Из-за войны… — Не только. — Даниэль, не привставая, вытянул длинную руку и достал для нее бутылочку. — Там властвует Настоятель. Он равен по силе Божественному герою. И надо сказать, ревниво относится к своей территории. Из Героев Вольных земель с ним мог бы найти общий язык только Ладос. — Больно мне надо пересекать все Благословенные земли. Мне и на Западе прекрасно, — фыркнул тот. Однако ему и самому было интересно посмотреть, что там за Настоятель. И почему он, превосходя по мощи некоторых Героев, сам не способен столкнуться с Откровением небес и стать Героем. Но расспрашивать Даниэля или Тайрона, конечно, было слишком много чести. — Успеешь ещё поболтать с Тайроном. Он только на первый взгляд такой сердитый, — успокоил Санди Даниэль. — Купальни не для него. Но выпить кувшинчик вина в трактире не откажется. Он подмигнул, и Санди повеселела, улыбаясь с предвкушением. Громоход вышел из туманной дымки неожиданно и бесшумно. Распущенные светлые волосы скрывали его торс, под ними загадочно поблескивал бледный узор. Ладос нырнул до подбородка, не сводя с него прищуренного взгляда. Как он и ожидал, Громоход устроился в воде чуть в стороне и от него, и от Санди с Даниэлем. Вода искрилась капельками на его коже, в отличие от раскрасневшегося Даниэля он и в горячей воде казался сделанным из мрамора. — Было бы интересно поработать со Святилищем Мужского начала, — промолвил он, откидываясь на бортик и прикрывая глаза. — Надеюсь, Восток оправится теперь и станет открыт для паломников, как в старые добрые времена. Если получится остановить войну. — Закатное царства не хочет останавливаться. Пусть Семь сторон следовало приструнить в их последние годы, Закатный народ ушёл слишком далеко на Восток, — пожал плечами Ладос. — Напрасно царь надеется поглотить Пять сторон целиком, этот кусок ему не по зубам. Сила этого государства не тает, а собирается, как пружина, потому что они отстояли почти все свои святыни. Теперь они стали злым и агрессивным соседом. Отдача скоро настигнет Закатное царство. — Да, потеря источника Женского начала только ожесточила народ Пяти сторон. Духовенство сумело восстановить защиту, опираясь лишь на один из великих источников, но какой ценой они этого добились… — Даниэль печально покачал головой. — Нет, конец ещё не близок. И лучше бы Героям в это не вмешиваться. Сейчас каждый шаг влияет на судьбу Благословенных земель. Небеса ждут ответа, который дадут им люди. Недаром появились и Наследник, и Воевода, возродились великие Герои прошлого и их великие враги. Хорошо, что ни в Пяти сторонах, ни в Закатном царстве, если брат согласится на мою просьбу, не будет Героя-воина. Даже Небесам неизвестно, какой беде ему придётся дать бой, каких демонов поднимут люди из преисподней, чтобы его одолеть. Сейчас надежда только на молитвы и дипломатию. — Раз сам Старый герой призывает нас не вступать в битвы, предлагаю развеяться пока за игрой, — раздался низкий холодный женский голос. Ладос против воли метнул взгляд через плечо. Лицо Эванджелин как и всегда скрывала легкая, непрозрачная вуаль. Но Ладос и не поднимал глаз, расширившихся от удивительного зрелища. Под тонким платьем стройное тело хозяйки рынка было освещено мягким розовым сиянием Божественного узора. А ярче всего светился центр, что скрывался прямо между её бедер. Эванджелин даже не пыталась пригасить сияние, проходя под взглядами других Героев и соблазнительно плавно соскальзывая в бассейн. Вода и дымка вокруг неё окрасились розовым светом, а Ладос уже не мог не думать о том нежном месте, что этот свет испускало. Ладос мысленно проклял свое решение присоединиться сегодня к Героям. Из четырёх только Даниэль не раздражал его своей непристойной чувственностью, и то потому, что почти не высовывался из воды. Ладос представил, как он мог бы поиграть