Кровь и песни

Когда на следующий день Итэр добрался до Мондштадта, долгая буря едва закончилась, и дышащее свежестью после ненастья небо укутало мрачные крыши города в сумрачный саван. Но путник был слишком уставшим и голодным, чтобы вдоволь насладиться вечерним пейзажем. Заметив маячивший на его пути аккуратный двухэтажный домик с зеленой крышей и бьющим из больших окон теплым светом, он сразу признал в нем таверну и, собрав остатки воли в кулак, свернул с протоптанной дороги. Открыв дверь с табличкой «Доля ангелов», Итэр остановился у порога и опустил голову, позволяя местным отвлечься от ленивого пьянства и пронзить его любопытными взглядами. Когда же колючее ощущение от пристального внимания прошло, а напряженный от молчания воздух разрядился тяжелым запахом тлеющего табака, он медленно приблизился к стойке. — Бесплатно не наливаю, — сказал бармен, брезгливо отметив его потрепанный внешний вид. — Не нужно. У меня есть деньги. С этими словами Итэр бросил на покрытую пятнами и царапинами деревянную поверхность одну тусклую, но все еще ценную в Тейвате мору. Хмыкнув, бармен смахнул монетку в передник и ответил: — Вина? Пива? — Еды. Мяса. И побольше. — Сядь в углу и не отсвечивай. Итэр проследовал к маленькому кособокому столику в глубине таверны. Но, несмотря на суровый тон хозяина заведения, было трудно обвинить его в негостеприимстве, ведь это неприглядное местечко располагалось совсем рядом с камином. Путник уселся на стул, откинулся на спинку и расслабился впервые за много дней. Все, о чем он сейчас мог мечтать, кроме пищи — удобная кровать, но уже решил, что подумает об отдыхе, когда попадет за стены города. А учитывая, с каким подозрением на него пялились завсегдатаи, сделать это будет не так-то просто. Чужаков в «городе свободы» явно не любили. — Держи. Бармен подошел к столику с подносом в руке, и перед Итэром возникла большая тарелка ароматной, пышащей жаром массы, смутно напоминающей рагу. Но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, как мало в этом блюде белка. — И это все?.. — спросил он со слабым недовольством в голосе. — А ты чего ждал, медовое мясо с морковкой? — фыркнул бармен, — С дичью в последнее время туго. Итэр зачерпнул ложкой немного соуса из тарелки, и насыщенный вкус пропитанных мясным соком овощей наполнил его рот блаженством, а душу — умиротворением. Даже с такими простыми ингредиентами у повара получилось сделать настоящее домашнее лакомство, а посетившие разные места путник и его соратница точно знали в этом толк. Вкусно… Так вкусно… Паймон довольно заурчала, наслаждаясь пищей. Теперь нужно лишь позволить ей наесться до отвала и уснуть, тогда Итэр сможет найти ночлег и остаться в городе на пару дней без риска для окружающих. Он вытащил из кармана еще несколько монет и бросил их на столик перед барменом. — Еще пять порций, пожалуйста. — Пять?! — у того от удивления встопорщились усы, — Горазд ты пожрать, бродяга! Так он сказал, но деньги забрал и скрылся в табачном дыму, оставив Итэра наедине с угощением. Он вновь ощутил на себе взгляды, но уже более сочувствующие. Впрочем, через какое-то время местная публика потеряла к нему интерес. — Сколько еще Драфф собирается упрямиться? — буркнул кто-то из посетителей, — Он что, хочет заморить голодом не только Спрингвейл, но и весь Мондштадт?! Я слышал, у него уже десяток охотников в лесу сгинуло! — Это просто слухи. У Драффа все под контролем, — ответил другой, — Будь все настолько плохо, Ордо Фавониус бы уже давно вмешались! — Ордо Фавониус?! Аха-ха-ха! Не смеши меня. Многие из этих лентяев уже даже меч держать неспособны, не то что заботиться о безопасности города! Лишь один капитан кавалерии еще чего-то стоит! — Верно! — добавил третий, покорно сложив ладони перед собой, — На рыцарей уже давно нельзя надеяться. Теперь мы можем только усердно молиться и уповать на волю Барбатоса! «Значит, это и есть тот раскол, о котором говорил тот