Не влюбляй меня

      Следующий месяц тоже начался довольно активно: Рафаэль с Кейси стали работать на складе магазина друга дяди последнего. Таскали товары, на перерывах пили пиво и делали домашку. Библиотеку оставляли на Майки с Донни, что послушано отрабатывали свои часы на первом этаже.       Мужик, единственное, этот был какой-то противный и дотошный, аж бесило. Спасибо, что он появлялся редко на складе и, в целом, их не трогал, но если приходил, то не мог не тыкнуть во что-нибудь.       Они вдвоём терпели, конечно, так как и не таких приходилось вытерпливать. Плюс, им было о чём поговорить на работе, большую часть первого времени они говорили, конечно же, о Эйприл.       — Я выпал, когда она его поцеловала, — всунул Кейси ящик с макаронами на полку. — Типа так нагло и просто вот будто она могла вообще это сделать.       — Да я понял. Она, видимо, изначально этого и хотела. Когда только мирилась со мной.       — Она ведь этого не хотела делать, а потом что-то вдруг захотела. Да сто проц потому что хотела к нему шары подкатить, вот и всё. Хорошо, что Ди адекватный.       — Ага, — их диалог прерывает голос из-за стеллажей:       — Вместо того, чтобы обсуждать бабу, лучше бы работали усерднее! Что вы как дохлые сёмги?? — топает тот где-то там. — Живее! — и уходит.       Рафаэль раздражённо вздыхает, всунув мешки на полки.       — Мы работаем всего неделю, а я уже хочу ему в рот плюнуть.       — Я тоже, но давай хотя бы декабрь проработаем, чтобы не просто так.       — Да я не бегу, просто жалуюсь, — фыркнул тот.       — Как с Лео дела? Помирились?       — Да, естественно. Когда он ответил, то мы поговорили, чтобы он не обижался на это. В общем... Всё хорошо. Прошло четыре месяца, как мы не виделись, а мне уже на стенку лезть охота.       — Могу понять. Когда маму увезли в больницу, мы жесть как скучали. Жаль, конечно, что она так и не выкарабкалась.       — Кейс... — опустил коробку Раф в руках, посмотрев на того сочувственно.       — Да ладно тебе, будто я один здесь безмамный, лол. Всё бывает, что уж. Кстати, может, поэтому я уподобился Рыжей и решил направить свою сидевшую агрессию на бедного Дона.       — Эх, — холерик всунул коробку на нужное место. — Как сестра?       — После того, как мы, точнее ты, тех побил, они резко перестали доставать малолеток. Неплохо, хм? — усмехнулся хоккеист, как и Рафаэль. — Я бы посмотрел, как Лео пиздится, раз он твой учитель типа.       — Я очень хочу попытаться намылить ему шею, — потряс тот кулаком с улыбкой. — Чтобы он не поддавался и понял, что я тоже не так прост.       — Уверен у тебя есть шанс.       Поработав сегодня, Рафаэль вернулся домой, пока остальные двое играли возле дивана в нарды. Прямо как летом тогда.       — Раф, привет, — улыбнулся ему конопатый, помахав, Ди тоже ему помахал. — Как дела?       — Да нормально. А вам не надоело хуи пинать?       — Ну мы утром ещё учимся, так что не надо тут, — помазал пальчиком конопатый. — Нам есть, чем заняться, не переживай.       — Ну, смотрите сами.       Рафаэль ушёл в комнату, улёгся на матрас и взял свитер старшего, приобняв его и понюхав.       — Уже почти выветрился... — грустно заметил он, но всё равно уткнулся сильнее, продолжая вздыхать возможные остатки, обнимая крепче.       Снова это чувство скуки вернулось к нему, отчего хотелось обняться с парнем, хотя бы увидеть...       Но такой возможности пока не было, к сожалению. Этот предновогодний месяц шёл довольно стабильно: школа, работа, тренировка вечерами, редкие переписки с Лео по выходным. В остальном ничего более не случалось, пока буквально за два дня до нового года к Рафу в комнату не входит папа, постучавшись.       — Рафаэль, можно тебя отвлечь? Зайдешь в комнату своего брата?       — Ага, — тот поднимается, они вместе входят туда, пока Дон сидит, как обычно, за компьютерным столом, а Майки рядышком с довольным лицом. — Что у вас с лицами?       — Нам папа Саки прислал видео, — хлопает в ладоши голубоглазый. — С Лео.       — Включай, — подходит он ближе, сразу устремив взгляд в монитор. Йоши тоже смотрел за ним.       В начале видео стало ясно, что у них там какое-то мероприятие, так как был такой большой красивый зал в белых тонах, места для учеников, сцена с пианино и ещё некоторыми инструментами, пока пустая. Благо снимающий подошёл чуть ближе относительно сцены, чтобы было лучше видно, а то снимать с задних рядов такое себе удовольствие. Много было галдежа, но потом вышел какой-то мужчина и стал балакать на японском. Ясное дело, двое ничего не понимали, но им особо и не надо. Потом все поднялись, простояли под гимн страны, а после под гимн института. От такой дисциплины тошнить тянет на самом деле.       — А там вообще снимать можно? — вдруг спросил Дон, усмехнувшись немного.       — Дяденька сказал, что мероприятия можно, — показал Майк на мужчину в белом костюме на сцене, что, кстати, стал уходить, уступая место. — Сейчас будут учащиеся выступать. Я не успел запомнить имя, но сейчас не Лео.       — Мы же не будем смотреть остальных, я надеюсь? — скрестил руки холерик. — Я не хочу.       На видео Саки что-то тихо сказал на японском и слегка перевёл камеру на сидящего Лео с краю ряда в таком белом костюмчике красивом. Тот улыбнулся, мягко подмигнув и показав пис возле лица. Лео ему тоже что-то ответил на их непонятном.       Раф вцепился взглядом в экран, не моргая почти, пока видел того, ещё в таком хорошем качестве. Такой вообще красивый, ухоженный, хорошенький, милый. Сидит, улыбается... У Рафа сейчас сердце выпрыгнет, кажется. Он не думал, что так сильно соскучился, что ему захочется разныться только оттого, что посмотрит на него.       Перед концом первого выступления Лео поднялся, аккуратно выступив с ряда, пройдя немного спиной, чтобы ещё немного поглядеть в камеру, после быстренько куда-то убежал. Раф опёрся руками на стол, смотря на экран, как заворожённый ребенок.       Когда на сцене появился не только он, но ещё несколько человек, что взялись за скрипки, а ещё один был с кастаньетами на рукоятке. Рафаэль очень надеялся услышать именно вот что-то знакомое, ведь тот снова сидел за пианино и, может быть, он решил специально исполнить что-то такое... Важное.       И он угадал: как только тот коснулся клавиш, Рафаэля пробило мурашками по всему телу. Да и не только его. Из-за скрипок и ритмичных постукиваний на фоне всё звучало ещё живее, а он ещё так пел красиво, по его пению Раф соскучился не меньше. И по этой песне, которую Лео ему любит петь. Он тяжело вздыхает, пытаясь просто не разрыдаться от происходящего на видео и от льющейся в его уши музыки.       В какой-то момент Лео улыбается, а потом вообще смотрит в камеру, отчего Рафа снова слегка пробивает мурашками. Он присел на корточки, уткнувшись лицом в руки на столе, продолжая смотреть и слушать внимательно, как тот красиво играет, поёт и сидит в целом.       Доиграв последние клавиши, ясное дело, им аплодируют, а все уходят со сцены быстренько. Лео возвращается мальца запаренный из-за того, что пел, но довольный, присаживается на своё место, поправив брюки немного. Они с отцом тихо переговариваются о чём-то и видео заканчивается.       Рафаэль хлопает глазенками, растрогавшись. Он поднимается, тихонько вытирая пальцами глаза. Усугубило то, что Майки тоже заплакал, оперевшись на брата. Йоши их обнимает позади и гладит по макушкам заботливо, отчего Рафу только больше захотелось плакать. Он опустил голову, тихо икая.       Кажется, он плакал из-за того, что сильно скучал по тому, что тот спел песню, которая крепко ассоциируется с ними двумя, и что в целом увидел его. Так долго ждать, это как было невыносимо, так и оставалось, надоело уже терпеть это одиночество без него.       Успокоившись немного, он вытирает глаза, хныкнув тихо разок.       — Не расстраивайтесь, сыновья, время пройдет быстрее, чем вы думаете. Уже новый год, а на следующий вы увидитесь.       Оба кивают.       Когда Рафаэль вернулся в комнату, то посмотрел видео ещё раз в наушниках, слушая это всё по несколько раз с новым удовольствием и счастьем. Поэтому решил написать тому и поговорить. Упомянул видео, конечно, и что остался доволен. Лео выразил радость, что ему так понравилось.       Оказывается, их даже не пустили домой на новый год, чтобы все отпраздновали прямо там, а потом сразу вернулись к учёбе к конце выходных. Тот был явно не особо счастлив такому развитию событий, но ничего нельзя было сделать. Поздравив друг друга с наступающим, они вышли из сети.       Новый год прошел уютно, в семейной обстановке, с горячим шоколадом, в свитерах, с пиццей, салатиками и курочкой. Сам по себе праздник у них прошёл тихо, не долго, так как никто и не хотел сидеть всю ночь, потому предпочли досидеть до двух часов ночи, всё доев, и ушли по кроватям. В их общую беседу уже прилетели фотографии с обеих сторон.       