Конфедерация

Всё чаще в коридорах столичного правительства не утихал гул, который создавали сотни работников, пытающихся решить новые проблемы, что появлялись в геометрической прогрессии. Недавно случилось то, чего так и боялась власть Конфедерации в целом, и Ричмонд в частности — Повстанцы Пенсильвании подняли вооружённое восстание на подконтрольных территориях. Самое большое количество войск насчитывалось в Филадельфии, Бостоне, а также Нью-Йорке. Несмотря на плотную осаду Вашингтона, революционеры имеют большие шансы прорвать её, ведь они уже смогли отрезать множество путей снабжения с помощью диверсионных групп, солдаты не получают достаточно провизии, обмундирования и, что немаловажно, снарядов и патронов. На подконтрольных Повстанцам территориях многие дивизии были взяты в котлы, а некоторые были полностью уничтожены. Всем было предельно ясно, что если бунтовщики возьмут бывшую столицу, то пути назад не будет, они сосредоточат все свои силы на взятие Ричмонда, который отбить будет, скорее всего, уже невозможно. Это создавало критическую ситуацию на северо-восточном фронте. На других не было лучше, в Иллинойсе несколько Пенсильванцев подожгли здание правительства Конфедератов, в результате чего погибло около тридцати семи человек. Невозможно даже сосчитать, сколько небольших терактов они успели устроить на всей территории Конфедерации. Ричмонд крайне напрягало данное положение дел, сказать, что он был зол — это соврать, потому что не описать всё разочарование и злость, что он чувствует по отношению ко всем членам своего правительства, одним словом описать нельзя. Ведь столько было сделано, чтобы предотвратить подпольную деятельность — но нет! Они не смогли прийти к единому соглашению, и в итоге дружно разругались, не желая слушать друг друга. Они даже не обращали внимание на то, что говорил им Ричмонд. Это было недопустимо, конечно, за этим непременно последовало наказание, но дела это не изменило. Он ясно понимал, что в такой ситуации, недалеко и до потери своей власти и столичного статуса, который был у него на около десяти лет, большую часть которых он добивался признания этого европейских держав, двое мощнейших из которых только и делали, что высказывали своё недоверие к неустойчивой власти Конфедерации и беспокоились о возросших мятежах Филадельфии, не обращая никакого внимания на нынешнюю столицу Штатов. Пускай они и признали законной власть конфедератов, но они точно не пойдут на соглашение о помощи в подавлении восстания, о котором теперь знает весь мир, вряд ли они даже согласились бы поставлять оружие. А если не согласны они — то не согласен никто, потому что их власть в регионе была неоспорима, и если хоть кто-то решит помочь «несчастным конфедератам», то он быстро натолкнётся на организованное сопротивление этому двух держав, Франции — на суше, Великобритании — на море. И это стало ещё одним камнем преткновения. — Даже несмотря на все поставки хлопка, Британия отказывается помочь нам! Да они же просто кусают руку, которая их кормит, если мы перестанем поставлять им хлопок — их цены на ткани взлетят до потолка, но в тоже время и мы разоримся, ведь многие средства производства теперь в руках у революционеров. Чёрт… — Документы с шумом летят стол, а сам Ричмонд откидывается в кресле, закрывая лицо руками. Не дав и отдохнуть столице, спустя пару секунд раздался стук в дверь. Он закатывает глаза и тяжело выдыхает: «Ну кого там ещё принесло?!», мысленно спрашивает он у себя, кидая громкое: «Войдите». Тяжёлая дверь в кабинет отворяется медленно и с характерным раздражающим скрипом, от которого сдавило виски, поскорее бы её уже поменяли или наконец приняли меры, чтобы она перестала скрипеть. Спустя пару мгновений в проходе появляется Монтгомери, кого Ричмонд не так давно официально назначил своим секретарём. Вот кто из административных городов основных штатов работал основательно, так это он, что несомненно радовало, именно благодаря своей любви к труду он и заслужил благосклонность столицы. Застал он вышестоящего не лучшем виде, конечно: множество хаотично лежащих документов, чашки, в которых было то ли кофе, то ли алкоголь, и недалеко лежащая карта боевых действий. Сейчас было определённо не до уборки, особенно, если можно было найти всё нужное даже в таком беспорядке. Впрочем, на это пришедший особого внимания не обратил — ещё одна его хорошая черта, он не задавал лишних вопросов и не отвечал, когда не спрашивали. Ричмонд устало оглядел вошедшего и сразу приметил какую-то папку в руках, предвкушая очередную сводку донесений с фронта или чего похуже. — Ричмонд, срочное донесение с тыла! — Откинув всякие формальности тревожный Монтгомери спешно протянул ему папку с документами. — Что там? Очередной «Пенсильванский теракт»? — Он закатил глаза и бросил усталый и лишённый всякого интереса взгляд на документы, но после беглого прочтения первых заголовков резко оживился и ошарашено схватил бумаги в руки, и оценивающе рассматривая то, с чем ему сейчас придётся иметь дело, отпил остатки кофе из рядом стоящей кружки. — Хуже.