Кровь и песни

— Уа-а-а-а! Что происходит?! Ноэлль вскрикнула и прижалась к Итэру в попытке спрятаться от нового раската, который сотряс стены тюремной камеры. Когда снаружи загромыхало впервые, девушка уже закончила плести заключенному косу, но страх перед неизвестной опасностью так и не позволил ей покинуть подземелье. — Не знаю, — ответил Итэр, безуспешно пытаясь освободить свои руки из кандалов, которыми он был прикован к стене, — Паймон… Паймон! Ты слышишь меня?! Слышу, Итэр. Я сильно занята! В городе творится настоящий ад! — О чем ты говоришь?! Я… За дверью раздались шаги, и, сопровождая свой приход громким лязгом замка, в камеру вошел Кэйа. Увидев его, Ноэлль спешно отодвинулась от Итэра и начала панически оправдываться: — Капитан Кэйа! Я просто..! Это самое..! Но тот не обратил на служанку никакого внимания. Молодой человек быстро подошел к Итэру и, присев на одно колено перед ним, освободил пленника от железных пут. — Спасибо… — промямлил Итэр и сразу же помассировал покрасневшие запястья, стараясь утихомирить боль. — Не благодари. Я всего лишь плачу по счетам. И вот это теперь тоже твое. С этими словами Кэйа выудил из-под плаща украшенную цветочным узором лиру и сунул ее в руки пленнику так небрежно, будто уже давно мечтал от нее избавиться. — Это… Небесная Лира? — озвучил свою первую же догадку Итэр. — Предположительно. Можешь делать с ней все, что захочешь. Ты свободен. Итэр внимательнее вгляделся в безучастное лицо капитана и, заметив под его темной гладкой челкой подозрительно знакомую черноту, пробормотал слабыми губами: — Капитан, вы же не… — Не твое дело, — грубо осадил его Кэйа, — Я выполнил то, что пообещал, и не желаю больше тебя здесь видеть. Попытайся убраться до моего возвращения… И да, Ноэлль. — Я-я?! — девушка подскочила на месте, удивленная, что ее все же заметили. — Я и Библиотекарь уходим со всеми рыцарями. Ты остаешься за главную в штабе, как последняя из Ордо Фавониус. — П-п-п-последняя из Ордо Фавониус?! — служанка густо покраснела и закрыла щеки руками. — Да. Если кому-то понадобится помощь, окажи ее. А мне пора идти, я и так сильно задержался. Кэйа распрямился и уже собирался уйти, как Итэр снова окликнул его: — Подождите, Капитан! Куда именно вы идете? Что происходит в городе? Расскажите нам! — Очень сильная буря, подобной которой в Мондштадте еще никогда не было. И мы предполагаем, что ее эпицентр находится в соборе. Туда уже отправился отряд опытных рыцарей, а мое дело — командовать стражниками на улицах. — В соборе… Итэр крепко сжал в пальцах корпус лиры, пытаясь упорядочить в стройный ряд новые догадки, рождающиеся в его разуме. Что, если это именно то, что имел в виду Венти, когда просил вернуть артефакт Церкви на место «как можно быстрее»?.. — Если это все, я ухожу, — ледяным тоном добавил Кэйа, но Итэр опять настойчиво окликнул его. — Пожалуйста, стойте!.. Девочка! Маленькая девочка по имени Диона! — Диона?.. — тот пожал плечами в непонимании. — Я видел, как она потеряла отца, когда прибыл в город! Сейчас она, должно быть, в детском приюте и ужасно напугана… Если у вас будет возможность или вы окажетесь рядом случайно… — В приюте… Голос Кэйи вдруг стал мягче, а оставшийся в целости глаз задумчиво посмотрел куда-то в глубины воспоминаний. Но практически сразу его лицо опять стало холодным и высокомерным. — Я постараюсь. Но ничего не обещаю. В городе царит хаос. — Спасибо, Капитан! Большое спасибо! Больше они не обменялись ни единым словом. Когда Кэйа покинул камеру, Итэр поднялся на ноги и размял затекшие конечности парой легких упражнений. Затем обратился к служанке, которая до сих пор не смогла справиться с внезапно обрушившейся на нее ответственностью. — Спасибо тебе тоже, Ноэлль. За воду, лекарства и красивую прическу. Но я должен идти. — Идти?! Но Капитан Кэйа сказал, что на улице сильная буря! — Я знаю. Но у меня есть