Не влюбляй меня

      Когда до приезда тех двоих осталось всего ничего, они оба должны были замоячить на пороге в период последнего месяца, перед новым годом. Очень уже хотелось, чтобы это закончилось: это бесконечное ожидание в восемнадцать месяцев. Это оказалось намного сложнее, чем предполагалось, и Раф не будет готов переждать ещё раз нечто подобное. Нет, не сможет. Плюс, очень много в голове ждёт своего часа обсуждения. Если он прилетит всего на неделю — он его просто убьёт к чертовой матери.       Микеланджело с Донателло были на кухне и пили негромко чай, перекусывая, пока Раф был в гостиной на диване. Эти оба сегодня ходили сдавать последнюю сессию, потому отдыхают.       Тут до конопатого долетает скрип двери, потому он мягким движением оборачивается, взглянув в сторону выхода из кухни, а затем просто на момент застревает, позабыв, какой сегодня день.       Долгожданные гости входят, пока зацикленные друг на друге, так как пассивно ругались:       — Ты обещал перестать пить те таблетки, — хмурился Лео, потрясывая пальцем. — Мы уже нашли хороший аналог, от первых у тебя бессонница.       — Кто бы говорил. Ты своё лицо видел? — щёлкнул Саки сыну по лбу, отчего тот сдержанно айкнул. — Сейчас каникулы, будь добр, отоспись.       — Взаимно, — слегка огрызнулся тот, закрыв за ними дверь плотно, так как снаружи поддувало из подъезда.       Майки с Доном переглянулись с выпученными светлыми глазами, повскакивали с мест и быстрее выбежали, просто сразу же врезавшись в старшего брата, что только-только успел обувь снять и сделать шаг. Конопатый прижался намертво.       — Лео! Лео, Лео, Лео, Лео! — вертел маленький головой по его одежде улыбаясь счастливо и прыгая прямо в объятиях. Дон встал рядом, чуть правее Майки, и прижался сам, его тоже крепко обняли в ответ, поглаживая по волосам.       — Привет, Майки. Привет, Донни, — гладит он их по волосам — и младший поднимает голову к нему, весь светясь от радости.       — Я думал, вы прилетаете завтра, мы все думали, что завтра, уже договорились встать пораньше все вместе, чтобы вас встретить, а вы уже здесь, — похихикал он, крепко сжимая его в руках, пока его приобнимали за плечи и продолжали гладить.       — Мы специально вам сказали, что прилетаем завтра, чтобы вы вчетвером в пробках не стояли, — он приложил указательный палец к губам, улыбнувшись. — Это был подарочек на новый год, — светловолосый, кажется, в восторге, его лицо трещит от радости, но почему-то его светлые глазки быстро заполнились слезами, он хныкнул тихо. — Майки...       — Я-я соскучился... — хныкнул он громче, когда покатилось ещё больше гроздей слёзок по потеплевшим щёчкам. — Я так соскучился, я думал, я без тебя с ума сойду... — хныкнул он, пока его приятно гладили по щекам, вытирая слёзы. Старший с приятной любовью его поцеловал в лобик несколько раз и в веки. Тот прижался к нему, уткнувшись в грудную клетку и несчастно заныв громче, пока и Донни стал гладить его по голове, в надежде успокоить немного На самом деле Лео немного не ожидал, что он расплачется. Обычно Майки радуется и просто продолжает быть навеселе, а сейчас плачет навзрыд, так прицепившись, будто действительно ждал этого с первого дня.       — Лисенок, не уезжай больше так на долго... — пробубнил они в него, сжимая крепко одежду дрожащими пальцами. — Я не могу так...       — Прости, я понимаю... — крепче прижал к себе. — Больше не уеду, честно. Особенно так на долго.       — Обещаешь?..       — Клянусь. Максимум на месяц, не более.       — Х-хорошо... — проскулил он негромко, поприжимаясь ещё чуть-чуть. После отстранился, начав вытирать горячее мокрое лицо. — Ты вырос что-то...       — Да, я тоже заметил, — прокомментировал Ди. Майк подходит поздороваться с отцом, чтобы тоже его обнять.       — А где Раф? — сразу спросил Леонардо у рослого, что показал в сторону гостиной.       — Мы после сессии вернулись, он заснул. Думаю, ты можешь его разбудить, он не расстроится.       Лео кивает, повесив куртку, после тихо вошёл глубже в дом, слегка наклонился к спящему сидя брату, что склонил голову, отчего отросшая челка прикрыла ему глаза. Старший приподнимает ему волосы, взглянув с интересом.       