— отрезал Монтгомери, наблюдая за политиком, что тревожно впился в один из злосчастный листов, ещё не дойдя до сути написанного.— Правительство Джорджии было замечено в связах с «Повстанцами Пенсильвании»…Атланта тоже принимает в этом непосредственное участие. — он выделил это и произнес настолько чётко и ясно, что ослышаться было просто невозможно, а от таких новостей столица поперхнулся только выпитым кофе, в изумлении уставившись на своего секретаря. Невозможно было поверить в то, что человек, которому он так сильно доверял в делах, связанных с политикой, могла предать его. — Должно быть… Да нет…Это какая-то ошибка!— внимательно ища во взгляде напарника намёк на плохой розыгрыш прошептал он, но в ответ получил лишь качание головой. — Вы точно проверили всё основательно? — Ричмонд решил сам удостовериться в этих словах, панически листая папку с информацией, надеясь на хоть какое-то опровержение того, что он услышал ранее. Если это окажется правдой, то и он теперь не в безопасности, даже несмотря на то, что северяне ещё не пробили блокаду Вашингтона, потому что Атланта намного ближе к Ричмонду, это был всё ещё и тыл, что означало лишь то, что революционеры могут находиться и в самой Вирджинии, которая намного ближе к линии фронта, нежели Джорджия. Теперь ясно, почему многие институты были, фактически, парализованы после начала революции, скорее всего, это была работа повстанцев, и самой Атланты тоже. — Ошибки тут быть не может, Ричмонд, всё было проверено уже несколько раз… Отлично, теперь и ближайшие соратники, что должны горой стоять за столицу, больше и не соратники вовсе. Что не так он сделал, чтобы она перешла на сторону врага? И что теперь делать, чтобы окончательно избавиться ото всех частей врага в той части? Стоит ли теперь открывать ещё один фронт? Слишком много мыслей крутилось в голове у Ричмонда, которого новость о предательстве и шпионаже застала врасплох. Монтгомери, ещё сохраняя хладнокровие и трезвость ума в отличие от впавшей в панику столицы, спешно выбил его из панического замешательства одним весьма четким вопросом. — Каков дальнейший план действий? Конфедерат на секунды оторвался от бумаг и собрав в порядок беспорядочный рой мыслей резко выпалил: — Срочно вызывайте Атланту ко мне в кабинет! Обставь всё таким образом, чтобы максимально притупить её бдительность, она не должна знать, что предметом её вызова стало разоблачение. И незамедлительно отправьте правительство под арест и назначьте выборы в Джорджии, а пост центра пусть на время займёт Огаста до выяснения всех обстоятельств. В случае, если всё точно подтвердится, передайте ей столичный статус штата с концам!— он выдержал паузу и тяжело вздохнул, поймав понимающий и внимательный взгляд друга, а после тихо завершил.— На этом, пожалуй, всё, можешь идти… Спасибо за информацию. Монтгомери, бросив напоследок что-то в стиле «будет сделано в ближайшее время» спешно удалился, оставив Ричмонд в одиночестве размышлять над только полученной информацией. Несколько часов пришлось потратить на детальное прочтение доклада, изучение всех доказательств и составление плана, по случаю повторения данной ситуации. Всё это время у него в голове крутилось и то, что с британцами никак не получается заключить договор о взаимопомощи в новой гражданской войне. Каша в голове не давала спокойно и адекватно расставить приоритеты, что делать с одной ситуацией, а что — с другой. «Вашингтон, как ты справлялся с этим кошмаром?!» В итоге удалось расставить всё на свои места, и акцент был сделан на Атланте, нежели на соглашении с Британией, потому что именно Атланта — это тыл, и именно её предательство сейчас предоставляло большую угрозу, нежели неудачные попытки переговоров с европейскими державами. Со временем волнение и смятение по поводу государственной измены со стороны, уже бывшей, столицы одного из главных тринадцати штатов, переросло в гнев, причём тот, что унять было сложнее всего. «Да как она могла, ей доверяли, ей прощали слишком много, а ей что-то ещё не понравилось, и она переметнулась на сторону врага?! Что за невиданная дерзость! Никогда ещё я не видел, чтобы люди так открыто и отвратительно пользовались моей снисходительностью! Да как она вообще посмела…».