Когда все разошлись по комнатам, то Майки навис на плечах Донни, что придержал его за бока, пока тот его стал целовать в щёчки и носик, прикасаясь мягко беззвучно губками. Рослый гладит его по спине, придержав в руках свои очки, чтобы они не мешали целовать его.       — Ещё есть силы на что-то? — улыбнулся немного рослый, выпрямившись. Парень ложится щекой на его грудную клетку и отрицательно мычит.       — Не-а... Чтобы тебя целовать мне не нужны силы, хы... — он обнимает его и ведёт к матрасу, после переворачивается и ложится на него спиной, увалив и рослого за собой в постель.       — А переодеться?       — Какое переодеться, ты с ума сошел? — голубоглазый укрывает их, положив голову на худое плечо и обняв рукой. — Холодно же...       — Мне жарковато... — зевает кареглазый, сложив аксессуар на тумбочку.       — Ну снима-ай, — приподнимается младший, брат снимает свитер, отложив в сторонку, после ложится обратно, как и оппонент, уткнувшись в его шею носом. — Сладких снов...       — Сладких...       Утро Донни в новом году началось чуть иначе, чем обычно, потому что в этот раз он проснулся не первый. Микеланджело обычно дрых до обеда, но не сегодня. Сейчас он разбудил своего мальчика, расцеловав его бледное личико всяко разно. Рослый проснулся, приоткрыв глаза, но продолжал щурится, так как мало чего хорошо видел. Голубоглазый сам надевает ему очечки, поправив аккуратно, после с яркой улыбкой продолжает сидеть и смотреть, пока Дон тоже смотрит, приулыбнувшись ему в ответ.       — Что такое?       — Ты так мило спал... — склонил голову конопатый. — Такой вообще спокойный и удовлетворённый, — похихикал он, поцеловав того в лоб мягко. Ди приобнял его рукой приятно, зарывшись рукой под его футболку и поглаживая согретую со сна спинку. Братец берёт его лицо в ладони и целует много раз, не задевая очков, коснулся в завершении его губ и приподнялся с широкой улыбкой. — Я люблю, когда ты мне улыбаешься, Ди.       — Взаимно, — погладил кареглазый его бедру медленно туда-обратно. Улыбка ушла с лица из-за вопроса, который он задал: — Почему ты больше не называешь меня солнцем? — голубоглазый сам теряет улыбку с лица, сев ровнее. — Ты стал чаще звать меня по имени и ни разу так не назвал за последний месяц. Тебе не нравится?       — Нет, не в этом дело, — сложил лапки в замок веснушчатый. — Ам... — собеседник поднимается с подушки, смотря на брата, дожидаясь ответа. — Это глупо.       — Что именно? — Дон убирает ему некоторые завитушки с лица за уши.       — Причина, по которой я перестал. Она глупая.       — Не думаю. Скажи, что такое? — он посмотрел ему в глаза, но ответа не было, Микеланджело лишь расстроенно смотрел в ответ, опустив бровки. — Это из-за неё?       — Угу, — кивает тот, его гладят по щеке нежным движением, потому сразу притирается. — Она тебя так называла постоянно...       — Мне все равно, как меня кто зовет. Кроме тебя. Мне нравится, когда ты меня так называешь, я чувствую себя особенным конкретно с этим ласковым прозвищем, — младший закрывает глаза, прижимая чужую прохладную лапку к своему лицу. — Если тебе не тяжело, то не мог бы продолжить звать меня так? — Майк вздыхает тихо и с улыбкой отвечает:       — Хорошо, солнышко, — Ди сразу его благодарно целует в губы, прижав к себе слегка напористо. Светловолосый улыбается в поцелуе, приобняв того за плечи и целуя в ответ.       Рафаэль уже давно проснулся, смотрел видео и ел хлопья, так как не было настроения что-то готовить. Снова немного его скука накрыла с ночи о Лео. Он прекрасно понимает, почему тот не пишет, но как бы хотелось, чтобы это было немного почаще. Ненавидеть его было чуть-чуть проще, ведь хотя бы не ждал ничего от этого всего. Ладно, это всё глупости. Лучше правда пережидать больше года, чем ненавидеть всю жизнь. Почему он вообще думает об этом?       После него завтракать пришли остальные двое, холерик удалился в гостиную, где присел на диван; кошка пошла к нему, чтобы разлечься на коленях, пока её гладили. Раф расслабление ложится на спинку дивана, слегка закинув голову назад и глядя в сторону окна, где валил снег. Закрыл глаза, чтобы просто посидеть так или задремать.       Через минуток десять к нему присоединился младший, что присел рядышком и положил голову на плечо с улыбкой. Раф поднял одну руку с его стороны и приобнял за плечи, конопатый тоже закрыл глаза, расслабившись рядом и приобняв брата за живот. Они вдвоём задремали, так что Дону ничего не оставалось, как накрыть их пледом и пойти посидеть за компьютером.       