Тот неторопливо просыпается от касаний к нему, потому сначала слегка хлопает ресницами с непониманием, что происходит и почему его так странно будят, а потом поднимает взгляд на Лео, что улыбнулся теплее.       — Привет, Раф, — убрал он свои волосы за уши.       Раф смотрит на несколько секунд, а потом до него приходит осознание того, кого он видит и слышит, потому сразу просыпается, как по щелчку, с засветившимися глазами с синим блеском в них. Пока он тупит на старшего несколько секунд, тот уже кладёт руки ему на плечи, склонившись, и мягкими поцелуями начинает осыпать его лицо, нежно касаясь губами тёплой кожи щёк и лба, век и носа, продолжая ходить по этим местам по второму, третьему кругу, пока Раф сжимает чужую одежду на локтях. Его касались совсем мягко, так приятно и с любовью, ещё запах был такой вкусный, которого он ждал. Прохладные руки на плечах, губы с приподнятыми уголками губ, что дотрагиваются до его лица, касающиеся в это время его кожи темно-синие ресницы закрытых глаз, запах его кожи, напоминающий бергамот и свежее постельное бельё.       Рафаэль сжимает губы, смотря на него дребезжащим широкими зрачками, сжимая ткань его кардигана ещё сильнее и притягивая к себе. Взглотнув ком в горле, он не может сдержаться, да и не хочет. Он начинает плакать во время того, как его всё ещё продолжают целовать. Схватившись за брата обеими руками за лопатки, прижимает его к себе крепко и начинает плакать, хныкая в грудь и негромко взывая, пока хватал тело того крепче и крепче.       Леонардо его обнимает в ответ, склоняясь вниз и поставив одно колено на диван, чтобы было удобнее. Он гладит его по волосам и спине, с любовью притираясь к макушке, чтобы быть ещё плотнее.       — Как я рад тебя обнять... — шепчет он ему на ухо, Раф кивает несколько дрожащих раз, слыша упавший голос. Видимо, тоже плакать хочет, но не позволяет себе.       Раф наконец ощутил облегчение, ему стало легче дышать, как он и хотел. Как же было хорошо в этот момент, он его держал рядом с собой на протяжении пятнадцати минут и не отпускал, как и Лео, что не смел ослабить хватку и пытаться отпустить.       Когда он всё-таки отстранился, то взял партнёра за щёки и, вытерев дорожки слёз, поцеловал трепетно в лобик три волшебных раза, после опустил взгляд к чужому.       Раф смотрит неотрывно в его синие глаза, что блестели так, что смешивали в себе ещё и капельки ярко-зелёного. Он с счастьем улыбается, явно не в силах оторваться. Рафаэль ощущает, как его глаза тоже заблестели с новой силой, будто он опять влюбился. Но на него так смотрели... Он отвык от его таких глаз, взгляда, голоса и еле уловимого тепла тела. Они касаются друг друга кончиками носов, притираясь.       Раф поднимается с дивана, положив голову на плечо и с дрожью выдохнув, пока обвёл руками братскую поясницу. Тот обнимает его за плечи, прижав к себе снова и поглаживая по ним. Леонардо буквально ощутил, как барабанит чужое сердце, как он рад его видеть, и от волнения просто сходит с ума, не желая отпускать. Да и Лео согласен, он хочет гладить его сейчас и держать за руки, целовать, как можно чаще, не упускать просто-напросто из вида, однако они в гостиной, не могут они ведь весь день так обжиматься здесь.       — Рад, что ты вернулся, — негромко проговорил холерик, подняв голову. Его целуют в лоб, взяв просто за руку.       — Да, я тоже. Очень рад вас всех видеть. Но благо это всё подошло к своему логичному концу и можно забыть, — улыбнулся тот приятно, оглянувшись на каждого, что вышел к гостиной. — Ну что вы, в самом деле? — поставил он руку в бок, усмехнувшись. — Перестаньте плакать, новый год вот-вот придёт, а вы с кислыми минами, — посмеялся тот. Погладив руку Рафа большим пальцем, мягко медленно отпускает, взглянув ему в глаза с приятным спокойствием, как бы обещая ему тем самым ещё поговорить сегодня. Но в данный момент проходит по коридору, протягивая руки вверх: — Ка-ак я теперь люблю новый год. Кстати, — обернулся он, убрав руки за спину и склонившись слегка торсом вперёд, — у меня для каждого с собой привезён индивидуальный презент. Не думайте, что я с пустыми руками, — складывает ладошки вместе, улыбнувшись ещё шире, дав проявится своим очаровательным ямочками, о которых Раф успел позабыть. После приятно смеётся, протянув в их сторону с большим пальцем вверх: — А для меня — это самый лучший подарок, быть здесь сейчас. А сейчас я пойду мыться, — вдруг говорит он, вернувшись по коридору, подхватив свои вещи, сразу же забежав в ванную комнату.       — Ах ты... — реагирует Саки, после качает головой. — И тебе не стыдно?       — Ни капельки! — слышится из ванной. — Я передумал, папенька. Первая пролитая американская вода за мной.       Ороку усмехается беззвучно, посмотрев на остальных детей, что стоят с мальца опущенными челюстями.       — Что не так? — сразу спрашивает он. Конопатый показывает в сторону ванной. — А, это. Я уже привык. Он стал себя так вести в последний месяц, когда до возвращения оставалось всего ничего. Видимо, ощутил, что можно себя слегка с поводка спустить в плане поведения.       Дон подходит ближе, встав на одной линии с младшим, начав о чём-то сходу расспрашивать, а Майк подхватил, поддерживая и растягивая разговор.       Рафаэль стоял чуть поодаль них, сжимая в руке руку, которую тот сжимал и гладил. Он слегка опускает голову, чувствуя себя нервно из-за того, какие мысли его всё ещё посещали.       «Я не хочу, чтобы это заканчивалось, но оно закончится. Каждый раз будет больно и одиноко. А он говорил, что собирается работать в Японии. Да кого я обманываю? Через неделю после праздников их и след остынет. И опять будет то же самое. Ещё столько времени... Я не вынесу ждать, я не хочу его ждать, я не хочу находится в постоянном ожидании своего кратковременного счастья, — он сжимал руку сильнее, надавливая на ладонь большим пальцем. — Я давно должен был взять всё в свои руки. Я дал слабину один раз — и меня предали, дал второй — и я чувствую себя одиноко даже в кругу семьи. Я не готов терпеть подобное в третий раз, — парень взглянул на свои отвердевшие  заметно заалевшие костяшки, как на какое-то неприятное воспоминание. — Возможно, я просто не умею по достоинству любить, но я правда не вынесу. Да, я слабый, да, я сдался, но боюсь загнуться из-за этого всего».       Юноша убрал руки в карманы, взглянув на остальных, что продолжали донимать отца, что терпеливо отвечал на их вопросы с улыбкой. Хоть и заметно устал. Но, наверное, ждал Йоши, чтобы с ним тоже поговорить. Его отвели на кухню дать покушать и выпить чая.       Рафаэль негромко входит в ванную комнату, прикрыв дверь и присев на закрытую крышку унитаза.       — Моешься?       — Ну да.       — Ты скоро?       — Пф, ну я после самолёта, я бы хотел хорошенько помыться.       — Мог бы и поторопиться... — помял пальцы Раф, взглянув, как шторка зашевелилась. Лео выглянул немного, придержав её, и с любовью ему улыбнулся.       — Рафи, я скоро. Дай мне пять минут, хорошо? — тот немного краснеет и кивает, глядя снизу вверх на того. Старший ему снова приятно улыбается и продолжает мыться.       Хоть и хотелось постоять под горячей водой без смысла, но пока у него нет на этого морального права. Холерик уходит в комнату, присев на матрас, ожидая с последним терпением, крупицы которого у него остались после полугода.       Как ему и пообещали, Лео появился через пять минут с полотенцем на голове, которым он вытирал свою макушку и кончики отросших волос, сразу после откладывая его на спинку стула.       — Так отвык мыться в общей бане. Так хорошо, чувствую чистым на сто процентов, — улыбнулся он, потерев уши от воды. — Почистишь мне уши?       — Я? — удивился бунтарь. — А если я тебе больно сделаю?       — Ну ты в уши мне их совать не будешь, просто поверхностно убрать. Или ты не знаешь, как устроено то, как они сами убирают серу наружу? — взял он палочку с пунпончиком на конце и улыбнулся, помахав им. — В любом случае: рискнёшь?       — Ну ложись, — Лео передаёт ему ухочистку, ложится головой на чужие колени боком, закрыв глаза. Раф слегка оттянул кожицу уха, чтобы было удобнее смотреть, и приступил к аккуратной работе.       «Я планировал немного поговорить обо всём, но, мне кажется, он слишком устал... Стоит отложить, пожалуй... Хотя, я по нему так соскучился, мне и видеть его приятно, здесь я обманывать себя тоже не могу. Агх, я запутался. Я опять поддаюсь из-за того, что я себя резко стал хорошо чувствовать с ним, но это пройдет. И очень скоро».       Тот мягко выдыхает, поглаживая пальцами по чужой коленке благодарственно. Раф выходит из своих мыслей в реальность.       — Так нравится, что аж вздыхаешь?       — Ага... Приятно ведь.       — Знаешь, — продолжил холерик спустя минутку, когда тот уже лёг другим бочком, — я планировал заняться другим, а не уши твои вычищать. Не то чтобы мне не нравится проводить с тобой время, однако...       — Я понимаю, но можно ещё чуть-чуть? Ты это так приятно делаешь, — улыбнулся тот, полежав ещё минутки четыре, после ложится на спину, пока партнёр откладывает палочку на тумбу, далее смотрит вниз на Лео, что ему приятно улыбается. — Выглядишь больше грустным, нежели счастливым.       — Потому что мне не нравится, что я столько времени просто ждал тебя, придурок, — говорящий берёт его за руку, которую в ответ крепко сжимают. — Радуйся, что я тебя просто не избил на месте.       — Я бы немного расстроился такому приветствию, — посмеялся он. — Ты слишком соскучился, чтобы бить меня, а я, чтобы обижаться на это.       — Я уже отвык от того, какой ты говорливый, — фыркнул бунтарь, пока Лео притянул руку и погладил его по щеке, к которой он сразу притёрся, прикрыв глаза. — Сильно устал?       — Терпимо. По сравнению с учёбой, перелёт — отдых. Просто заколебался кататься, а так в полне терпимо. Учитывая, что я теперь лежу у тебя на коленях, — посмеялся мягко старший. Холерик гладит его по голове, зарываясь во влажные волосы, после посмотрел на них на ладони. — Да, выросли.       — Ты не стригся за всё время?       — Не считал нужным. Лишь подравнивал при необходимости. Плюс, длинные мне нравятся. Интересно, до куда вырастут.       — Долго лежать на мне будешь? — длинноволосый поднимается сразу же, присаживается рядом на колени, приложив руку к чужой спине с приятной улыбкой. — Что?       — Ничего, — улыбнулся он. — Соскучился по тебе, — тот слегка краснеет ушами, ещё пытаясь снова привыкать к приятному голосу. — А ты?       — Издеваешься? — слегка нахмурился тот, щёлкнув по чужому носу. — Что за тупой вопрос?       Леонардо приятно продолжает улыбаться, начинает ползти к подушкам, подхватив оппонента рукой за собой, уложив тоже на матрас рядом. Задира валится на спину, взглянув в сторону парня, что лежал полубоком и приобнимал его той же рукой, приятно глядя, с каким-то детским искренним любопытством. Раф тоже на него смотрит, ощущая одновременно долгожданную лёгкость, но и нарастающую тяжесть, причём и то, и то было у него в душе одновременно. Настолько противоречиво бунтарь себя ещё не ощущал, кажется, никогда. Лео гладит по грудной клетке ладонью, после проводит руку выше и прикладывает к щеке, оглаживая большим пальцем.       — Ну что с тобой? — в лоб спрашивает старший, притягивая его к себе ближе. — Почему у тебя такие глаза несчастные? Будто вот-вот заплачешь, — Рафаэль повернулся на бок к нему лицом.       — Всё норм, я просто не совсем осознал, — на половину соврал он. — И устал, в целом. Я был бы не против лечь спать, на самом деле.       — Хорошо, — мелко кивает старший, поцеловав того в лоб приятно.       Раф поднимается, выключив свет и сняв чужой свитер, так как сейчас он больше не имел смысла. Обернувшись от выключателя, увидел, как старший уже уютно перелёг на край, побив подушку и встряхнув одеяло, а после вообще стал расчесывать волосы пальцами, молчаливо о чем-то задумавшись своём приятном. Холерик возвращается в постель с чувством комфорта в душе, ложится возле стеночки, как он и любит. Леонардо их укрывает, обнимает и ложится плотнее, с улыбкой уткнувшись в чужую макушку носом.       — Устал так спать один... Ты такой тёплый, — прижался он сильнее. — Раф, я так рад, что могу тебя обнять и ощутить рядом с собой... И позвать тебя по имени...       — Только нюни не распускай, я тебя прошу.       — Не буду, — берёт парень чужое лицо за щёки и поднимает к себе, с улыбкой проводив по чужому кончику носа. Они смотрели друг другу в глаза, скрестив ноги под одеялом. — Мне кажется, я не засну от восторга сегодня. По крайней мере, я готов смотреть в твои глаза всю ночь.       — Пф... — усмехнулся темперамент. — Заманчивое предложение, но я очень хочу спать, а завтра нас ждёт много разговоров. Тебя так точно затискают вопросами.       — Тоже верно, — выдыхает он, погладив большими пальцами чужие щёки, снова шире улыбаясь.       Рафу было стыдно знать, о чём он думает где-то на фоне, пока на него так с любовью смотрят и с чистым желанием, как человек только может мечтать. А он пытается от этого сбежать... Было чувство, что он врёт ему о том, что между ними происходит. Противное чувство, от которого хотелось поскорее избавиться. Поэтому постарался заснуть.       Утром Раф сначала протёр глаза, по привычке считая, что он здесь один, потому кладёт руку в сторону слегка, но она попадет прямо на Лео, что тихо спал рядом на животе, сжимая край подушки возле лица. Холерик вспоминает, что не один, потому ложится обратно, погладив того по щеке лёгким поверхностным движением. Тот во сне улыбается слегка, придвинувшись ближе. Рафаэль его обнимает, уткнувшись со слегка румяными щечками ему в волосы, понюхав их. Так вкусно... По этому запаху он так скучал, с ним так тепло, так уютно, так хорошо... На самом деле это одно из самых приятных пробуждений за последний год.       Вскоре ощущает, как старший проводит руки ему на спину, прижавшись плотнее и заметно вдыхая его запах через одежду. Задира прикрыл глаза, поглаживая его по длинным волосам и накручивая их на палец.       — Пахнешь также чудесно...       — Ага, взаимно, — зевнул Раф, щёлкнув зубами.       — Доброе утро, — с улыбкой произносит бесстрашный, поводив на месте носом.       — Доброе.       Лео поднимает голову, посмотрев на темперамента, что, естественно, голову к нему опустил. Старший смотрит на него немного, после тянется чуть ближе шеей и приятно поверхностно целует в губы. Задира чмокнул в ответ, ощутив лёгкий такой тающий прохладный эффект на коже, слегка вместе с тем обжигающий. После поцелуя Раф гладит его большим пальцем под веками, рассматривая синячки под глазами, которые очень видно на его бледной коже.       — Я отосплюсь за выходные, всё хорошо, — комментирует его действие Леонардо, зарывшись руками под чужую одежду, чтобы погладить спину ладонями.       — А сколько у тебя выходные?       — Нужно у отца спросить, — присел он, потянувшись к верху руками. Нащупывает Рафову ладонь, сжав её своей, и оглаживает приятно, приулыбнувшись. — Не переживай, после нового года не смоемся.       — Ага, — Рафаэль тоже садится и ложится на плечо брата головой, скрестив пальцы сжатых рук. — Это самое... — негромко начал он. — Мне нужно тебе кое-что рассказать, но чуть попозже. Когда чуть вольешься снова в жизнь здесь.       — Хорошо, — прикладывает и синеглазый голову на макушку брата. — Я хочу есть. Приготовишь что-нибудь?       — Наглость — второе счастье, — поднимается с этими словами задира. — Но только потому, что ты вернулся и с дороги, понял? Потом сам будешь у плиты крутиться.       — Да я с тобой пойду, — тоже встал бесстрашный, последовав за партнёром.       Весь дом ещё спал, так что они спокойно заняли кухню, пока бунтарь приступил к приготовлению к какого-то несложного завтрака. Леонардо первое время постоял возле окна, смотря на падающий мелкий снег, после подошёл к брюнету, приобняв его с боку и чмокнув в щёку мягко несколько раз, после прикусил губами, помяв щёчку. Рафаэль молча терпел, второй рукой приобняв старшего за плечи и зарываясь в волосы на затылке.       Рафу очень нравилось, что он наконец может с кем-то пообжиматься, его целуют, смотрят постоянно так внимательно, ему есть с кем просыпаться, засыпать, говорить. И что это всё с Лео. Однако мысли, что пришли ему вчера вечером, снова замаячили в голове. И не уйдут, пока они не поговорят об этом. Но перед тем, как поговорить об их отношениях, Лео нужно просто отдохнуть, осознать конец обучения, осознать праздник и так далее, просто успокоиться и вернуться в рутину. Если Раф на него выльет свои проблемы с порога, это будет просто неуважительно и неэффективно. Потому он старался об этом не думать до нового года, чтобы Лео расслабился так, как только сможет. Ещё же Кейси хотел с ним увидеться, кстати...       