Не влюбляй меня

      — Нам стоит обсудить, когда нам стоит возвращаться в Японию, — стал говорить Саки, что опёрся на журнальный столик, немного покашляв в кулак. — У нас много дел, мы не можем тут долго задерживаться, как бы ни хотели. Леонардо сказал, ещё там, что хочет услышать ваши пожелания перед тем, как принять решение. Майки?       — А, ну... — конопатый не знал, что сказать, поэтому помял ручки молча какой-то момент. — Я, честно говоря, уже соскучился по дому, но я бы не хотел уезжать слишком рано... — он не мог объяснить, потому что это было для Рафа. — Мы ведь уедем и Лео не долго опять не увидится ни с папой, ни с Донни, ни с Рафом. Нечестно забирать его на столько времени, а потом привозить всего на две недели, — Йоши и Саки кивают, после смотрят на Рафа. Тот сразу пожимает плечами.       — Сами решайте, как вам удобно.       — Донателло, только ты остался, — посмотрел на сына Йоши.       — Кхм... — Ди помял рукав свитера, не выдерживая больших пауз. — Я согласен с Майки. Нельзя уехать на полтора года, а вернуться всего на две недели. Вы должны остаться здесь хотя бы на месяц, не считая эту неделю до нового года, — очкастик ощутил, как бунтарь смотрит на него, но не запнулся, продолжая высказываться, но его слова с каждым разом отдавались бо́льшей пылкостью. — А учитывая, какие у нас у всех отношения, разделять Лео с Рафом на такое количество времени ужасно, и это мягко сказано. Я понимаю, что у вас работа и что оттуда это делать проще, однако у нас есть не только работа, мы не можем её ставить выше семьи, — Майки тихонько кладёт руку на чужую, чтобы немного успокоить, но тот не может так просто уняться. — Лео и так много работал всё это время, ему не нужно улетать так рано, — Ди вынужден остановиться, так как Раф склоняется слегка вперёд и шлёпает ему по коленке.       — Хватит уже.       — Если тебе всё равно, то мне — нет. Я не понимаю твою логику, Раф, она просто по-бытовому тупая!       — Если тебе мозгов не хватает понять, что не так, это не моя проблема! — они ругались прямо по сторонам от младшего, что на момент растерялся, что эти стали огрызаться друг на друга. Вообще остальные тоже растерялись, Лео пытался понять быстрее, что именно они не поделили опять, выглядывая вперёд, сидя на подоконнике.       — Нет, ты не думаешь наперёд, ты слепо не видишь, что справлялся нормально и что дело в другом!       — Я всё вижу, это ты ты не понимаешь, что я чувствую! Был бы ты на моём месте, я бы посмотрел, как тебя ломало!       — Раф, Донни, не кричите, не ссорьтесь, — подёргал их конопатый за рукава. Но они его особо не услышали.       — Да что за идиотизм?! Если тебя беспокоит, то просто надо поговорить, а не откладывать каждый раз!       — Заткнись! Ты ни черта не понял моей ситуации, не всегда плохое приводит к плохому! Почему я вообще должен терпеть?! Какого черта ты вообще свой рот открыл, кто тебя просил об этом говорить?!       — ДА ПОТОМУ, ЧТО У ТЕБЯ, РАФ, ВЫГОРАНИЕ, А ТЫ ИДИОТ, — вскочил тот, сняв быстрым движением очки и тыкнув брату в лоб. — Ты ничего не замечаешь, ты даже не хочешь покопаться в себе дольше положенного! — темперамент толкает его руку от себя и тоже встаёт.       — Тебе-то откуда знать, что у меня, недопонятый гений?! Такой ты психолог! Видишь меня насквозь, да?! С чего ты вообще взял эту хрень?!       — Хватит кричать друг на друга, — уже вмешался Йоши, отставив обоих друг от друга, приложив ладони к грудным клеткам. У обоих сердца стучали с безумной скоростью. — Потом это обсудим, ещё подеритесь здесь.       Рафаэль лишь с презрением дёргает носом и уходит в комнату, громко хлопнув дверью.       Лео, что молча наблюдал и слушал, сначала проводил взглядом парня, а потом посмотрел на Дона, что сам был недоволен, но отвёл глаза, когда на него посмотрели.       — Я с ним поговорю, — встаёт старший, поправив свитер. Конопатый подходит к нему и крепко обнимает, уткнувшись в бок лицом.       — Прости, мы всё испортили... — тихо говорит он.       — Всё нормально. Нельзя ничего утаивать, я же говорил об этом. Главное всё расставить по полочкам, вот и всё.       Тот кивает и отступает, неловко помяв руки.       Бесстрашный идёт в комнату, но чувствует то, о чём говорил утром, наиболее чётко. Тревога.       Он входит, прикрыв за собой дверь плотно, взглянув на сидящего на матрасе Рафа, что постукивал стопой о пол. Старший мягко садится рядом, а потом смотрит на парня, что заметно нервничал. Длинноволосый берёт его за руку и прижимает к своей груди. Холерик взглянул на него, а после на руку.       — У тебя-то чё так сердце стучит? — негромко решает спросить.       — Я волнуюсь за тебя. Ты можешь мне сказать, всё хорошо.       — Я не хотел говорить тебе сейчас, а позже, после праздников. И Дон об этом знал. Но нет, надо было всё разболтать.       — Он сделал это намеренно. Видимо, он очень хочет, чтобы ты мне что-то рассказал, — темперамент молчит момент, не собираясь пока ничего говорить. — Ты можешь не говорить сейчас, — улыбается тот и садится ближе, поцеловав костяшки брюнета. — Скажи, когда считаешь нужным. Я всё пойму. Правда, всё-всё. Я знаю, что ты любишь меня, так что любое твое решение, мнение я смогу понять и принять, — Рафаэль поворачивает к нему голову немного с мокрыми глазами. Он пока не знает, хочет ли говорить сейчас, но он уже устал носить это в себе. Ещё и глаза у старшего были такие же, как и слова: понимающие. — Иди ко мне, всё хорошо, — он его укладывает на себя и крепко обнимает, целуя в макушку.       Бунтарь ложится на брата, сжав его одежду по бокам и уткнувшись в плечо. Прямо как он хотел. Чтобы, когда ему плохо, Лео его успокаивал и лелеял. Он тихо начинает хныкать, но опять со слезами проблема. Они с трудом вытекают из глаз, но плакать очень хочется, потому он просто подрагивает и несчастно скулит. Ему слишком трудно всё это носить, ещё и слова Дона о неразумности его решений... Может, правда полная чушь? Он запутался, просто ничего не понимает и не знает, чего хочет на деле. Знает только то, что с Лео ему хорошо и он чувствует себя любимым с ним. Рафаэль вцепился в него ещё сильнее, спрятавшись лицом надежнее.       — Рафи... — гладил он его по голове. — Если тебя правда это сильно беспокоит, пожалуйста, поделись. Не заставляй себя это носить на душе ещё дольше. Как давно ты об этом переживаешь?       — С апреля...       — Ух, девять месяцев... Давно, — Рафаэль отстраняется и смотрит вниз, пока его гладят по щекам. — Всё хорошо.       — Лео, я... — ему снова хочется плакать, но он не позволяет себе и гладит горло от кома, чтобы нормально разговаривать. — Я тобой очень дорожу, ты мне сильно важен и нужен, честно. Я клянусь в этом. Но из-за этого мне слишком плохо без тебя, — стискивает он губы, сжимая собственные руки, но брат берёт их в свои, поглаживая большими пальцами. — Я не могу ни на чём сосредоточиться и отдохнуть, я думаю постоянно о тебе, я постоянно жду. Но я устал ждать, я больше так не могу...       — Ты хочешь расстаться, как только мы уедем? — тот кивает, не поднимая взгляда.       — Мне слишком плохо, у меня ощущение, будто я ничего не могу. Постоянно ждать тебя я не вынесу во второй раз, это чересчур больно. Если я смогу сосредоточиться полноценно на себе, не считая дни до новой встречи, мне будет лучше. Я так думаю... — бунтарь смотрит на парня, что улыбается ему. Прям как в том странном сне.       — Я понял тебя, — кивает тот, улыбнувшись шире. — Если это то, что тебе нужно, то конечно. Я понимаю, в какую ситуацию нас двоих загнал, так что всё хорошо, — Раф с непониманием смотрит на него, но потом понимает, что зря стал думать, что Лео всё равно на данную ситуацию. Потому что сложилось именно такое ощущение, что тот стал только больше улыбаться и говорить с такой интонацией.       Лео начинает плакать, не в силах больше улыбаться, так как явно делал это из последних сил сейчас. Он отпускает чужие горячие руки и пытается вытереть лицо, которое поднимает кверху, чтобы избавиться от слёз.       — Лео...       — В-всё нормально, я же знал, что так будет, хн... Я не должен плакать сейчас... — понимая, что слёзы не уходят, он опускает голову, вытирая лицо уже вот так, тихо хныкая печально. — Блин... Я не хотел плакать перед тобой сейчас...       — Ты знал, что я тебе это скажу? — садится ближе темперамент и кладёт руку на чужую спину. Леонардо поворачивает к нему голову, кивнув несколько раз, пока его лицо резво покраснело, а глаза были мокрые-мокрые, всё плыло в них, а гроздья летели по щекам и на колени. — Как?       — Предполагал, во что выльется это всё... — он снова хнычет тихо, вытирая нос и глаза по новой, что не помогало. — Прости меня, пожалуйста...       — За что? — Раф приобнимает его и гладит по руке, которую тот сжимает крепко в ответ дрожащими пальцами.       — За всё... Что всё так получилось опять. Что у нас ничего не получается, как нужно. Каждый раз провальный. И всё из-за меня. Если бы я не лез к тебе, всё было бы хорошо...       — Не говори так. И не извиняйся. И не плачь...       