Рассвет на Пандоре красив — небо яркого персикового цвета, восходящее солнце слепит глаза своими лучами, пока планетный спутник медленно исчезает с неба. До неё солнце ещё не добралось, поэтому Мира расслабленно сидит на самом краю скалы в теньке, подтянув к себе ноги и обхватив их руками. Она здесь в одиночестве, и это приятно радует. Ещё слишком рано, даже по меркам на’ви.
Рана, полученная от тонатора, почти зажила за эти дни, а вот плечо восстанавливалось постепенно. Иногда Мира могла проснуться ночью лишь из-за того, что легла на больное место, которое потом начинало ныть так, что хоть волком вой. Хотя, Максу нужно отдать должное. Шов — почти ювелирная работа.
Прошло уже дня два или три, и всё это время она проспала. Вырубалась так же резко как и просыпалась, изредка поднимаясь с импровизированной кровати чтобы размяться. Джейк даже нашёл для неё подушку, а одеяло на Пандоре было не нужно. Здесь влажно и жарко, пахнет свободой и горным ветром — самое то для местных обитателей. Мира глубоко вдыхает запах леса, изучая глазами зелёные светающие верхушки и потрясающий вид. Смотрит, наклонившись, как солнце медленно поднимается из-за линии горизонта.
Впервые за долгое время она чувствует умиротворение. Как будто кроме неё здесь никого не было. Здесь тихо и спокойно, поэтому она позволяет себе сгорбить спину и расслабленно опустить подбородок на прижатые друг к другу колени. Впервые за долгое время не чувствует себя напряжённой. Она ощущала себя кусочком сахара, тающего на дне чашки с клубничным чаем.
Мира пилит взглядом линию горизонта слегка нахмурившись — сколько ещё она будет здесь торчать?
Ей нужно двигаться. Уходить из лагеря клана и не оглядываться, да только далеко уйдёт? Ни оружия, ни припасов. Да и сможет ли она в очередной раз убежать от какого-то хищника, который захочет сожрать её в качестве десерта?
Мира даже не знает куда засунули её ботинки. Ступни уже начали привыкать к холоду камней и ощущению земли между пальцев, но свою обувь всё же хотелось бы получить обратно.
Наверняка, на базе RDA отец разнёс уже всё, что мог. И, — она была уверена — разнесёт её, как только найдёт. Эти мысли заставляют Миру поджать губы в одну тонкую линию. У неё начинает сосать под ложечкой от пробежавших нервных мурашек. Как будто чувствует, как ломаются собственные кости. Она всё ещё помнит как Жница, помогавшая ей обрабатывать ссадины после тренировки, смотрела на неё с сожалением, которое пыталась прикрыть серьёзностью по отношению к её подготовке.
Но девушка видела, что даже она не одобряет меры полковника. В отношении Жницы Мира чувствовала что-то похожее на едва уловимую заботу — то-ли женская солидарность, то-ли обычная жалость.
Она смотрит вниз, где прямо под лагерем в горах растут гигантские деревья и зелёные чащи. Воровато оглядывается себе за спину, а затем снова вниз.
Здесь можно удобно зацепиться чтобы спуститься. Медленно, но это возможно. Главное — не соскользнуть и не разбиться, но если она постарается и будет предельно аккуратной, то всё должно получиться.
Мире хватает несколько секунд на раздумья: без своей сумки, еды, элементарного ножа за поясом —
да похер! Пора ноги отсюда делать, а не сидеть как в гостях. Говорили, что они должны ей? Вот пусть и вернут должок — не станут её преследовать и оставят в покое. Пусть дадут уйти, пусть дадут выдохнуть в одиночестве.
Мира здесь чужая. Она чужая и там, откуда прибыла и там, где оказалась сейчас. Здесь она бесполезный балласт. Это не её место. Она не имеет понятия куда ей идти, у неё нет на кого положиться —
а полагаться надо только на себя — уйдёт куда-нибудь в лес, сделает себе укрытие и будет жить как отшельник.