Когда Раф проснулся, то потянулся немного, похрустев шеей. Младший бро тоже проснулся, потерев глаза и проморгавшись. Они переглянулись, улыбнувшись друг другу приятно, бунтарь потрепал его по светлой голове и поднялся, так как кошка уже убежала, пока они спали.       — Ты куда сейчас?       — Потренироваться, — показал он наверх пальцем.       — О, можно мне с тобой?       — Там холодно: замерзнешь.       — Я оденусь тепло, — встал тот сразу, поставив руки в бока. — Всё в порядке.       — Пф... Ладно, приходи через минут пятнадцать-двадцать, — ему кивают.       Бунтарь поднимается на крышу, делает всё, как обычно, не взирая на немного падающий снег. Когда он разогрелся, то приходит младшенький в тёплой одежде. Придав брату веса для отжиманий, сидит тихонько, попивая какао из термоса, пока тот про себя считает.       — А ты чего с Лео не занимаешься? — оглянулся немного задира, после продолжил считать про себя. — А то под него одного целую отельную комнату сделали, ха.       — Вообще-то додзе я попросил, а не Лео.       — То есть?       — Я хотел научиться заниматься, и папа учил. Лео стал заниматься со мной за компанию, а потом мне стало скучно, потому я перестал, а он продолжил и до сих пор занимается. Ну и ты теперь, — посмеялся немного младший.       — Хм... Лео так тащится по мечам, я был уверен, что это была его затея.       — Не-а.       Подсобив в занятии ещё немного, конопатый возвращается домой, оставив брата продолжить тренировку наверху, а пока разделся, помыл термос и лёг на матрас, пока Ди что-то там активно делал за компьютером.       С концом новогодних каникул Раф с Кейси снова пошли в школу, а так же на работу, где этот мужик стал, кажется, ещё недовольнее, чем в прошлом году.       Пока они там, как обычно, что-то перетаскивали и сортировали, Рафаэль взял часть товара, чтобы отнести в морозильный отсек, всунул его в холодильник, случайно расслышав через плотную ширму голос любимого начальника. Ради интереса решил подслушать: всё равно ведь скучно.       Он там кого-то активно материл. Холерик сначала даже подумал, что по телефону, так как он говорил один на протяжении минут трех-четырех, потому парень думал уйти, плюс было здесь довольно прохладно, однако в этот момент расслышал ответ, как какая-то девочка, хлюпая носом, извинялась и обещала навести порядок. Мужик что-то специально уронил прямо возле себя и ушёл, а девушка стала это собирать, капая слезами на кафель.       Рафаэль аккуратно выходит, чтобы не наступить на чужую руку или товар. Девушка собирала снеки, которые дрожали у неё в руках.       — Те помочь? — она кивает, вытирая рукавами глаза и лицо. Темперамент садится на корточки, собирая быстро упаковки и кидая их обратно, после, когда пол остался без них, оба выпрямились и стали их презентабельно раскладывать. — Если он тебя материт на весь магаз, чё ты не уйдешь?       — Мне деньги нужны, а больше никуда не попасть... — хнычет она. — Либо слишком далеко, либо ссылаются за несовершеннолетие... Если я не буду работать, то...       — Ладно, я понял, — вздыхает задира. — Не уверен, что круто, когда на тебя так орут.       — Думаешь? — складывает она руки на груди. — Я такая неуклюжая и криворукая... Директор прав...       — Да ну, господи... С чего ты взяла-то? Нормальная ты, просто нервничаешь много. Наведи порядок в голове и всё будет норм, пропускай его крики мимо ушей, будто этого нет. Будет в триста раз проще.       — Ой, это тяжело... — холерик пожимает плечами. — А ты здесь работаешь тоже, да?       — Ну типа, — она кивает, немного улыбнувшись и отведя глаза. — Ладно, бывай, — махнул он рукой и вернулся обратно.       — Ты долго, — уже сидел на коробке Кейси и ничего не делал. — Я закончил.       — Да там он на какую-то девочку орал, и мне стало интересно, что происходит вообще.       — Лол. Понятно, — опёрся хоккеист назад, пока друг заканчивал свою часть работы. — Что за девочка?       — Я ебу? — обернулся он. — Просто работает в магазине там, ни больше, ни меньше.       — Ну ладно.       