мускулами, если бы ему было интересно кого-то здесь соблазнить. Впрочем, и Громоход напустил на себя вид ледяной горной вершины, но Ладос-то знал, что имя ему было дано не за миленькое личико. — Ладос, а ты почему пришёл без своего ученика? — хмыкнула Эванджелин, приспуская с плеч платье и со вздохом устраиваясь в воде поудобнее, забросив ножку на бортик бассейна. Розоватые линии узора нитками вились от колена, становясь ярче и толще, спускаясь по внутренней стороне белого бедра. Ладос не смог вымолвить ничего осмысленного, видя это безобразие, но за него ответил Даниэль: — Его ученик — мать троих детей, Эванджелин. Вот кто действительно ценит ночной сон. — А твой?.. Друг, ученик или все же… Возлюбленный? — Эванджелин рассматривала аккуратные пальчики на своей маленькой ступне. — Тайрон, принц Пяти сторон и Воевода оборотней. Он-то почему вдруг начал ценить ночной сон? — Ты, кажется, предлагала игру? — подал голос Громоход. Он всегда старался угомонить Эванджелин, стоило той открыть рот. Впрочем, из него редко вылетало что-то хорошее. Ладос не понимал, почему Громоход все время изображает строгость с ней. Очевидно же, что они были любовниками! И хозяйка рынка явно была не из тех женщин, кто любит властную мужскую руку. — Эту игру я придумала сама для своих приближенных, — улыбнулась глазами Эванджелин. — Предлагаю опробовать в нашей тесной компании. Она вытянула вперёд руку, подула на кончики пальцев и… с них слетела, словно собираясь из искорок, бабочка клубничного цвета. Она запорхала в дымке над бассейном, держась между пятью Героями и Девами. — Игра в секреты. Пусть каждый желающий пошлёт бабочке импульс своей силы, добавляя новый оттенок, и игра начнется. В зависимости от того, каким цветом окрасятся крылышки бабочки, севшей на палец участника, она решит, какой секрет ему поведать остальным. Моя сила предложит рассказать самый сладострастный секрет. — Эванджелин тихо засмеялась. — И что же, эта бабочка будет знать все наши секреты? А если мы не хотим их открывать? — недовольно спросил Ладос, складывая руки на груди. — Каждый участник вложит свою силу, бабочка не посмеет навредить ни одному из них. А если участник откажется рассказать, бабочка станет чёрной, и он должен будет выполнить по одному желанию рассказавших. — Эванджелин следила взглядом за бабочкой, что легко махала крылышками в туманной дымке. — Но если желание может ему навредить, бабочка снова почернеет, и он вправе потребовать изменить задание. — Давайте попробуем! — решилась Санди и подула на кончики пальцев. С них тут же сорвалась зелёная бабочка, долетела до клубничной и слилась с ней. Прозрачные трепещущие крылышки затрепетали, меняя цвет. — Я прошу рассказать самый сладкий секрет! Даниэль тут же отправил в полет голубую бабочку. — А я забавный, — усмехнулся он. Эванджелин покосилась на Громохода. Тот помедлил, прежде чем выпустить белую бабочку. — Кажется… Кому-то придётся поделиться своим горьким секретом, — спокойно заметил он. Ладос так и сидел, сложив руки на груди и поджав губы. — Благодарю за участие! — сложила руки перед грудью Эванджелин. — Итак… Начнём? — А ты? — Громоход в упор взглянул на Ладоса. — Собираешься просто сидеть и слушать чужие секреты? — Предлагаешь мне уйти? — вздернул тот бровь. — Конечно нет, пусть остаётся, — махнула рукой Эванджелин. — Мы же все братья и сестры по духу, какие у нас могут быть друг от друга секреты? Это просто баловство, не более того! Ладос закатил глаза и щелкнул пальцами. Темно-бордовая бабочка зигзагом метнулась в центр. — Что же, послушаем чей-то постыдный секрет, — хмыкнул он. Сам он не боялся, что ему достанется этот цвет. Разве ему было чего стыдиться? — Давайте вытянем руки к центру. Посмотрим, кого первым выберет бабочка, — предложила Эванджелин. Ее глаза сверкнули, когда она услышала