Это лучше, чем знать, что ты везде лишний. Лучше, чем ежедневно ловить на себе косые взгляды. Это куда лучше, чем постоянно испытывать чувство тревоги и ощущение дрожи в пальцах.
Мира аккуратно опускает сначала одну ногу, пытаясь на ощупь найти какой-нибудь выступ, а затем и вторую. Медленно разворачивается корпусом, упираясь в камни локтями, и смотрит вниз. Тихо выдыхает, пытаясь унять нервную дрожь и решившее напомнить о себе плечо.
Главное — аккуратно!
Но у неё предательски дрожат руки и быстро стучит сердце. Здесь слишком высоко, а когда смотришь вниз начинает спирать дыхание и кружиться голова. Мира пытается собраться. Медленно спускает ногу ещё ниже, пытаясь нащупать куда её можно поставить. Старается смотреть не вниз, а на ближайшие выступы до которых дотягивается.
У неё едва не соскальзывает рука когда она пытается дотянуться до вросшей в скалу лазы. С губ непроизвольно срывается громкий выдох. Она медлит.
Ей страшно —
ей очень, мать вашу, страшно!
Мира боится высоты почти до панической дрожи, и даже закалка военным воспитанием не смогла помочь ей справиться с этим. А сейчас ей нужно слезть вниз, на землю, до куда добираться метров сто пятьдесят точно. Она цепенеет, замерев как статуя. Сама не понимая начинает часто дышать через рот. Перед глазами прыгают маленькие чёрные точки.
Не может, просто не может…
Сука!
Она выдыхает — тихо, едва слышно и чуть-чуть — и рывком хватается за растение так крепко, что пальцы неприятно сводит, отдавая в костяшки. Она даже сдирает на них кожу, из-за чего сразу же проступает кровь. Мира силится не прижаться щекой к камням и не закрыть глаза — просто не позволяет характер. Она медленно опускает вторую ногу ниже, перенося вес тела на левую часть. Правая рука ноет от боли так сильно, что слёзы вот-вот хлынут из глаз, но она терпит, сжимая зубы до скрежета.
Её, вдруг, резко хватают за запястье откуда-то сверху и с силой тянут обратно. Мира дёргается от неожиданности, едва не начинает вырываться или, наоборот, даже не сопротивляется, как её быстро затягивают назад уже за вторую руку. Хватка чужих пальцев практически мёртвая, слишком крепкая. Она чуть не сдирает кожу лица об грубую каменную породу. Нервные окончания отдают резью в больное плечо, и как только всё тело оказывается целиком на скале Мира падает грудью вперёд, пытаясь отдышаться.
У неё сильно трясутся руки, сердце готово пробить грудную клетку так, что Мира слышит его быстрый стук в ушах.
— Человеку в лоб пулю пустить — так запросто! — а высоты боишься?
Ло’ак сидит перед скрестив на груди руки. На его губах то-ли оскал, то-ли довольная ухмылка, как будто он застукал её за чем-то неприличным.
Мира приподнимает голову, глядя на него едва не разъярённо.
— Да пошёл ты!
Она заставляет себя подняться. Выходит как-то резко, почти дёргано на грани адреналина и боли. Она быстрым шагом двигается в сторону бунгало, как чужие пальцы смыкаются на локте, не позволяя уйти.
— А ты ничего не перепутала? — Ло’ак шипит, наклонившись к ней. — Пыталась сбежать и думаешь, что это сойдёт тебе с рук?
— Отвали! — голос Миры срывается на тихое рычание. — Можешь рассказать своему папочке. Может, он тебя хотя бы похвалит?
Ло’ак скалится ей в лицо, обнажая белые зубы и острые клыки. Мира чувствует как его пальцы сжимаются сильнее на её локте, отчего рука начинает неприятно ныть, но давит довольную ухмылку — догадалась куда надо бить.
А он давит на нерв в руке с каким-то безумным усилием, словно специально пытаясь сделать больно, и Мира снова дёргается, пытаясь сбросить его руку.
Она ловит себя на мысли, что всё-таки надо было удержать себя от порыва спасти его голову.
— Отвяжись, пока я тебе её не сломала!
— Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, — цедит он сквозь зубы. — Я хотя бы не бегу от своей семьи…
Он ловит её ладонь за запястье прямо возле своего лица благодаря наработанным рефлексам. Это могла бы быть хорошая пощёчина, оставившая на его щеке горящий след от её ладони. Глаза Миры загораются таким огнём, что могли бы спалить весь пандоровский лес не хуже огнемётов. Он понял, что попал в точку, хотя ляпнул наугад — хотел задеть также, как она его. О её семье он ни чёрта не в курсе. Лишь слышал, как о её отце что-то говорили Норм с Максом, но этого было достаточно чтобы оно отпечаталось у него в памяти.
Ло’ак сжимает её кисть до болезненного хруста непроизвольно. Кажется, теперь за первенство за горящие от злости глаза они могут побороться. Вот только лицо Ло’ака достаточно быстро принимает невозмутимое, ледяное выражение. Он мельком, опустив глаза в пол, улавливает как её ноги словно на автомате принимают боевую стойку.
— Подраться хочешь?
— Да что ты знаешь?! Ты даже не понимаешь о чём говоришь! — цедит Мира сквозь зубы. — Думаешь, незаметно как ты пялишься на своего брата? Видимо, не только у меня проблемы с семьёй.
Любой заметит с какой завистью Ло’ак смотрит на Нетейама. Нахмурив брови и поджав губы, когда отец хвалит старшего сына, в то время, когда младший отхватывает за свои косяки.
Ей это даже знакомо.
Смотреть с такой завистью и восхищением одновременно, зная, что лучший не ты, но это твой родной человек —
непосильно-тяжёлая ноша.
— Такая вся проницательная? Хочешь поговорить о моём брате? — Ло’ак хмурится, вскинув подбородок. — Так может лучше обсудим почему ты не хочешь прижать задницу к одному месту и сидеть ровно? Ты же не просто так ушла в лес…
— Не суйся!
Практически срывается на крик, хриплый и рваный. Он ударяется об стены, эхом разлетаясь по пещере.
Мира резко отталкивает его от себя, но Ло’ак отпускает её самостоятельно, отступая на пару шагов назад. Смотрит на поджатые друг к другу губы, как она проворачивает руку в разные стороны, из-за чего раздаётся характерный тихий хруст запястной косточки.
Делает вид, что разминает, хотя напряжённая челюсть выдаёт её больные ощущения с головой.
— Ходишь и бесишься! Тут только слепой не увидит, как сильно я тебя раздражаю — ну так дал бы мне уйти вместо того, чтобы качать свои права.
Она встряхивает рукой, поднимая на него ледяной взгляд.
— И бесишься ты только по тому, что я тебе чуть башку не отстрелила. Я к тебе со спины подкралась, с больной ногой, которую волочила по земле, а ты
даже это прощёлкал! Не удивительно, что все лавры получает Нетейам. — Мира подошла к нему вплотную, грубо ткнув пальцем в грудь. — Давай! Оскорбляй меня, угрожай! Удовлетворяй своё задетое эго, тебя же девочка с другой планеты чуть не убила!
Она уже не тычет, а бьёт его. Довольно сильно, для раненой девушки, и прямо по грудной клетке. Но Ло’ак молчит, сжав челюсти до неприятных ощущений в дёснах. Она снова почти срывается на крик, не перестаёт молотить сильными ударами по его груди и плечам, явно не боясь перебудить весь клан с утра пораньше.
— Да что ты, мать твою, знаешь обо мне чтобы говорить такие вещи?! Ты ещё смеешь говорить проблемах, имея полноценную семью, которая любит тебя…
— С меня хватит!
Ло’ак хватает её за запястье здоровой руки, заставляя буквально тащиться за собой в сторону икранов. Он с трудом усаживает —
точнее, насильно запихивает — сопротивляющуюся девушку на спину животного, рывком запрыгивая следом, прямо перед ней, и делая связь. Даже не дёргается когда волна импульса пробегает по его телу, и из груди вырывается облегчённый выдох. Мира за его спиной пытается слезть, что сильно не нравится самому банши, которому она едва наступает на лапы или случайно попадает ногами по шее. Ло’аку приходится буквально завалиться назад всем весом чтобы хоть как-то прижать её к одному месту.