задание. И почему-то я чувствую, что должен выполнить его прямо сейчас. — … Итэр усмехнулся, увидев в глазах девушки нежелание отпускать его, но затем сильнее прижал к себе Небесную Лиру и помахал Ноэлль рукой: — Прощай. И поздравляю с повышением по службе. — … Оставив служанку Ордо Фавониус одну в тюремной камере, Итэр отправился следом за Кэйей в распахнутую настежь железную дверь. Быстро сориентировавшись в простой планировке подземелья, он достал из сундука с вещдоками свое оружие и мору и поднялся по каменной лестнице на первый этаж. В просторном холле, чьи светлые стены были украшены гербами ордена и портретами великих рыцарей прошлого, стояла тишина безмолвия, и лишь треск оконного стекла под гнетом урагана наполнял здание хоть какими-то звуками. Но Итэр не собирался долго здесь задерживаться. Плотнее замотав плащ вокруг головы, он открыл тяжелые двери и сразу же ощутил высоко над своей головой ярость непогоды. В небе он действительно обнаружил устрашающего вида воронку и уже собирался двинуться в ее сторону, как услышал сквозь вой ветра знакомый голосок. — Путешественник!!! Обернувшись, он увидел Венти, который стоял неподалеку от входа, держась слабыми руками за прутья ограждения, окружавшего штаб по периметру. Вид у него был истрепанный и утомленный, будто он шел сюда пешком через весь город. — Венти! Подожди! Я сейчас! — Нет! Стой на месте! Итэр уже собирался приблизиться к нему, чтобы помочь, как тот выставил руку ему навстречу и согнулся в болезненном приступе. — Что с тобой? Ты ранен?! — Не беспокойся обо мне!.. Небесная Лира! Она же у тебя?! Итэр приоткрыл метающиеся полы плаща и продемонстрировал привязанный к поясу музыкальный инструмент. Мальчик одобрительно кивнул и указал пальцем в сторону воронки, которая, казалось, стала еще больше за последние пять минут. — Нужно вернуть ее обратно в собор! Немедленно! Иначе Мондштадт будет разрушен! — Именно это я и собирался сделать! Но почему ты не сказал, что может произойти катастрофа?! — Я думал, что у меня много времени! И вообще, смертные никогда не должны были узнать эту информацию! — Смертные?.. У Итэра уже возникали подозрения по поводу Венти, особенно после того, как тот разыскал его на пустынной дороге посреди ночи, но, заключив, что все долгие разговоры можно оставить на потом, он погрузился в пучину собственных мыслей в поисках совета. «Паймон! Я на свободе! Мне нужно в собор Барбатоса! Прямо сейчас!» Какое интересное совпадение! Я в данный момент как раз иду туда. И поверь мне, это, мягко говоря, проблематично! «У меня нет выбора! Жди меня! Я скоро приду!» Обратившись к Венти, Итэр увидел, как тот снова корчится от боли. Если Небесная Лира так опасна для него, как он и упоминал, то курьеру придется пробираться через воющий город в полном одиночестве. — Зайди в штаб Ордо Фавониус, там безопасно! — Нет! — мальчик отрицательно замотал головой, — Я пойду с тобой! Это все — моя ошибка! И я должен ее исправить! — Хорошо, но держись прямо за мной. Этот ветер слишком..! БАМ! Не успел он закончить фразу, как в его сторону, гонимый резким порывом ветра, прилетел огромный кусок сорвавшейся с крыши черепицы. Но не успел тот удариться о его голову, как прямо перед Итэром развернулся большой щит, разбивший смертоносный снаряд на осколки. — Ноэлль?! Служанка Ордо Фавониус, а это была именно она, стояла между ним и бурей, прочно укоренившись ногами в землю, как каменная статуя. — Я же правильно поняла, что эту Небесную Лиру нужно доставить в собор, чтобы всех спасти?! — Да, но ты сама видишь, как здесь опасно! Вернись обратно в штаб! — крикнул Итэр, но девушку уже было не переубедить. — Пусть я не рыцарь, но я сильная! Я постоянно помогаю новобранцам в тренировках и умею держать удар! Капитан Кэйа сказал, что я — «последняя из Ордо Фавониус»! А значит, я тоже не могу сидеть на месте, когда страдают люди! — … Итэр