слова Ладоса. Герои и Девы протянули к бабочке руки, и та быстрее забила крыльями, словно никак не могла решиться. Пролетев пару кругов, бабочка вдруг присела на костяшку пальца Громохода. И ее крылышки в этот миг мигнули темно-бордовым! У Ладоса перехватило дыхание! Лучшего он и предположить не мог! Ему так-то не были интересны чужие секреты, но узнать нечто постыдное про Громохода — дорогого стоило. — Так что? — Ладос вернул притихшему Громоходу его пристальный взгляд. — Не струсишь? Что за тайну требует с тебя моя сила? Эванджелин заметно напряглась, а Даниэль с Санди встревоженно переглянулись. Ладос их понимал. Наверняка они тоже знали кое-какие грязные тайны Громохода и вовсе не ждали невинных откровений. — Я как и все в юности не контролировал Божественную силу, — неторопливо начал Громоход, разглядывая бабочку, что медленно ползла по руке и видимо не собиралась взлетать. — А мой отец развоплотился, засыпая в своей горе, ещё до того, как я созрел в Героя. Мне оставалось совсем чуть-чуть до Откровения Небес. Но я покинул гору вместе с матерью и двумя ее дочерьми от первого супруга. И однажды, впав в безумие от похоти, овладел обеими старшими сёстрами по очереди. Они поддались мне, чтобы этот поступок не был насилием и я не свернул с пути. Это случилось перед самим Откровением небес, я должен был завершить становление Героем со дня на день. Но несмотря на поддержку сестер и матери не сумел себя простить и не прошёл испытание. — Так вот почему ты созрел в Героя так поздно! — воскликнул Ладос, хлопнув по бортику. — Ты поддался похоти! Обесчестил сестер! Вот уж неудивительно… Он замолк, качая головой. События мятежной юности Громохода и впрямь были известны каждому из присутствующих, но начало его пути все же сумело поразить воображение. — Все мы в юности поддавались страстям, — вздохнул Даниэль. — Вредили себе и близким. Тогда мы были всего лишь детьми, наделенными слишком большой силой… — А вот твоим сёстрам стоило бы подумать о том, что ты себя не простишь, и попытаться привести тебя в чувство, — вздернула бровь Эванджелин. — Как бы они воспротивились Герою, пусть даже незрелому? — поинтересовался Ладос. — Их мать была чародейка, сообразили бы что-то! — отрезала Эванджелин. — Эта никчемная жертвенность не помогла их младшему брату, но заставила его считать себя преступником на всю жизнь. — Не рассуждай о моих сестрах, не тебе их судить, — как-то слишком спокойно проговорил Громоход. Скорее, привычно закрывая Эванджелин рот, когда та переходила границы. — Давайте продолжим! — попросила Санди. — Это слишком грустная история… Бабочка, лети! Послушавшись, бабочка вспорхнула с руки Громохода, облетела круг задумчивых Героев и задержалась на пальце самой Санди. — Зелёная! Забавный секрет! — Санди улыбнулась, довольная, что можно разрядить обстановку. — Жаль, Даниэль знает самые забавные случаи из моей жизни. Ладос потер переносицу. Могла бы и не кричать на каждом углу, что они настолько близки! Небеса, дайте ему сил… — Но бабочка напомнила интересный случай, — продолжила Санди. — Он случился в этом году во время летнего праздника. У реки, что рядом с моим домом, девушки как всегда собрались на празднество. Прыгали через костёр, пускали веночки в воду, — пояснила она для Ладоса, которому были неизвестны эти обычаи. — Ко мне обратилась нимфа местных вод. Несколько леших устроили засаду для девушек, чтобы умыкнуть в лес, и нимфа хотела бы их защитить, да сил не хватало. Пришлось мне отправиться туда. И я так заигралась в воде с девушками, что позабыла об этих леших. Две девчушки встретили их в кустах и заголосили. И я выскочила из воды, бросилась на них, разогнала всех, взгрела их мохнатые задницы! А потом… Обнаружила, что платье осталось на берегу. А я-то все в толк взять не могла, почему лешие только краснели