— Какого хрена ты делаешь? Я хочу…
Вперёд!
Одной его мысли было достаточно чтобы животное послушалось, расправив крылья, и резко развернулось корпусом в сторону леса. Когда мощные лапы толчком оторвались от скалы, а крылья, покрытые голубой перепончатой кожей, сделали сильный взмах, Мира едва не вскрикнула. Она интуитивно, боясь слететь, вцепилась в сидящего спереди Ло’ака такой хваткой, что ему показалось, что она может сломать ему рёбра.
Икран, отлетев чуть прямо, плавно качнулся вправо под управлением охотника, что заставило Миру вжаться лбом в крепкую спину впереди себя, и сильно зажмурить глаза от страха и потока ветра, летящего прямо в лицо.
Она даже боялась посмотреть прямо, не то, что вниз.
— Верни меня обратно! Что ты делаешь?! — громко, почти на грани истерии вскрикнула она.
— Удовлетворяю своё задетое эго! — с натянутой притворной ухмылкой прокричал он в ответ. — Ты же этого хотела?
Он почувствовал как дрожащие пальцы Миры с силой впились ему в рёбра, а её горячее, сбитое дыхание опаляло кожу между лопаток. Он обернулся, глядя на напряжённые плечи и глухо зажмуренные глаза. Впервые видел её такой —
такой напуганной. Даже когда Мира получила пулю в плечо она не выглядела такой встревоженной и забитой, а сейчас была похожа на того, кто находился в одном шаге от потери сознания.
И Ло’ак не мог понять — нравится ему это в такой ситуации, или нет?
Икран стал медленно спускаться ниже, аккуратно облетая парящие скалы и снижаясь ближе к деревьям. Ло’ак что-то старательно высматривал внизу, слегка прищурив глаза и стараясь не обращать внимания на то, что ему тяжело дышать. Мира вцепилась в него как хищник в добычу, и сжала так сильно, что у него заныло в левом боку.
Если бы она открыла глаза, то поняла бы, что они летят даже не быстро — просто ей так казалось из-за страха. Но единственное, на что она была сейчас способна, так это спрятать лицо от ветра и не открывать глаза ни при каких обстоятельствах!
Плечи передёрнулись от холода, пока кожу рук и спины атаковали мурашки и нервная дрожь. Она буквально чувствовала под собой живое тепло, чувствовала, как размеренно дышит летающее животное, и от этого становилось не по себе ещё больше, чем до этого.
Ей казалось, что если отпустит Ло’ака, то непременно полетит вниз.
— Верни меня на землю!
Мира, услышав смешок, наугад, не раскрывая глаз, стукнула его кулаком куда-то в предплечье.
— Сейчас же, мать твою, верни меня обратно!
— Обратно захотелось? — издевательски спросил Ло’ак. — Нет, оно так не работает! Ты же небесная, вот и радуйся небу!
«Радуйся небу» — да она сейчас сама прямо на небо и отправится, в буквальном смысле. Мира чувствовала как сильно кружится голова, как сердце стучало где-то под горлом, и как лихорадочно затряслись руки.
Если этот гад хочет её смерти, то он выбрал правильный способ — она сейчас откинется от страха! Мира вжалась лбом в спину Ло’ака практически до боли, боясь расцепить руки, скрещенные где-то у него на груди. Пыталась дышать ртом медленно, спокойно, но выходило из ряда рук вон — часто и сбито, как будто не хватало кислорода.
У неё сейчас точно начнётся паническая атака. Она не может, вашу мать, дышать! Не может!
— Ты там жива?
— Не дождёшься! — цедит она сквозь зубы.
Ло’ак ухмыльнулся, буквально спиной чувствуя, как её сердце отбивает бешенный ритм.
— Ладно-ладно! Мы снижаемся, ослабь хватку! Ты мне сейчас кости сломаешь!
