Кровь и песни

С самого раннего утра в соборе Барбатоса звучала молитвенная песнь. Сестры в черных и белых одеяниях, пообещавшие свою жизнь и любовь покровителю Мондштадта, стояли возле алтаря, сложив руки перед собой, и тянули одну и ту же ноту уже на протяжении двух часов. На скамьях не было ни одного пустого места. Взрослые, дети, старики — каждый глубоко верующий житель города прибыл в собор, чтобы услышать Великую Песнь и стать свидетелем нисхождения божества с небес на грешную землю. Все они почтительно молчали, едва покачиваясь в такт мелодии, что благодаря акустике помещения окутывала их, как мягкая перина. Впрочем, не все находились в состоянии восторга. В самой задней части храма стояла группа вооруженных людей, прибывших сюда не столько ради веры, сколько ради долга. С каменными лицами они внимательно наблюдали за происходящими событиями, готовые вмешаться в любой момент. — Если бы знал, что служба так затянется, взял бы с собой бутылочку вина… Привлекательный молодой человек со смуглой кожей и длинным хвостом темных волос, спускающихся ручьем на его идеально чистый и выглаженный синий мундир с золотыми пуговицами, расстегнутый чуть сильнее, чем этого требовали приличия, игриво подмигнул двум юным цветочницам, что пялились в его сторону с последних рядов. — А пара скучающих красоток даже здесь найдутся… Девушка, что стояла рядом по стойке смирно, строго посмотрела на него и ответила: — Капитан, мы же в церкви! Не позорьте форму! Кэйа насмешливо скользнул взглядом по ее мятому красно-коричневому кафтану, запачканному грязью и травой, и торчащим из-под капюшона, словно выжженная солома, каштановым волосам: — Как офицер, я всегда обязан хорошо выглядеть и показывать пример новобранцам. А вот вы, Главный Скаут, похоже, прибыли сюда прямо из кустов волчьего крюка, в которых просидели со своим псом всю ночь, поджидая добычу. — Можете язвить сколько угодно, но все именно так и было, — ничуть не смутилась Эмбер, — Я и мои охотники рискуем жизнью каждый день, чтобы у таких, как ВЫ, кто отсиживается за стенами, на обеденном столе всегда было свежее мясо! — Ну-ну, не ругайтесь, милашки. Всем и каждому ясно, что вам никогда не превзойти меня ни в красоте, ни в усердии даже через пятьсот лет. Ведь сегодняшнее историческое событие состоится лишь благодаря моим стараниям… Элегантная женщина в пурпурной мантии, выгодно подчеркивающей ее женственные формы, и широкополой шляпе с колокольчиками, поправила на своем плече русую косу, уложенную волосок к волоску, и маняще улыбнулась им обоим. — И вы правда верите, что сам Барбатос скоро почтит нас своим присутствием, Библиотекарь? — Кэйа с сомнением посмотрел на одухотворенные лица верующих. — Вы же знаете, Капитан. Если я отвечу отрицательно, все эти добрые граждане тотчас превратятся в злобную свору и сожгут меня на костре прямо посреди собора, как ведьму, — эту фразу Лиза прошептала так тихо, что собеседники едва смогли ее услышать. — Я вообще не понимаю, зачем мы здесь, — устало вздохнула Эмбер, — В последнее время мы со скаутами только и делаем, что вытаскиваем из леса изуродованные трупы. Эти «ночные сестры» даже не пытаются скрыть своих преступлений! За прошлую неделю мне пришлось три раза оправдываться перед вдовами наших рыцарей! Кэйа обратил к ней свое красивое лицо и снова флиртующе подмигнул: — О, Главный Скаут, неужели вы совсем не знаете, как правильно утешать несчастных вдов? Я вот в этом занятии сильно преуспел… — Отставить разговоры! Все трое замолчали и распрямились по струнке, когда стоящая впереди высокая женщина в начищенных до праведного сияния серебристых латах повернула голову и сурово посмотрела на каждого из них. — Мы нижайше просим прощения, Магистр Джинн. Этого больше не повторится, — без тени улыбки объявил Кэйа, беря на себя основной удар в виде испепеляющего взора командира. — Соберитесь. Мы, Ордо Фавониус, представляем интересы города и должны быть готовы действовать, если что-то пойдет не так. Ритуал начинается… И действительно — завершив финальную ноту, все монахини, как одна, замолчали и почтительно опустили взгляды в пол, приветствуя свою