Конфедерация

Спешка стала уже привычна для правительственных зданий новой страны. Недавно закончилась победоносная Гражданская война, сложившаяся не в пользу северных штатов, вследствие чего можно было бы расслабиться, что предпочли сделать и солдаты, но в политике никогда нет места отдыху. Недавно на стол к новой столице Штатов попал доклад об организации повстанческих группировок на территориях Филадельфии и Бостона, а с недавних пор появились опасения, что и на территории Нью-Йорка была возможна скрытая сеть агентуры «Повстанцев Пенсильвании», организации, занимающей главную нишу в революционном деле. На бывших столичных территориях «опухолей» пока замечено не было. Ричмонд считал это лишь смутными доводами подчинённых, ведь данное заявление пока не было подкреплено почти ничем и даже никаких вещественных доказательств существования этой «огромной сети» подполья не было, потому что столь быстрое восстановление после большого разгрома — невозможно, прошло слишком мало времени, чтобы революционеры могли начать постоянную деятельность на оккупированных территориях. Впрочем, и со счетов это списывать тоже не стоило. И даже малейший намёк на революционную деятельность не остался без внимания: его активно обсуждали за закрытыми дверьми в стенах правительства, всвязи с этим был принят ряд законов связанных с ужесточением цензуры и расширением полномочий федерального правительства и правоохранительных органов. Эта тема живо волновала недавно собранный конгресс, который дал столице полномочия осуществлять контроль над ведением этого непростого дела, которое пока активно скрывалось от общественности, что только недавно отошла от тревожных последствий войны. Кто бы стал утверждать, что революция сразу перерастёт в кровавое побоище с сотнями оборванных жизней, если это может быть обычной вербовкой? Быть может, всё это были лишь домыслы, но это был вопрос безопасности, поэтому требовал незамедлительных действий, дальнейшего рассмотрения, и вынесение на обсуждение со штатами. Твердый шаг новой столицы, сопровождающийся характерным цоканьем каблуков, пробивался даже через шум работников правительства. Караульные отдавали ему честь, лишь завидев. Сейчас он не обращал на это особого внимания, нежели несколько дней назад, ведь сейчас гораздо важнее было дойти до кабинета, где находились все административные города основных Тринадцати штатов, а также несколько важных лиц из правительства и армии. Именно на совещании с ними решится «Филадельфийский вопрос», поставленный на повестку дня. Кабинет для обсуждения был выбран специально с довольно низкими потолками и малыми по размеру окнами, несмотря на общую архитектуру здания. Ричмонд тихо прошёл к своему месту и внимательно оглядел этот небольшой зал, в котором присутствовали почти все приглашенные, но, отчего-то, очень странно было видеть, что некоторые люди отсутствовали, зная тягу новой столицы к дисциплине. Среди них была и Атланта, но на эту «дерзость» Ричмонд лишь снисходительно улыбнулся, и едва заметно покачал головой. Странная девушка, правда, он давно её не видел, наверное, с момента прорыва осады Вашингтона, несмотря на то, сколько писем уже было ею отправлено. Будь это кто-либо другой, то наказание последовало бы незамедлительно, но вот со своей скверной возлюбленной он связываться до сих пор побаивался. Надо работать над этим. Впрочем, сейчас не о ней. Присутствующие были слишком сильно увлечены будничными разговорами друг с другом и рьяным обсуждением темы собрания, отчего не обратили на появление столицы почти никакого внимания. — Они очень недовольны положением дел.— не глядя на политика вполголоса сухо произнёс сидевший по правую руку от него Монтгомери, сверкнув линзами очков, а после, как ни в чем не бывало, деловито уставился в документы. После услышанного, Ричмонд нервно вздохнул и тревожно оглядел собравшихся, пытаясь прислушаться к разговорам, но вычленить хоть что-то из какофонии голосов казалось совершенно нереальным. — Ты их подслушал? — Нет, зачем мне это? — на лице собеседника появилась легкая улыбка, и, сдержав смешок, он пожал плечами и непринуждённо заметил.— Они всегда мне обо всём рассказывают. — Были бы они со мной хотя бы в половину также разговорчивы…— недовольно пробурчал Ричмонд, и шумно опустился на свое место. — Ты — столица, поэтому они не будут. — скучающе откинувшись на спинку стула, учтиво заметил Монтгомери, а после задумчиво добавил.