Леонардо кивает, пытаясь успокоиться, но после говорит с какой-то такой глупой искренней улыбкой и секундным счастьем на лице:       — Но если ты передумаешь и захочешь попробовать ещё раз, то я буду ждать, — но ком снова бьёт, его голос садится. — П-прости, я ужасно выгляжу сейчас... — закрывает он лицо ладонями, продолжая плакать. — Извини, что плачу... Тебе же было плохо, а не мне, но я ничего не могу сделать, извини меня...       — Лео, всё хорошо, правда, я... Мх... — он крепко его обнимает и прижимает к себе, как и старший, что укладывается лицом на его грудную клетку и свободной рукой сжимает одежду на его животе, продолжая уже не так громко плакать. — Я не знаю, что сказать...       — Я рад, что мы сможем побыть вместе хотя бы эти две недели... Хоть немного я смогу выразить тебе свою любовь, которая у меня есть. Можно? Это же не сделает тебе плохо? Я не смогу иначе всё это время просто быть рядом, я хочу быть целиком с тобой, насколько это возможно.       — Я сам этого хочу. Конечно можно, глупый вопрос... — глотает громко слюну брюнет и опускает голову на чужую. — Ты такой глупый у меня, Лео...       — Ну, значит, только с тобой я могу быть самим собой, пхы...       Через десять минут Лео садится, глубоко подышав, чтобы успокоиться. После выдыхает ещё разок конечный и улыбается ему, ещё потирая глаза слегка. Рафаэль тоже ему немного улыбается, ощущая наконец огромный спад камня с души. Он чувствует, что так и лучше. Так нужно сделать. И, если Лео согласен, значит точно надо.       Старший убирает волосы за уши и садится чуть-чуть поудобнее, взяв руки Рафа, и целует в щёку. Задира тоже его целует туда же. Чмокнувшись губами немного, они обнимаются крепко, прижимаясь друг к другу как можно плотнее. Всё-таки они снова скоро не будут вместе, так что нужно взять от этого времени как можно больше физического наслаждения.       Медленно отпустив друг друга, Раф первый берёт руки парня в свои и прижимает к своим щекам, с облегчением вздохнув.       — Тебе стало лучше? — в ответ кивок. — Ты всё рассказал, что хотел? — холерик отводит глаза. Снова как-то неприятно скрутило в животе от мысли о второй теме. — Милый?       Задира тупит секунду, а потом густо краснеет, посмотрев в глаза того. Лео сдержанно краснеет, а после неловко смеется, потерев шею.       — Пх, я подумал, что это будет уместно... Извини.       — Э, нет, — замахал руками бунтарь. — Всё норм, мне нравится, называй так, пока мы вместе. Типа э... Ну звучит мило, я думаю?       — Ну хорошо, — склонил голову бесстрашный на бок. — И так? Раз уж мы сели поговорить по душам, то...       — Нет, — покачал головой Рафаэль. — В другой раз. Пока переварим это, лады? Я пока не уверен, что хочу на тебя вываливать столько.       — Хорошо, — Леонардо гладит его по макушке, а потом, проведя руку к боку, гладит по щеке и тянет к себе, мягко поцеловав в губы. Ничего не говорил, просто приятно искренне улыбался.       Несмотря на всё произошедшее и услышанное, он продолжал смотреть с любовью и счастьем, в котором читалось удовольствие просто видеть перед собой Рафа. Это грело очень сильно. Темперамент тоже его слегка целует в губы, прикрыв глаза.       — Значит, вы уедете через неделю после нового года?       — Ага, это было бы наиболее оптимально.       — Я понял.       Посидев вместе ещё немного, бесстрашный встаёт, приулыбнувшись по-обычному.       — Останешься тут?       — Ага, не хочу выходить до завтра, — помял задира одеяло. Когда Лео уже собрался уйти, то темперамент его негромко позвал: — Можешь им сказать, что у нас всё нормально? Я обещал Майки, что мы будем вместе, так что... Я знаю, ты не любишь врать, но я подумал, что так будет лучше.       — А то, что произошло между тобой и Ди сорок минут назад? Ничего?       — Нет, ничего, всё нормально, — ему кивают и удаляются, после этого Рафаэль взял последнюю сигарету и вылез покурить.       Старший подошёл к остальным с той же приятной обыденной улыбкой. Это вызвало у них легкое удивление, так как они ожидали явно чего-то другого, учитывая, какой диалог, наверное, состоялся.       — Вы поговорили?       — Ага.       — И... Всё нормально? Что вы решили?       — Всё хорошо, не волнуйтесь вы так. Никто ни с кем не расстаётся.       — Фух... — конопатый выдыхает, приложив ладошку с груди. — Как гора с плеч, мамочки... — он улыбается ярко. — Subarashī.       Леонардо мягче улыбается им и обнимает их двоих за плечи, прижав к своим плечам их головы, начав потом гладить по волосам. После отпустил их, поводив ладонями по их по щёчкам.       — Донни, ты так вырос, на самом деле...       — Да ты тоже вымахал за полтора года заметно. Мы все немного выросли, — Леонардо кивает им, убрав руки за спину. — Но на тебя всё ещё непривычно смотреть: у тебя лицо мальца вытянулось.       — Ну, а вы для меня немного поменялись. Пойдём, чай попьём перед сном? Я японский привёз, — с приятной домашней интонацией зазывает старший братьев на кухню, поведя ладонью по воздуху за собой. Они с радостью следуют за ним.       Когда чаепитие закончилось, а мальчики разошлись, то конопатый плюхается на матрас, счастливо замотав ножками.       — Хы, они будут вместе. Мы зря переживали, Донни, — рослый кивает с расслабленной улыбкой и ложится на подушку, сложив ноги сверху спины партнёра, что лежал перпендикулярно к нему. — Я так счастлив, что Рафу станет лучше... Как я рад.       — Да, я слышу, пф... Я тоже этому рад. Мне тоже, если честно, с Лео сразу так комфортно становится. Будто он забирает все твои тревоги и проблемы себе.       — Чувствуешь себя защищённым и в надёжных руках, да... Я тоже это чувствую, он стал таким великолепным человеком, я безумно счастлив, что мы вас встретили, что столько всего случилось... Лео стал идеальным человеком для нас всех, я его так люблю, Донни-и, — помахал он ножками, переполз и лёг парню на худенький животик затылком. — Ещё и новый год через четыре дня. Как всё стало хорошо!       — Ага... — кареглазый снимает очки и гладит партнёра по лобику, убирая волосы к себе, хотя они падали обратно на лицо их хозяина. — Майки, я тебя люблю, — названный поднимает голову назад, хлопая яркими глазёнками. — Редко стал тебе это говорить. Исправляюсь, — приулыбнулся.       — Хы, — младший ярко улыбается во все зубки и тянет лапки к тому, похлопав по щёчкам. — И я тебя люблю-ю, моё солнышко-о... — младшенький переворачивается на спину, разложившись щёчками на чужом животике. — Донни-и-и... — улыбается тот с хитринкой, приподняв чужой свитер, чтобы взять за оголённые бока и целовать кожу худенького животика. Уделив немного внимание этой части тела, спускается вниз и ложится щекой на пах, погладив рукой. — Я хочу тебе сделать приятно.       — Ну ты же не станешь этого не делать, если я скажу, что сейчас не время? — тот хихикает и снимает с него домашние штаны, отложив их в сторону, также поступает с трусами, но даже не смотрел на них, так как он сразу взял в руку чужой орган и стал его целовать снизу вверх, оглаживая языком по всем сторонам. Смочив палец, приставил его к лону, оглаживая подушечкой указательного пальца, а большим провёл по промежности, доведя их под яички, и продолжал так водить вверх вниз от кружочка мышц до самого органа.       Дон горячо выдыхает в потолок, поправив подушку, чтобы положить её под себя удобней, после снова выдыхает, но мальца рвано, когда партнёр заглотил его достоинство почти целиком и стал водить там изнутри языком. Светловолосый отпускает орган, который из рта вышел уже вставшим, нежели до этого. Голубоглазый проводит по нему кончиком носа, мокро целуя параллельно, пока поднимался к уздечке, в которую стал навязчиво давить напряженным кончиком языка. В это время уже успел смочить палец ещё раз и проникнуть вовнутрь.       Младший отстраняется, чтобы перевести дыхание, а пока активно партнёру мастурбирует сводной рукой, посматривая на него с упоением. Ди приложил одну руку к груди, второй сжимая постель рядом с собой, моментами выгибаясь.       — Мне остановиться, солнышко? — щебечет он, чмокнув мокрую согретую головку.       — Н-нет, мх... Быстрее... — Микеланджело улыбается, всунув второй палец внутрь, пока искал нужную выпирающую стеночку, а сам снова заглотнул, но глубже, имитируя продолжительные поступательные движения.       Донни закрывает рот ладонью, выгнувшись в пояснице, и весь дрожит, кончив обильно. После устало и расслабленно ложится отдыхать, медленно пальцами разминая ткань свитера.       Конопатый невольно сделал глоток-второй, однако в это время взял салфетку, даже несколько, и выплюнул всё туда, другой салфеткой же вытирает руки и рот. Когда всё это было в мусорке, а уставший партнёр в одежде, то младший падает рядом, подпружинив по матрасу, и обнимает его крепко, расцеловав щёку со своей стороны. Ди его гладит по волосам и сам целует в лобик разок.       Леонардо возвращается в комнату Рафа, который просто сидел на полу и разбирал комиксы по стопочкам. Он присел на колени, придвинувшись поближе.       — Помочь?       — Если не в падлу.       