настоятельницу. Барбара в целомудренной белой рясе вышла к алтарю с грацией лебедя и одарила свою паству ослепительной улыбкой: — Мои дорогие жители Мондштадта! Прямо сейчас мы станем свидетелями истинного Чуда! Покровитель нашей земли, наш возлюбленный Барбатос, благословит каждого присутствующего в этом доме божьем. И я, ваш пастырь, поведу вас к нему, как невинное дитя на встречу с потерянным родителем. Молитесь вместе со мной и моими сестрами и услышите Великую Песнь! Девушка сложила руки перед собой и забормотала слова молитвы из запретных свитков, а сестры за ее спиной тихо повторяли за ней нараспев. «Плохое у меня предчувствие» — подумал Кэйа, осматривая большой ящик, водруженный на алтарь. Именно там в данный момент находилась Небесная Лира — реликвия, веками запертая в подвале собора. Теперь, когда ей позволено петь, сможет ли она донести плач Мондштадта до ушей Барбатоса или ее зов останется без ответа? Каким бы ни вышел результат — для Ордо Фавониус это означает очень много работы. Закончив с подготовкой, Барбара подошла к ящику и под восхищенный стон прихожан достала музыкальный инструмент, в котором на первый взгляд не было ничего особенного. Корпус, украшенный серебряным узором из летающих птиц и цветов сесилии, действительно мог претендовать на произведение искусства, а блестящие на солнце струны словно сияли магическим светом, но в остальном — это была совершенно обычная лира. Настоятельница прижала ее к себе и медленно провела кончиками пальцев по струнам, наполнив собор мелодичными звуками, напоминающими соловьиную трель. Барбара же приоткрыла рот и запела чистым девичьим сопрано: Лети, моя песня, на крыльях ветров В небеса, где Барбатос живет. Расскажи, моя песня, ему про волков И про бурю, что смерть нам несет. Услышь же, Барбатос, скорей приходи На призыв своей верной слуги. Ликом своим сей собор озари И останься навеки внутри… — … Когда молитва закончилась, Барбара замерла в ожидании, а люди в зале задержали дыхание, боясь разрушить волшебство ритуала. Рыцари Ордо Фавониус нервно озирались по сторонам, пытаясь увидеть в витражах, играющих с солнечными лучами, пришествие чего-то божественного. Но ничего не происходило. — Как я и думала… — очень тихо прошептала Лиза с нотой разочарования, — Это всего лишь… — СЕСТРА БАРБАРА! Кто-то вскрикнул и первым бросился на помощь настоятельнице. Девушка стояла на одном месте, запрокинув голову, а ее белая одежда стремительно покрывалась алой жидкостью, льющейся из ее рта. Небесная Лира выпала из ее окровавленных пальцев и упала на пол с громким звоном. — Закрыть двери! Никого отсюда не выпускать! — приказала Джинн, махнув рукой рыцарям, стоящим у выхода. Затем в компании своих верных офицеров побежала к алтарю, расталкивая в стороны вскочивших от ужаса на ноги прихожан и растерявшихся монахинь. — Расступитесь, именем Ордо Фавониус! Уйдите с дороги! Когда магистру и ее свите наконец удалось добраться до пострадавшей, вся ряса Барбары была запачкана уродливым красным пятном, а сама девушка тряслась на полу в конвульсиях, повторяя какие-то обрывки разных молитв и имя жестокого бога, проигнорировавшего ее призыв. — Барбара! — голос самой сильной женщины Мондштадта дрогнул при виде умирающей младшей сестры, — Это я, Джинн! Что случилось? Поговори со мной! — Я скажу, что случилось! Небесная Лира — это подделка! Все моментально замолчали и обратили обеспокоенные взгляды к Лизе, что опустилась на колени перед музыкальным инструментом и протянула к нему свои изящные руки в перчатках, окруженные фиолетовыми искрами. — Вы уверены? — спросила Эмбер. — Более чем! Это просто безделушка, заговоренная на смерть того, кто к ней прикоснется! Дайте мне сутки, и я разрушу проклятие! — Значит, кто-то украл настоящую реликвию, чтобы сорвать ритуал, и совершил покушение на мою сестру… То есть Настоятельницу! — решительно заключила Джинн. — Магистр, ночная стража сегодня утром доложила, что видела чужака в зеленой одежде, который ошивался возле собора во время комендантского часа, — произнес Кэйа, полностью разрушив свой легкомысленный образ авторитетным тоном. Джинн передала дрожащую от боли