и хрипели, и убегая, врезались во все деревья! Ладос прикрыл лицо рукой, старательно отгоняя от себя облик обнаженной Девы с пылающими руками, что гонит силой нескольких мужчин… Отчего-то ему представилась сияющая силовая плеть. А Эванджелин и Даниэль грохнули от хохота. — Я жалею, что не видел этого! — воскликнул Даниэль, выражая всеобщее сожаление. — Будь ты там, этого бы не случилось, — заметил невозмутимый Громоход. «Что? Делаешь вид, что тебе все равно?» — плюнул мысленно Ладос. Бабочка удовлетворенно хлопнула крыльями и снова закружила. Чтобы сесть на запястье Эванджелин. — Белая бабочка… — еле слышно прошептала та и бросила взгляд на Громохода. Тот свёл брови и открыл рот, явно желая ее остановить. Но Эванджелин качнула головой. — Что же. Вот вам мой горький секрет. За всю мою жизнь только Громоход целовал меня в губы. Все притихли. Ладос заметил замешательство на лице Громохода и пожал плечами. И что тут удивительного? Все они знали, что монахи однажды изуродовали лицо юной Эванджелин. Конечно, она не хотела показывать его кому-то без вуали. Разве ей не повезло, что нашёлся любовник, который поцеловал ее, невзирая на уродство? Но видимо это уже было секретом, который Эванджелин открывать не хотела, а Громоход на глазах побледнел, словно глотнул яду. Бабочка вновь запорхала, теперь между Даниэлем и Ладосом. Последний задумался и не сразу осознал, какой же секрет достанется ему, когда бабочка села на руку Старому герою, игриво мигнув голубым. — О, сладкий секрет! Даниэль, предвкушаю, — улыбнулась Санди. — Даже бабочке сложно выбрать, в моей жизни было много сладкого, — смешливо прищурился Даниэль. Он прислушался к ней и согласно кивнул. — Этот секрет касается Марона. А точнее — его смертного воплощения, малыша Цаки. Если вы не слышали, он родился далеко от горы. Марон надеялся через свою смертную жизнь познать человеческие чувства, но Цаки осиротел в раннем возрасте и должен был умереть, оказавшись никому не нужным. Марон не мог вмешаться в собственное испытание, оставалось смириться с тем, что эта жизнь оказалась короткой. Я же нашёл оголодавшего малыша и отнёс его к подножию горы. — Ты виделся с отцом? — тихо спросила Санди, тронув его плечо. Даниэль с улыбкой покачал головой. — Он же не разрешал мне вернуться. Я оставил Цаки там, где Марон мог его забрать, и ушёл. Но несколько месяцев я провел с ним в пути. Это и есть мой самый сладкий секрет. Я никуда не торопился, путешествуя с ним, баловал его, угощал разными вкусностями. И он даже однажды назвал меня папой. — Смертное воплощение твоего отца? Назвал тебя папой? — Эванджелин похлопала в ладоши. — Думаю, я бы открутила голову своему отцу на твоём месте. Но меня восхищает твоя любовь к нему и этому ребёнку! Санди была задумчива, но улыбка, обращенная к Даниэлю искрилась нежностью. Ладосу, которому, как ни странно, из присутствующих больше всех повезло с духовным родителем, невольно задумался, что бы чувствовали Санди и Громоход в такой ситуации. Ведь их отцы почти бросили их в самый сложный момент овладевания Божественными силами. А мать Ладоса, жестокая владычица пустыни, хотя бы опекала его до созревания, а после не вмешивалась в его дела, кроме редких приказов, вроде приютить и сделать своей ученицей её немолодую многодетную последовательницу, что всегда истово ей молилась. — Что же, теперь все ясно! Какой же сладострастный секрет бабочка ждёт от Ладоса? — лукаво спросила Эванджелин. Ладос вскинул брови, и тут его мозолистой руки невесомо коснулась клубничная бабочка. «Поведай всем, какая самая горячая и трепетная мечта терзает тебя перед сном в последнее время», — нежно и греховно прошептала бабочка голосом Эванджелин. Так, что её слышал только Ладос. И перед его взором тут же вспыхнул образ, который томил его в полудреме… У Ладоса вытянулось