парень…» — подумал Итэр, внимательно прислушиваясь к их громким переговорам. Ордо Фавониус — должно быть, рыцарский орден, который управляет Мондштадтом, а Церковь, прославляющая Барбатоса, кем бы он ни был, конкурирует с ним за место самой влиятельной организации в округе. Итэр, будучи опытным путешественником, никогда не вмешивался в дела местных, но соваться в бушующий от междоусобных конфликтов город — всегда не самая лучшая идея. С другой стороны, именно в подобной неразберихе у чужака, ищущего пропавшую родственницу, есть шанс остаться незамеченным… — Барбатос… — один из самых нетрезвых посетителей вдруг с презрением сплюнул на пол, — Да этот так называемый «бог» уже давно оставил нас! Те долбанные шлюхи в соборе только и делают, что воют для него хором целыми днями, а толку?! — Прекрати немедленно эти богохульные речи! Из-за тебя мы все впадем в немилость! — огрызнулся на него товарищ. — А ты не видишь, что мы уже в ней?! — мужчина злобно ударил деревянной кружкой по столу, — Волки взбесились и жрут людей! Из-за постоянных бурь все посевы побились! Скоро мы начнем умирать от голода! Разве может быть еще хуже?! Барбатос бросил нас, говорю вам! Он… ХРЯСЬ! Итэр вздрогнул и выронил из руки ложку, испуганный внезапным громким звуком, после которого вся таверна погрузилась в вязкую тишину. Он робко приподнял голову и увидел, как над телом пьяницы нависает облаченная в черную одежду высокая фигура, держащая в сильных руках древко копья. Его острый металлический наконечник, обагренный алой жидкостью, был глубоко вонзен в глотку несчастного, посмевшего опорочить вслух имя всеми любимого божества. Мужчины, сидевшие вокруг, замерли и притихли, как побитые щенки, с ужасом оглядывая эту кошмарную картину. Должно быть, за оживленной беседой они и сами не заметили, как вооруженный человек тихо вошел в помещение и стал невольным свидетелем их нежеланных разговоров. — Сестра Розария… — пробормотал кто-то, узнав в укрытой мрачной вуалью женщине слугу Церкви. Удостоив верующего мимолетным убийственным взглядом, Розария одним резким движением вытащила копье и пренебрежительным пинком спихнула тело мертвеца со стула, заставив его рухнуть на пол как мешок с картошкой. Затем тяжелым шагом подошла к стойке и бросила на нее несколько блестящих новеньких монеток. Бармен, что вернулся из кухни и едва застал трагедию, сурово посмотрел на нее и, скрестив руки на груди, прорычал: — Мастер Дилюк узнает об этом, сестра. — Хмф… Поняв, что другого ответа он не удостоится, бармен забрал полагающуюся ему плату за неприятности и поставил на ее место бутылку красного, как венозная кровь, вина. Женщина сразу же спрятала его за пазуху и вышла из таверны, хлопнув дверью. Больше никто не произнес ни слова. Мужчины вернулись к ужину и выпивке, стараясь не коситься на бездыханный труп на полу, вокруг которого уже кружил бармен с закатанными рукавами, готовясь убрать тело с глаз долой. Итэр, не раз бывавший свидетелем подобных сцен, продолжил поглощать остывающее рагу. Темная одежда, высокий рост и мощное телосложение. Трудно представить, чтобы эта «сестра» ограничивала свою деятельность лишь молитвами и пением в хоре. И, возможно, в Церкви она такая не одна. А значит — со словами в Мондтштадте, впрочем как и в любом другом городе, стоит быть осторожнее. *** Когда Итэр вышел из «Доли ангелов», чистое небо над его головой уже усеивали ранние звезды, а желудок оттягивала приятная сытость. Паймон никаким образом не давала знать о своем присутствии, что означало для него долгие дни спокойствия и свободы. Взглянув на главные ворота, что являлись единственным способом преодолеть высокие стены вокруг Мондштадта, он заметил там дрожащие огни факелов и темные силуэты. «Рыцари Ордо Фавониус?» — мысленно предположил он, — «Что, если они не захотят впускать меня внутрь? Не хочется ночевать на природе, когда вокруг бродят волки, но…» — Па-а-а-апа-а-а-а! Итэр обернулся на