посмотрел на Венти, который едва держался за прутья, готовый вот-вот отпустить их, и кривился от сильной муки. Чем бы ни была занята Паймон, сейчас даже она не сможет оказать ему нужную поддержку, а значит, отказываться от помощи тех, кто всем сердцем желает спасти родной город, — это самый глупый поступок, который он только может совершить. — Хорошо, Ноэлль. Пожалуйста, проведи нас до собора Барбатоса самым безопасным путем, какой ты только знаешь! Девушка крепче взялась за петли и приняла устойчивую позу, всем своим видом показывая, что, пока она держит в руках щит, ни одна опасность не коснется тех, кто сейчас прячется за ее спиной. — Положитесь на меня, господин! Держитесь прямо за мной! Я защищу вас!!! *** Над собором Барбатоса зияла огромная жадная пасть. С каждой минутой она становилась все шире и шире, затягивая внутрь себя молнии, дождь и ветер, а затем изрыгала их наружу нескончаемым грозовым потоком. Но в самом эпицентре урагана царил неестественный штиль, наполненный темной энергией древних магических сил. На площади перед собором, на значительном расстоянии друг от друга, расположились два боевых отряда. Один состоял из облаченных в тяжелые латы рыцарей с мечами и прочными щитами, а другой — из одетых в легкие черные доспехи ночных сестер с острыми копьями в руках. Все они застыли на одном месте в ожидании, когда два самых сильных воина Мондштадта, что сейчас стояли у ног статуи Барбатоса лицом к лицу, придут к общему решению. — Убери с дороги своих людей, сестра. Немедленно, — мрачным голосом прорычал Дилюк. — Это ты разворачивайся и уходи домой, трактирщик. Иначе умрешь, — холодным тоном ответила Розария. — Что вы там прячете в соборе? — Мы ничего не «прячем». Наш бог, Барбатос собственной персоной, снизошел на грешную землю. И у нас приказ защищать его от еретиков. — Я ни за что не поверю, что покровитель нашего города стал бы убивать невинных. Ваш «бог» — самозванец. Командиры еще какое-то время сверлили друг друга убийственными взглядами, а затем произнесли слова, что громом разрубили небеса над двумя лагерями. — Значит, будет бой, — отрешенно сказал Дилюк. — Значит, будет бой, — твердо повторила Розария. Сразу после этих слов они развернулись в противоположные стороны и быстро направились к своим бойцам, чтобы отдать им последние приказы и наставления. Добравшись до своих людей, Дилюк оглядел каждого из рыцарей и, не встретив в их глазах ни тени страха, заговорил: — Не обманывайтесь внешним видом этих монахинь. Каждая из них обучена Церковью убивать быстро и эффективно. Пусть на них мало защиты, но все они — сильные, ловкие и безупречно владеют копьем. Они будут целиться в уязвимые места в вашей броне. Если в одиночку столкнетесь с двумя или тремя — считайте, вы уже мертвы. Поэтому прикрывайте друг друга и не позволяйте себя окружить. — Есть, командир! — дружно подтвердили воины. Дилюк повернулся лицом к врагу и вонзил клеймор в землю, оперевшись на его навершие руками, таким образом позволяя себе минуту передышки. Последний в его жизни бой был слишком давно, но темная искра, что прошлой ночью пробудила в нем забытое пламя воинственности, наполнила его сердце неугасимой решимостью. Сегодня он победит. Живым или мертвым. — Простите, командир, — вдруг задал вопрос кто-то из новобранцев, — А что будет… если у нас ничего не получится? — Не дрейфь, — усмехнулся кто-то из старших, — Нас ведет самый сильный мечник во всем Мондштадте. Лучше сам держись от него подальше, а то башку снесет и не заметит. — Нет, — осадил его Дилюк, — Продумывать в такой ситуации все варианты, даже самые неблагоприятные, — это хорошая привычка. — Ясно, что будет, — высказался другой новичок, — Капитан Кэйа приведет сюда остальных, чтобы закончить дело! — Это точно, — снова посмеялся бывалый рыцарь, — Этот пацан хоть и одевается, как павлин, но фехтует отлично и за Мондштадт готов стоять