лицо. Все смотрели на него выжидающе. Он попытался стряхнуть бабочку с руки, но та цепко держалась своими крохотными лапками. — С трудом представляю, чтобы Ладос открыл рот и признался в непристойном секрете, — медленно сказал Громоход, глядя на него из-под тяжело опущенных век. И от этого взгляда Ладос вскипел! Да, именно такой он представлял у Громохода, когда в самых тайных его мечтах он отсасывал головку его огромного члена или разводил свои неприлично длинные и прямые ноги, подставляя белоснежный зад. С яркими, алыми отпечатками пятерни Ладоса… Ладос густо покраснел и чуть не вскочил. Но… Крупный член так оттягивал штаны, не помещаясь, что грозил вырваться наружу, ведь те некрепко держались на бёдрах. — Что же это за желание? — Глаза Санди заискрились. — И не подумаю вам говорить! — процедил он сквозь зубы. И бабочка тотчас почернела, крепко, хоть и небольно вцепляясь в кожу. — Хм! Твоё право! Но все кроме тебя ответили, так что ты проиграл и должен выполнить четыре желания! — хохотнула Эванджелин. — Моё желание таково: достань мне кувшин южного масла жёлтых цветов. Его часто возят через твою пустыню караваны, но оно так редко доходит до Вольных земель… Ладос перевёл дух. И чего он так взволновался? Выполнить четыре задания вовсе не сложно. Он кивнул, потирая пылающую щеку ладонью, что была свободна от бабочки. Бабочка уже вернула свой обычный окрас, и едва он кивнул, вспыхнула клубничным и этот цвет тут же истаял с ее крылышек. — О, я тоже заказываю тебе гостинец! Золотые ножные браслеты в виде змей! — сразу придумала Санди. Даниэль хмыкнул. — Что же мне пожелать от тебя? Станцуй для меня и Тайрона на закрытии турнира! Это будет божественное зрелище, я уверен. Ладос с облегчением наблюдал как с его согласием бабочка теряет голубой и зелёный цвета. Теперь ее крылышки были изрисованы бордово-белым узором. Громоход молчал долго, потирая подбородок. — А я свое желание ещё обдумаю. Пусть это и пустяк, игра, не хочу бездумно тратить желание. Оно мне ещё пригодится. — Э, нет, так не пойдёт! — рассердился Ладос. — Почему бабочка не чёрнеет? Я не согласен! — Увы, правила не запрещают брать отсрочку для желания, — притворно вздохнула Эванджелин. — Так что желание остаётся за Громоходом. В тот же миг белый цвет исчез с крылышек бабочки, и она сама растаяла. Однако Ладос продолжал ее ощущать! — Все, кому ты задолжал, получили свою копию бабочки, и они исчезнут, когда все желания будут выполнены, — сообщила Эванджелин. — Иначе участники смогут напоминать о себе в любой момент. И тебе не избавиться от бабочки своей силой, ведь ты сам подкормил её и заключил магический договор. Ладос выругался себе под нос, глядя на свою руку. С пожеланиями Дев он разберётся сразу, отправит задание, и до конца турнира все будет доставлено. А Даниэль не казался тем, кто будет его дёргать от нечего делать. Но стать должником Громохода хотелось меньше всего. Даром что у того на каменном лице не отразилось ничего, Ладос догадывался о его тайных мыслях. — Тяжёлая игра, — вздохнула Санди, откидывая голову на руку Даниэля. — Много горьких воспоминаний всколыхнула. Нечестно будет заставлять играть в неё простых людей. — О, мои приближенные не так просты. — Эванджелин, склонив голову, вылила в бассейн тонкой струйкой ароматное масло. — Не сердись, дорогая, как видишь, кто загадывал секреты без коварства, получили приятные задания от бабочки. Мы же сами виноваты в том, что нам досталось. Верно? Она обвела взглядом Громохода и Ладоса.