— Думаю, что уже пора начинать. Время идёт. Ричмонд кивнул ему, ещё раз перебрал подготовленные документы в папке и выпив стакан воды, поднялся с места. — Доброе утро, господа! — его командный голос громогласно пробился через гул живых обсуждений в зале, заставив всех притихнуть, и спешно вернуться на свои места, устремив взгляд на серьёзную и внушающую страх столицу. В секунды внимание многих привлекла массивная папка, что было даже хорошо, потому что они либо заинтересованы в обсуждаемой теме, либо лишь боялись, что придётся изучать столь большое количество информации. — Сегодня на повестке дня у нас сеть повстанческих группировок на территории нескольких северных штатов, включая бывшую финансовую столицу — Нью-Йорк. Есть ли у вас, собравшихся здесь, какие-либо предположения, что же делать с появившимися «революционерами», я готов выслушать каждого здесь присутствующего, если у того есть идеи, само собой. В секунды в зале вновь начался гул из тихих обсуждений и перешёптываний. Ричмонд сел обратно, и шумно вздохнул, ожидая пока коллеги договорятся между собой. Пусть Монтгомери и пытался убедить его в обратном, но Ричмонд видел, что союзники его опасались и частенько побаивались высказывать при нем негативное мнение в отношении Конфедерации и правительства. Не без оснований. — Господин Ричмонд, прошу прощения. — заметив слишком долгое бездействие со стороны нерешительных коллег, первым тишину нарушил именно Монтгомери, что на самом деле было частым явлением. Именно его ответы мотивировали других поддержать и смелее вступать в дискуссию, поэтому было ожидаемо, что он решит высказаться одним из первых. Слово первой столицы Конфедерации всегда имело большое значение для всех южных штатов. — Я бы хотел высказать свои предположения по предотвращению эскалации существующего конфликта. — Да, конечно. Я внимательно вас слушаю. — Ричмонд оживился, и изменившись в лице, сцепил руки перед собой, и устремив заинтересованный взгляд на собеседника. — Хотел бы высказать своё предположение о том, что возможными лидерами или же идейными вдохновителями движения являются непосредственно воплощения Филадельфии и Бостона, а зная их заслуги за участие в первой революции, у меня нет сомнений, что они бы любыми средствами отстаивать независимость, ныне несуществующих, Соединённых Штатов, что делает их главными подозреваемыми в деле «Об организации повстанческих движений на территории северных штатов». — он скользнул взглядом по документу, выдержал паузу и оглядев присутствующих деловито продолжил.— Из этого вытекает моё предложение — нам стоит любыми силами найти и задержать Филадельфию и Бостон, ныне ушедших в подполье, так как о них неизвестно ничего с момента капитуляции Севера. По сути, это можно расценивать как молчаливый отказ работать на благо Конфедерации, а мы все понимаем, как этот жест можно толковать. — Монтгомери быстро пробежался по следующему тексту, исключив его из дальнейшего рассказа. — Также как нам всем стало известно, в отношении лиц с северной части страны, замеченных или заподозренных в связях с повстанцами, назначено наблюдение и будет проведена дальнейшая следственная проверка. Как стало известно: сегодня прошли первые задержания. Думаю по итогам допросов нам станет известно куда больше вещественной информации. У меня всё. — Очень хорошо, благодарю. Могу ли я узнать, есть ли у вас какие-то предположения, как нам поступить с ситуацией в Нью-Йорке? — этот вопрос Ричмонд задал ему едва не смеясь, вспоминая как они вместе решали судьбу Нью-Йорка за партией в шахматы. Монтгомери на секунды умолк и призадумался, а после демонстративно отложил бумаги, что для всех присутствующих обозначало одно — это начало живой дискуссии. — Касаемо агентов «Повстанцев Пенсильвании» на территориях Нью-Йорка… Я думаю главной причиной распространения их влияния мог бы стать упадок экономический упадок города всвязи с известной всем присутствующих скандальной историей и «Реконструкцией севера», в процессе которой им был утрачен статус политического и экономического центра, произошедший около года тому назад. — Вот здесь его слова заинтересовали новую столицу намного сильнее. Ричмонд заметно напрягся, вспомнив, что стало катализатором и личной причиной данных действий, и как последствия этих действий до сих пор отдавались в голове острой болью по вечерам. — После