до последнего. Только вот… Видал я уже этих сучек в деле. Одна на моих глазах пробила человека насквозь вместе с тем, кто за его спиной был. Легкой пехоте против них не выстоять. Полягут все следом за нами, как один… — То есть… Это значит… Дилюк пристальнее вгляделся в женщин, что ждали его на противоположной стороне площади, излучая смертельную угрозу. Очнувшись от тяжелых предчувствий, он понял, что его пальцы, закованные в броню, поглаживают висящий на шее черный кулон с рубином. Бережно спрятав его за воротник, ближе к своему телу, он вытащил клеймор из земли, и, водрузив меч себе на плечо, решительно произнес: — Это значит, что нам придется их всех убить… К оружию!!! За спиной Дилюка загромыхали мечи и щиты. Увидев, что рыцари готовы к сражению, ночные сестры тоже ощетинились, выставив в воздух острые копья. — В БОЙ!!! Сорвавшись с места, Дилюк побежал вперед, ощущая, как за ним несется неудержимая сила пылающих в едином пожаре храбрых сердец, сжигающая все на своем пути. С каждым новым шагом в нем все сильнее разгорался огонь боевого азарта, а клеймор в его руках вопил, требуя крови. Но даже лучший мечник Мондштадта не мог услышать песню, доносящуюся из рубина на его шее, что сейчас переливался под броней Дилюка ярко-красными всполохами. Бейте его! Колите его! Пронзайте его! Никто из вас сегодня по нему не попадет! Зато я наемся до отвала! Пламенная душа! Яростная душа! Хи-хи-хи-хи-хи! АХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! *** Когда Кэйа и его люди вошли в здание детского приюта, их сразу же встретили недоуменные лица монахинь, одетых в белые рясы дневных сестер. — Ордо Фавониус?.. Что вы здесь делаете? Мы думали… — Что ночные сестры придут за вами? — хмыкнул капитан, самодовольно глядя на женщин, вокруг которых столпились маленькие дети, — Ручаюсь, что они уже спасли кардинала вместе с другими священниками и ушли из города. Но если вы брезгуете услугами стражи, то в городе еще полно людей, нуждающихся в нашей помощи… — Нет! — взволнованно отозвались те, — Барбатос прислал вас в трудный час. Крыша приюта трещит по швам и скоро не выдержит. Нужно увести детей в безопасное место! Кэйа махнул рукой стражникам, призывая их оказать монахиням поддержку, а сам пристально осмотрел перепуганные детские лица. Практически сразу он заметил сжавшуюся в углу помещения маленькую девочку, в которой безошибочно узнал новенького ребенка, который еще не успел проникнуться доверием ни к воспитательницам, ни к товарищам по несчастью. — Папа… Папочка, мне страшно… У-у-у-у… Хнык-хнык… — Здравствуйте, юная леди. Позволите мне спасти вас из лап дракона и увезти в волшебный замок? Девочка подняла заплаканные глаза и сразу же густо покраснела, увидев перед собой улыбчивое лицо молодого капитана кавалерии, похожего на прекрасного принца из сказки. — Ты же Диона, верно? — Д-да… — девочка шмыгнула носом, — Откуда ты знаешь?.. — Один человек рассказал мне о тебе. Насчет «волшебного замка» я, конечно, немного преувеличил, но неподалеку отсюда действительно есть надежное укрытие. Пойдем, я доведу тебя до него. Сначала Диона замешкалась, но, наблюдая за тем, как другие дети послушно уходят за стражниками, позволила Кэйе взять себя на руки и крепко обхватила его за шею. — Вот так, молодец, — похвалил тот, — Держи и не отпускай. На улице очень сильный ветер… — Капитан! С громким возгласом в приют ворвалась Эмбер, с беспорядком каштановых волос на голове и в изодранном в лохмотья кафтане. По ее внешнему виду, павшему в битве с непогодой, было понятно, что девушка брезговала укрытиями при передвижении по городу. — Главный Скаут, докладывайте. — У меня есть хорошая новость и плохая… Что с вашим лицом?.. Кэйа виновато улыбнулся, вспомнив, что его правый глаз, прикрытый повязкой, теперь привлекает слишком много внимания. — Попало что-то, когда я шел сюда сквозь ураган. Ничего