Рафаэль забыл о случайной знакомой буквально когда ушел с работы в тот вечер, однако в какой-то рабочий день, когда они вышли со склада подышать свежим воздухом, а то в помещении духота, холерик краем глазам заметил какие-то шевеления и его с самого прихода на работу не покидало чувство, что на него кто-то смотрит. Бунтарь подошёл к месту, от которого шел звук, а именно мусорный бак, и пнул его в сторону,       — Тебе что надо? — сразу задал он вопрос сидевшей корточках знакомой девушке.       — Ой, — она поднимается, помяв неловко руки. — Извини, — убирает девушка волосы за ухо.       — Тебе бля не холодно? Застегнулась б хоть, а то продует сиськи, — она как-то стесняется, но слушается, застегнув куртку. — За что ты извиняешься? Нет, ясно за то, но какого хера ты тут сидела?       — Да просто... — бунтарь супится, поставив руку в бок. — Хотела подышать воздухом, проветрится...       — А за мусорным баком самый лучший аромат, я так понимаю? — она немного смеётся, встав боком и сложив руки вместе в рукавах, чтобы согреть. — Иди-ка в здание, а? Не делай мне мозги, пожалуйста.       — Да, прости, — она быстро уходит обратно.       — Что ж, я могу тебя поздравить, — вдруг произносит Кейси, потому Рафаэль оборачивается с вопросительным взглядом. — Она на тебя запала.       — Чё. Ещё не хватало, — нахмурился холерик. — С чего ты взял?       — Если ты с ней общался так и в прошлый раз, то всё ясно. Ничего, что ты о ней заботился и всё такое?       — Так и что? Сказать застегнуть куртку это забота, блять? У меня привычка уже из-за Майки выработалась, вот и всё. Господи... Все, пошли обратно, — нажал на ручку заднего входа холерик, пройдя вовнутрь и снимая куртку.       — Ну она довольно симпотная, — с усмешкой проговорил хоккеист.       — Заткнись.       Оба продолжают работу. Ему меньше всего хотелось опять думать о каких-то бабах, которые хотят с кем-то замутить, в особенности с ним. Он вообще не понимает, как особо работает женская психология, он в мужской больше разбирается ясно по каким причинам, а там он ни бе, ни ме, ни кукареку. Он без понятия, как её грамотно в короткие сроки отшить. И не хочется самостоятельно подходить со словами о том, что она в него втюрилась и попросить перестать, это будет выглядеть максимально самовлюблённо.       Благо этим же вечером он смог поговорить с Лео и успокоить мысли. Он не стал говорить о ней, ведь, увидев, как ревнует младший брат, сделал вывод, что он может реагировать также ярко. Они не в той ситуации, чтобы это проверять, потому бунтарь не рискнул.       Единственное, теперь с этим надо что-то делать, ведь она не давала ему спокойно вздохнуть просто своим присутствием, она всегда где-то была и смотрела. Рафаэль устал вздрагивать на протяжении всего дня, как нездоровый какой-то.       — Чувак, скажи ей, — посоветовал ему друг, пока они шли со школы.       — Это будет выглядеть максимально по-идиотски, она на вопросы не отвечает, ничего кроме слежки не делает.       — Заимел себе сталкера, лол.       — Это не капли не смешно, Кейс, — ударил он его в плечо. — Нахера мне этот геморрой?       — Эй, спокойнее, ты чего завёлся? Понимаю, что неприятно, но ты ж не настолько ненавидишь девушек?       — С чего ты взял, что я их ненавижу?       — Ну ты же гей.       — И? — нахмурился холерик, остановившись. — Чувак, если я ебусь в жопу, то это не значит, что я хочу каждого мужика и одновременно с этим презираю всех женщин. Дело вообще не в этом.       — Ладно, согласен, хрень сморозил. А что тогда не так, помимо того, что тебя преследуют на работе?       — Я не хочу, чтобы об этом узнал Лео, он жуть как расстроится, и это мягко сказано.       — Так ты ж гей, или... Я запутался, блять.       — Агх... Дело не в этом, он просто начнёт переживать, накручивать себя и тревожиться из-за того, что мы настолько далеко друг от друга, а ко мне кто-то лезет. Мне бы на его месте тоже было бы неприятно и неспокойно.       — Ладно, я понял, — кивнул он несколько раз. Они пошли дальше. — А как он об этом узнает-то по-твоему?       — Во-первых, меня беспокоит сам факт происходящего, во-вторых, людей много вокруг, мало ли, как это может обернуться всё ненароком.       — Мм... — провёл глазами парень по орбите. — Ладно, с твоей стороны это правда выглядит не очень. Ну ты сам виноват, что весь такой вот крутой и недоступный или как это называется, — посмеялся Джонс. Они дошли до дома задиры. — Ладно, всех благ.       — Ага, пока, — Раф тяжело вздыхает, потоптавшись на месте, после входит в подъезд.       