переноса экономической столицы на территорию штата Теннеси, Нью-Йорк пришёл в упадок, что и привело к распространению радикальных движений. Мною видится не столько вариант инвестиций в бывшую столицу, сколько установление более пристального наблюдения за жителями города, особенно за подозрительными лицами, замеченными на улицах города. Впрочем, новый законопроект, расширяющий полномочия следователей, внесённый на рассмотрение в Конгресс, тут будет как раз кстати. Что же до самого воплощения города, то стоит допросить его, а также установить слежку, а если ему известна какая-либо информация, связанная с «революционерами», то стоит заключить его под стражу до выяснения всех обстоятельств. А также, — он прокашлялся, и теперь едва уловимо улыбнувшись столице, во всеуслышание произнёс. — Стоило бы ограничить его контакты с бывшей столицей, дабы избежать возможности вербовки. На этом я заканчиваю свой доклад. — Ясно, благодарю вас, Монтгомери. Есть ли у кого-то ещё предположения, связанные с данной устранением данной ситуации? Мнения полились одно за другим, перерастая в бурное обсуждение финансовой стороны вопроса. Кто-то не хотел инвестировать средства в удержание севера силой, другие затребовали отчеты о проделанной работе, и Ричмонду пришлось открыть так интересовавшую многих папку, что оказалась ходом всего расследования, которое присутствующие в секунды растащили по листку, и начали увлечённо читать и меняться друг с другом материалами следствия. — А если Конфедерация не сможет защитить нас?! Вопросы и сомнения один за другим посыпались из зала со всех сторон, стоило столицам штатов осилить половину дела. — Он прав, да, Ричмонд, а почему при ужесточении законов оппозиция всё ещё существует в обществе?! В такие моменты он вспоминал совещания времен США, где все проходило тихо, а шло наперекосяк только когда юг начинал спорить с севером. Но в остальном обсуждения были спокойней. — Сколько это будет нам стоить? Ты видел как выросли налоговые сборы? Или у нас опять все деньги уходят в поддержание армии?! Вашингтон со своим глухим голосом и не самым жестким нравом всегда имел невероятную способность быстро утихомирить их. Быть может, он прочитал достаточно книг о дипломатии или это черта всех урожденных столиц? Ричмонд невольно вспомнил его слова о том, что надо уметь служить и северу и югу. Быть может поэтому юноша всегда мог найти подход к обеим сторонам? — Неужели с таким аппаратом власти ты смог выловить их поодиночке? Все это перерастало в споры и обсуждения в которых они сами начали отвечать друг другу и на какое-то время позабыли про главного политика. — А ты что думаешь обо всем этом? — скучающе повернувшись к Монтгомери, спросил Ричмонд, и допил остатки воды в стакане, а после, незаметно для других, достал из дипломата флягу, плеснув себе в стакан чего-то покрепче. — Лови Нью-Йорк, пока не стало поздно. Думаю, он уже знает о слежке, он не идиот… Если «трио» — опасливо выделив это слово, начал он, — в подполье воссоединится, то у нас могут появиться серьёзные проблемы. Надо быстро найти способ выманить их и добраться до зачинщиков. — Да, этот вопрос действительно важен… Точно! Спустя некоторое время обсуждения сами собой утихли не без вмешательства в обсуждение столицы, что смог осадить часть присутствующих, другую переспорить, и отчасти, успокоить, авторитетно убедив всех в том, что Конфедерация сможет защитить своих граждан и цена этому будет не так уж и велика. — Господа, последний на сегодняшний день вопрос. Каким образом можно подавить повстанческие группировки? Какие методы устрашения лучше использовать чтобы они вышли из своих укрытий или вовсе прекратили свою деятельность. Этот вопрос озадачил многих. В очередной раз оглядев зал на наличие людей, что хотели бы высказаться, взглядом он поймал, сидящего поодаль, на вид незнакомого, чиновника, что на протяжении всего времени молчал и наблюдал за каждой дискуссией. Сейчас он быстрыми движениями перелистывал страницы, создавая тем самым немало шума в тихом кабинете. Ричмонд не сводил с него глаз, восприняв его действия, как потенциальную готовность. Тот тоже увидел повышенное внимание со стороны столицы, поправив очки, обратился к вышестоящему: — Мистер Ричмонд разрешите предоставить доклад, созданный столицей Техаса, что не смог присутствовать на данном совещании, при моей поддержке. — он встал с места, вытянувшись по