страшного… Продолжайте. Эмбер с подозрением уставилась на него, но все же заговорила: — Хорошая состоит в том, что я смогла найти человека, который видел Магистра прямо перед началом бури. Плохая же — в том, что он видел ее рядом с собором Барбатоса… Кэйа нахмурился, услышав эти слова. Сейчас в соборе Дилюк сражается с неизведанной силой, что вознамерилась разрушить Мондштадт до основания. Но как бы капитан ни хотел присоединиться к нему в этой борьбе, маленькое тело девочки, которое он держал в своих руках, напоминало ему, что жертва храбрых воинов будет бессмысленной, если в городе не останется ни одного уцелевшего человека. — Должно быть, Джинн отправилась туда вслед за своей сестрой. — Я тоже так подумала. Но если она и Барбара там, то… — Барбара?.. — вдруг отозвалась Диона, вскинув голову. — Ты знаешь настоятельницу, малышка? — спросила Эмбер. — Да. Добрая тетя из храма. Путешественник привел меня к ней, когда папа умер, и мы вместе молились за то, чтобы Барбатос защитил его душу. А потом пришла другая тетя, сердитая. Она громко кричала, и я очень испугалась. Но еще одна тетя, очень высокая и вся в черном, ее прогнала. Кэйа и Эмбер растерянно переглянулись. Женщина в черном — очевидно, одна из ночных сестер. Но кто может быть настолько безрассудным, чтобы перечить Церкви на их собственной территории?.. — Скажи, Диона, — проговорил Кэйа, — Как выглядела та женщина, которая кричала? — Она очень красивая! В странной фиолетовой одежде и со смешной шляпой на голове. Но когда Барбара отказалась показать ей какую-то «лиру», та вдруг стала страшной и так громко бранилась! Хуже моего папы, когда он слишком много пил… Офицеры Ордо Фавониус снова переглянулись, но теперь их взгляды были полны беспокойства. — Когда вы видели нашего Библиотекаря в последний раз, Капитан?.. — Мы с ней вышли из штаба одновременно, но разделились по дороге сюда. Она сказала, что нашла какую-то информацию о буре. И, вспоминая кое о чем, разве не Лиза принесла Небесную Лиру в кабинет Магистра? — Мне не нравится то, на что вы намекаете, но, если подумать, Лиза была единственной посторонней, кому было дозволено прикасаться к артефакту… Но зачем ей вредить младшей сестре Магистра Джинн? Пусть Барбара — церковница до мозга костей, но она же знает, как сильно та ее любит! — Вот именно, — мрачно заключил Кэйа, — Я ни за что не поверю, что она бы пошла на что-то подобное. А еще меньше — что эта деликатная женщина стала бы «браниться»… Крыша над их головами угрожающе задрожала, намекая, что разговор слишком сильно затянулся. Кэйа прижал Диону покрепче к себе и строгим голосом приказал: — Когда закончим с эвакуацией приюта, возьмите часть моих людей и отправляйтесь на поиски Библиотекаря. И будьте очень осторожны. Пусть без своих книг она не так сильна, но, я уверен, что сможет дать отпор в опасной ситуации. А еще лучше — притворитесь, что ни в чем ее не подозреваете, Главный Скаут. — Есть, Капитан! Эмбер отсалютовала ему в знак согласия и взяла на руки ближайшего ребенка, чтобы пронести его через холодный дождь и ветер до укрытия. Кэйа же направился к выходу, ослепительно улыбаясь маленькой девочке, повисшей на его шее: — Благодарю вас, ваше юное высочество. Сегодня вы оказали неоценимую поддержку Ордо Фавониус. Когда все закончится, я выпью за ваше здоровье! Диона в ответ тоже расплылась в благодарной улыбке, в уголках которой застыла грусть: — Папа говорил, что нельзя верить рыцарям, потому что им нет до нас дела. Но теперь я знаю, что он ошибался. Наверное, потому что очень много пил… Ты тоже больше не пей… А то будешь мертвым. Как мой папа! *** — Когда ты уже… СДОХНЕШЬ?! Розария сделала быстрый рывок в сторону и, вытащив из ближайшего мертвого тела копье, метнула его Дилюку прямо в голову. Но тот одним широким взмахом клеймора отбил летящий в него снаряд и замер на месте, пытаясь отдышаться. Два самых сильных