Бесстрашный помогает ему перебрать журналы и комиксы, пока дело не доходит до скетчбуков, стопки которых ещё тогда красовались здесь. Леонардо замечает один свежий и берёт, открывает и неспеша осматривает рисунки, из-за которых начинает немного улыбаться. Раф посмотрел на это коротко, но ничего не сказал, не остановив мини уборку.       — Ты стал лучше рисовать, Раф, — пролистал он половину. — Люблю твои работы.       — Угу, — задира слегка подталкивает к его коленям ещё один, которого Лео также ещё не видел. — Посмотри этот... Там не так много рисунков, как моих... Э...       — Хочешь ещё немного поделиться, что чувствуешь? — тот стыдливо кивает.       Старший кладёт предыдущий в нужную стопку, а другой берёт в руки и открывает. Что ж, стоило ожидать здесь увидеть нечто глубокое, нежели "мне плохо". Почти все страницы были либо исписаны, либо тревожно разрисованы, а бывало и то, и то. Леонардо попытался прочесть, но кривоватый почерк Рафа не поддавался прочтению, учитывая его явную импульсивность и эмоциональность. Он смог разглядеть несколько слов, засохшие капли, скорее всего от слёз, что-то было грубо неровно вырвано, некоторые страницы можно было окрестить просто как "гибель карандаша", так как Рафаэль, судя по всему, брался за предмет кулаком и бесщадно водил, водил и водил до такой степени, пока рука не гудела.       Лео сдержанно вздыхает, уже давно растерял улыбку. Это всё вызывало тревожность и беспокойство. Раф закончил разбирать, потому просто сидел и наблюдал за чужими эмоциями, пытаясь их понять.       Лео немного прокашлялся и поводит пальцами по горлу, прогнав комок, после закрывает скетчбук, который пролистал до конца, мягко кладёт в сторонку и поднимается, оперевшись на колено, обходит стопки и присаживается теперь рядом с Рафом, что уже сам к нему протянул руки для объятий, которые получил сразу же. Крепкие, чтобы успокоить и скрыть от проблем.       Самое приятное, что брат терпеливо относился к этому, что у него не было недовольства насчёт повторения той темы, которую они уже обсудили. Задира прикрывает глаза, припрятав их темными ресницами, а пока прижался плотнее, уложив голову на плечо того.       — Я рад, что ты подумал о моих чувствах и сказал об этом при личной встрече. Однако я настаиваю обсуждать это сразу. Даже текстом, — Лео посмотрел на него, Рафаэль поднимает голову, чтобы посмотреть в глаза. — Только подумал, вызвало сомнение, переживание, да что угодно, и это касается кого-то помимо тебя — напиши, позвони и обсудили как можно раньше. Видишь, как тебе плохо оттого, что ты боялся моей реакции, переживал за себя и за меня, — Лео гладит его щёку большим пальцем заботливо. — Понимаешь, о чём?       — Ага.       Леонардо снова любимо улыбается, расплывшись уголками к скулам, вызвав только уютные чувства в душе, которые успокаивали и лелеяли. Задира снова кладёт голову ему на плечо, влюблённо выдохнув воздуха, пока приложил пальцы к чужим, что сразу пролезли дальше и скрестили их.       Несмотря на тот факт, что причин тревожности стало меньше, точнее, они почти совершенно ушли, почему-то было желание покурить. Мелкое, но хотелось, но сигареты закончились. Потерпев два дня, Раф решил купить пачку. Но он это сделал, пока они шли из спортзала с Лео. Точнее, не совсем так напрямую, ведь не хотелось показывать, что у него теперь есть тяга к курению.       — Это самое, — холерик на ходу придумал причину не на долго спровадить парня от себя, — я, кажется, забыл в спортзале мобильник. Нужно...       — Я схожу быстренько, — перебил его старший, передав свою сумку с вещами. — Подожди тут.       Как только братец скрылся за углом, Рафаэль зашёл в магазин, где купил пачку похожих по виду сигарет, которую всунул быстро в карман кофты, после хотел вернуться на место ожидания, однако он слышит какой-то голос, словно направленный к нему. Обернувшись уже за пределами магазина, Рафаэль видит того мужика, с которым он работал не так давно. Встрепенувшись на момент, так как лицо у директора было свирепое, да и шёл он целенаправленно, темперамент быстрее набрал скорость шага, пока не услышал нечто похожее за собой, потому побежал, на ходу сняв сумки с плечей, как только увидел, как Леонардо выходит из-за угла. Только он хотел сказать, что не нашёл телефона, как ему суют обе сумки.       — Нет времени на это, держи! — после склоняется вниз, подхватив старшего за обе ноги, чтобы закинув себе на плечо, также резко выпрямился и начинает уносить ноги на космической скорости, придерживая ошалевшего партнёра за спину и за ноги пятой точкой вперёд. — СУМКИ ДЕРЖИ, БЛЯТЬ.       — Я держу! — ответил он погромче, чтобы его было слышно. Лео быстро понял, откуда брюнет так защеголял, но не совсем понял причину.       Когда они оказались вообще в другом квартале, то только тогда Раф останавливается и оборачивается с Лео на плече. Убедившись, что пусто, ставит его на место и забирает свои вещи, как ни в чём не было.       — Что? — взглянул на чужое лицо задира.       — Да я даже... Не знаю, что сказать. Как я удивился этому событию в целом, как я поражен, что ты смог меня поднять и пробежать больше километра или как мне тебя отругать за то, что ты вытворил с этим мужчиной.       — Это тот мужик, у которого я работал. Видимо, он все ещё злится, что я плюнул ему в лицо, — поставил он руку в бок. Леонардо тихо смеётся, поправив тому куртку после себя. — А я говорил, что пронесу. Но если бы не разминка наша, я бы вряд ли так долго пробежал.       — Всё равно молодец. Сегодня мы просто размялись, завтра уже полноценно позанимаемся, да?       — Ага, — Леонардо тепло улыбается, взяв чужое румяное лицо, дёргается к себе и целует в губы. Холерик целует в ответ, закрыв глаза и слегка повернув голову на бок.       Как-то захотелось получить чуть большее, потому приоткрывает губы, облизнув чужие. Лео, как ждал, сразу же касается своим чужого и проникает во внутрь. Бесстрашный встаёт плотнее, рукой обнял парня за поясницу и прижимает к себе живот к животу, продолжая с не меньшим желанием играть с его языком, водить немного по зубам и губам. Пока не отстраняется, с аппетитом облизнувшись.       — Прям ждал, да?       — Знаешь, не каждый день ты меня на плече таскаешь, не мог оставить это без внимания. Целоваться зимой на улице имеет свои особые ощущения, согласен?       — Ну да, на самом деле, пф...       Леонардо продолжал на него как-то внимательно с любовью смотреть, приложил руки к его капюшону и закинул его ему на голову, дёрнув к себе и снова поцеловав. Раф понял, что произошло, только когда он уже отстранился, но капюшон не отпускал.       Постояв на месте ещё недолгий момент, пошли наконец-то обратно. А когда уже подходили к дому, то Рафаэль остановился, чтобы достать телефон.       — Кейси пишет.       — Что там?       — Гулять зовёт. Пойдёшь с нами?       — Оу. А можно?       — Да конечно, с чего нельзя-то. Кейс уже давно хочет поболтать с тобой.       — Хм, ну тогда я вещи занесу для начала, — забрал старший их спортивные сумки и унёс наверх, быстро предупредил первого, кого увидел, что они пойдут погулять, и ушёл.       Встретились они недалеко от школы, где Раф с Кейси учились. Хоккеист помахал этим двоим сдалека, чтобы обратить на себя внимание, и подошёл.       — Дарова, — улыбнулся он им, после посмотрел на старшего. — Лео, чувак, сорян, что я с тобой так говорил тогда. Тупой был, сам понимаешь.       — Всё в порядке, я понимаю, — улыбнулся он мягко. — Рад, что теперь всё в норме.       — Хы, да, — всунул парень руки в карманы. — Предлагаю купить что-нибудь пожрать и засесть на катке, там как раз никого нет сейчас.       Так и поступили, через двадцать минут уже сидели в упомянутом месте на стульях болельщиков. Раф с Кейси ели чипсы и сухарики, пока Лео купил себе горячего чая в кофейне. Он почти ничего не говорил, но слушал, как остальные двое болтают, ему и так было нормально. Тут в из разговоре проскальзывает знакомое на слух имя.       — Кстати, — встрял он аккуратно, склонившись вперёд и передёргиваю чашку на коленях. — Про Слеша хотел спросить.       Кейси немного напрягся. Он не знал, что именно случилось у Рафа с ним, но он знал, что ему даже говорить о нём немного тошно, потому сразу закрыл свой рот, чтобы лишнего не сказать.       — Вы больше не общаетесь? Ты просто перестал мне о нём писать в один момент, да и в целом, я так понял, что вы даже не списываетесь.       — Да там... — пытался придумать причину быстро замять диалог бунтарь, помяв колено. — Хрень короче получилась одна, не важно особо.       — Ты с таким восторгом о нём рассказывал, вот я и подумал, что немного странно, — Раф коротко взглянул на Лео, который на момент успел что-то поймать во взгляде. Какой-то он был слишком нервозный и беспокойный. Старший улыбается немного. — Ну ладно, я понимаю.       Кейс с вопросом посмотрел, не совсем уловив причину чужого понимания и что он там вообще смог понять. Что это за реакция такая? Задира неосознанно с облегчением выдыхает. Брат передал ему еще тёплый чай, который он немного отпил и кивнул в знак благодарности. Дальше его Леонардо сам допил и встал, после отошёл, чтобы выбросить пустой стаканчик. Хоккеист слегка бьёт тыльной стороной по руке друга.       — Я ничего не понял, — склонился он ниже, говоря потише. — Почему он так быстро отстал? Ты же ничего толком не ответил.       — Наверное он понял, что мне не хочется об этом говорить. По лицу или по моему ответу.       — Блин, крутяк, — улыбается Кейс, оперевшись руками на переднюю спинку сидушки. — Повезло тебе всё-таки, ха.       — Я знаю, — сложил слегка замёрзшие руки вместе между ног.       Лео вернулся как раз, что-то быстро спросив, чтобы начать какую-то тему про обучение. Побалакав ещё минут пятнадцать, Джонс вскакивает, перепрыгивает через сидячие места и забор катка.       — Давай покатаемся, йо. Коньков нет, но и так нормально, — парень стал кататься, так как лёд и правда был достаточно скользким даже для обычной обуви.       Лео поднимается и спускается следом, тоже перепрыгивает, но встаёт на лёд аккуратно, чтобы проверить, как его подошва скользит. В целом было устойчиво, потому он смог ступить и проскользит. Рафаэль в это время тоже уже перелез, пока Кейс уже был возле старшего и хвастался своими способностями в катании на льду, пока Леонардо его в ответ немного иронично хвалил. Рафу повезло поменьше: его обувь была слишком скользящей, поэтому, как только он ступил, то нога уже чуть куда-то не уехала. Но он смог устоять и не самыми уверенными движениями отойти от забора. Однако подошва его снова поднялась и скользнула в сторону, что он уже начинает падать, но бесстрашный быстро оказался рядом, схватив его за руки и поставил ровнее.       — У тебя руки замёрзли, — констатирует синеглазый, сжав чужие пальцы сильнее и подышав на них тепло, после прячет в своих, продолжая тепло дышать и пытаться согреть. — Чего перчатки не взял?       — Не подумал, — с лёгким смущением комментирует холерик, разок взглянув в сторону, чтобы убедиться, что Кейси катается где-то в стороне, одновременно залипая в телефон. — Было не так уж и холодно, чтобы перчатки брать.       — Это потому, что мы были недолго на улице, — Леонардо целует костяшки Рафаэля, снимает перчатки и надевает их на чужие руки, потерев ещё немного своими поверх. Опускает их вместе вниз, придерживая, чтобы Раф не упал ненароком, если опять поедет. — Ты красный из-за холода или смущения, пф?       — И то, и то.       — Почему ты всё ещё смущаешься при мне? — с мягкой интонацией спрашивает он, а пока партнёр отвечал, то одну из его рук положил себе на плечо, а свою — Рафу на талию, вторую отвёл чуть в сторону движения. И стал аккуратно неспешно вести оппонента в вялом танце, в первую очередь регулируя его безопасное движение ног.       — Потому что я отвык уже, я же говорил. Да и я всегда ощущаю себя как-то... Вот так, когда ты рядом. Я буду смущаться от твоих слов, взгляда и любых других действий до конца жизни, не удивляйся, — Леонардо мягко смеётся.       — Ты такой милый.       — Прекрати, — заметно смущение замаячило на его лице, даже сильнее морозного румянца. — Я так упаду.       — Просто не переступай, а води ногами по льду, как на коньках. И я тебя держу, всё хорошо, — Лео правда держал его крепко. — Вот, молодец.       Рафаэль поглядел какое-то количество времени под ноги, пока не сжимает в стеснении губы, крепче взявшись руками за парня, который не отрывался от его глазами. Холерик всё-таки поднимает к нему голову, негромко прошептав:       — Я тебя люблю.       На момент Леонардо неподдельно удивляется, но потом снова расплывается в улыбке, пока его глаза заблестели ярко-ярко, мелькая зелёными искорками. Он вздыхает сдержанно и останавливает их, берёт чужое лицо и целует мягко в центр губ. Холерик сжимает одежду на его боках, чмокнув в ответ столько раз, сколько раз его сейчас поцеловали, после брат отстраняется, притиревшись к его лбу своим.       — Я тебя тоже люблю, милый, — темперамента опять заставил врасплох, так что он что-то мыкнул и спрятался у него в плече, обхватив тело сильнее, пока его объяли за плечи.       Лео сам отступает через несколько минуток, чтобы посмотреть на умные часы на запястье правой руки, левой стал держать Рафа за руку, после встряхнул рукой и достал телефон, чтобы, судя по всему, посмотреть сообщение.       — Мне Майки пишет, просит домой прийти помочь.       — Что-то случилось?       — Видимо. Ну раз зовет, значит, лучше помочь. Я схожу тогда, ты не задерживайся, а то замерзнешь, — убирает он телефон и поправляет Рафу куртку, отходит немного, чмокнув в щёку бегло. — Если что — звони, — он помахал Кейси и быстро ушёл.       