Не влюбляй меня

      Первым просыпается Рафаэль, потянувшись руками назад, и нащупывает телефон, чтобы извиниться перед другом, что так и не пришёл попускать фейерверки. Оказалось, что этот хоккеист тоже отрубился ближе к часу, так что они ничего не потеряли. Он убирает телефон и укладывает руки на рядом лежащего брата, что также крепко его обнимает, уткнувшись в шею. Поцеловав его волосы разок, убирает их мягкими движениями с чужого лица. Но после просто лежит, смотря то в потолок, то в окно, без желания куда-то сейчас идти, вставать, делать.       Вскоре и Лео проснулся, приоткрыв глаза. Пока не подал виду, что проснулся, продолжая смотреть в чужую шею. У него снова прошёл их ночной диалог в голове и стало как-то ещё неприятнее, чем до этого. Он сжимает чужое тело в руках сильнее прижавшись. Это привлекает внимание Рафа, что взглянул на него, погладив по руке своей.       — Я просто не понимаю, почему ты держал это так долго в секрете. Почему я не догадался? Агх... Это же было очевидно, а я, как идиот, думал, что что-то делаю не так и ты просто не хочешь, — бесстрашный берёт чужую руку и скрещивает пальцы, крепко взявшись. — Просто вот так воспользоваться ситуацией и попытаться по пьяне изнасиловать? Он же ещё под два метра ростом и широкий. Кошмар какой-то, — он утыкается парню в грудную клетку лицом, пока темперамент второй рукой гладит его волосы, вытягивая их на пальцах аккуратно. — Почему тебя окружает столько плохих людей?       — Не знаю, притягиваю я таких. Ты вот первый попался, — посмеялся задира. Лео лишь тихо, без обиды, фыркнул со смехом. — Честно, не знаю.       — Если я его увижу, я ему член на голову накручу.       — Да не надо, он уже не лезет ко мне, всё нормально.       — Ещё бы он лез, — Лео приподнимается на локте, посмотрев на брата. — Я тебе серьезно говорю — если что-то снова подобное случится и я об этом узнаю, то сразу прилечу сюда и мне вообще будет всё равно, пока я самолично не буду убеждён, что всё в порядке.       — Лео, всё норм, честно, — задира гладит его по лицу большим пальцем, убирая волосы за уши аккуратно. — Я сам могу о себе позаботиться.       — Я знаю, но я слишком беспокоюсь о тебе. О вас троих, — Лео тяжело вздыхает и ложится обратно, плотно прилегая. — Папа ещё выходит на пенсию, как только мы вернёмся, и всё официально перейдёт ко мне.       — Боишься?       — Не совсем, просто беспокоюсь, что теперь такое большое дело переходит в мои руки. Всё будет нормально, я более чем уверен, учитывая, что я уже подкован и обучен, однако всё равно волнуюсь. Хотя бы Майки будет со мной, мне будет спокойнее, — Раф притирается к чужой макушке щекой и приподнимает за спину, прижимая к себе крепче. — Не хочешь никуда идти сегодня, я так смотрю?       — Как ты понял?       — Ты очень смиренно уютился и почти не елозишь. И меня к себе сильнее прижимаешь. Но я тоже никуда не хочу, — расслабился он, выдохнув носом и закрыв глаза. — Тебе легче после вчерашнего?       — Ага.       — Хорошо... — снова негромко вздыхает парень, скинув волосы с плеча назад, обнимает партнёра за тело, заведя руку к боку туловища, двумя пальцами касаясь голой кожи, а остальными задравшейся майки.       Они снова вместе засыпают до часа дня, обнимаясь крепко-крепко.       Лео проснулся из-за возни за дверью, так что лениво поднимается, чмокнув парня в волосы и укрыв его получше, натягивает легкое кимоно морского цвета и выходит, негромко закрыв за собой дверь с лёгким мягким щелчком ручки.       — О, Лео, доброе утро, — проходил мимо Саки с какой-то коробкой.       — Доброе утро, — придержал он края кимоно, проводив отца до гостиной. После тоже пошёл за ним, увидев и остальных там же. Они строили город из Лего. — А... Вы чего делаете?       — Вы же мне подарили большой набор конструктора, — улыбнутся Майк. — Мы играем. Не хочешь с нами?       — Пожалуй, откажусь, — приулыбнулся старший. — Я поем и снова в комнату уйду.       — Как скажешь, — вернулся он обратно в строительство.       Бесстрашный осмотрел четверых сидящий на полу и ушёл на кухню, чтобы сварить себе рисовую кашу, задумчиво помешивая её.       «Даже не знаю, что об этом думать. Это так... Странно. И в голове не укладывается до сих пор. Мне нужно перед отъездом найти время и уделить его телу больше внимания нежели сегодня ночью. Чтобы перекрыть этот момент, когда любое касание к определённой точке вызывает у него неприятное воспоминание и горький мандраж... Нужно продумать, что именно сделать и полностью помочь, не хочу ничего не сделать... Я даже не знаю что сказать, он вроде и не разбит, но он сам с этим справлялся, один. И ему было страшно, а я ничего не знал. Я не виноват, что не знал, но сейчас же узнал, но всё равно ещё в бо́льшей растерянности...»       Чужая рука делает поменьше газа и проползает под рукой, зевая.       — У тебя так молоко убежит... — Раф помахал рукой на второй зёв и взглянул на брата, что приулыбнулся, но глаза не улыбались. — Ох, я знаю этот взгляд, — он забрал ложку и стал самостоятельно доготавливать. — Лео, я в порядке. Не бери на себя слишком много. Мы поговорили, и мне стало легче. Всё, не надо думать, как провести мне терапию. Ладно?       — Я понимаю, но я как-то... — его затыкают недолгим поцелуем, после задира недалеко отстраняется, склонив голову мягко на бок.       — Ладно? — назойливее повторяет он свой вопрос. Леонардо кивает.       Они вместе делают кашу и едят её стоя, возле окна, посматривая туда.       — Ты надел этот кардиган, — с улыбкой заметил бесстрашный. — Тебе идёт.       — Да я встал и что первое под руку попалось, то и надел. Но да, приятный такой, — подёргал он плечами. — Я бы и сам такой сделал, но лень.       — Сам?       — Ну я вязал какое-то время назад, но в какой-то момент потерял интерес. Но, я думаю, руки ещё помнят.       — Вау. Я не знал. И рисовать умеешь, и вязать, и готовить, и котов обожаешь. Да ты прям...       — Только попробуй пошутить про бабку: я тебе кашу в лицо пихну.       Лео сжал губы, отведя взгляд и продолжил молча есть. Но не удержался и тихо хихикнул с закрытым ртом. Рафаэль недовольно прорычал на него, отчего старший только больше захотел смеяться, приложив слабо сжатый кулак к губам.       — Лео, твоё чувство юмора оставляет желать лучшего.       — Без этого я бы не смеялся с твоих глупых шуток.       — Ладно, один-один, — пожал плечами темперамент и доел свою порцию.       Этот день они, по сути, провели в кровати, ничем особо полезным не занимаясь, просто разговаривая и смотря видосики или читая книжки.       На следующий день уже пошли снова позаниматься в додзё, добравшись без происшествий. Занявшись разминкой где-то на минут пятнадцать, решили снова уделить внимание растяжке. Раф, как обычно, сел, вытянув ноги, которые сложил вместе. Лео упёрся ему в спину ладонями.       — Сегодня решил в майке заниматься? — надавливал пружинкой бесстрашный, налегая сильнее.       — Футболка как-то движением рук мешает. В ней удобнее.       — Поэтому я надеваю что-то в обтягон, — старший надавил сильнее, склонившись ниже, случайно немного хмыкнув из-за этого. — Ты можешь ниже, давай.       — Я и так низко лёг, куда ниже-то? — но послушно слоняется, почти обхватив стопы руками целиком.       Лео держал его, слегка попружинив, после отпускает и сам свободнее выдыхает носом. Так давить на Рафа, который стал крепче, теперь сложнее, нежели раньше.       Раф выпрямился и расставил ноги в стороны максимально широко, склонился. Лео наклонился тоже, придавив напористо, и взглянул на чужое ухо случайно. Взглотнув негромко, мягко покраснел сдержанно.       — Сильнее дави, чего расслабился? — оглянулся немного. Лео кивнул и стал наклоняться его сильнее, чутка склонившись ближе. Как-то мысли другие были, не о драке немного, но он держал себя в руках и игнорировал свои внутренние позывы вести себя двусмысленно.       После этого они продолжили спокойно заниматься, отработали парочку ударов друг на друге, просто прорабатывая. Ну и драка, конечно же, полноценная тоже была. Первая прошла просто: Лео быстро смог перехватить удар, скрутить лицом в пол, выдержав три секунды, и отпустил аккуратно.       Передохнув немного и попив воды, они вернулись в додзе, чтобы попробовать снова.       — Только не смей мне поддаваться, — хрустнул пальцами задира. — А то нечестно.       — Да я и не думал, пф, — усмехнулся старший, расставив ноги чуть пошире. — Снова хочешь первый, хм? — промурчал он. — Я не против.       — Если ты просишь.       Быстренько приступив к драке, что пошла как-то лучше первой, Раф решил проработать хоть какую-то тактику, а не планировать только первые два шага, которые, кстати, уже были сделаны. Когда Лео хотел ударить снизу под живот, Раф резко тормозит пятками и уходит в бок к нерабочей руке, на что, естественно, оппонент сразу реагирует, развернувшись к нему лицом и резко садясь на одну ногу, вторую выставив, чтобы сделать подсечку, но Раф её перепрыгивает, оказывается быстро сзади и с размаха увесисто пытается ногой ударить по голове, но Лео, как услышал, склоняется вперёд рывком и встаёт, отскочив немного, чтобы перевести дыхание. Раф выдыхает воздух, который держал в лёгких, после снова двинулся с нападающими движениями вперёд, успев поймать момент, чтобы ударить, но промазал, так как ступил криво, Лео сразу этим воспользовался, схватил обеими руками плечо, переставив одну ногу между чужих, чтобы взять бо́льшую опору и снова перекинул через себя, как в прошлый раз. Раф сдержал вскрик из-за резкой боли в спине, так как, только его отпустили, он ударил под сгиб братской ноги, отчего тот сразу её подогнул от неожиданности. Брюнет вскочил, взяв рукой за чужую склонённую голову и ударил по животу коленкой. Лео хмыкнул, надув щёки, не позволяя ударить себя второй раз, подставив ладонь под место удара, откидывает и бьёт локтем сам в живот парня, что тоже сразу хмыкнул от резкого желания стошнить завтрак.       