— О, я очень стараюсь! — гневно прокричала Мира практически ему на ухо.
— Реально говорю, расслабь руки! Я не могу приземлиться! Глаза свои можешь не открывать, раз так боишься, только руки расслабь! — чуть повернувшись к ней, Ло’ак легонько шлёпнул её по локтю, призывая прислушаться к своим словам.
Мира и вправду почувствовала, что они спустились ниже — воздух стал более тёплым и уже не бил ей по позвоночнику и лицу, звуки были чётче, а мах крыльев икрана был более частым. Мира, шумно сглотнув, через силу заставила себя расслабить руки и чуть отстраниться от Ло’ака.
Желание убить его пропало — вместо этого ей хотелось упасть на траву и лежать ближайшие несколько часов, пытаясь прийти в себя.
Ожидание казалось ей мучительным. Мире уже хотелось коснуться голыми ступнями земли и зарыться в неё пальцами, лечь на спину,
и просто глубоко дышать.
— Ты сдох там что-ли? — она изнывала от нетерпения. — Приземли уже куда-нибудь свою летающую ящерицу и спусти меня вниз!
— Да, сейчас! Я просто хотел пожелать тебе удачного заплыва!
— Давай быст... Что?!
Глаза Миры широко распахнулись от услышанного. Перед глазами сначала была белая вспышка из-за того, что она долго держала их закрытыми, как она разглядела резко повернувшегося к ней Ло’ака, который с силой толкнул её в сторону. Мира даже не успела ничего понять, как почувствовала, что стремительно слетает со спины животного, легко расцепляя руки в разные стороны.
Вместо крика — сиплый звук, вырвавшийся из рта, который был больше похожим на вой. Руки успели ухватить только воздух, а перед её глазами — голубой банши с молодым охотником на спине. Она успевает различить ухмылку на губах Ло’ака и его горящие задорностью глаза, как тело резко окутывает что-то холодное. Уши на несколько секунд закладывает, пока всё перед ней чернеет и становится размытым и мутным...
***
Она выныривает из воды с громким вскриком, жадно хватая ртом воздух, и Ло'ака пробивает на безудержный смех. Он хлопает Байа'ана, размахивающего крыльями и замеревшего прямо над Мирой, по крепкой шее, не прекращая смеяться.
Видела бы она своё лицо! Неужели и вправду думала, что он сбросит её с высоты? Разве что с этой, только тут метров пять от силы — и расстоянием не назовёшь. Но этого вполне хватило, чтобы напугать её. Мира легко повелась на его шутку. Не расцепи она руки, и ничего бы не получилось.
Сначала он думал просто проучить её — заставить открыть глаза и смотреть вниз, чтобы у неё сердце из груди вылетело, чтобы умоляла спуститься на землю. Ло'ак хотел увидеть на её лице страх, хотел, чтобы она поняла, что его злить тоже не стоит. Не вспомни он о том, что рядом находится озеро, пришлось бы придерживаться изначального плана.
Но такой вариант ему нравится даже больше.
Проблема была бы в том, если бы она не умела плавать.
Но она отлично держится. Смотрит на Ло’ака покрасневшими от воды глазами, кашляет через раз, удерживаясь на плаву, и выглядит так, словно сейчас кинет в него ближайший булыжник, который попадётся под руку. На лице будто выгравирована маска из злости и ярости, перемешанные с липким страхом.
Это было именно то, что он и хотел.
— Остыла, небесная?
Она скалится, плещет водой в его сторону, только он был слишком высоко даже для того, чтобы она попала хотя бы ему на ноги.
— Смешно тебе, сволочь? — разъярённо кричит она хрипящим голосом. — Только спустись на землю, и я тебя прямо тут утоплю!
— Как стра-а-ашно! — Ло’ак кривит губы в самодовольной ухмылке. — А сил-то хватит? Плавание отнимает достаточно много.
— Я убью тебя, Ло’ак!
Он едва сдерживает очередной смешок.
— Да ладно! Я всего лишь устроил тебе самый незабываемый полёт в жизни. А как же благодарности?
— Придурок! — она снова брызгает водой в его сторону. — У меня швы разойдутся!