воина Мондштадта стояли друг напротив друга посреди кровавого месива из расчлененных на части женских тел и пронзенных пиками насквозь мужских. Оба уставшие и едва способные двигаться после ожесточенной битвы, они не рисковали приблизиться к противнику и нанести последний удар. Или получить его. — Сдавайся, сестра, — тяжело дыша, сказал Дилюк, — Твоих людей больше нет. — Как и твоих, — мрачно ответила Розария, — У меня приказ. Ордо Фавониус шагу не ступит на священную землю. — Я не из Ордо Фавониус. Мне нет дела до ваших раздоров. Я пришел сюда, чтобы уничтожить зло и спасти тех, кто мне дорог. Ты ведь понимаешь меня? — Что?.. — Розария сердито нахмурилась. Теперь, когда Дилюку удалось сбить с нее головной убор, все эмоции женщины были открыты как на ладони. — Ты не такая, как твои бойцы. Именно поэтому сейчас ты говоришь со мной и не торопишься умирать. Там, в соборе, сейчас кто-то важный для тебя, верно? — Тц… Не твое дело. Лучше сдохни побыстрее… Так она сказала, но не поспешила атаковать. И Дилюк мог ее понять. Из-за какой-то сверхъестественной удачи ни одной ночной сестре не удалось его даже поцарапать. Даже когда на него с разных сторон накинулось сразу четверо, их копья проскользнули по поверхности его кирасы и воткнулись в землю. Это позволило обезглавить их всех одним круговым ударом, но было слишком поздно — его рыцари к тому моменту уже были мертвы. — Что ж… Тогда я своими собственными руками избавлю тебя от этого долга… — Господин Дилюк!!! Только он поднял меч, как знакомый голос разрядил напряженную тишину, в которую была погружена площадь перед собором. Стараясь избегать взглядом ужасную картину вокруг и придерживая тошноту, к нему спешили трое: служанка Ордо Фавониус с большим щитом; Путешественник, замотанный в зеленую накидку, и незнакомый мальчик в темно-коричневом плаще, который едва перебирал ногами. — Это еще кто… — сплюнула Розария и уже собиралась напасть, как Дилюк встал между ними и монахиней, угрожающе взмахнув оружием. — Они — не воины. Не позорь память своих бойцов кровью безоружных детей. — Пф… Розария расслабилась и сердито пронаблюдала, как незваные гости приближаются к ним. — Какой ужас… Кошмар… Мамочки… — причитала Ноэлль со слезами, оглядывая трупы знакомых рыцарей вокруг себя. — Господин Дилюк! — снова позвал золотоволосый юноша. — Это ты, Путешественник… — поприветствовал мужчина. — Меня зовут Итэр. А это — Венти. Мы знаем, как остановить катастрофу! Вот! Он продемонстрировал привязанную к его поясу Небесную Лиру, и Дилюк ощутил в сердце искру жадности, что совсем недавно затмевала его разум в погоне за опасными редкостями. Но теперь, когда он потерял много товарищей, чтобы защитить самое дорогое, блеск в его глазах практически сразу угас. — Ее нужно вернуть обратно в собор, где она лежала все эти годы, — кивнул Венти, — После этого буря прекратится. — Тогда я это сделаю, — вызвался Дилюк. — Нет. Провести ритуал может только чужак, — он указал на Итэра, — Он совсем недавно на нашей земле. Ел мало нашей еды, пил мало нашей воды, мало дышал нашим воздухом. Он устойчив к тому, что его там ждет… Раздался свист копья в воздухе, и Дилюк увидел, что Розария снова приняла боевую позу: — Еретики, что украли артефакт Церкви и сорвали ритуал Великой Песни, пройдут только через мой труп! — В этом нет необходимости, — миролюбиво произнес Венти, — Тот, кого ты защищаешь, — действительно бог. Но ему нет никакого дела до Мондштадта. Если мы не остановим его, то город будет лежать в руинах, а все жители, даже те, что успели сбежать за стены, станут его пищей. — Не знаю, откуда парнишка это знает, но я согласен, — добавил Дилюк, — Оглядись вокруг, сестра. Наверняка, твои люди шли на смерть ради совсем другого бога, а того, кто отдал тебе приказ, уже нет в живых. — … Розария скривила лицо в презрительной гримасе, но все же опустила копье. Дилюк тоже