Его раздражало происходящие, а ещё он боялся, что что-то пойдёт не так, это его тоже раздражало ещё сильнее, так что получался какой-то порочный круг. Только он входит домой, как Майк выходит из комнаты отца с пылесосом, поставив его аккуратно рядом с собой.       — Что-то случилось? Злое личико у тебя.       — Нормально всё, — оставил он обувь в прихожей и обошёл того. — Настроения нет, — и закрылся в комнате, присев за свой стол и достав скетчбук, чтобы начеркать что-нибудь и успокоиться.       Просидев за одной страничкой и обрисовав её всем подряд, переворачивает и начинает рисовать не кучу всего, а один цельный рисунок. Через минут двадцать понял, когда стал вырисовывать узкие уставшие глазки, что рисует Лео. Он тяжело выдыхает, потыкав карандашом по краю бумаги, и продолжает, делая всё чуть медленнее и осматривая то, что получается. Его ушки сами краснеют, пока он прикрывает лицо ладонью немного, так как опирался на неё.       Какая-то опять скука на душе появилась, уже хотелось обняться и чтобы было куда уткнуться, ни о ком не думать в некоторые вечера. От этого одиночества только больше хочется быть рядом и больше никуда не отпускать от себя настолько долго, без возможности увидеться хотя бы на десять минут. Он взял телефон, когда дорисовал, написал ему, после отложил, зная, что тот на учёбе и ответит не скоро.       А последнее время скука по партнёру накатывает всё сильнее, что даже делать ничего не хочется, только ждать. А ждать ещё целый год.       Микеланджело, закончив пылесосить, заходит к Донни, что взглянул на него коротко.       — Что с лицом? — продолжил он печатать, но краем глазам увидел, как брат подходит, потому повернулся лицом к нему, обняв ответ за спину и подняв голову.       — Раф какой-то злой вернулся.       — Ну он часто может злиться, это нормально. Плюс, он наверняка скучает по Лео, он и так долго один, нам помогал. Не волнуйся, он остынет, — конопатый кивает, погладив парня по худым плечам и поцеловал в лоб. — Ещё он жаловался на директора в магазине, наверняка он тоже там не сахар.       — Да, ты прав... — гладит он его по волосам, убирая их за уши, после снял очки ему аккуратно, положив на стол и начав расцеловывать его личико. — Я не знаю, как бы лез на стены без тебя так долго... — продолжает юноша целовать парня по бледному лицу, по щекам и векам. — Я без тебя с ума сойду, честно... Когда Лео вернется и после следующих новогодних каникул мы поедем домой, я не знаю, как буду себя чувствовать... Ужасно, я так не буду хотеть уезжать...       — Я понимаю тебя, — прикрыл глаза Дон. — Вроде по Лео скучаешь и хочется, чтобы он был здесь, но в тот же время, если он вернется, то это значит, что вы снова уедете. Я к тебе уже привык.       — И я, я тоже привык, — обнимает он его крепко за голову, прижав к себе и вздохнув глубоко грудью. — Рафу будет грустно пробыть с Лео всего недельку, может, чуть больше...       — А самому Лео какого будет? Он столько работал и учился, а потом ещё обратно возвращаться и продолжать работать...       — Ух, мой бедный лисёнок... — загрустил конопатый, печально вздыхая, пока его гладили по спине.       — Может, если получится, вы сможете остаться подольше, — тот угукает ему в макушку, поцеловав коротко. — Понадеемся.       Проблема с этой девочкой теребила Рафу мозги долгое время, но в какой-то момент он перестал её замечать на каждом своем шагу. Подумал: можно свободно вздохнуть. Забыл о ней даже на какой-то период. Пока они не заговорили о ней с Кейси на перерыве в школе, пока стояли возле окна.       — Не хочу тебя пугать, — начал Кейс, отпив сока из коробочки, — но мне кажется, та девчонка от тебя не отстала, как мы думали.       — То есть? Она больше не смотрит за мной на работе, а работает. Я проверял.       — Посмотри за забор школы, — махнул он головой в окно за спиной. Задира обернулся к нему, посмотрев несколько секунд. Почти сразу заметил, как какая-то фигурка идёт вдоль забора очень неспеша, всматриваясь куда-то.       — С чего ты взял, что это она?       — Куртку запомнил.       — Да мало у кого такая куртка, пф... — повернулся он обратно. — Просто мамаша ждёт своего спиногрыза со школы, вот и всё.       — Ну ладно. Но мне кажется, это она.       — Не она, — хмурился бунтарь.       