струнке. Резкий южный акцент, который был характерен многим, у него выделялся сильнее всего, отчего и резал уши непривыкшим к такому. Хьюстон, пожалуй, был одним из самых колоритных представителей своего штата, особенно учитывая его небольшой, как для города, возраст. — Жаль, что ж, мне уже известны причины отсутствия Остина, поэтому сейчас я не буду тратить время на выяснение, можете начинать, я вас внимательно слушаю. — сложив руки «домиком», он уже начинал готовиться к чему-то резкому, потому что, будучи фактической столицей, он был отлично знаком с техасцами, что часто были замечены в слишком радикальных высказываниях. Мысленно можно было исключить Остин — он часто балансировал между радикализмом и слишком демократичной позицией — держался посередине. — Так, хочу начать с того, что высшие лица от штата Техас считают, что неприемлемо просто оставлять главные города сопротивления стоять как ни в чём небывало. Скорее всего, большинство жителей «городов-центров» поддерживают подрывную деятельность действующих в них группировок, и каким-либо образом снабжают повстанцев. Если возможно было бы установить пристальное наблюдение за каждым подозрительным горожанином, кого можно было бы подозревать в диверсионной деятельности, то это действительно было бы одним из наилучших исходов. В отличие от присутствующих я бы от себя добавил, что случае, если человека поймали бы «с поличным», то его стоило бы сразу казнить, без разбирательств. Вот оно. Сейчас можно было бы ожидать перехода на более демократичную версию, если бы этот доклад действительно делал Остин, но уже стало ясно, что, в большей степени, свою руку к созданию этого доклада приложил Хьюстон. Хотя, если верить письму самой столицы штата, то он не делал почти ничего, лишь подробно рассказал ситуацию, на что получил ответ от своего подопечного в стиле «я бы сам этим занялся», а тот и не стал сопротивляться. Ричмонд также не стал возражать против такого решения, в конце концов, намного лучше, если близкие к политике люди, будут осведомлены обо всей ситуации. Из-за погружения в свои мысли, Ричмонд пропустил большую часть доклада, можно даже сказать, что единственное, вырывавшее его из своих мыслей — были резкие и неожиданные возгласы со стороны говорящего. Это было присуще его манере говорить, и местами выводило из себя, но благодаря этому можно было уловить какие-то важные моменты, ведь такие «акценты» делались только на них. — Что ж, благодарю за доклад. — Ричмонд быстро чиркнул его имя карандашом в записной книге, чтобы позже перенести в списки отвечающих. — Это всё? — С вашего позволения, я хотел бы добавить кое-что от себя. — Глаза юнца как-то недобро глядели на документы, что он держал в руках, на секунду на его губах возникла странная ухмылка. Ричмонд ожидал худшего. Но, по установленным им же правилам, он должен был дать право слова каждому, что того хотел, поэтому ему ничего не оставалось, как тяжело выдохнуть, выпить залпом стакан «воды», и устало сказать: «я вас очень внимательно слушаю». В такие моменты он задумывался о тяжести своей непомерной ноги. И ведь наверняка в окружении Вашингтона были подобные личности, и как-то он с ними управлялся, а ведь он и правда всегда слушал каждого. Конфедерат откинулся на спинку кресла, и потёр переносицу, обратив свой взгляд на говорящего. — Вы ведь помните «тактику выжженной земли» северного генерала Шермана, которую он, в переменным успехом, предпринял по отношению к столице штата Джорджия — Атланте? — После упоминания данной тактики, Ричмонд напрягся, вспоминая, в каком ужасном состоянии тогда была дорогая ему девушка, и как радовались этому манёвру северяне. Всё-таки верным решением было перебить всех, кто был ответственен за это. — Мы уже успели увидеть разрушительную силу этой тактики на небольших городах. Так вот, почему бы не провести подобный манёвр с сёлами рядом с Филадельфией и Бостоном в качестве, — Хьюстон выдержал небольшую паузу, предположительно подбирая нужные слова. — Метода устрашения. — Простите что перебиваю. — Вмешался Ричмонд, стараясь сохранять хладнокровие при виде такого невежества, даже при полном знании всей ситуации. — Но вы ведь понимаете, что страх даст вам лишь мнимую власть, а сами «Повстанцы Пенсильвании» при этом лишь изменят свою тактику так, что обнаружить их будет сложнее, а после они могут и организовать большое восстание зная, что власти бессильны