***

Ладос ушёл первым. Скрылся от остальных полотенцем, хотя Даниэль и Санди заметили, что под ним выступает внушительный стояк. — Почему он все время один? — спросила Санди, подбирая с подноса сочную сливу. После горячей ванны они вдвоём отдыхали на лежанках среди подушек, слушая музыку из-за многочисленных слоев тонких занавесей и угощаясь фруктами и чаем. Громоход с Эванджелин оставили их, решив покурить заморский табак. — Ладос любит курить, мог бы остаться с ними. — Привык к одиночеству в пустыне. Привык не доверять людям. Больше всего на свете Ладос не терпит предательства, но его же и боится, — вздохнул Даниэль, заплетая волосы в косу. — А ещё боится своих чувств. Те, у кого узор на ногах, редко доводят линии силы до сердца. Они тоже Герои, но не думай, что понимаешь их. — Возможно, его желание было связано с кем-то из нас! — догадалась Санди. — Небеса, как он это пережил… Она понимала, что Даниэль знает больше, но приструнила свое любопытство из уважения к Ладосу. Тот был не самым сильным Героем, но его влияние на Западе и поддержку торгового пути через пустыню сложно было переоценить. К тому же он не был коварен и алчен, как шаманы, которые заправляли торговлей в Закатном царстве. И даже запретил торговлю людьми, усложнив жизнь работорговцам и владельцам черных рынков. В свое время Даниэль много рассказывал ей про политическую обстановку в Благословенных и Вольных землях. Санди раньше это было неинтересно, зато теперь она была уверена, что не пропадёт и без него… Сладость сливы во рту обернулась горечью… Санди была так рада, что они встретились во Враньем граде. Казалось, что их прошлая встреча была последней, хотя они оба об этом не подозревали. Привычно пили чай, Санди, не задумавшись о том, что это знамение, поохала над старым высохшим дубом, что рос рядом с его избушкой, и пообещала принести саженец юного, крепкого растения. А может Даниэль тогда уже знал, что ему предстоит уйти навсегда? Конечно, он отправил ей весточку. И Санди вовсе не удивилась, получив её. Даниэль готовил ее к этой разлуке. Только увидев его снова, она осознала, как скучала… Санди перекатилась между подушечками ближе к Даниэлю и потянулась обеими руками, чтобы обхватить его щеки. Странно, но Герой, который прожил триста пятьдесят лет, так сильно изменился за какие-то полтора года. Морщинки не стали глубже, новых не появилось, губы все так же улыбались лукаво и ласково, но в глазах поселилась настоящая грусть. Теплая, не раздирающая грудь — такая была бы и невозможна у Героя с сердечным узором, но Санди вот от неё временами хотелось плакать. «Наверное, это из-за встречи с Рэном», — подумалось Санди. Она нежно погладила пальчиками щеки Даниэля и шаловливо скользнула ими ниже по его сильной шее, по выступающему кадыку. Влажная кожа после купальни пахла маслом — обычно же от Даниэля не пахло ничем посторонним. Может только лесом или благовониями, супом или травой, рыбой, которую он готовил, цветами, которые собирал Санди на венок. Санди очертила подушечкой пальца чуть выпуклые на груди линии силы, ощутила, как бьется оплетенное узором сердце. Сжала ладошками мышцы, что напряглись, как каменные, проследила узор, уходивший на живот, сплетаясь напротив силового центра за пупком в затейливый рисунок, хотя и попроще, чем узор у Вирла. — Хочу сделать тебе подарок, — промурлыкала Санди. — Который ты бы запомнил в той вечности, куда уходишь от нас. Скользнув ладонью по его груди, Санди легонько толкнула его, вынуждая откинуться. В его широко раскрытых зелёных глазах заплескало темное штормовое море, какое Санди видела во время путешествия в Порт чаек. — Моя вечность теперь в твоих руках?.. — тихим срывающимся голосом спросил Даниэль, опираясь на локти. Санди с улыбкой подцепила пальцем пояс тонких штанов. Член медленно качнулся ей навстречу, и она не сдержала улыбки, встречаясь со своим милым другом. Когда-то давно, поначалу, он пугал ее размерами, но Даниэль тогда был так нежен и осторожен, что член опасно растягивал девичье лоно, не причиняя боли. Потом же Санди готова была сутками не слезать с него, сходя с ума от своей незрелой Божественной