воткнул свой клеймор в землю, признавая окончание битвы. — Вот и хорошо, — одобрил Итэр, — Ноэлль, Венти, ждите меня здесь. А я пойду в… Он осекся на полуслове, и все повернули головы в сторону собора. Пока они беседовали, тяжелые двери, ведущие в храм, отворились, и из темной глубины здания медленно вышла женщина в тусклых латных доспехах, окруженная яркими вспышками красно-черных молний. — Джинн… — опешил Дилюк, не узнавая в этой покосившейся фигуре свою бывшую соратницу. — Магистр!.. — всхлипнула Ноэлль, спрятавшись за щитом. — Что это за черная магия… — злобно прорычала Розария, вновь подняв пику в воздух. Тем временем, хоть и неспешно, но излучая полную трагичности угрозу, магистр приближалась к ним с обнаженным мечом в руке. Всегда прилежно убранные в хвост с черным бантом светлые волосы растрепались, а по бледному лицу бежали синие пульсирующие вены, придавая ее внешности устрашающий вид. — Старший… — пробормотала она полным страдания голосом, — Прости меня… Остановившись неподалеку, Джинн, как будто управляемая каким-то невидимым кукловодом марионетка, взмахнула оружием в сторону Дилюка. — Ты что задумала?.. — угрожающе спросил мужчина, на что Венти сразу ответил. — Это то, о чем я говорил. «Он» управляет ей. И это случится с каждым, кто родился и вырос в Мондштадте, если тот зайдет внутрь собора. — Прости меня, старший… — снова извинилась Джинн дрожащим от невыносимой боли голосом, — Я не могу оставить тебя в живых… Барбара… Моя малышка… Я должна защитить ее любой ценой… Ты же должен меня понять… У тебя самого есть младший брат… — «Он» использует ее чувства к члену семьи, чтобы манипулировать сознанием, — добавил Венти, ничуть не смутившись, — А черная «аура» вокруг дает ей магические силы. — И как с этим бороться? — вдруг отозвалась Розария, которую слова Джинн по какой-то причине сильно заинтересовали. — Никак. Итэр должен попасть в собор. Только так мы сможем спасти и магистра, и весь город. Но она нас просто так не пропустит… Два лучших воина Мондштадта какое-то время молчали, пронзая взглядами нового противника, а затем, быстро переглянувшись, одновременно взялись за оружие и приняли боевую позу. — Господин Дилюк… — пробормотал Итэр, пытаясь справиться с мрачными предчувствиями. Но тот ему не ответил. — Джинн — превосходная мечница, — сказал мужчина, обращаясь к монахине, — И невероятно выносливая. Не смотри на то, что у нее нет щита — она будет уворачиваться и агрессивно атаковать быстрыми выпадами и, если зазеваешься, уронит тебя на землю и проткнет одним ударом. — Зачем ты мне это рассказываешь?.. — прорычала Розария в ответ. — Потому что ты хочешь спасти Настоятельницу, я угадал? Не знаю, получится ли у нас победить, поэтому будем отвлекать ее внимание как можно дольше. Попытайся не сдохнуть в процессе, сестра. — Хмф… — Хороший план, — одобрил Венти, — Ноэлль, оставайся здесь и не вмешивайся в бой. А я помогу пронести Небесную Лиру внутрь. Итэр, ты готов?.. Тот промолчал. Молодой человек с сожалением смотрел на корчащуюся в муках женщину и бормотал что-то одними губами, будто разговаривая с каким-то невидимым для всех остальных собеседником. Когда же беседа закончилась, он решительно кивнул: — Да. Я готов. По вашему сигналу, господин Дилюк. — Отлично, — подытожил тот, — На счет «три» мы с сестрой атакуем, а ты начинай бежать… Розария низко присела, отставив копье назад для быстрого рывка. Дилюк поднял тяжелый меч себе на плечо и укоренился ногами в землю, чтобы сорваться с места и нанести мощный удар. А воительница, с которой он когда-то прошел через множество боев спина к спине, встала в изящную и полную благородной отваги позу, выставив клинок перед собой. Хоть все тело последнего защитника Мондштадта ныло от усталости, он собрал все оставшиеся силы для финальной битвы и вложил их в свой полный пылающей решительности клич: — Раз… Два… Три... В БОЙ!!!