Короче говоря, дел было навалом. Брат не упускал возможности чмокнуть его и так, и сяк. Когда завтрак был готов, то бунтарь развернулся к нему лицом и приобнял за талию, посмотрел в глаза, пока на него глядели с улыбкой. Поцеловавшись в губы, Лео отходит от парня, взяв их тарелки, чтобы переставить с тумбы на стол.       После завтрака потихоньку просыпался и остальной дом. Майки крутился возле старшего брата, Раф им не мешал, даже с радостью наблюдал, но вскоре случайно взглянул на Дона, что встал заметно в стороне от остальных и смотрел прямо на него как-то тревожно. Холерик растерялся на секунду, а потом махнул головой ему. Ди показал рукой на коридор, так что они вдвоём ушли с кухни, где уже было оба отца.       — Что ты решил? — развернулся тот, сложив руки на груди.       — Донни, успокойся. Он только приехал, пусть отдохнет до нового года.       — Но ты же его обманываешь.       — Нет. Сколько раз говорить: я его люблю. Но я больше, чем уверен, что они скоро уедут и ждать ещё столько же времени я не готов. Если они здесь побудут весь январь, я ещё подумаю. Всё, я понимаю, ты волнуешься, но хватит. Это правда уже не ваше дело.       — Глупость какая-то, — все-таки сказал очкастик. — Зачем вообще тянуть? Ты будто хочешь с ним расстаться, вот и всё. То, что ты делаешь, нерационально, вот вообще. Вам все равно придется видеться, мы будем летать к ним, они к нам, вы друг друга любите, зачем это мутить?       — Потому что, я, блять, повторюсь, не могу сосредоточиться на собственной жизни, живя в ожидании. Я этого не хочу, я не могу. Дон, закрыли тему, хватит с меня уже, я всё решил.       Тот явно все еще был не согласен, так что лишь с хмуростью на лице выдыхает ноздрями и уходит к себе в комнату.       Рафаэль насупленно глядит момент в стенку, сжимая слегка кулаки от недовольства. Привыкший бороться с агрессией на крыше, уже собирается развернуться и уйти, однако до его кулака тихонько касаются прохладные кончики пальцев, которые легко проникают на ладонь и сжимают руку.       — Раф, всё хорошо? — бунтарь обернулся к Лео, что смотрел на него с волнением. Даже соскучился по его прилипчивости и желанию сунуть свой нос в любую дырку.       — Да. Да, я в порядке.       — Что-то не поделили? Ты можешь мне сказать. Не нужно ссориться, особенно перед праздником.       — Нет, всё в норме. Это мелочь, правда. Слушай, не хочешь завтра погулять сходить? Сегодня погода дерьмовая, завтра будет хорошая.       — Свидание? — усмехнулся тот. — С удовольствием, — Лео резко дёрнул его к себе, поцеловав в щёку несколько раз и кусил её слегка. — У меня для тебя особенный подарок на новый год, — шепчет он ему рядом с ухом, покосившись хитренько. Рафаэль немного краснеет, похлопав по чужому плечу.       — Отвык я от твоих лисьих глаз, пф...       — Хех, привыкай, — бесстрашный заводит руки ему на бока, потянувшись снизу вверх, отчего Рафаэль слегка приподнял лицо, потому Лео мягенько касается губами подбородка партнёра. — Пахнешь хорошо, — хихикает он, после отстраняется, поправив ему кофточку. — Можешь продолжать ходить в моем свитере, если он тебе нравится.       Раф лишь безмолвно хмыкнул, поведя плечом. Лео ему улыбнулся и удалился на кухню обратно к остальным.       Холерик ощущает спокойствие, потому никуда не уходит. Однако его гложат мысли про их отношения, которые поднял Ди. Помяв руки за спиной, задира смотрит в сторону своей комнаты, в которую неспеша уходит, оглядываясь, чтобы никто не заметил. Вытаскивает из кармана вторую сигарету из трёх и вылезает на пожарную лестницу, присев на лесенку.       «Как сильно он расстроится после моих слов? Даже страшно теперь ему такое говорить. Такой счастливый и, в целом, будто в самой лучшей форме, в которой только может быть. Лучшая версия себя, к которой он и стремился. Даже стыдно, что я за столько времени никуда не сдвинулся... Потому что я зациклился на ожидании. Так, может, это моя вина? Безусловно это моя вина, что я ставлю нас в такое положение, но я знаю, что это приносит мне боль, это меня тормозит. У меня не может быть две важные ценности разом. Лео для меня самое главное, о чём я буквально мечтал, но мне нужно, чтобы я целился на своё будущее ради своей семьи, не сбрасывая всю денежную ношу на него, — Рафаэль тревожно дёргает ногой, выдохнув дыма за плечо, после потряс пепел. — Если я скажу до нового года, то он точно будет думать об этом и я точно собью ему настрой, но после этого будет время всё нам двоим вместе обдумать. Я думаю, он меня поймёт, он всегда понимал. И сейчас так будет. Лео меня любит, я это знаю и чувствую, он больше не станет делать что-то, что делает мне больно. Лишь наоборот».       Докурив сигарету, тушит её о металлическую лестницу под снегом, кидает в чужую пепельницу и возвращается в комнату, отправившись чистить зубы как раз после завтрака и курения.       В сегодняшний день, ближе к вечеру, четверо собрались в гостиной с какао, чтобы послушать, как старший рассказывала о всей своей учебе, какой это был кошмарный, но интересный опыт, и что рад, что это все хорошо закончилось. Ближе к ночи Майки уже заснул у старшего на коленках, а Раф был в полудрёме на его плече, сжимая ближайшую к себе руку со скрещёнными пальцами. Второй рукой братец поглаживал конопатого по волосам. Он продолжал рассказывать Ди, что ещё не спал, и Рафу, что всё же не до конца заснул.       Но всё же было пора расходится. Бунтарь через силу сна отнёс младшего брата в кровать, после они пожелали спокойной ночи Ди и ушли спать к себе. Но только Рафаэль улёгся на бок и закрыл глаза, как Лео ложится плотно, подёргав его слегка за майку.       — Мм?.. — промычал темперамент, обернувшись слегка, еле держа глаза открытыми.       — Ты правда рад меня видеть?       — Лео, я рад тебя видеть, но давай поговорим об этом утром. Ладно? Я спать жутко хочу.       — Мх... — заметно нехотя старший кивает и ложится обратно, прижавшись и крепче обняв. Его руки мягко поглаживают пальцами. — Спокойной ночи.       — Спокойной...       Утром Рафаэль не забывает о настрое брата поговорить, потому, как только проснулся, то переворачивается к его лицу, но видит, что тот не спит и сразу же смотрит на него.       — Ты уже проснулся?       — Плохо спал... — бесстрашный прижался щекой к чужой грудной клетке, прикрыв глаза. — Я чувствовал себя странно ещё когда был в Японии, но теперь я понимаю, что это ощущение не уходит. Что что-то не так. Либо вокруг, либо с тобой. И не знаю, что думать.       — Тебе плохо со мной?       — Нет-нет, ты не так понял... Такое чувство тревожности где-то на фоне. Я рад, что я вернулся, что мы сегодня пойдем гулять, что новый год, но вот... Что-то не то. Всё именно так, как я хотел, однако всё равно ощущение упущения. Не понимаю, с чем это связанно, даже толком описать не могу.       — Насчёт чего упущение?       — Как-то... Насчёт вас троих. Я пытался быть на связи и в событиях, однако ощущаю теперь какой-то неприятный пробел между нами. Словно я пока не совсем вписываюсь. И ты ко мне ещё снова не привык, да я, честно сказать, тоже, — Леонардо крепче его обнимает, сжимая ткань одежды на партнёрский лопатках. — Глупо себя чувствую...       — Не думаю, что в этом есть что-то глупое, — погладил его по макушке бунтарь, побудив выглянуть глазами. — Оно устаканится, не переживай так сильно насчёт этого, — холерик гладит его по волосам, убирая их с лица и за уши, пока брат просто наблюдал за этим с нежным упоением, прикрыв расслабленно глаза.       — Угу-м... — старший брат ложится выше, когда приятные партнёрские ладони легли ему на плечи с волос, и касается носа того своим. — Мне непривычно, как ты вкусно пахнешь, — он потянулся к его шее, начав нюхать напористо, а пока обнял за талию, двинув к себе плотнее. Задира приподнял голову, обняв плечи брата заметнее.       — Ты тоже вкусно пахнешь... — в лёгком смущении помял одежду того темперамент.       — Ты всегда вкусно пах, но сейчас прям... Сильно, — Леонардо стал целовать его шею мягкими касаниями губ, проводя носом время от времени, а пока руками залез под майку, касаясь пальцами голой теплой спины. — Хочу тебя похвалить. Результаты твоих тренировок не только чувствуются руками, но и видны. Молодец.       — Пф, спасибо, — усмехнулся тот, но усмешка быстро пропала с лица, когда старший проводит руками ему под спортивки, а касания к шее становится заметно мокрыми.       Рафаэль, как напуганная птичка, схватил чужие руки, вытащив их из-под одежды и отпрянул к стенке, пока они смотрят друг на друга с непониманием.       — Давай не сейчас?       — Ты не хочешь? — Раф неоднозначно смотрит в сторону, мягче разжав кисти рук старшего.       — Пока не нужно, ладно?       — А. Ну, хорошо, — бесстрашный берёт чужие щёки к свои и мягко целует в лоб. — Извини, что не спросил.       — Нет, всё нормально, не переживай.       Ему было стыдно, что толком объяснить не может, в чём дело. Ему тяжело думать о сексе как таковом, пока они не обсудят ситуацию, которая с ним случилась. Иначе он каждый раз будет об этом вспоминать. Ему хочется думать о Лео в этот момент, а не вспоминать с дрожью о страхе, который был им испытан.       Леонардо продолжал его приятно целовать, поглаживая по пальцам рук своими. Его накопившиеся по нему заботу тяжело не заметить, учитывая, как он часто к нему плотно встаёт и ложится. Всё равно стыдно за себя и за это. Он такой счастливый сейчас, а Раф разобьёт ему сердце. Даже не знает, кого винить. Лео, который в целом появился в его жизни и сразу же влюбил в себя, или он, который позволил себе влюбиться и слепо идти следом, направляемый только своей крепкой любовью.       — Идём гулять? — вопрос Лео вытаскивает парня из раздумий. — Покушаем в кафе, поэтому пойдём скорее.       Мальчишки поднимаются с постели, одеваются, умываются и уходят из дома гулять. Задира при выходе из подъезда берёт старшего за руку, которую тут же крепко сжимают.       Насколько сильно он рад вернуться и быть просто рядом, что даже такое мелкое действие, как взять за руку, вызывает в нём столько радости и энтузиазма?       Пока они шли, то нашли, о чём поговорить. Конечно нашли, они столько времени нормально не говорили. Через минут двадцать пришли в кафе, взяли себе немного еды и кофе, присев за столиком напротив друг друга.       — Не хочу казаться наглым, но ты не хочешь походить позаниматься в зале фут? Не думаю, что дядя Крис откажет, там точно будет лишний зал.       — Наглость это твоё второе имя, — посмеялся Раф, отпив кофе. — Но звучит неплохо, мне нравится.       — Ну, тогда я ему позвоню и спрошу. Сейчас выходные, никто толком не занимается, почти. Я надеюсь, — и тоже приступил к еде.       — Ты не спросил у отца, когда вы уезжаете?       — Сказал, что сегодня вечером поговорим все вместе на этот счёт, чтобы вместе принять решение. Мы же не можем уехать очень рано, это было бы тупо.       — Понятно. Но и на долго вы не останетесь?       — Нет, к сожалению, мне нужно с ним поехать работать, но я не думаю, что это надолго затянется.        — На сколько, примерно?       — На месяца два точно. В первый мы будем разгребать все дела, учитывая посленовогодние изменения цен, потом обновление контрактов, подписание новых, в общем... Дел куча. А папа себя в последнее время чувствует всё хуже, перелёты ему вообще лучше не делают. Нужно помочь в любом случае, да и теперь моя подпись имеет такую же юридическую силу, как и у отца, поэтому...       Лео продолжал говорить об этом. Раф слушал краем уха, но думал о том, что был прав. Лео его любит, но отец и его бизнес, работа в целом для него важнее. Первичнее. Работу отложить нельзя, а его — можно. Работа ждать не будет, а Раф будет. Это его коробило сейчас в собственной тоске. Чувствует, что сегодня, вечером, когда они всей семьей сядут говорить об этом, то Раф ещё сильнее раскинет. А там и держать информацию за зубами сложнее. Им нужно обсудить гораздо больше, чем Лео думает. И это пугает. И расстраивает.       Эта прогулка прошла хорошо на самом деле: кафе, парк, торговый центр. Лео явно был доволен, Рафа это радовало.       Дома они пообедали, а потом с остальными двумя сели на диван поболтать, как вчера вечером. Но вскоре к ним присоединились оба отца. Сначала немного просто поговорили, а потом начался разговор, которого Рафаэль и ждал, и не хотел слышать вообще.