силы, и была так счастлива, что Даниэль — тоже неутомимый Герой, наконец показавший горячий темперамент и дерзкий нрав. Линии на небольших ладонях засияли ярче, Санди дотронулась до основания толстого, но пока некрепко стоящего ствола, и прошагала пальчиками до головки. Даниэль шумно втянул воздух, глядя как Дева, поведя плечами, приспустила платье, и мягко коснулась грудью его члена. Санди прикусывала губы, не сводя глаз с его лица. Небольшая грудь дразняще задевала член, что вытягивался прямо на глазах, пока Санди не сдавила ее с боков ладонями, сжимая его. Бегущие по рукам и плечам линии Божественного узора тут же сплелись на груди, зажигая сердечный центр. Даниэль охнул, по его члену будто прошёл разряд молнии, Санди видела, как волоски на его руках встали дыбом от мурашек. Дразня его улыбкой, Дева медленно качалась, ощущая, как крепнет член, зажатый тёплой грудью, окутанный сердечной силой… …Когда-то линии, что доходили до её сердечного центра были такими тонкими, что узор едва угадывался. Санди долго тренировалась, частенько, проснувшись рано поутру, когда после ночных утех Даниэль спал под деревом их любимой рощи. Она сидела в одной юбке на росистой траве сосредоточенно наливая линии силой, но как ни пыталась, линии не спускались ниже солнечного сплетения. Узор на пальцах казался таким хрупким, что без поддержки Даниэля Санди бы думала, что совсем слаба. Но Старый герой верил в неё, и она продолжала пытаться. — Я помогу, — промурчал он ей на ушко, ловя горячими ладонями за остывшую от утренней прохлады талию, приблизившись однажды неслышно в разгар тренировки. Санди растаяла, желая прижаться скорее к его вечно пылающей груди. В объятиях Даниэля, от его поцелуев она сразу согрелась, уютно умещаясь на его коленях как большая кошка. Но у Старого героя были другие планы. Подтянув поближе плащ, он опрокинул Санди на него, придерживая запястья одной рукой, а второй задирая ее коленку, не давая свести ноги. Напрасно девушка извивалась, ожидая, когда он накроет ее своим телом и войдёт, хотя и ощущала бедром твёрдость его желания. — Я продолжу, когда ты доведёшь линии вот досюда, — промурлыкал Даниэль, указывая ей между бедер, на призывно раскрытые повлажневшие губки. Санди чуть не расплакалась от чувств. Как она сможет, если не получается опустить линии даже на живот! Но нетерпеливое частое дыхание Даниэля, влага на бедре от засочившейся смазкой головки его члена заставляли ее сердечко биться быстро-быстро, и прихотливо мерцающие линии силы тонкими струйками облили мягкий животик, спускаясь все ниже. Центр пониже пупка, едва его залило божественным светом, помог усилить слабеющие линии. Санди так хотелось ласки, так хотелось прикоснуться к себе, но она могла лишь направить эти горячие струйки в низ живота. Чтобы они опалили нежную кожу раскаленными проволочками, вплавились в припухшую от желания плоть, так что в глазах потемнело от острого удовольствия. Узор разгорелся ярко, бесстыдно и откровенно освещая самое уязвимое и нежное местечко. Санди даже казалось, будто она сильнее раскрылась, выставляя напоказ каждую блестящую от соков желания складочку. — Даниэль… — почти рыкнула Санди, дернувшись в его руках и чуть не вырываясь на свободу. В тот же миг он смял ее губы поцелуем, и его ярко светящийся от силы член одним движением вошёл в неё. Чужая сила, схожая, но другая обожгла ещё сильнее, Санди мучительно застонала, прижимая обе коленки к животу. Член растягивал её до сладкой боли желанного удовольствия. Даниэль разорвал поцелуй, чтобы заглянуть в ее затуманенные глаза и пальцами обвел член, надавливая на обхватившие его губки. — Зажги узор внутри… Глубже… Ещё немного, — прошептал он, задыхаясь и крепко придерживая за живот, по которому змеились линии силы, подпитываясь от центра. Санди вхлипнула, ей