Барбару в руки молчаливой Розарии и поднялась на ноги, властно оглядывая всех и каждого из своих подчиненных. Затем мощным голосом, подобным рыку львицы, отдала приказ, такой же железный, как ее воля: — Закройте ворота в город и бейте тревогу. Пусть горожане спрячутся в домах и не мешают работе рыцарей. Задержать каждого чужака живым и привести ко мне! Виновник будет наказан со всей строгостью! Во имя Ордо Фавониус… И во имя Барбатоса! *** Когда Кэйа прибыл к винокурне, была уже глубокая ночь. Спрыгнув с коня, он ощутил, как его ступни горят огнем от того, что ему пришлось весь день носиться по городу в поисках чужаков и подозрительно выглядящих бездомных. Едва он вернулся в казармы, чтобы отдохнуть, как прямо у входа его поймал посланец из «Рассвета», чуть ли не на коленях умоляющий его приехать в особняк. Молодой капитан кавалерии с тяжелым вздохом оглядел дом, в котором провел свои детство и юность. Высокое двухэтажное здание в классическом мондштадтском стиле с алой крышей и роскошным фасадом, полностью отражающее своим внешним лоском личность человека, который его построил. И абсолютно не подходящее тому, кто пришел ему на смену… — Господин Кэйа! Господин! Экономка семьи Рагнвиндр подбежала к нему со слезами на глазах, что было большой редкостью для такой собранной и полной достоинства дамы. Осмотревшись, Кэйа обнаружил, что вся прислуга стоит небольшой группой на почтительном расстоянии от особняка, боязливо косясь в его сторону. — Аделинда, что случилось? — спросил он, придерживая покачивающуюся на слабых ногах женщину. — Господин Дилюк в беде! Пожалуйста, спасите его! — Что ты имеешь в виду?.. Молоденькие горничные, что прибежали следом за ней, судорожно закивали, подтверждая сказанное. — Сначала мы услышали крики со второго этажа, когда прибирали на кухне, — начала Хилли, — Потом был ужасный грохот и звон, как будто молния ударила прямо в крышу! — Мужчины с винокурни пошли проверить, но никто из них не вернулся… — добавила Моко, — Мы побоялись идти сами и выбежали наружу, с той поры тут и стоим. Все затихло незадолго до вашего приезда, господин. — Когда вы видели моего брата в последний раз? — строго спросил Кэйа. — Когда он привез в дом того странного незнакомца, — сказала Аделинда, — Они удалились в одну из гостиных и больше оттуда не спускались. — Незнакомца?.. — Молодой парень, мы его раньше не видели, — вмешались горничные, — Замотан в зеленый плащ так сильно, что ни волос, ни лица не видно. Господин приказал ничего не расспрашивать, поэтому мы даже имени его не знаем… — … Зеленый плащ. Единственная зацепка, из-за которой рыцари перевернули вверх дном весь Мондштадт в попытках разыскать преступника, опозорившего и Ордо Фавониус, и Церковь одновременно. И все это время тот был здесь? В его собственном доме?.. — Как… интересно. Женщины уставились на него, удивленные таким неуместным комментарием, но сразу же засуетились, когда увидели, как Кэйа энергичным шагом идет прямо к особняку. — Оставайтесь здесь и ждите, — приказал он, чувствуя, как мало у него осталось сил на привычное для его образа чувство юмора, — Если не вернусь через полчаса, посылайте сразу за Магистром Джинн. Зайдя в распахнутые настежь двери, он вытащил из ножен меч и, не теряя времени, поднялся по лестнице на второй этаж, где, судя по свидетельствам очевидцев, произошла трагедия. Практически сразу он увидел окровавленный труп кого-то из виноделов, лежащий на полу в неестественной позе. Приглядевшись, Кэйа понял, что тот погиб от удара тяжелым предметом, расколовшим ему голову, как орех. «И у кого бы хватило на это физической силы?.. Неужели…» Он выставил меч вперед, готовый атаковать в случае опасности, и, ступая тихо, как кошка, двинулся по пути из изуродованных мертвецов, разбитых ваз и растерзанных картин. Чтобы здесь ни произошло, у любого вмешавшегося не было ни единого шанса — убийца был силен, как бык, и быстр, как змея. След из крови и осколков привел его к картине с изображением ястребиной охоты. Та была отодвинута в сторону, а ее холст — разорван на клочки. Но гораздо больше интереса представлял дверной проем, которого по воспоминаниям