— Ничего не будет твоим швам, успокойся...
Он приземляет Байа'ана на берегу, спрыгивая на влажные камни. Садится на корточки на самом краю, смотря на замеревшую в воде девушку. Она прожигает его взглядом, так и говоря, что приведёт свои мысли в исполнение.
Он разглядывает её потемневшие от злости глаза, чуть приоткрытые мокрые губы, сведённые вместе от холода плечи. Кажется, у неё даже стучат зубы. Мира откидывает прилипшие ко лбу волосы не отрывая от него разъярённого взгляда.
— Ладно, вылезай, а то заболеешь.
Она хмыкает, демонстративно складывая на груди руки — видимо нашла опору под ногами.
— Серьёзно, вылезай!
Ло’ак замечает, как меняется выражение её лица, как губы растягиваются в ухмылке, и Мира в ту же секунду уходит под воду с головой, при чём так быстро и аккуратно, что вода почти не колыхнулась от её движений. Он, вскинув брови, подпёр ладонью подбородок, рыская глазами по водной глади и пытаясь уловить её силуэт. Напоминало какую-то забавную игру. Но вот когда он понял, что не может уловить движение воды уже как две минуты, и самой девушки нет в полезрения, Ло’ак встрепенулся, поднявшись на ноги.
— Небесная? — он оглядел другой конец озера, песок, но её нигде не было. — Мира?
Сбежала!
Не может быть! Как? Она только что была здесь. Как умудрилась вылезти из воды так, чтобы он не услышал и не заметил?
— Мира! — громко крикнул он, но вокруг было так же тихо.
Ло’ак прижал ладонь ко рту — его точно пристрелят! Как можно было упустить её, когда она была на расстоянии вытянутой руки? Что он отцу скажет?
Он пригляделся, упёр взгляд в деревья, берег, водопад, куда угодно! Только лишь бы заметить какое-то движение. Тихо рыкнул, уже собираясь лезть в воду самостоятельно — мало ли, ударилась головой об камни?
— Удачного заплыва, маленький принц! — тихо прошептали прямо у него за спиной.
Уши дёрнулись от неожиданности. Ло’ак хотел отскочить в сторону, как его резко толкнули в спину холодные руки. Он теряет равновесие. Миг — и Ло'ак с головой уходит под воду, оказываясь в прохладной обители, обволакивающей его тело. Он тут же отталкивается ногами от дна, всплывая наверх и откашливаясь от попавшей в рот и нос воды. Мира сидит перед ним на корточках на самом краю с довольной ухмылкой.
Ло’ак вытирает лицо ладонью, лишь сильнее размазывая воду по коже.
— Не учишься на своих ошибках, — скучающим тоном произнесла Мира.
— Сколько ты сидела под водой? — изумился Ло’ак, на что она пожала плечами.
— Минуты две-три. Я просто обошла тебя с другой стороны, — она кивнула в сторону берега слева от себя. — Говорю же, ты не учишься на ошибках, у тебя не развита реакция. Попался ровно на том же самом.
Она действительно умеет быть тихой. Он её даже не услышал. Мира довольна собой, смотрит на него самоуверенно, скрестив вместе руки. Кажется, он впервые видит такой удовлетворённой.
— Три минуты? — Ло’ак нахмурился, подплывая ближе. — У тебя лёгкие размером с Торука?
Она усмехнулась:
— Возможно.
Ей вдруг становится некомфортно от его взгляда — насквозь прожигающего, изучающего, пронзительного. Захотелось обхватить себя руками и спрятать голову.
— Не знал, что ты способна ещё на какие-то эмоции, кроме ярости и самодовольства.
Мира покачала головой.
— Я человек, а не машина. Я умею улыбаться, если ты об этом.
Ло’ак зацепился рукой за камень, подтянувшись вверх, и замер прямо перед лицом сидящей на корточках девушки.
— Да? — на выдохе произнёс он. — По тебе не скажешь.