казалось, что у неё не хватит сил… Но она направила горячие линии внутрь, и ее ударило десятком слабеньких молний. Мышцы так сильно свело от удовольствия, что она вскрикнула, вытягиваясь в струнку. Тело ее больше не слушалось, его разметало от ослепительной вспышки, пока внутренние мышцы ритмично, крепко сжимали член, словно чтобы выцедить из него семя до капли… Даниэль ласково гладил обессилевшую Санди, по её телу пробегали искорки Божественной силы, но узор светился только на руках и немного на груди, повторяя узор Героя. — Я… Больше не смогу… — прошелестела Санди, когда Даниэль утянул её на себя и мягко прижал к члену, словно снова хотел войти в неё. — Теперь я тебе помогу, — низко усмехнулся он. Санди ощущала, как ее щекочет и волнует сила, горящая в его члене. Непроизвольно она качнула бёдрами, чтобы прижаться к нему клитором и захлебнуться стоном от удовольствия, но вдруг сила Героя обожгла, словно расплавленный воск, и, наполняясь ею, зажженный ранее узор между бедер вновь ярко загорелся! Санди охнула, член толкнулся в неё, а жар распространялся по телу все дальше, зажигая линии силы до живота… Санди лукаво усмехнулась, вспоминая это утро. Скользнув ниже, она загадочно смотрела на Даниэля снизу вверх, едва касаясь его члена приоткрытыми губами. Гладкая головка приятно ощущалась на губах, как и ее тяжесть, чистый запах, капля прозрачной смазки. Санди стянула с Даниэля штаны, смочила ладони массажным маслом и сжала на налитом кровью стволе сияющие пальцы. Штормовое море во взгляде Героя почернело. Маленькие пальцы Девы вливали Божественный свет в его член, умело скользя по всей длине, щекоча уздечку не только ласковыми подушечками, но и горячими струйками силы. Узор на груди Даниэля вспыхнул ярче, сияние от него потянулось почти до пупка, но он сам остановил его, позволяя Деве ласкать член и наполнять его Божественные линии её собственной, непривычной для него силой. Весь член засветился, оплетенный узором, Санди огладила крепкие поджатые яички — и те тоже расчертило сияние. Даниэль тихо стонал, так и не подвязанная коса расплелась, волосы липли к взмокшей коже. — Хорошая я ученица, Даниэль? — прошептала Санди, перекатывая яички в одной руке, пока вторая мучительно медленно скользила по головке. — Разве ты не отказалась называть меня учителем? — приподнял бровь Даниэль. Санди фыркнула, и пробралась рукой под мошонку, чтобы зажечь узорчик прямо за ней. — Ты хорошо обучал меня… Я помню всё о Божественных узорах, что ты мне рассказывал, — хрипло проговорила она. — Всё возможные центры на теле мужчин и женщин… И что они бывают… Внутри тела… Небольшой узор пульсировал под ее пальчиком, Даниэль несдержанно выстонал, откидывая голову. Огладив чувствительное место, Санди коротко выдохнула, набираясь решимости, и толкнулась скользким пальчиком прямо в тесно сжатый зад Героя. Горячие волны силы медленно расслабляли вход, все же Санди знала, что Даниэль был не новичком в этом. И потому, не отпуская его член, смело ввела два пальца. В тесноте было сложно двигать ими, и раньше она так ни с кем не делала, но на ком же тренироваться, как не на собственном учителе? Не отводя блестящих глаз от его лица, Санди ласкала его внутри своей силой, терла пальцы между собой в нежном влажном плену, пока не нащупала небольшую напряженную выпуклость. Пальцы обожгло ответной вспышкой, Даниэль содрогнулся всем телом, когда Санди зажгла его узор прямо внутри. Она могла только представить, как ему было горячо… Ее руку заливало семя, оно все текло, а сердечный узор Героя сиял так, что было больно смотреть. — Даа… Ты… Лучшая ученица… Сандари… — простонал Даниэль её полное имя. «Жаль… Что не ощутила его в себе напоследок… — нежно подумала Санди, наблюдая за ним и обмирая от восторга. — Но разве я бы тогда смогла отпустить его до конца турнира?»