Кэйи здесь никогда не было. Он взял подсвечник со стены и поджег свечу спичкой. Затем вошел в темноту, прикрываясь лезвием клинка. Сперва Кэйа не обнаружил ничего, кроме странных стеклянных витрин, за которыми стояли предметы и книги непонятного назначения, но, стоило ему приблизиться к дальней комнате, как глубокий низкий голос заставил его замереть на месте. — Стой. Не подходи ближе. — Дилюк? — несмело позвал Кэйа, стараясь скрыть, как сильно он рад его слышать. — Разворачивайся и уходи. И заблокируй выход, чтобы я не смог выбраться. Кэйа поднял подсвечник выше и увидел в углу помещения хозяина особняка. Дилюк сидел, прислонившись к стене спиной и низко опустив голову, а на его когда-то чистой рубашке не было ни единого белого пятна от крови. — Что произошло? — Демон пришел в мой дом. Я сам впустил его. И он умрет здесь вместе со мной. Повторяю — уходи и закрой за собой дверь. — Ты больше не мой командир, и я тебе не подчиняюсь. Отвечай, что за «демон», о котором ты говоришь? Дилюк поднял на Кэйю глаза, и тот увидел в них мрачную тень, что заволокла собой его душу и теперь взирала из самой бездны отчаяния. — Настоящее исчадие. Оно залезло в мои мысли. Вывернуло мою душу наизнанку. Выпустило наружу мою ярость… — Ты имеешь в виду того незнакомца в зеленом плаще, о котором упомянули горничные? Дилюк снова опустил голову, будто каждое воспоминание давалось ему мучительной болью в висках: — «Путешественник» — так он назвался. Я думал, что он украл Небесную Лиру, и спас его в расчете, что смогу убедить продать ее мне. Я был глуп и самонадеян. Он предупреждал меня не прикасаться к нему, а я не послушал… А потом, когда я поцеловал его… — Ты его… что? Неприятное скользкое чувство взбрыкнуло в груди Кэйи, но он быстро погасил эту неуместную вспышку ревности, вернув себе холодный рассудок. — Я ищу Небесную Лиру. Где сейчас этот «Путешественник»? — Я отпустил его. Зубы Кэйи заскрипели так же сильно, как и всякий раз, когда Дилюк поступал по-своему, не обращая никакого внимания на его доводы. — … Почему? — Он очень опасен. Его нельзя оставлять здесь — ни в этом доме, ни в Мондштадте. Он сам кажется миролюбивым, но демон, которого он несет в своем сердце… Не преследуй его, Кэйа. Это что-то… за гранью нашего с тобой понимания. — … Кэйа убрал меч в ножны и, бросив последний взгляд на старшего брата, который в очередной раз оттолкнул его в трудной ситуации, быстро зашагал к выходу, судорожно перебирая в мозгу варианты. Не составит никакого труда выставить так называемого «Путешественника» виновным в произошедшей трагедии. Все свидетели мертвы, а в мешанине расчлененных тел трудно распознать даже орудие убийства. После событий в соборе ни у кого в Ордо Фавониус не останется ни единого сомнения, что Дилюк в попытке защитить свой особняк стал жертвой ужасного проклятия, отравившего его разум. Осталось лишь найти настоящего виновника и прилюдно обезглавить его за двойное покушение на влиятельных людей Мондштадта. И за один украденный поцелуй. — Интересно… Очень интересно… — пробормотал Кэйа себе под нос и похлопал в ладоши, искрящиеся холодом от неистового желания скорейшего кровопролития. *** Итэр устало брел по дороге, окруженной темным лесом. Едва ему удалось вырваться из особняка, как он сразу понесся к тракту, по которому обычно ездили телеги, нагруженные винными бочками, и побежал вдоль продавленной их колесами колеи. Лишь бы как можно дальше от винокурни. И от «города свободы». Куда мы, Итэр? — Неважно. Я пообещал господину Дилюку, что уйду и никогда больше не вернусь в Мондштадт. А как же Люмин?.. — Я ни за что не поверю, что моя сестра хоть на минуту осталась бы в этом осином гнезде. Спросим о ней в следующем городе… Итэр понял, что ноги больше не держат его, и присел на ближайший булыжник, позволяя своим коленям расслабиться, а дыханию — восстановить спокойный ритм. Он сокрушенно уронил голову на руки, пытаясь выбросить из памяти последствия ужасной бойни, свидетелем которых он недавно стал. — Столько хороших людей погибло… Невинных людей! Зачем ты снова это сделала, Паймон?! Паразит незримо улыбнулась и захихикала, потешаясь