Леонардо уже оказывается подальше, переводя дыхание, как и Рафаэль, что вытирает немного слюней возле рта, взглотнув. Сделав немного шагов друг к другу, Лео бьёт первый, но его руку отводят от себя, Рафаэль бьёт локтем в лицо, тем самым отвернув от себя на мгновение, попутно той же рукой хватает за плечо, проводит ногой под чужие и дёргает в сторону, Лео крепче держит себя, удержавшись за чужую руку, вцепившись. Пошатавшись так на месте, Раф не был уверен, что ему сделать. Был вариант дать между ног, но у него не было моральных сил прописать по достоинству собственного парня, так что просто толкает его от себя. Лео даже удивился такому ходу, так что чуть не споткнулся о ковёр, но удержался, успевая увернуться и ещё ударить в ответ, но не попадает, так как его руку хватают и отбрасываю от себя.       В итоге всё переросло в бой на выносливость: кто первый не уследит за чужим ударом и упадёт. Оба уже явно выдохлись, но продолжали напористо пытаться взмать оппоненту, пока в какой-то момент всё наконец-то не заканчивается. Рафаэль снова бьёт на уровень лица, его руку переживают, второй берут за вторую руку, делают подножку и укладывают на спину, присев сверху, чтобы удержать выигрышные секунды.       Старший тяжело вдыхает и отпускает чужие руки, переваливается на бок и ложится на спину рядом, высоко вздымая грудь.       — Круто... — вполголоса хватил их бой бунтарь и нащупывает чужую руку рядом, сжав мизинец своим. — Мне понравилось.       — Да, мне тоже, — приулыбнулся бесстрашный, сжимая мизинец партнёра в ответ. — Ты молодец. Быстро реагируешь.       — Ты тоже неплох.       Провалившись на полу, чтобы отдохнуть, они поднимаются и идут в душ. По итогу они постояли под прохладной водой без каких-то особых движений минут семь, только тогда смысли с себя пот, высушились и пошли одеваться. Вскоре были дома, с голодом поели и уселись на диван устало. Леонардо вырубился первый на чужом плече, сжимая руку ладонь к ладони. Холерик зевает, от сна парня под боком тоже стало выключать, так что он вырубается следом, уложив голову затылком на спинку дивана.       Йоши, что вышел из кабинета, заметил их первый и укрыл пледом, поцеловав обоих в макушку, удалился, выключив свет, попутно заглянул к остальным двум помладше, что сидели перед компьютером.       — Леонардо с Рафаэлем спят, так что не шумите, если что, хорошо?       — Они вернулись? Хорошо, мы не будем, — улыбнулся младший, помахав немного ладошкой. Йоши ушёл, закрыв дверь. — Они так много проводят времени вместе, — снова стал смотреть в компьютер конопатый. — Мило.       — Я рад, что всё хорошо у них. Единственное, вы скоро уедете, не думаю, что Раф будет в восторге.       — Да, я знаю, но мы летом приедем, конечно же, — улыбнулся маленький и взял чужую худую ручку в свою, скрестив пальцы, поцеловал, чтобы согреть губами. — Обещай без меня не скучать, Ди.       — Я постараюсь, — он прилёг на макушку парня. — Но будет очень непривычно без тебя. Уже пора бы вместе жить начинать когда-нибудь.       — Доучись спокойно, а там уже будем смотреть, хорошо?       — Ну, знаешь, я когда закончу учиться, мне уже под двадцать три будет. Как-то сидеть на шее у отцов мне не хочется.       — Мы пока не в самом стабильном состоянии из-за смены... Руководства, так скажем. Так что пусть всё устаканится, а там будем решать. Лео с Рафом тоже наверняка хотят жить вместе. Может, в следующем году уже съедемся? — улыбнулся он счастливо. — Всему своё время, не беспокойся.       — Я не беспокоюсь, просто думаю.       — Много ты думаешь, солнышко, — посмеялся он тихо, после взглянул на дверь коротко.       Он медленно поднялся, обойдя партнёра за спиной и проведя по плечам ладонью мягко.       — Кому-то из нас же нужно думать, — посмеялся Ди, не отрывая взгляд от компьютера.       — Верно, у тебя лучше всего получается, — Майк закрыл дверь плотнее, которую Йоши закрыл плохо, так как не хотел шуметь. После защёлкивает на замок. — Знаешь, что у тебя ещё лучше всего получается делать?       — М? — конопатый сам подошёл и развернул его на кресле к себе, уперев руки в спину за плечами собеседника, который не понял, что происходит.       — Мило смущаться, когда я к тебе пристаю, — Майк присаживается ему на ногу, запустив одну под одежду, а пока прильнул к уху рослого, о бедро которого тёрся пахом. — В целом быть милым у тебя чудесно выходит.       — Как-то ты неожиданно завёлся, — заметно застеснявшись комментирует кареглазый, пока с него снимают очки и откладывают на стол, чтобы поцеловать, но не целуют, поддразнивая теплым дыханием на губы. — Майк...       — Мм? — промурчал он, вернувшись к чужому ушку, которое мягко прикусывал, проводя языком. — Что такое? Мне остановится?       Ди молчит, просто смотря на него в смущении, не найдя что ответить. Конопатый напористо трётся своим бугорком о ногу парня, посмотрев ему в глаза.       — Могу тебе сделать минет или... Если хочешь, можем заняться сексом сидя... Или я положу тебя на стол... — чем больше идей ему приходило в голову, чем сильнее искрились у него глаза. Он хихикает негромко с приятным тембром. — Или всё сразу, чтобы ты по мне не скучал ещё ближайшее время?       — Мы же не одни дома, ты сам говорил, что тебя точно услышат.       — Я буду тихо, — прошептал он, склонившись головой на бок. — Я хочу, чтобы в этот раз ты был громче меня, Донни. Слышать, как ты стонешь, ты же умеешь наверняка... — он похотливо облизнулся, сощурив хитро сверкающие глазки и наблюдая, как парень заливается краской всё больше. — Ты такой милый, когда не знаешь, что мне ответить.       — Я просто... Ошеломлен, пожалуй, — Ди прикрыл глаза, отведя аккуратно взгляд. — Не могу привыкнуть к твоим резким приливам возбуждения.       — Ты просто не знаешь, как притягательно выглядишь со стороны.       Микеланджело убирает ему волосы за уши и горячо втягивает в поцелуй, сразу же проникая языком внутрь, выдохнув шумно носом от этого. Встав с ноги парня, начинает снимать с него домашние штаны, резкими движениями спустив их вниз, носком ноги доснял и откинул в сторону, после отстраняется мокро от чужих губ, взглянув коротко в глаза, и снова прижимается под другим углом, возбуждённо промычав от удовольствия, получаемого от происходящего. Ди быстро под его давлением становится наиболее податливым и послушным, что Майки в этой ситуации нравится только больше, его голову переполняет ещё больше похотливых идей, которые Донателло наблюдает, когда он отстраняется во второй раз и улыбается восхищённо, пока радужка глаза неимоверно ярко блестит и переливается ярко-голубым с бордовыми искорками.       Он садится на колени, окружив руками тело парня в районе таза, и притирается к незаметно отвердевшему органу в нижнем белье, начинает его целовать, касаться языком, который смачивал каждые две секунды из-за сухости ткани, но вскоре вся эта область была мокрая и больше набирать слюней на язык не пришлось. Брал губами встающий бугорок, покусывая слегка зубами, пока не берёт ими за резинку трусов и не стягивает, обняв сидящего крепче ниже поясницы. Орган твёрд, но недостаточно, потому, выбравшись из мокрого белья, падает на половину мягкого веснушчатого лица, которое в изумлённом наслаждении трётся к вкусно пахнущей коже. Он целует мокро и звонко его во всю длину до головки, водит губами и плотно заглатывает до конца, ощутив, как головка нырнула в горло.       Донни заметно вздрогнул от шока, испугавшись за него, что подавится, но никакой реакции не последовало, только вдох носом, а дальше завуалированные хлюпающие звуки внутри чужой полости рта, которые он издавал, пока водил слегка туда-сюда. Ди прикрывает половину лица ладонью, сложив указательный палец на переносицу.       — М-Майк, не торопись... — конопатый смотрит наверх, после выпускает член из рта, что мокро выпрыгивает оттуда и встаёт, плюхнувшись на живот.       — Солнце моё, я ещё не тороплюсь, мы только начали, — усмехнулся он ехидно и поводил пальцем по головке, приподнимая его, оттянув еле заметную белую субстанцию. — Ах, ты такой милый отсюда... — он прилегает щекой к органу и трётся дразняще. — Я хочу, чтобы тебе сегодня было так хорошо, как ещё никогда не было, — парень поднимается с колен, пока одной рукой водил по чужому члену, а другой нажимает в спинку стула, нависает немного над партнёром, что глядит на него вверх, вжавшись в спинку кресла, что склонилась назад от напора.       — Ты стал вот таким вот, потому что почувствовал рядом со мной максимальный сексуальный комфорт и потому теперь смог вести себя также напористо и прямолинейно, как и в первые дни нашего знакомства, да? — протараторил рослый, пока краем уха слушал хлюпающие звуки внизу и ощущал давление на члене из-за сжатия и скорости передвижения руки парня, что не отводил от него жадных глаз. — Мы уже узнали предпочтения друг друга, ты полностью мне доверяешь и знаешь, что я тебе тоже, потому ты так легко можешь позволить себе раскрепоститься и грязнословить.       — Меня даже немного заводит, что ты осыпаешь меня всякими своими фактиками и умозаключением из-за смущения, — он склоняет голову на бок, когда склонился ближе к чужому тёплому от румянца лицу, улыбнувшись пошире. — Но ты прав, — целует в щёку мягким касанием и позволяет стулу встать ровно, не откидываясь назад, наклоняется к ушку Донни, освободившейся рукой берётся за худой, но длинный орган и водит ими вверх-вниз закручивающимися массажными движениями. Донни мычит, зажмурив глаза и сжав подлокотники кресла, слегка отворачивает голову, его ушко кусают и губами гладят, пока не продолжают говорить очень-очень тихо, но так слышно, что, кажется, что голос проносится по всей черепной коробке: — Я хочу хорошенько тобой заняться сейчас. И это будет не как обычно, я буквально вытрахаю из тебя все соки, что ты не просто будешь стонать, ты будешь кричать от удовольствия, — он прикусывает его мочку уха и проводит языком вдоль, причмокнув негромко, продолжая горячо нашептывать. — Я заставлю тебя подать голос, я затереблю твою точку Джи внутри настолько, что ты не будешь ничего видеть и слышать, кроме меня.       