— Ричмонд уже не мог просто сидеть в кабинете, и ждать, когда же она наконец приедет, хотелось, чтобы она понесла своё наказание прямо сейчас. Мысли о том, что он с сделает после её явки в этот кабинет, не покидали голову политика ни на минуту, сливаясь с постоянным и всепоглощающим гневом. Её избить будет мало за такое, а память любезно напомнила, что он сделал со столицей северян — Вашингтоном, буквально подначивая провернуть что-то похожее и с ней. Впрочем, память ему не до конца отшибло во всём этом колесе проблем, что и заставило отказаться от плана, ведь ей не составит труда ответить ему. Но, спустя некоторое время, он вспомнил про план Хьюстона, который тот предложил лет семь назад — о сожжении Филадельфии. Это могло бы быть идеальным вариантом. Как хорошо, что ему доложили о том, что Атланта находилась не Джорджии, а в Северной Каролине, что существенно сокращало время ожидания. Как тогда внутренне ликовал Ричмонд, зная, что скоро сможет свершить правосудие! Атланта явилась спустя несколько часов, о чём заранее он был предупреждён, приказав впустить её без очереди, а также заранее избавился от всех возможных посетителей, чтобы сохранить полную конфиденциальность их дальнейшего разговора. Раздались несколько коротких стуков в дверь, которых так и ждал политик, по крайней мере, он надеялся, что это была именно та, которую он ждал. И действительно, после того как он разрешил войти, в дверях появилась Атланта. Девушка стояла, одетая в свободные брюки, что стали популярны в британском обществе не так давно, и белой рубашке. Она выглядела как с иголочки, даже и не скажешь, что она проделала довольно долгий путь, чтобы сейчас встретиться со столицей. — Рад тебя видеть, дорогая, хорошо, что ты смогла приехать. — Ричмонд с трудом сдерживал свою агрессию, расставляя чёткие акценты на словах, которые являются ложью: «рад», «дорогая», «хорошо». Он сохранял достаточную дистанцию, хотя обычно показывал своё отношение, обнимая её. Казалось, что он сам может выдать себя сейчас, потому что слишком подозрительным казался этот явный контраст, паузы между словами и некая отдалённость от неё. Впрочем, казалось, что она не обратила внимания на эти тона, даже не поведя бровью от такого. Её взгляд оставался таким же серьёзным и полу-безразличным к ситуации. А если она поняла, ради чего Ричмонд приказал, чтобы она явилась к нему? — Я тоже крайне рада видеть тебя вновь, после такой долгой разлуки. — Она расплылась в улыбке, пристально смотря на реакцию собеседника, отчётливо понимая, ради чего затевалась вся ситуация, и ради чего Ричмонд разбрасывался такими словами, хотя обычно говорил лишь что-то вроде: «рад тебя видеть», легко приобнимая. — Ради чего ты вызвал меня? Ты ведь говорил, что у тебя слишком много работы в нынешнее время, после того, как повстанцы начали свою атаку. — Атланта прощупывала дно, задав, казалось, самый обыденный вопрос, что опирался на информацию, которую она получала от знакомых. Следя за тем, как же себя поведёт оппонент в данной ситуации, потому что упоминание революционеров может запустить «цепную реакцию». — Да, о них я и хотел поговорить с тобой. — Он с трудом сохранял самообладание, едва не переходя на повышенные тона. Найдя глазами папку с докладом о связях Атланты с врагом и взяв её в руки, он поднялся со стула. Пройдя в центр комнаты, Ричмонд оказался на довольно близком расстоянии, сделай он ещё один шаг — оказался бы вплотную к ней. Это было идеальным условием, чтобы применить к ней физическое насилие, но сейчас бы не лучший момент, хотелось потянуть время подольше, чтобы заставить её сомневаться в своих догадках. Её поступок достаточно отвратителен, чтобы истратить все нервные клетки собеседницы и испытать своё терпение. — Не совсем понимаю, о чём ты говоришь. — Конечно, она всё прекрасно осознавала, отдавая себе отчёт том что её раскрыли. Теперь нужно бежать, срочно бежать, скорее всего, то множество документов в руках у столицы — это доказательства того, что она работала на Пенсильванцев уже несколько лет и теперь никак не выбраться из нынешнего положения не получится. Бежать нужно на ближайшую подконтрольную территорию — Пенсильванию, сначала в склонную к революции Западную Вирджинию, оттуда уже перебраться ближе к Филадельфии, насколько это возможно. Сейчас же нужно было сохранять спокойствие и внимательно наблюдать, чтобы лишний раз не пропустить