в их поисках. — Ну, в случае большого выступления со стороны повстанцев можно задействовать армию, а после завести их в один из кварталов города и уничтожить его вместе с ними же. Сжечь. Помните ведь про тактику, которую я упомянул выше? Ричмонд смотрел на него недобрым взглядом, в котором так и читалось «что ты несёшь?», которое, видимо, Хьюстон не понимал, так увлёкшись своей речью. Хотелось приструнить его как можно быстрее, и он бы сделал это, если бы не усвоил правило делать это лишь будучи тет-а-тет со своим оппонентом — лишние свидетели создают лишние проблемы, а власть уже более-менее крепка, нежели сразу после окончания Гражданской войны. Будучи столицей, он уже легко научился подавать знаки через язык тела, и на данный момент он явно напрягся, показывая, что пора бы закрыть свой рот. — А если им и этого недостаточно будет, то мы сожжём целый город и будем убивать каждого жителя, что будет стараться выбраться из огненного ада. Заслужили. Каждый, от мала до велика заслуживает этого. — Южанин ударил по столу, повысив голос. — Они должны будут быть благодарны, что мы не расстреляем их на месте! Всё это порядком надоело, пора заканчивать этот цирк. Этот юнец не понимает вообще ничего в нынешней политике, и ещё пытается высказывать что-то по поводу сожжения главного рычага давления. — Уймись, дурак! — Политик привстал, повысив голос на своего оппонента. Одной фразой Ричмонд повысил уровень напряжения в комнате до максимума, буквально раскалив до предела обстановку. Духота в кабинете начала давить сильнее, хотя раньше она была почти незаметна. Многие понимали, что сейчас Хьюстону несдобровать, потому что опасным делом было доводить столицу до гнева. Некоторые уткнулись в пол или начали разглядывать титульные листы документов по несколько раз, стараясь лишний раз не отсвечивать, а кто-то пристально наблюдал за конфликтом двух сторон, ожидая развязки. — Ты ничего не смыслишь в политике, так какого чёрта даёшь такие речи перед своей столицей?! Ты хоть понимаешь, чем нам грозит сожжение Филадельфии?! Ты хоть понимаешь значение этого города для мира? Да британцы с французами заживо нас загрызут за это, и не видать Конфедерации больше никаких соглашений с европейскими державами! Лондон с Парижем готовы хоть войну начать ради этой девушки, а с момента нашей победы они глаз с неё не сводят, а ещё внимательно следят за нашими действиями в отношении революционеров и соблюдения «незыблемых прав». Одно неверное движение — и вся наша власть слетит в тартар ары! Ты этой участи хочешь для страны? — Ричмонд сверлил взглядом стоящего поодаль Хьюстона, ожидая от него ответа и извинений за всю произошедшую ситуацию. «Нужно будет рассказать Остину о том, что творит его подопечный, пусть он его приструнит, это не моя задача, я тут не в няньки нанимался». Хьюстон смотрел в пол, как маленький ребёнок, которого отчитывал за проступок какой-нибудь ответственный взрослый, лишь осознав всю серьёзность ситуации он мысленно корил себя за всё сказанное им ранее. «Надо было держать язык за зубами ещё на моменте, как я закончил с этом чёртовым докладом» проносилось где-то между вариантами извинения за сказанные слова. — Ну? Скажете что-нибудь, господин радикал? — Ричмонд так и продолжал пристально смотреть на незадачливого политика, сказавшего глупую вещь, в ожидании ответа. — Я. — он запнулся, сглотнув. — Я прошу прощения за ранее сказанные мной слова, погорячился. На это он ничего не ответил, лишь жестом приказал Хьюстону сесть, что и сделал сам, продолжив совещание. К единому решению тогда и не пришли, во многом, из-за разницы взглядов многих участников, а также из-за возникшего конфликта, возможно, из-за неучастия многих в обсуждении. Так или иначе, вопрос с «Повстанцами Пенсильвании» так и оставался отрытой темой.

***

Когда все ушли, Монтгомери безмолвно протянул Ричмонду лист бумаги, на котором были записаны имена некоторых из тех, кто не присутствовал на собрании. — И зачем это? — столица покрутил бумажку в руках и недоуменно взглянул на друга. — Это те, у кого нет веской причины отсутствовать на сегодняшней встрече. — Что ты хочешь этим сказать?! — Проверь. Не исключаю, что и среди нас… Ричмонд остановил пристальный взгляд на одном имени, и до боли впившись в лист, резко помотал головой. — Да ну нет, бред же! Мы воевали бок о бок, об этом не идёт и речи! Они просто безответственные болваны.