над его горем: Если бы он сразу сдался, эти виноделы были бы живы и здоровы. Нет моей вины в том, что он решил сопротивляться до последнего… А жаль. Пламенные души обжигают язык, но насыщают надолго… — Я рад, что господин Дилюк смог одолеть тебя. Хоть и такой высокой ценой… Твоя правда. Даже не верится, что он выбрал этот провонявший гнилыми ягодами сарай, а не поле боя. Он рожден для того, чтобы быть воином. — Нас это больше не касается. Когда доберемся до ближайшей деревни, найдем портного, выбросим этот чертов плащ и… — Я бы попросил этого не делать. Наряд барда гораздо важнее для успеха у публики, чем его талант! А эта накидка — часть моего сценического образа! Итэр вскочил с камня и, повернувшись на голос, едва разглядел в лунном свете силуэт мальчика, который прятался за стволом дерева и застенчиво выглядывал из-за него. — Венти! — вскрикнул молодой человек и, быстро вытащив меч, угрожающе взмахнул им. Но тот лишь невинно ухмыльнулся и выпрыгнул из укрытия, кутаясь в темно-коричневый плащ Итэра, как в уютное одеяло. — Ой-ой. Какой холодный прием. Но я все равно рад, что ты запомнил мое имя после всего, что между нами было… Хи-хи-хи… — Ты украл мои вещи и подставил меня! Из-за твоих шалостей погибли невинные люди! Верни мой плащ обратно! — Если так сильно не терпится, можешь снять его с меня вместе со всей остальной одеждой… — мальчик игриво подмигнул и высунул из рта кончик языка. — Хватит с меня твоих ребячеств! Зачем ты все это делаешь?.. И как ты вообще оказался здесь?! — Скажу так — я быстр, как ветер, и знаю местность, как свои пять пальцев. Но сейчас это не имеет значения. Ты же наемник, верно? У меня есть поручение, за которое я готов предложить хорошую плату… — Меня не интересуют твои деньги. Я ухожу. И как можно дальше отсюда. — А кто говорил о деньгах? У меня есть то, что тебе нужно. Информация о твоей любимой сестре! — Ты блефуешь. Венти начал задумчиво загибать пальцы: — Золотые волосы. Янтарные глаза. Прекрасна, как ангел. Кажется, ее зовут Люмин?.. — Я уже говорил тебе, что мы — близнецы. А имя ты мог подслушать, пока крал вещи в то время, когда я спал. Тебе больше не обмануть меня… Итэр убрал оружие обратно в ножны и, обойдя юного барда по кругу, будто чумного, медленно побрел дальше по ночной дороге. — Тогда как насчет этого? — нарочито громко проговорил Венти ему вслед, — Люмин любит белые цветы. И всегда украшает ими свою прическу. С правой стороны… — … Итэр остановился и пронзил Венти испытывающим взглядом. Паймон тоже затихла, выжидая его решения. Мальчик же, довольный, что ему снова удалось привлечь к себе внимание, расплылся в улыбке победителя. — Что ты знаешь? — Понятия не имею, где она сейчас. Но я видел ее однажды в городе. И скажу тебе, куда она пошла после этого. За определенную цену… — Говори, — огрызнувшись, Итэр развернулся и, к удовольствию мальчика, подошел ближе к нему, — Что ты хочешь? Миловидное круглое личико Венти осунулось, став не по возрасту серьезным и хмурым: — Небесную Лиру. Итэра перекосило от наплывших на него неприятных воспоминаний, связанных с этими двумя словами. У него начинало складываться чувство, что каждый человек в Мондштадте одержим этим музыкальным инструментом. — Разве это не ты похитил ее и украл мой плащ, чтобы свалить вину на меня? — Верна только вторая часть твоего обвинения. Я действительно подставил тебя, чтобы проучить. Я ненавижу получать отказы, и ты сильно меня разозлил… Но вчерашней ночью я оказался на площади лишь для того, чтобы проследить за тем, кто мне понравился, и видел преступника своими глазами. — И кто же он?.. Венти выдержал драматическую паузу и, снова кокетливо подмигнув, выдал: — Не скажу. Итэр быстро подошел к нему и, схватив за грудки, что есть силы встряхнул. Но юного барда его вспышка злости лишь позабавила. Он обвил шею молодого человека руками и прильнул к его телу, как соскучившийся в разлуке ребенок. — Прекрати играться со мной, Венти! — Невозможно удержаться. Ты еще милее, когда злишься… — посмеялся тот, достав из-под его капюшона прядь волос и медленно накрутив ее на палец, — Но если серьезно — есть важные причины, по