внезапно разрезавший темноту за его спиной громкий плач. Тот доносился из-за таверны, и ему пришлось обойти здание кругом, чтобы отыскать источник звука, в котором ясно угадывались горе и отчаяние. На заднем дворе он обнаружил труп пьяницы, недавно ставшего жертвой религиозной ярости, лежащим на скамье и укрытым белой скатертью. Рядом с ним, дергая мертвеца за руку, словно это могло его оживить, сидела маленькая девочка, по лицу которой рекой бежали слезы и сопли. — Па-а-апа-а-а… Встава-а-а-ай… Пойдем домо-о-о-ой!.. Уа-а-а-а! От вида этой душераздирающей сцены сердце Итэра дрогнуло, а в глазах защипало от тоски. Все-таки даже для такого бывалого путника еще существовали вещи, к которым было невозможно привыкнуть… — Эй, малышка, что ты делаешь? Он подошел ближе. Девочка повернулась к нему и сразу же расплакалась с новой силой. — Папа не шевелится! Уа-а-а-а-а-а! — Потому что он умер. Мне жаль. — Умер?.. — она посмотрела сначала на Итэра, а затем — на труп своего отца, — Потому что много пил? Как мама?.. Почему-у-у-у?! — … Итэр засомневался в том, какие слова ему следует произнести. Семя злобы к Церкви может взрастить в душе ребенка желание мести, которая в итоге приведет ее лишь к бессмысленной смерти. Поэтому подобный выбор должен делать кто угодно, но только не он. — У тебя есть еще кто-то из семьи? — Не-е-е-ет… Никого-о-о-о… Только папа-а-а-а… Итэр приподнял полы плаща и продемонстрировал висящий на его поясе меч. — Тогда давай поможем друг другу. Я отведу тебя в город, чтобы найти кого-нибудь, кто заберет тело твоего папы, и защищу от злодеев. А ты притворишься перед рыцарями у ворот, что я — твой хороший знакомый. Девочка утерла слезы рукавом платьица и с недоверием уставилась на подозрительного молодого человека: — Папа говорит мне не верить чужакам! Они злые! — Я — наемник. Зарабатываю на жизнь тем, что делаю для незнакомых людей разные поручения за мору. Нам не обязательно верить друг другу. — Но у меня нет денег… — И правда… Дай-ка подумать. Итэр сделал вид, что погрузился в глубокие размышления. Девочка же терпеливо ждала, не отпуская пальцев мертвеца, но по ее сжавшейся фигурке было видно, как сильно она замерзла на холодном ветру. — Мора мне пока не нужна. Тогда я защищу тебя в обмен… на улыбку. — Улыбку?.. — Верно. Там, откуда я родом, говорят, что улыбка ребенка дороже золота. — Это правда? Слабо верится. Ты какой-то чудак… Итэр протянул ей руку в перчатке, помогая встать с мокрой земли, таким образом скрепляя заключенный между ними договор. — Я и правда чудак. Но ты можешь называть меня Путешественником. — Какое странное имя, оно настоящее? — Нет, — он покачал головой, — Это скорее кличка. А как зовут тебя? На печальном личике девочки расцвела усталая, но все же по-кошачьи умилительная усмешка. Жизнь сироты на улицах свободных городов невероятно тяжела и несправедлива. Скорее всего, эта улыбка станет для нее последней на долгие годы, а значит, действительно может считаться большой ценностью… — Диона… Папа называл меня… Диона! *** — Так вот ты какой… Барбатос… Итэр запрокинул голову, придерживая капюшон, и тихо присвистнул. Огромная статуя из белого мрамора, изображающая прекрасного юношу с распростертыми крыльями за спиной, нависала на площадью, словно гигантский коршун над охотничьими угодьями. Его руки тянулись к луне на ночном небе, будто пытаясь поймать ее, как бабочку, а обнаженное стройное тело, рвущееся вверх, создавало ощущение, что конструкция вот-вот готова оторваться от земли. «Не выглядит как божество, ради которого стоило бы убивать невинных…» — подумал Итэр. Впрочем, за долгое время своего путешествия по разным мирам он ни разу такого не встретил. Маленькие пальчики, что крепко сжимали его опущенную руку, легонько дернули ее вниз, отвлекая молодого человека от тяжелых мыслей. — Папа… Я хочу обратно к папе… Не надо было его бросать… Хнык… Итэр оглянулся на Диону и увидел, что девочка снова