Его неровное дыхание опалило подбородок и губы. Мира окинула его через-чур спокойным взглядом и протянула ладонь, мягко коснувшись линии его челюсти, повела кончиками пальцев вниз по коже. Заметила, как от такого незначительного движения кожа Ло’ака покрылась новыми мурашками, хотя сам он не двигался. Лишь пристально следил за движением её пальцев, нахмурив брови, пока она непрерывно смотрела ему чётко в глаза.
Ло’ак вздрогнул, когда Мира наклонилась немного ближе к нему. В горле встал нервный ком, пока он сам пытался понять, хочет-ли отстраниться или ему, наоборот, нравится?
Или у них обоих сейчас помутился рассудок?
Мира выводила непонятные узоры на его шее и ярёмной впадине едва касаясь кожи. Её прикосновения почти не ощущались, оставляя после себя приятную прохладу. Ладонь медленно поднялась вверх, мягко огладив скулу, а затем снова спустилась к шее.
Что она делает?
Что он делает?
— Хочешь, я открою тебе маленький секрет? — тихо проговорила Мира, и тон её голоса напоминал тот же, как когда они впервые встретились.
Ло’ак, словно в тумане, едва заметно кивнул головой, не в силах оторвать взгляд от её глаз. Сейчас Мира была слегка выше, заставляла тянуться к себе, на что он легко вёлся, подаваясь вперёд корпусом и опираясь на руки.
Ло’аку показалось, что время замерло. Не было шума воды и звуков леса — только её голос и едва ощутимые прикосновения её пальцев.
Это казалось ему странным и неправильным — вот так позволять ей касаться себя — но он чувствовал себя обессиленным. Особенно, когда Мира слегка прикрыла глаза, и кончик её носа почти коснулся его собственного.
— Запомни, я всегда держу своё слово... — почти прошептала она, наклонив голову на бок.
И в тот же момент обхватила его шею ладонью, второй схватившись за плечо, и оторвалась ногами от края. Ло’ак даже не успел ничего сообразить, как они вдвоём оказались в воде, расплещивая её в разные стороны. Мира резво обогнула его, и парень почувствовал, как она залезает ему на спину, сжимая коленями рёбра.
— Я же сказала, что утоплю тебя! — процедила она, наваливаясь на него всем весом.
Ло’ак не чувствовал дна под ногами, а потому с головой уходил под воду, под действиями её не хитрых махинаций.
Он и забыл, как хорошо она может притворяться.
— Слезь с меня! — с полным ртом воды воскликнул он.
— Да ни за что!
Он на ощупь схватился двумя руками за её бедро и коленку, и резко завалился назад, из-за чего теперь под воду ушла Мира, попросту слетев с него с громким бултыханием. Развернувшись, Ло’ак раскинул руки, и когда её макушка показалась наверху, окатил водой.
Мира широко распахнула глаза, едва успев закрыть лицо руками. Она ошарашенно выдохнула, пробивая его на искренний смех. И, не заставив себя долго ждать, окатила его таким же потоком воды в ответ.
Теперь это напоминало не борьбу, а какую-то детскую игру. Они плескались водой в разные стороны, пытаясь ухватиться друг за друга и утянуть на дно, что-то кричали, пытаясь выплыть на берег побыстрее.
И Ло’ак впервые услышал, как она засмеялась.
Звонко, громко, и искренне...
Спустя двадцать минут она учила его правильно задерживать дыхание. Было странно ощущать её руки на своей грудной клетке, дышать ей в такт и смотреть прямо в глаза. Он даже узнал, что плавать её научила мама, когда Мире было одиннадцать.
Спустя ещё десять минут и четыре попытки ему удалось задержать дыхание под водой на две с половиной минуты. Он узнал, что Мира может продержаться под водой пять с половиной.
Они сидят на берегу вместе, практически плечом к плечу. Она — обхватив руками колени, он — откинувшись назад на локти и свесив ноги к воде. Мира сидит с закрытыми глазами, подставив лицо поднявшемуся солнцу. Сидят молча, каждый в своих мыслях. Просто греются. Ло’ак лишь иногда переводит на неё взгляд и понимает, что сейчас она была спокойна. Мире нравились тишина и умиротворение. Её плечи расслаблены, глаза закрыты, но уши улавливают каждый посторонний звук.