которым я не могу приблизиться к Небесной Лире. А ее нужно вернуть в собор как можно быстрее. — Ты предлагаешь мне вернуться в Мондштадт?! Там повсюду стража! Я сейчас туда и шагу не смогу ступить! — Похоже на то. Но сделка мне кажется достаточно выгодной, чтобы рискнуть. Информация о пропавшей сестре в обмен на старую пиликалку… А касательно того, как попасть обратно в город… Кое-кто готов тебе с этим помочь. После этих слов, будто по заказу, со стороны дороги, ведущей в особняк, послышался громкий топот лошадиных ног. Судя по частоте, конь приближался к ним с огромной скоростью, а вскоре в лунном свете показался он сам и пришпоривающий его темный всадник. — Это еще кто?.. Венти?.. Стоило Итэру очнуться от внезапного наваждения, как он обнаружил, что бард, с которым он только что говорил, исчез без следа, словно растворившись в ночном воздухе. Как бы то ни было, таинственный незнакомец решительно несся вперед, даже не думая останавливаться. Если сейчас же не убраться с дороги, то… Осторожно, Итэр! Но было уже поздно. Конь в одно мгновение оказался прямо перед ним, а всадник, взмахнув ножнами, ударил ими Итэра по голове. Он рухнул на землю, придерживая обеими руками окровавленный нос. — Гх… Черт… Черт!!! Пока он катался по земле, пытаясь унять резкую боль, заставившую онеметь его лицо, всадник остановил коня и спрыгнул с седла. А затем вальяжной походкой приблизился, тихо аплодируя самому себе, и произнес насмешливым тоном, который ясно дал понять, что впереди Итэра не ждет ничего хорошего: — А вот и ты, Путешественник. Как невежливо уходить посреди вечеринки, не попрощавшись… Но не волнуйся. Веселье еще не закончилось. Я найду способ тебя развлечь. Уж поверь мне на слово… *** — СВОЛОЧЬ! ДРЯНЬ! УБЛЮДОК! Когда Кэйа и Джинн вошли в камеру подземной тюрьмы, то обнаружили там привязанного к стулу пленника и Эмбер, грозно нависающую над ним. Багровая от ярости, девушка осыпала его дождем из хлестких пощечин, а тот, будучи не в состоянии защититься, лишь молча терпел удары. — Отставить! — громко приказала Джинн, но та как будто не услышала ее. — Это за моего Барона! Из-за тебя он ослеп и больше никогда не сможет охотиться! Я его еще больным щенком на улице подобрала! Своими руками вырастила! Он — мой лучший друг!!! Из-под капюшона раздался тихий голос, в котором было слышно плохо скрываемое сожаление: — Тогда тебе не стоило брать его в бой… — СКОТИНА! Эмбер снова замахнулась на него, но Кэйа схватил ее за запястье, не позволив совершить удар. — Извиняюсь за поведение нашего Главного Скаута. У нее… вспыльчивый характер. Прошу вас, Магистр. Мягко прижимая трясущуюся от слез охотницу к себе, Кэйа отвел ее в сторону, позволяя Джинн встать напротив пленника. Та внимательно осмотрела его с головы до ног, прикидывая, какую манеру общения ей лучше всего выбрать, и, не ощутив в нем никакого сопротивления, представилась: — Мое имя — Джинн Гуннхильдр. Я — действующий магистр Ордо Фавониус. А как зовут тебя?.. — … Переглянувшись с Кэйей, она медленно обошла молчаливого пленника кругом. — Мы были предупреждены о том, что с тебя нельзя снимать плащ. Ты страдаешь от какого-то проклятия? — Проклятия?.. — переспросил тот и согласился, — Да, это можно и так назвать. — Ты знаешь, какие обвинения выдвинуты против тебя? Незаконное проникновение в город, кража бесценной реликвии, покушение на двух влиятельных персон и причинение вреда их здоровью и имуществу, а также убийство шести человек… Одного только последнего пункта достаточно, чтобы отправить тебя на плаху. Тебе есть, что сказать по этому поводу? — Я невиновен. — Мы действительно не обнаружили Небесную Лиру при досмотре твоих личных вещей. Где ты спрятал ее? — Нигде. Я ее не крал. Меня подставили. — Тогда зачем ты прибыл в Мондштадт? — Я ищу свою пропавшую сестру. Недавно кое-кто сказал, что видел ее здесь, в городе. Позвольте мне помочь вам найти эту Небесную Лиру, чтобы доказать чистоту моих намерений. Замкнув круг почета, Джинн снова остановилась прямо перед пленником и сжала зудящие смертоносным желанием кулаки так сильно, что кожа перчаток затрещала от натяжения. — У меня тоже есть сестра. При