плачет. Как он и предполагал, та улыбка, за которую она купила его услуги проводника, растаяла практически сразу, как они покинули двор таверны. Однако ее расстроенного вида вполне хватило, чтобы разжалобить рыцарей, охранявших ворота. Оказалось, что Диона каждый вечер выходила из города, чтобы забрать домой своего пьяного отца, а увидев, как доверчиво она жмется к молодому бродяге в поиске защиты, стражники, хоть и после долгих сомнений, все-таки согласились впустить их обоих. — Уже поздно. Мы должны найти того, кто похоронит его. Ты же не хочешь, чтобы тело утащили волки? — Нет! Нет! Не хочу… — согласилась Диона, утирая нос и глаза грязным рукавом. — Тогда идем. Смелей. Итэр и Диона обошли каменные ступни кругом и направились к зданию, которое, несмотря на свой широкий фасад, было практически незаметным на фоне гигантского идола. Готический собор с двумя башнями и колокольней стоял за его спиной как мрачная тень, которую отбрасывали его белоснежные крылья. Единственное, что хоть как-то придавало ему привлекательный вид — переливающиеся в лунном свете, как самоцветы, пестрые витражи. Открыв тяжелую дверь и пройдя внутрь просторного зала, Итэр вскользь оглядел богато украшенные лепниной колонны и высокие своды, а затем потянул девочку за собой ближе к алтарю, освещенному множеством горящих свечей из алого воска. Медленно тая от пламени, они растекались по мраморному полу, напоминая запекшуюся кровь. Мало кому из верующих захотелось бы молиться в храме в такое позднее время, поэтому все скамьи оказались пустыми. Однако, как и надеялся Итэр, одна живая душа в этом безмолвном царстве все же нашлась. — Добро пожаловать, путники. Благослови вас Барбатос! Перед ними появилась невысокая стройная девушка, облаченная в закрытую рясу до пола и с покровом на голове, полностью скрывающим волосы, в чьем невинном образе безошибочно узнавалась священнослужительница. В отличие от Розарии, одежда этой сестры была ослепительно белой, а на шее красовался крест из чистого золота, что могло указывать на высокий сан. — Доброй ночи, сестра… — Барбара! — девушка улыбнулась, — Я как раз собиралась начать репетицию утренней службы. Пожалуйста, присаживайтесь там, где вам будет удобно, и вознесите молитву вместе со мной! — Благодарю, но я здесь по другой причине. Видите ли, я — странствующий наемник и недавно прибыл в город. И сразу стал свидетелем… несчастного случая. Барбара с сочувствием посмотрела на Диону, которая спряталась под плащом Итэра и уткнулась лицом в его спину, пытаясь утаить от незнакомки свои слезы. — А это дитя?.. Она… — Ее зовут Диона. Ее отец только что погиб, и о ней больше некому позаботиться. — Ох, бедная крошка! — сестра всхлипнула так, словно горе произошло с ней самой, и сложила руки в молитве, — Храни Барбатос эту несчастную душу! Что же произошло?! — Он слишком много выпил и ударился головой. Сейчас его тело лежит там, у таверны «Доля ангелов». Эта девочка наняла меня для того, чтобы я разыскал помощь. — Вы пришли в правильное место! — кукольное личико Барбары вдруг стало очень строгим, — Я немедленно распоряжусь, чтобы тело похоронили по всем правилам! А малышка может остаться здесь. Мы накормим ее и уложим спать, а утром за ней придут сестры из приюта! — Спасибо. Это даже больше того, на что мы могли рассчитывать… Диона недовольно дернула Итэра за руку, и тот присел на одно колено, приблизившись к ее заплаканному личику своим, скрытым под капюшоном. — Не уходи, Путешественник… Хнык… — Я должен. Твое задание выполнено, а плату я уже получил. Сестра Барбара очень добрая и не даст тебя в обиду. Уверен, что в приюте ты найдешь много новых друзей. А когда я вернусь в следующий раз, мы сходим на могилу твоего отца вместе. Договорились?.. Девочка нахмурилась, но кивнула, будто соглашаясь с каким-то мыслями в своей голове: — Хорошо. А ты пообещай, что никогда-никогда не будешь пить! Иначе тоже упадешь… Как мой папа! — Я обещаю