удар. Глазами оглядев комнату, было довольно сложно найти предмет, что можно было использовать при обороне, во многом также, потому что Ричмонд немало заграждал обзор… Вот он! Взгляд зацепился за стеклянную бутылку, стоящую на комоде. Сглотнув, она снова посмотрела на стоящего перед ней человека, с видом явно недоброжелательным. — Ты не понимаешь…? — Он сделал паузу, что лишь накалила обстановку в кабинете. — Ты. Не. Понимаешь? — Злость уже было невозможно контролировать, каждую секунду, как она находилась в этом кабинете, кровь закипала в жилах, всё сильнее хотелось сделать что-то с ней. Ричмонд винил её во многих потерях от терактов, что происходили в тылу, а может, о многих он даже и не знал, потому что их удалось скрыть. Эмоции уже не давали нормально думать, затуманивая все рациональные мысли лишь пеленой безудержного гнева, он уже не контролировал свои действия, хотя осознавал всю ситуацию. Но просто принять такую очевидную ложь в лицо — это стерпеть, потерять свою честь, свою гордость, никогда он не допустит, чтобы с ним обращались подобным образом. Она не понимает? Да ну. Так и верится. Очень правдоподобно. Конечно я тебе верю, предательница. Ричмонд схватил девушку за горло, быстро прижав её к стене, начал душить. Весь гнев вылился именно на то, чтобы, наконец, придушить Атланту, ему не хотелось больше никогда видеть её в своей жизни. Лучше бы её никогда не существовало в этом мире, тогда и не пришлось бы беспокоиться о таких вещах, как предотвращение ненужных жертв. — Да ладно? Не понимаешь? Не понимаешь, да?! Так может тебе растолковать всё?! — Массивная папка полетела в стену, с громким звуком упав на пол. Воздуха катастрофически не хватало, в глазах всё начало плыть, а Атланта пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, из-за чего её дыхание участилось, разум затуманивался, если сейчас она не выберется — то потеря сознания обеспечена, а кто знает, что с ней может сделать Ричмонд. Впервые удача улыбнулась ей, по какой-то причине он ослабил хватку, можно было выбраться, если сейчас правильно ударить. Сжав руку в кулак, она выложила в удар столько силы сколько смогла, наилучшее место — бока, туда и пришлась вся тяжесть выпада. Это помогло. Ричмонд отпрянул, наконец дав возможность выбраться и убежать. Тяжело дыша, Атланта добирается на ватных ногах до ручки двери, дёргая её несколько раз, но она оказалась заперта. «Чёрт, когда он успел запереть её», быстро в голову приходит осознание, что ключи есть не только у него одного. Нужно что-то сделать и быстро. Спустя несколько мгновений вспомнилась стеклянная бутылка, которую она успела подметить, не так далеко, нужно лишь добраться до неё. — Далеко собралась? — Почувствовав на своём плече чужую тяжёлую руку, что быстрым движением повернула к себе. Сразу стало ясно, что она опоздала, слишком долго думала. Впрочем, сейчас они были на равных, это, в какой-то степени, помогало в нынешней ситуации и обнадёживало. — Не помню, чтобы я разрешал тебе уходить. — Ричмонд ясно понимал, что уже замешкался один раз, что и стало причиной его провала, но в этот раз он не оступится. Звук пощёчины был слышен во всём кабинете, Атланта увернулась, но след всё равно останется. — Я сильнее, даже не пытайся. — Ты точно в этом уверен? — лёгкая ухмылка на губах быстро спала, как удар пришёлся уже не в бок, а в висок, что вызвало кровотечение. Это было уже намного болезненнее, отчего он чуть не потерял равновесие, но устоять на ногах всё-таки удалось, резкая головная боль возникла уже спустя секунд тридцать, что заставило шумно втянуть воздух, оглушающий звон в ушах ещё больше усугубил ситуацию. При всём этом, в комнате до сих пор находилась причина всего этого — Атланта. Стараясь всё ещё следить за ней, он быстрым движением развернул стул и сел в него, периодически касаясь места удара, тяжело дыша. И каждый раз он выдел кровь. — Отдай ключ. Тебе же будет намного выгоднее. — Раздались шаги, и Ричмонд увидел перед собой силуэт девушки с вытянутой рукой, было чётко ясно, что ей нужно. И он это понимал. Он понимал, что упустил важную преступницу лишь из-за своего невежества, гнев уже переключился на самого себя, что не успел вовремя предугадать план действий. Нашарив ключи где-то в кармане пиджака, он с силой кинул их в протянутую ладонь, кто знает, может это было болезненно. — Да хоть подавись ими! — бросив последний гневный взгляд, он увидел на её лице лишь довольную ухмылку, что сочеталась с жалобным взглядом. В последний раз усмехнувшись, она иронично добавила: — Я оставлю его под ковриком.