рождении она была названа именем Барбатоса и посвятила ему свою лишенную греховности жизнь. И прямо сейчас она храбро борется за нее. Несмотря на то, что твоя омерзительная подделка отравила ее кровь и душу, колдун. — Я уже сказал, что не делал ничего подобного… — Тогда что скажешь о господине Дилюке? Пускай я не одобряю пьянство, но его заслуги сложно переоценить. Благодаря его вину весь Тейват славит наш город, а щедрые пожертвования на благотворительность спасли множество голодающих. А ты ворвался в его особняк, жестоко убил слуг и чуть не погубил его самого!.. — Я этого не… — Говори, чужак! — грубо перебила Джинн, меняя строгий тон на угрожающий, — Тебе заплатил кто-то могущественный, чтобы ты сотворил все эти злодеяния? Если сдашь своего нанимателя, я пощажу твою жизнь! — … Понимая, что не дождется от пленника быстрого признания, Джинн махнула рукой своим офицерам и вместе с ними вышла из камеры, закрыв за собой железную дверь. Взглянув на небольшое окно под потолком, магистр увидела, как языки теплого света проникают внутрь подземелья. Утро — идеальное время для казни. Но ее время еще не пришло. — Какие будут приказы? — спросил Кэйа будничным тоном, словно ловил врагов королевства каждый день. — Я считаю, что его нужно расколоть! И как можно быстрее! — фыркнула Эмбер. — Да, ты права, — согласилась Джинн, отбросив формальности в отсутствие рядом подчиненных, — Этот человек ведет себя очень спокойно, и я не могу понять его мотивов. Трудно представить себе, чтобы вор, зная, что его будут разыскивать, пошел отдыхать в ближайшую от места преступления гостиницу. И пока не вижу связи между тем, что произошло в соборе, и трагедией в особняке. Когда Дилюк очнется, я как следует расспрошу его. — Разрешите мне поговорить с преступником с глазу на глаз, — отозвался Кэйа, — У меня в этом деле личный интерес. Я смогу найти подход к этому упрямцу силой своего очарования. — Хорошо. Но не перестарайся. Кто знает, насколько опасно это «проклятие» и как вообще оно действует. Я попрошу Лизу заняться этим после того, как она справится с более важными делами. — Вы идете проведать сестру Барбару? — поинтересовалась Эмбер, — Тогда я с вами. Барон уже должен был проснуться. — Удачи, дамы. Пожелайте от меня доброго здоровья Настоятельнице. И передайте привет моему брату. Джинн кивнула, пытаясь прочитать на уставшем лице капитана кавалерии его намерения. Как и она сама, Кэйа сегодня чуть не потерял самого близкого человека. Пусть после отставки Дилюка отношения братьев стали натянутыми, но почему-то магистр была уверена, что тот до последнего будет защищать интересы своего родственника, какую бы цену ему ни пришлось за это заплатить. Оставив пленника на попечение одного из своих самых надежных людей, Джинн вышла из подземелья, размышляя о скорой встрече с любимой младшей сестрой. Здоровой и счастливой. *** Когда Кэйа вернулся обратно в камеру, пленник все еще сидел на стуле с непоколебимой покорностью. Его штаны были запачканы темными каплями, падающими с его окровавленного носа, а из-под капюшона золотистыми сосульками свисали намокшие от пота волосы. Но молодой человек все равно выглядел спокойным, будто уже давно привык находиться в плену. — Ты какой-то слишком смирный для того, кому грозит смертная казнь, — Кэйа ухмыльнулся, дерзко разведя руки в стороны, — Не поделишься секретом? — Самое плохое, что могло произойти, уже произошло. Если не хотите сделать еще хуже, просто отпустите меня на свободу, как это сделал господин Дилюк. Кэйа подошел совсем близко к пленнику и, аккуратно приподняв его голову за подбородок двумя пальцами, вгляделся в изысканное сочетание фарфоровой кожи, тонкой линии губ и больших янтарных глаз, в глубине которых скрывалась неведомая опасность. — Значит, вот этим лицом ты соблазнил его… — прорычал он сквозь зубы, понимая, что даже его собственная внешность, не раз воспетая бардами, никогда не сравнится с этой чуждой естественной природе красотой. — Господин Дилюк искал опасную редкость и нашел ее. Не повторяйте его ошибку. — Он назвал тебя «демоном», — насмешливо продолжил Кэйа, пропустив мимо ушей его