Майк слышит, как партнёр мычит громче обычного и руки быстро мокнут. Взглянув вниз, видит, что парень кончил. Сжав обеими руками, медленно проводит вверх, выдавливая остатки и отходит, вытирает руки, взяв пачку салфеток на стол с собой. Он упирается на стёгна оппонента, смотря прямо в глаза.       — Не хочешь сделать мне минет, солнце? — улыбается он, высунув на момент кончик языка у края рта. — Ты ведь никогда не пробовал... А сейчас опробуешь на вкус, — хихикает он, берёт чужую руку и поднимает рывком с кресла, который отталкивает к стене, а сам встаёт возле рабочего стола, слегка присев на него, но лишь слегка, берёт руки Донни в свои и прижимает к своему паху, продолжая смотреть прямо в глаза, пока на него смотрят в ответ, покорно делая всё, что говорят. — А потом я сделаю тебе очень приятно. Несколько раз, — сощурился, — если ты заслужишь это сейчас.       Ди резко, ещё минут шесть назад, потерял возможность мыслить. Кареглазый встаёт под пристальным наблюдением на колени, спуская ярко-жёлтые штанишки с цветочками, а после тоже самое происходит трусами. Светловолосый сам вышагивает из штанин и нижнего белья, откинув в сторону. Дон берёт член в руку, осмотрев его момент, проанализировав, с какого места лучше подступиться. После целует сбоку несколько раз до головки, целует уздечку и берёт в рот конец органа, посасывая его с закрытыми глазами. Его паха касается тыльная сторона чужой стопы, что водит вдоль члена. Дон дрожаще выдыхает ртом, выпустив пенис, посасывает с другого бока, снова глотает, но глубже, уткнув в нёбо, а пока водил руками медленно от живота по ногам, двигается ближе и приобнимает для удобства стёгна. Один раз пришлось отстраниться, чтобы немного откашляться. Донни копит слюну на языке и щеках, облизывает губы, целует уже мокрый стоящий член, заглатывает вновь, утыкая в свою щёку и так посасывая, пока продолжал чувствовать чужую ногу, что прикасалась к его снова возбуждённому члену. Он отстраняется, когда чужой орган набухает, берёт в руку и быстро надрачивает.       Майк всё это время держался хорошо, выгибался в пояснице и спине, склоняясь назад, но был очень тихим, позволяя себе открыть рот, чтобы контролируемо выдохнуть горячего воздуха. Он ахает снова в момент кульминации и прикусывает палец.       — Аххм... Мм... Донни, ах... — становится он ровно, выдохнув свободно, когда возбуждение спало. Он берёт салфетки и вытирает сначала лицо оппонента, а потом его руки с улыбкой. — Вставай теперь коленями на стул, — Ди встал и момент протупил, за что получил вялый шлепок по ягодице, отчего сразу двинул к креслу.       Встаёт на него коленями, уперевшись удобно, руками берётся за спинку, что утыкалась в стенку. Конопатый достал смазку и презерватив, который надел на два пальца, капнул на это смазки и размазал. Встав позади, снова шлёпнул по чужой булке разок и взялся за неё, отодвинув слегка и приставив к лону пальцы, которые вскоре были внутри. Дон мыкнул и обернулся, пока его трогали изнутри и ощупывали всячески. Конопатый встаёт плотно, заведя свободную руку ему под свитер, на живот, и стал гладить его, пока двумя пальцами делал толчки, чтобы растянуть партнёра перед началом. С него стягивают свитер и кидают на матрас через стол.       Полностью оголив парня, оставив его только в шерстяных подаренных им же носочках, Микеланджело вытаскивает пальцы неожиданно, надевает влажный презерватив на свой орган и пристраивается сзади. Отыскав подходящую опору, входит, отчего сам тихо мычит, услышав от оппонента лишь тихое хныканье.       — Ну же, Донни, ты же можешь быть громче, — Майки его обнимает плотно обеими руками, шевеля при этом неспеша, но очень заметно, тазом, который теребил ещё довольно узкие стеночки. — Тебе же нравится, что я с тобой так, м? — он гладит его худой живот и не менее худую грудную клетку, затеребив пальцами ореолы. Рослый сразу сжимает спинку кресла сильнее, склонив голову вниз и сдержанно хныкая горлом. — Что я тебя трогаю везде, как хочу, ставлю тебя, как хочу... Заставляю делать то, что хочу, — проурчал он, чмокнув немного потную спину. — Ну, скажи что-нибудь мне, солнышко...       — Я-я не знаю, что сказать... — Ди прикладывает тыльную сторону руки ко рту, промычав туда разок. — Х-хватит так навязчиво трогать мои соски, потом натирать будет одежда...       — Да что ты? — усмехнулся голубоглазый, взявшись пальцами за них, как прищепками, и затеребил активнее. Донни пуще выгибается, но не хочет навернуться на стуле, так что не шевелиться так активно, пока в нём всё ещё продолжаются движения. — Наклеим тебе пластыри, если так случится, не страшно, — проурчал маленький ехидник, взялся за таз парня и ускорился. Сдерживать себя очень тяжело, но он не успокоится, пока не услышат стоны и мольбы со стороны своего парня, что так героически отмалчивался, лишь похмыкивая и иногда мыча сквозь сжатые губы.       