— Знаешь, — тихо произносит она всё ещё хрипящим голосом, слегка приоткрыв глаза и повернувшись к нему. — Это было весело.
Ло’ак улыбается уголком губ.
— Ты говоришь так, будто никогда не веселилась.
Она пожала плечами, снова вернув подбородок на свои колени.
— Ну... у меня это впервые за два года, — с нервным смешком отвечает Мира.
Ло’ак хмурится, выпрямляясь.
— Два года? — удивлённо спрашивает он.
Она кивает.
— Два года назад умерла моя мама.
Мира снова поворачивает к нему голову, но в её глазах нет слёз. Только какое-то странное безразличие и спокойствие, и только спустя несколько секунд Ло’ак замечает, что её ладони с силой сжаты в кулаки.
Он снова поднимает глаза на её лицо.
— Тебе же больно, зачем так сжимаешь? — тихо спрашивает он. — Показывать эмоции — это нормально.
— Меня так воспитали, — спокойно отвечает Мира. — Отец, наверное, хотел сына вместо дочери.
Это звучит по-настоящему грустно. Ло’ак не может представить, что в этот момент творится у неё внутри, когда она говорит эти слова. Что это вообще такое — не позволять себе проявлять эмоции, кроме чисто механических, отточенных движений?
С другой точки зрения ему ясно, что как боец Мира куда сильнее его. У неё больше навыков, больше опыта.
И он видит, что этот опыт не идёт ей на пользу.
Вместо обычной девушки, которая должна расти и познавать мир, он видит натренированного солдата. Пусть, отец прививал им подобные качества, но он всегда знал меру.
А мера в отношении Миры была уже давно утеряна.
— Наверное, надо сказать тебе спасибо. Мне уже давно не было так хорошо, как сейчас...
Ему кажется, что он говорит с другим человеком. Сейчас эта Мира не похожа на ту, что он встретил в лесу. Эта Мира умеет улыбаться, ведёт себя на свой возраст и выглядит...
обычно, как и должна выглядеть по идеи. Но манера речи такая же ледяная, как и была, и такие же, моментами, дёрганные движения. Иногда на её лице проскакивало такое выражение, словно она хотела себя отдёрнуть.
Как будто всё это казалось ей неправильным.
Но эти слова прозвучали для него искренне. Словно она сама попыталась сделать их такими, попыталась вложить в них смысл, который Ло’ак пока не понимал.
Ещё пару дней назад, если бы ему кто-то сказал, что он будет сидеть рядом с ней на берегу озера и спокойно общаться, он бы дал этому человеку в нос.
Но Ло’ак и вправду сидит рядом с ней. Даже больше — ему кажется, что они неплохо провели время. Особенно для тех, кто собачится при первой возможности, и это с тем учётом, что они едва не подрались пару часов назад.
— ...Но я не буду говорить тебе спасибо потому, что ты меня всё ещё бесишь.
Ло’ак не удерживается от тихого смеха.
Теперь она больше похожа на привычную себя.
— Не переживай, небесная, это взаимно.
***
— Ло'ак! Почему оставил передатчик дома? — Джейк, который, кажется, стоял на этом краю целую вечность, встречает их с отцовским раздражением и злостью. — И где вы вообще были? Почему ушёл не предупредив?!
Последнее, чего ему хотелось с самого утра, так это обнаружить пропажу своего младшего сына и пропажу дочери своего бывшего начальника.
— А мне больше интересно почему вы мокрые? — Нетейам скрещивает на груди руки.
Вода больше не капает, но их одежда не просушилась за то время, пока они добирались до базы. Мира, всё ещё покачиваясь после полёта, убирает за ухо влажные волосы, сонно зевая. Ей даже нечего ответить, а потому она косится на Ло’ака, мол, ты придумал — ты и отмазывайся.
Но Ло’ак лишь устало отмахивается, не глядя на встревоженный и удивлённый вид отца, и просто отвечает:
— Пар выпускали.