предупреждение, — И что же это значит? Любой, кто осмелится взглянуть на тебя, сразу же становится рабом любви и сходит с ума? — Не любой. Некоторые теряют рассудок от ревности… БАЦ! Рука Кэйи вскинулась сама собой и ударила пленника по лицу, заставив новые брызги крови оросить каменный пол. Тот захрипел от боли, но не произнес больше ни слова в свою защиту. — Меня не волнует, какими колдовскими силами ты обладаешь, — прошипел Кэйа, разминая пальцы после резкого удара, — Для меня ты — всего лишь грязный вор, который взял то, что ему не принадлежит. А ворам в Мондштадте принято отрубать руки… Стоило ему схватиться за эфес своего меча в убийственном порыве, как вдруг воздух в камере стал свежим и колючим, как на вершине укрытой снегами горы. Вместе с этим Кэйю окутало умиротворение — тяжелое и холодное, а во взметнувшемся вихре снежинок исчезли как серые стены камеры, так и понурая фигура пленника. — Хе-хе-хе… Вот и ты… «Демон». Довольный собой, Кэйа принял расслабленную позу и повернулся к девушке, которая стояла за его спиной, смиренно ожидая внимания. Она была одета в длинное белое платье, и такие же белые волосы, украшенные золотой диадемой, текли по ее стройному телу сверкающим водопадом, делая ее похожей на снежную принцессу из детских мондштадских сказок. Но Кэйа не позволил ее соблазнительному виду обмануть себя. — Я так и думал, что ты появишься, если твоему «носителю» будет угрожать опасность. Незнакомка доброжелательно улыбнулась, и из уголка ее губ потекла блестящая струйка слюны. Кэйа Альберих… Капитан кавалерии Ордо Фавониус… Ликом прекрасен, словно принц. Но твои сердце и разум холодны, как лед… — Тот, кто дал тебе эту характеристику, точно неплохо меня знает… Значит, ты и есть та самая «неподвластная пониманию» сила, о которой говорил Дилюк? Я представлял тебя немного иначе. Я принимаю ту форму, которую пожелаю… А ты хотел говорить со мной на равных, и вот я здесь. Что тебе нужно? — Сперва — ответы. Что на самом деле произошло в особняке моего брата? Я была голодна, а эта сломленная душа была такой аппетитной… Я не смогла удержаться. Наполнила его разум ужасными картинами, чтобы ослабить волю… Но он дал мне отпор. И победил. — Тогда почему ты не пытаешься сделать то же самое со мной? — Кэйа провокационно подмигнул, — Или моя душа тебе не по вкусу? Хм-м-м-м-м… Хи-хи-хи-хи… Девушка ребячески засмеялась и в одно мгновение оказалась совсем близко к нему, положив бледную руку на его плечо. Но Кэйя не дрогнул, глядя прямо в ее полные космической пустоты глаза, обрамленные серебристыми ресницами. Душа, полная разочарования, вкуснее всего. Но твоя не такая. Она еще не потеряла надежду… — Хм? О чем это ты говоришь? Я не… Девушка легонько толкнула его в грудь. Кэйа попытался сам удержаться на ногах, как вдруг чьи-то сильные руки схватили его за талию, не позволив упасть, и прижали спиной к мощному мускулистому телу, от которого опьяняюще пахло виноградом и пеплом. — Д-дилюк… Хоть холодный разум убеждал Кэйю в том, что человек, который сейчас держал его в своих объятиях — всего лишь нарисованная ловким пальчиком демоницы иллюзия, эти горячие прикосновения заставили его сердце колотиться как бешеное, пробуждая в мозгу волнующие фантазии. Я могу отдать его тебе — Ха?.. Кэйа очнулся от сладкой грезы, понимая, что девушка смотрит на него выжидающе. Она погладила «Дилюка» по уложенным в аккуратный высокий хвост волосам, вызвав этим невинным действием острый укол ревности в его груди. Я тебя понимаю. Высокий. Красивый. Мужественный. И он наконец-то станет твоим. Молодой человек приоткрыл рот, чтобы произнести что-то еще, но сразу понял, что уже попал в ловушку. Мерзкая демоница запустила когти прямо в сердце Кэйи и теперь крепко держала свою жертву руками его любимого мужчины. Прекрасное лицо девушки перекосилось от зловещей улыбки, а слюна побежала по ее подбородку, капая на украшенную блестками грудь. Ее голос, что был нежным, стал скрипучим и громким, как у режущей лед пилы. Сделай выбор, Кэйа. Сделай выбор прямо сейчас. Отдай мне свою душу и владей вечно тем, кого любишь… Или отвергни меня и смотри, как на твоих глазах он умрет…