Хорошо было бы удостовериться, конечно. Но Рафаэль надеялся, так скажем, на лучшее. На работе всё было так же, как и до этого, она ему на глаза не попадалась, а когда выходил со склада по делу, то чаще всего она была занята и не обращала внимания. Это его снова успокоило и заставило градус переживания упасть почти к нейтралу, однако не на долго. Этим же вечером, пока он шёл домой, а Кейси ушёл по своему пути, то ощутил, что словно за ним кто-то идёт. Обернувшись резко в один момент, там никого не оказалось, но всё равно ради безопасности пошёл не прямым путём домой, а всякими дворами. Чувство не пропадало, а интуиция его обычно не подводит. Задира замечает на пути небольшой камень, в спокойном размеренном шаге доходит до него и пинает пяткой назад, за себя, сразу услышав, что в кого-то попал, потому обернулся.       — Опять ты?!       — Зачем камень было кидать?.. — помяла она свою руку. — Ау...       — Ты издеваешься надо мной, что ли?! — холерик быстро к ней подошёл. — Что тебе нужно??       — Ничего... — смущается она немного, отступив назад. — Я заметила, как ты высматриваешь меня в магазине. И подумала...       — Чт- Нет! Ты не так подумала! — холерик был бы рад ей объяснять, но бесится и берёт за грудки, дёрнув разок освежающе. — Ты можешь оставить меня в покое?!       — Ну как же? — она берёт его руку в свои две, улыбнувшись. Раф сразу теряется, глупо смотря на их руки. — Если бы я тебе тоже не нравилась, ты бы не беспокоился обо мне каждый раз, не выискивал меня глазами каждый день в магазине, не дал бы мне свой номер телефона...       — Какой номер телефона? Я ничего тебе не давал!       — Давал, я нашла его в комнате для персонала в своей сумке больше недели назад, — засияла она. — Я сразу поняла, что я тебе нравлюсь. Просто ты стесняешься, да?       — ЧЕГО, БЛЯТЬ? — Раф выдёргивает руку, отступив в недоумении. — С чего ты взяла, что это я?!       — Ну, смотри, — она достала бумажку и показала. Холерик выхватывает бумажку, где черном по белому написан его номер и его инициалы. Всё написано таким печатным почерком.       — Я не сувал эту бумажку, это даже не мой почерк, — потряс он запиской, которую быстро забрали и упрятали обратно. — Отдай.       — Раф, ну пожалуйста, я ж не сделаю тебе плохо. Обо мне так никто ещё не заботился.       — Да не забота это была нихрена, — нахмурился он, взмахнув руками. — Хватит придумывать. Займись делом и возьмись за голову, ёб твою мать, у меня своих проблем хватает, ещё тебя мне не хватало.       — Не злись, пожалуйста, — помяла она рукава.       — Я даже не знаю, как тебя зовут, ну типа, у тебя вообще вопрос вне возникает, всё ли ты правильно думаешь?       — Элизабет.       — Что?       — Меня зовут Элизабет.       — Я это сказал просто для факта, — вздохнул он, потерев переносицу. — Всё, короче, ты отстаёшь от меня, я не беспокоюсь об этом впредь. Бывай.       Не успевает он обернуться, как его сразу обнимают за руку, не дав уйти.       — Это потому что я выше тебя? Да?       — Да причем тут твой внешний вид вообще?! Не доводи до греха, я щас тебя ёбну просто по лицу, если не отъебешься.       — Ну тогда к чему были твои знаки мне? Чем я плоха? Ты мне так помог, тебя так приятно слушать, ты такой умный и понимающий. Скажи, что угодно, я всё для тебя сделаю, чтобы ты согласился со мной погулять.       — Девочка, я занят, блять, — вынудила она его сказать это, выдернув свою руку из чужих. — Я сказал "нет", значит "нет".       — Я ни разу не видела тебя с девушками... — склонила она голову.       — Твою мать, во-первых, — высунул он палец вперёд, а затем и второй, — с парнем, во-вторых, он не в городе. Какого чёрта я вообще с тобой разговариваю, я хочу домой.       — Так ты по мальчикам? Но это же проходит, — задира теряет дар речи. — Рафи, я хорошая девушка, я обещаю, я очень внимательная, а ты мне безумно понравился. Ты сказал, что я нормальная, это звучало так приятно и здорово от тебя.       — Агх, не называй меня так, — скривился он, отвернув голову. — Мне срать какая ты девушка, человек, существо, представитель человеческого рода и любой класс, к которому ты себя причисляешь, вот блять честно. Оставь меня в покое.       Пока она не ответила, он быстрее уходит весь на иголках.       После этого дня ему теперь каждый день кажется, что она его где-то преследует, она стала появляться возле ворот школы всё чаще, а ещё иногда он её видел возле библиотеки из окна кухни. Каждую неделю, каждую субботу, пока внизу работал Майки.       Но в один день она вошла туда. Буквально через минуту он слышит, как Майк поднимается по лестнице из подсобки и открывает дверцу в полу, придержав её рукой.       — Бро, тебя какая-то девочка спрашивает.       — Нет меня, — махнул он руками и подошел поближе.       — Она выглядит так, будто очень хочет поговорить. Мне неловко её выгонять...       — Агх, мягкотелый ты кусок апельсина, блять, — он всунул его обратно и полез следом, спрыгнув с лестницы и обогнав брата вперёд, сразу выйдя с предъявами: — Если ты сейчас же отсюда не уйдешь, я не знаю, что я с тобой сделаю. У тебя своей личной жизни вообще нет? У тебя вроде семья без денег грустит, нет? Лучше бы работала на второй смене, а не за мной по морозу гонялась. Каждый день.       — Ну послушай меня, прошу, — она снова берёт его за руку, но Раф брезгливо приподнимает её, готовый в любой момент выдернуть к себе. Майки тихо обходит стойку, наблюдая тихо. — Если ты действительно так не хочешь этого, то зачем оставляешь подарки? Скажи честно, как есть.       — Какие подарки? Чё за подарки? Я сказал тебе как есть триста раз, если не больше, — вытаскивает он свою руку и всовывает в карманы спортивок. Она роется в сумке и достаёт маленькую коробочку, где лежал браслет и записка, явно с печатными буквами. — Не дарил я, блять, тебе ничего. Это не я.       — Но написано, что от тебя. Кому ещё нужно это делать? — он хотел ответить, что не знает и знать не хочет, однако ему быстро приходит возможная идея, с которой он сразу соглашается, потому злится.       Без ответа возвращается в подсобку, поднимется в прихожую, забрав куртку и ботинки, потом спускается обратно и идёт на выход.       — Раф, ты куда?? — высунулся уже Майк.       — К Кейси.       Рафаэль быстро прибежал к чужому дому, забежал на третий этаж и постучался. Кейси открыл ему дверь и, не успев ничего сказать, на него начинают гнать прямо с порога, тыкая в грудь пальцем.       — Джонс, сука, ты думаешь это, блять, смешно?!       — Чё?       — Ничё. Тебе нахуй заняться нечем дома и на работе? Нахера ты дал ей мой номер и даришь какие-то подарки?       — Кому? Что происходит, блять, что я сделал опять??       — Я тебе сейчас врежу, не строй из себя идиота.       — Раф, иди проспись!       — Ты сейчас проспишься у меня, блять, за такие приколы! — Кейс врезал ему по лицу разок.       — ДА ЧТО ТЫ ОРЕШЬ НА МЕНЯ!? — Рафаэль тоже ему вдал в ответку, шагнув за порог.       — А КАКОГО ХЕРА ТЫ ЭТОЙ ДУРЕ МОИ КОНТАКТЫ СЛИЛ И ЗАПИСКИ ОСТАВЛЯЕШЬ?!       — ДА С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО ЭТО Я?! — толкнулся хоккеист.       — А КТО ЕЩЁ-ТО?! — толкается в ответ Раф.       — Почему вы ругаетесь? — вышла из комнаты сестра Кейси, он сразу её немного отвёл назад, чтобы они по ней случайно не попали.       — Всё в порядке, просто Раф придурок, который меня обвиняет в какой-то дичи.       — Хочешь сказать, это не ты? — нахмурился тот сильнее.       — Ну ты тупой, скажи мне? — обернулся Джонс к нему, сложив руки на груди. — Нет, Раф, это не я. Зачем мне это делать вообще? Я понимаю, что я бы так раньше сделал, но мы уже полгода общаемся.       — Агх... — холерик отводит взгляд, остынув. Он топает ногой. — Ладно, прости. Я с горяча немного.       — Вижу. Говоришь, кто-то подсовывает записки вместо тебя? Поэтому она от тебя не отстаёт уже месяц?       — Да. Она сейчас пришла к нам домой, показала браслет какой-то с запиской от меня. Мне от нее уже плохо, она у меня в глотке сидит просто.       — Ну дела.       Они оба постояли в прихожей, потопов ногами и пораскинув мозгами, но ни к чему не пришли. Договорились поговорить об этом на свежую голову на следующий день и на работе. Рафаэль ещё раз извинился, что пришёл и наорал на него ни за что. Единственное, ему пришлось остаться на чай, так как его сестра предложила, только после этого он вернулся домой, где её, слава Богу, не было.       — Раф, кто это был вообще? — сразу спросил конопатый.       — Девчонка с работы, которая на меня запала и думает, что она мне тоже нравится, — снял он куртку. — Она не понимает, что я говорю "нет".       — И давно это?       — Около месяца, кажется.       — Оу... Вот чего ты такой злой ходил, — вышел светловолосый из-за стойки, чтобы приобнять того. — Всё хорошо будет. Не переживай.       — Угу-м. Надеюсь, — похлопал он по чужой макушке. — Только Лео не говори.       — Почему?       — Мало ли, что подумает об этом. Не хочу его волновать.       — Боишься, что будет ревновать? — ему кивают в ответ. — Аа... Блин, ты умный. Хорошо, не скажу. Донни-то можно?       — Да можно конечно.       — Хорошо.