Кейс подъехал к Рафу, шмыгнув показательно носом.       — Чувак, я не сентиментальный человек, но это пиздец как мило.       — Да ну, блин, — выдохнул брюнет, приставив руки к лицу, чтобы подышать на них плотно, но на деле, чтобы подышать запахом перчаток. Малый, но заметный запах Лео пробрался в его замёрзший нос. После выдыхает мягко, приспустив руки и всунув в карман. — Он любит себя так вести.       — Даже завидно немного. В плане... Ну, не знаю, прям видно, как он тебя любит. Особенно смотрит на тебя как-то вот эдак необычно. На меня так только сестра смотрит, пхаха.       Рафаэль прикрыл глаза немного, отведя взгляд.       — Ты ему рассказал про твои чувства? — Раф тихо угукает и медленно передвигается к забору, как и друг мальца скользит. — А он что?       — Заплакал. Сказал, что знал, что так получится, но всё равно расстроился. Тем не менее, с пониманием отнёсся и попросил сообщить, когда я буду готов снова попробовать, — темперамент кладёт руки на забор, чтобы перелезть. Продолжает тише: — Я теперь боюсь, что он меня слишком любит. Учитывая наше знакомство и сейчас... Тяжело как-то осознать, как из того человека он стал таким.       — Да ну, ты зря так думаешь. Ты же говорил, что Лео пытался максимально загладить свою вину.       — А если он продолжает пытаться её загладить такими действиями? — только успевает он договорить, как ему прилетает по лицу ладонью звонко. — Э, БЛЯТЬ, ТЫ ЧЁ?!       — ЧУВАК, — скосил лицо хоккеист, перепрыгнув через забор. — Ты себя слышишь вообще?! Куда ты размяк?! Успокойся, блять, я будто общаюсь с губкой, а не с человеком. У тебя охуенный мужик, даже я это говорю. Охуенный парень, любящий, понимающий, у тебя ебаный джекпот, что ваша работа над отношениями дала подобный результат. Лео меньше всего хочет твоего несчастья, он, по твоим словам, сразу согласился на твоё предложение, но при этом готов ждать. Он тоже ждал полтора года, готов ждать ещё, — он стал тыкать в чужой лоб недовольно. — Хватить ныть, ты сам себя задалбываешь, возьми себя в руки. Я не собираюсь это выслушивать и поглаживать твою хуйню. Ты совсем раскис. Любит — значит любит. Всё. Хватит копаться во втором дне, ты бы увидел, что что-то не так.       Раф тяжело выдыхает, перелезает через забор и присаживается на сиденье, потопав следом стопами.       — Чел, он тебя очень любит, ты его очень любишь, вы прошли дохуя испытаний и они не закончатся, вы решаете, как с ними бороться. Вы построили своим отношениям на всём пройденном. Слышишь меня?       — Да слышу я, не ори на меня, — стукнул холерик по коленке друга. — Я понял, не бесись.       — Ну и хорошо. Меня просто бесит, что ты будто специально от себя отталкиваешь тот факт, что всё в порядке. Типа... Ладно, я понимаю, что говна случилось много у тебя, то бабёха лезет, то со Слешом что-то, то вот это осознание, теперь это. Но, чел, у всех своего говна хватает. А у Лео ты спросил, как у него дела? Что он чувствовал по этому поводу всё это время?       От этого вопроса Рафа как на сквозь прошибает неприятным чувством стыда и вины. А ведь правда. Он даже и не подумал спросить, как Лео себя чувствует. Он ни за что бы не поверил, что такой человек, как Лео, вернулся без единой ужасной мысли в голове, учитывая, как он любит накручивать себя. Чёрт, он все это время был в этом чувстве одиночества на фоне с ссорами с отцом.       Раф вскакивает с ошалевшими глазами.       — Твою мать.       — Раф, ну блять... Хоть признай, что сам себя в болото собственной хуйни затащил. Не круто.       — Да, ты прав, — тяжело он вздыхает. — Я даже не думал об этом, но в последнее время, честно, чувство какое-то не такое. Донни сказал недавно, что у меня выгорание, но я не особо заметил.       — Выгорание? Это чё?       — Это когда ты сначала ебашишь как не в себя или, наоборот, сильно сдерживаешься долгое время, а потом эмоционально истощаешься. Ещё это бывает после какого-то сильного стресса. Это как... Защитная реакция тела, чтобы защитить организм от слишком большого количества негативных эмоций.       — Ну ты же не безэмоциональный.       — После ситуации со Слешем я чувствую себя похожим образом. Мне вообще не нравится, как я изменился в последнее время. Но с Лео чувствую себя намного спокойнее и фоновая тревога отступает.       — Ну вот, видишь. Тебе с ним супер, так перестань искать какие-то подводные камни. Взбодрись.       — Ладно, — улыбается Раф. — Спасибо, Кейс.       — Лучший психолог в Нью-Йорке, обращайся.