тебе, Диона. — Благослови Барбатос это чудесное дитя! — снова защебетала Барбара, — Вы тоже можете остаться в нашем прибежище для бездомных, путник. Завтрашняя служба будет совершенно уникальной! Пусть вы не из Мондштадта, но точно не захотите пропустить такое невероятное событие! — Спасибо, но я должен идти. Меня… ждут, — соврал Итэр. Ночевать среди других бродяг — верный способ лишиться всей своей моры прямо во сне, поэтому, хоть расставание с Дионой было для него болезненным, сейчас он бы предпочел теплую постель и крепкую дверь в гостинице. Отдав девочку на попечение добросердечной сестры, Итэр помахал им обеим рукой и вышел из умиротворяющего, но тесного в своей благопристойности собора на свежий воздух. Вдохнув его полной грудью, он застыл на одном месте, размышляя, правильно ли поступил. А был ли у него другой выбор? Скорее всего, в приюте из Дионы сделают еще одну неистово верующую слугу Церкви, но такая судьба гораздо лучше той, что ждет ее на улице. А то, с какой легкостью она пошла с незнакомым мужчиной в темноту, лишний раз доказывает, что такая жизнь — не для нее. К тому же, если бы он сказал Барбаре правду, была бы она настолько добра к дочери человека, прилюдно поносящего имя ее божества?.. «Как будто отдал бездомного котенка, выдав его за породистого» — горько подумал он, — «Неважно. Главное, что ребенок в безопасности…» Успокоив сам себя, Итэр уже собирался пересечь площадь перед собором, чтобы добраться до ближайшей гостиницы, как вдруг услышал за своей спиной строгий клич. — Эй, что это ты здесь делаешь?! Он уже приготовился оправдываться перед вооруженными до зубов стражниками, как следом за этим голосом серебряным колокольчиком зазвенел другой — смутно знакомый. — Ой-ой! Достопочтенные рыцари! Я всего лишь бродячий музыкант, что ощутил прилив вдохновения и захотел поделиться им со всем миром! После этих слов ночь наполнилась успокаивающей мелодией старой лиры, но грубый плевок прервал ее. — В Мондштадте после полуночи и до утра действует комендантский час. Приказ действующего магистра. — Вот это да! И давно в городе свободы такие строгие порядки?! — Не твое дело, бард! Собирай свои манатки и брысь отсюда! Итэр, укрывшийся за колонной, пронаблюдал, как мальчик в зеленом плаще, тонкой белой рубашке и шелковых тунике и бриджах, с притворно виноватым видом убирает лиру с глаз долой и уходит восвояси. «Это же тот парень, которого я встретил возле ущелья Дадаупа. Когда он успел так быстро добраться до города? И что он делает так поздно здесь, возле собора?..» Как бы Итэру ни хотелось узнать ответы на эти вопросы, загадочного барда уже и след простыл. В любом случае, беспокоиться о ком-то еще, кроме самого себя, у него уже не было никаких сил. Пусть Паймон и спала, убаюканная плотным ужином, но его собственные глаза уже давно слипались после нескольких бессонных суток, проведенных в пути, а ноги настойчиво требовали отдыха. «Найду какой-нибудь дешевый отель и хорошенько высплюсь…» — подумал он, стараясь как можно незаметнее покинуть территорию Церкви, — «А если снова встречу того барда в городе… Значит, такова судьба» *** — Говорю же, мы не сдаем комнаты в долг! — Пожалуйста, милостивая госпожа! Не прогоняйте юное дарование на улицу! Ночной холод вреден для моей нежной кожи! Я дам несколько бесплатных выступлений! Когда Итэр вошел в здание скромной гостиницы под названием «Утренний бриз», первое, что он увидел, были дородная женщина, расположившаяся за стойкой, и молодой бард, вступивший с ней в жаркий спор. Впрочем, судя по ее сердитому виду и упертым в бедра кулакам, музыкант явно проигрывал. — Либо плати, либо уходи прочь! Немедленно!.. И тебя это тоже касается, бродяга! Работница брезгливо поморщилась, словно не веря, что ее заведение докатилось до таких скверных постояльцев. Мальчик же, приметив знакомое лицо под капюшоном, шаловливо улыбнулся: — Это ты, Путешественник! Какая неожиданная и приятная встреча! И