Он резко остановился, что Донателло не успел понять, но его уже поставили на ноги, прижали к столу и вот так начали с ним активно работать. Майк ставит руки в край стола, выгибаясь в спине и назойливо шлёпая тазом о чужие ягодицы, в которые входил и выходил быстро-быстро. Он кусает губы, сжимая их и удерживая звуки внутри так крепко, как только можно, чтобы слышать, как Донни дышит, мычит, скулит, изредко ахает, чтобы видеть, как он дрожит, потеет, вздрагивает и движется в такт чужим движениям, пока не сдаётся и не ложится на стол, отодвинув клавиатуру. Конопатый берёт одну из рук и тянет назад, заставляя выгибаться в пояснице и не утыкаться в стол, а повернуть голову на бок.       — Ах, какой ты... Мгх... Как ты замечательно выглядишь, солнце... Донни, ты... Ты так приятно сжимаешься... Это потому что ты хочешь кончить, да? — веснушчатый ложится сверху, продолжая шлепать из-за движений, суёт руку на вставший чужой член и водит по нему быстро, целуя ушко партнёра, его плечи и шею. — Кончай, давай... Второй раз будет приятнее, я же чувствую, что ты набухаешь.       — М-майк, пожалуйста... — ахает тот, сжимая кулаки возле лица, ведь руку отпустили и назад больше не тянули. — Я-я и так не соображаю п-почти, не дави на меня...       — Я и не давлю, — прошептал он, укусив голодно за плечо, отчего Ди сразу же скулит, сжимая руки между собой сильнее. — Просто хочу, что ты излился своим семенем через горячий возбуждённый член, пока я толкаюсь внутри тебя, трусь о тебя и заставляю кончить... Это давление?       — Мгх-... Ещё какое!.. Господи, я не могу уже, мне жарко... — он мычит и с ахом кончает, залив чужую руку и пол, всё немного потекло по его ногам, которые задрожали от слабости, но его всё ещё без конца теребили изнутри. — М-Майки-и... Д-дай мне лечь, я сейчас упаду просто, я не могу так... Ах...       Замечая за парнем больше стонов, он решает пойти на уступки. Вышёл и довёл оппонента до матраса, кидает на подушку и резко входит снова, нависая сверху и сладко облизываясь.       — Какое же у тебя замечательное выражение лица... Ах, боже... Я бы сфотографировал себе на память, но не буду... — он целует кареглазого мокро удушающе в губы спуская по подбородку на шею и оставляет заметный засос, идёт ниже, где снова кусается. Целует его руки, которые покусывает и посасывает, продолжая оставлять свои следы.       Донателло возбуждённо задирает ноги, которые дрожат, ими обнимает доминанта, что стал входить ещё резче. Наконец головка касается простаты, потом ещё раз и ещё раз. Ди весь дрожит, сжав одеяло, выгибается, раскрыв рот, которым медленно дрожаще выдыхает с мандражем. Майк берёт его руки и прижимает к постели, осыпая открывшуюся шею поцелуями и мокрыми дорожками языка.       Ди понимает, что его выворачивает всего, ему снова хочется кончить, но ему уже буквально плохо оттого, насколько ему хорошо. Всё плывет, уши не слышат ничего, рот с носом вошли в автономный режим, он их не контролирует, как и свое дрожащее тело, которое просто послушно ждет конца, хоть и полыхает. Он стонет громче, ахая и скуля.       — М-Майки, пожалуйста... — выдает он с трудом и сжимает свои прижатые руки, из-за чего позже на одной из них появится след от сжатия чужих пальцев, смотрит кое-как на своего парня, что так старательно его сегодня любит. — Я... Ах! — он сжимает стыдливо губы, стесняясь быть таким громким, это так непривычно.       — Мм? Что такое, мой сладкий? — светловолосый ускоряется ещё немного, пока партнёра всего трясёт, как осиновый лист на ветру, и он весь мокрый, слабый, возбуждённый и очень горячий во всех смыслах.       — Майки-и... — стонет он жалостно, поелозив тазом, практически начиная плакать. — Н-ну всё, я не могу уже, я... Я сейчас... Опять... — с придыханием говорит он, посмотрев на свой горящий член, что стал снова набухать и подниматься. — П-прошу, всё... Ну всё... Мхах! Ах... Ммн... М-Майки... Майки, Майки, остановись, Майки, пожалуйста...       Под такими мольбами и просьбам позванный не стал больше мучить. Сделав последние толчки, сам кончает вместе с парнем, что до хруста гнётся и просто устало ложится, выдыхая, не в силах пошевелиться. Светловолосый выходит, сняв презерватив, чтобы выкинуть его, переносит салфетки обратно к кровати, начав всё аккуратно вытирать.       Донни ещё не заснул, ожидая чего-то. Голубоглазый гладит его по щеке и целует с любовью в губы, но мягко-мягко, гладит его по голове и собирает вещи с пола, кладёт на стул, выключает компьютер и ложится рядом, вздохнув спокойно. Рослый мутно смотрит на него, придвигается поближе, младший ложится ближе в ответ, обнимает его и засыпает, как и Ди, что вырубается как по щелчку пальца.       Раф с Лео наконец проснулись практически одновременно. Лео поднимает голову и разминает шею, вздохнув негромко, смотрит на время на телефоне. Глядит на Рафа, что тоже разминал шею и смотрел в ответ. Его руку берут, поднимают, и ведут за собой комнату, чтобы уже там лечь спать нормально.        Лео отпускает чужую теплую ладонь, проведя по ней пальцами, открывает окно, чтобы немного проветрить. Он скидывает снег с карниза тыльной стороной ладони.       — Если тебе хочется покурить, то можешь сейчас, но не лезь на лестницу, просто у окна, — Раф попутно достаёт сигару из кармана портфеля, которую подпалил и встал у окна, выдохнув в него дым. Старший пока им взбивает подушки и вскидывает одеяло, переодевается и расчёсывает волосы перед отражением в окне, так как зеркала здесь не было.       Холерик облокотился на подойник, глазея на небо, покрытое пледом темных облаков, из которых валил снег. Выдохнув ещё дыма, бьёт пальцем по сигарете, скинув в окно пепел, после снова медленно втягивает, носом выдохнув.       Звуков в комнате почти не было, кроме лёгкого скрипа пола, громких выдохов Рафа в окно, в котором доносились двигатели проезжающих машин. Ну и всё, Лео садится на матрас, вскинув волосы и ложится, сложив ноги в коленях, чтобы Раф прополз в свободном месте в ногах.       Холерик докуривает, тушит сигарету о карниз и закрывает окно, а бычок суёт обратно в коробку, чтобы потом выбросить. Или уже найти пепельницу и поставить куда-нибудь. Он прикрывает шторы, снимает лишнюю одежду и ложится со стороны стены, кладёт голову на плечо парня, даже чуть на грудную клетку, и обнимает, выдохнув свободно. Лео гладит его по голове, пальцем накручивая волоски.       — Может, — начал негромко бесстрашный, — сходим завтра вместо тренировки погулять? В кафе или ещё куда-нибудь. В кино.       — Можно. Давай, — кивнул бунтарь. — Всё нормально? Как-то ты совсем стих.       — Устал что-то, не знаю. Всё хорошо, — синеглазый зевает и расслабляются. — Тебе не нравится, что я молчу?       — Мне привычнее, что ты что-то говоришь. Твой бубнешь приятен на слух, как ни крути. Потому немного непривычно, что ты вообще ничего говоришь, ещё и дышишь еле-еле, — Леонардо тихо смеётся, отчего грудная клетка сразу же приподнимается ощутимо.       — Отдохну и буду тебе бубнить.       — Тогда надо ложится спать.       Они молчат и, кажется, уже засыпают, как Лео негромко спрашивает:       — Знаешь, я боюсь.       — Чего боишься? — не стал бузить на него темперамент, что уже был в полусне. Улёгся поудобнее, помяв в пальцах футболку брата на боку.       — У меня необъяснимый страх умереть. И одиночества.       — Про второе знаю давно, Майк рассказывал. Про первое... Ну, а кто не боится?       — Почему он сейчас? — холерик хлопает глазами и приподнимается на локте, посмотрев на старшего, что пялится в потолок, но потом переводит взгляд на собеседника. — Ты можешь сжимать меня за руку, пока я не засну? Мне от этого легче, — они берутся за руки, Раф ложится на подушку рядом, сложив их руки на чужом животе.       — Не бойся, всё нормально.       — Знаю, просто резко стало не по себе. Спасибо.       Рафаэль не стал отвечать, просто смотрел на лежащего рядом и гладил руку большим пальцем, пока сам не заснул.       На следующий день пойти погулять не вышло, потому что начался жуткий снегопад, метель и сумасшедший ветер, так что они все были дома. Лео с Рафом сделали горячий шоколад, посыпав его маршмеллоу, принесли остальным и передали. Донни стоял возле дивана, отпив разок. Трое уже сидели, оставив места для него. Раф пригубил, взглянув на брата.       — Чего не садишься? — очкастик поправил очки, стекло которых отразило свет лампы, после, когда отблик спал, то Ди уже смотрел на Майки.       — Да так, — нахмурился он немного. — У одного либидо слишком высокое, — оба старших посмотрели на конопатого, что неловко мило посмеялся, потерев шею.       — Да ладно тебе, тебе понравилось. Садись, диван же мягкий.       — Знаешь, не особо меня это успокаивает, — но, тем не менее, придержав кружку, аккуратно садится и снова отпивает. Младший потрепал его по макушке поощрительно.       — Боюсь представить, что ты с ним делал, если мы даже не заметили, — сказал Раф.       — Ну вы же спали, так что, — пожал плечами Микеланджело и отпил напиток.       — Ну, зная твои голосовые способности, странно, что мы не проснулись, — фыркнул бунтарь. — Что, решил перед отъездом ему на память оставить вот такой опыт?       — Типа того.       — Как мило вы обсуждаете меня при мне же, — дёрнул бровью Донателло, что облокотился на подлокотник. — И вообще, из-за тебя у меня болит не только пятая точка, но и пол тела, потому что ты подумал, что это отличная возможность меня всего обглодать, — показал на сидевшего рядом Дон. Майк только улыбнулся теплее и стал тереться о него, чуть ли не мурча.       — Ты такой хорошенький... — Ди замолчал, с легким смущением насупившись и надув щёку. Сдался.       Раф поддел Лео локтём с усмешкой под бок. Но тот что-то не выглядел каким-то весёлым. Холерик молча пытается понять, что не так, пока старший смотрит на него в ответ, после отпивает шоколад. Он так особо и не понял, что не так, потому что тема уже сменилась, так что пришлось опустить своё непонимание на потом.       Так они весь день просидели на диване, ничем почти не занимались, потому все довольно рано ушли спать, ведь долгие разговоры их заметно утомили. Рафаэль хотел спросить Лео про ситуацию в обед, когда он так странно на него посмотрел, но он так устал, что было лень даже говорить. Решил спросить про это утром или на прогулке. У них осталось меньше четырех дней вместе.       