отличный шанс для тебя отплатить добром за добро!.. Хозяйка, этот человек заплатит за меня! — … Итэр потерял дар речи, застигнутый врасплох такой наглостью, но неожиданно для себя подошел к стойке и положил на нее на несколько монет моры больше, чем планировал. Женщина закатила глаза, но все равно забрала деньги и бросила гостям два ключа с кожаными брелками. — Благодарю вас, прекрасная леди! — мальчик взял один из них, затем галантно поклонился и едва не упал, успев вовремя схватиться за край стойки. Втянув носом воздух, Итэр ощутил исходящий от него слабый запах вина. «Он что, пьян?.. Там, на площади, выглядел вполне трезвым…» Только Итэр так подумал, как женщина гаркнула, обращаясь к нему: — Забирай своего шумного приятеля, пока он не распугал мне всех клиентов! Люди платят за гостиницу, чтобы отдыхать, а не слушать пьяные вопли! Итэр поднял с пола выпавший из руки мальчика ключ и, ухватив его за бок, позволил худенькому телу опереться на свое плечо. Затем потащил нового знакомого в сторону лестницы на второй этаж, на которую ему указала хозяйка гостиницы. — Идем, парень. Не знаю, каким ветром ты оказался здесь, но тебе тоже надо поспать. — Я не «парень»… Венти! Меня зовут Венти! Запомни хорошенько!!! — Ладно-ладно, я запомнил. Главное, ногами шевелить не забывай… Там, в пещере, Итэр и не думал, что они когда-нибудь снова встретятся, поэтому даже не спросил имени у любопытного мальчика, пустившего незнакомца погреться у своего костра в минуту ненастья. Возможно, именно поэтому он сейчас так безропотно согласился ему помочь. Итэр открыл ближайшую из двух соседствующих комнат и, ввалившись внутрь с повисшим на его шее пьяницей, прикрыл за собой дверь. Затем подошел к кровати и положил на нее сопротивляющегося Венти, но тот вцепился в его плащ мертвой хваткой, не позволяя уйти. — Попался… — хитро прошептал мальчик, приблизившись своими губами к его лицу. — Так ты все-таки не пьян? Я так и думал, — ответил Итэр, не торопясь отвечать взаимностью на этот интимный жест. — Хи-хи-хи… Я сразу понял, что ты — хороший человек, который никогда не бросит слабого в беде. Но сейчас это неважно… Изящные тонкие пальцы, что обычно крепко обнимали лиру или бутылку хорошей выпивки, аккуратно сняли с головы Итэра капюшон и погладили шелк золотистых волос, блеск которых был способен свести человека с ума. — Так красиво… Со вчерашнего дня не могу больше думать ни о чем другом. Я пошел за тобой, потому что влюбился с первого взгляда. Следовал за тобой до самого собора и сюда, в эту гостиницу. Хоть ты и не спросил моего имени… Проведи эту ночь со мной… — Я не могу, — невозмутимо ответил Итэр, и Венти прижался к его рту в нетерпеливом поцелуе. — Почему?.. — Потому что ты — ребенок. Личико мальчика перекосилось от возмущения, нижняя губа задрожала, а большие зеленые глаза заволокла пелена злобы: — Ты ошибаешься! Я — бард! Выглядеть молодо и привлекательно — моя работа! — А еще ты — обманщик и сам признался в этом. Откуда мне знать, что ты и на этот раз не врешь? — Да какая разница?! Никому нет дела! Просто сделай это со мной и все! Венти попытался удержать его, обвив ногами за талию, но Итэр схватил мальчика обеими руками за бедра и одним резким движением стряхнул его с себя, оставив лежать на кровати с оскорбленным видом. — Это не твое истинное желание, — печально заключил он, закрывая голову покровом, — Твой разум затуманен. И мне жаль, что я сам обрек тебя на это. Я заплачу за твою комнату, чтобы хоть как-то возместить ущерб. А сейчас… Прости, но я очень устал. С этими словами Итэр развернулся и быстрым шагом покинул помещение. Крики обиды, что неслись сквозняком прямо следом за ним, разрывали тишину гостиницы, но он их уже не слышал. Убегая в коридор, он пытался заглушить внутри настойчивый голос, что, будучи запертым в его сердце, нашептывал ему темные желания. Согласись… Согласись… Дай мне съесть эту пустоту… Дай мне съесть… Его душу…