Следующий день уже был готов, чтобы принять их двоих на прогулку. Одевшись потеплее, они вышли на улицу, где взаимно взялись за руки в перчатках, направившись в сторону центра. Леонардо всунул руку брата в свой карман, не отпуская, чтобы и за руки держаться, и тепло было.       — Почему вы с отцом ссорились во время твоей учёбы, хотя сейчас он более, чем спокоен? — решил прервать тишину между ними бунтарь. — Чем он вообще болеет? Вы так ни разу и не сказали.       — У него неврастения, — через устный пробел ответил старший. — Это всё могло привести к кароши.       — Это что?       — В переводе с японского: смерть от переутомления, — взглянул на собеседника бесстрашный. — Ты настолько много работаешь, что становишься апатичным, нервным, раздражительным, невнимательным. Другими словами, изводишь свой организм до такой степени, что он просто... Ломается, — сжимает он руку партнёра крепче, а второй взмахивает вперёд. Раф видел, как его брови то опускались, то супились, а губы открывались в попытке подобрать слова и сдержать какую-то дрожь голоса. — Но с папой ему комфортно, он успокаивается и я сам его немного не узнаю. Когда мы вернёмся, всё должно быть всё не так плохо, потому что работать буду я, а он лишь моментами консультировать. Если он будет с Майки, может, так даже будет лучше. Не должно случиться что-то плохое, уже не должно.       — Лео, он не умрет, не бойся, — встал парень поближе. — Всё хорошо, не беспокойся. Главное, что вы сходили к врачу, — старший слегка прикрывает лицо шарфом, кивнув, смотрит в ответ неспокойными глазами. — О себе подумай хоть раз, а?       — Ты смеёшься? — повернул он к нему голову. Раф из-за этого ощутил себя глупо. — Я задумался о себе на несколько лет вперёд. Я на себя не забил, не думай, но ему нужна помощь намного сильнее, чем он думает. Все этого не видят, кроме меня.       — Чего именно?       — Его нестабильность. Он не умер, потому что перестал так работать и силой отдыхал, но неврастеником остался. И потому его может разозлись и вывести из себя любая мелочь. Помимо старения, неврастения влияет на него способность к физической и умственной активности и это так... — он тяжело выдыхает пар и прикладывает слабо сжатый кулак к половине лица. Подышав момент ровно, чтобы успокоиться, закрывает глаза, пока его гладили по руке в кармане. — Всё нормально, я просто никому не говорил, я не знал, для чего это говорить.       — Ну это ж твои переживания и все дела. Так что тебе нужно выговариваться. Сам знаешь.       — Ага, — убирает руку вниз. — Спасибо, — Раф кивает, встав поближе и уткнувшись виском ему в плечо, после выпрямился. Лео слабо приулыбнулся еле заметно.       Они приходят в скором времени к центру, где заходят в кафе. Снимают одежду, садятся на места и берут меню, которое вскоре было на столе. Долго не выбирая, сделали заказ, Лео достал телефон, просмотрев ленту уведомлений, после убрал обратно в карман, попутно задав вопрос:       — Почему ты садишься каждый раз напротив меня, когда мы приходим куда-то поесть? — взглянул на него старший.       — Потому что так я могу тебя видеть, — не задумавшись ответил собеседник, от чужой физиономии сразу уши покраснели.       — Романтично.       К моменту, когда принесли напитки, Леонардо положил сложенные руки на стол, слегка вытянувшись в шее и прикрыв глаза, которые отвёл к окну, где был только снег.       — Хочу написать книгу, — вдруг говорит он. — Я больше года делаю заметки по поводу.       — Ого, — бунтарь взял кусочек хлеба из корзинки и откусил. — О чём?       — Сначала думал о приукрашенной биографии, а потом, пораскинув мозгами, стал придумывать несложный рассказ с простым посылом, но хочу специально сделать его не на поверхности, чтобы люди искали больше смысла в нём.       — На английском?       — Ты же читал мои письма. Я плохо на английском пишу, — Раф как-то стыдливо покраснел вдруг, словно о чём вспомнил. — Что такое?       — Я забыл прочитать твоё письмо на этот новый год...       — Пф... — приятно усмехнулся бесстрашный, склонив голову к плечу и мягко смотря. — Ничего страшного. Прочитаешь, когда я уеду, чтобы не смущать тебя. Это больше на память, чем подарок.       — Ну ладно. Надо положить на видное место, чтобы не забыть. О чём ты говорил?       — А. Ну, вот. На японском, конечно. Если всё получится, то смогу добиться перевода и, может быть, увидим её где-нибудь здесь, — улыбнулся он, снова посмотрев в окно. — Как у вас книги появляются в библиотеке?       — Оптом закупаем у издательств, в основном так. Многие уже были в самой библиотеке, когда мы туда переехали, как отец говорил.       — Хорошо. Может, увидишь моё чудо в списках.       — Посмотрим. Хотя, зная тебя, точно увижу.       Рафаэль понимал, что, скорее всего, они уже съедут с этой квартиры к тому моменту, когда руки Лео дойдут до книги, учитывая его ситуацию. Было бы, конечно, здорово почитать что-то такое из-под его пера.       Вскоре им приносят еду, они хоть и с голодом, ведь не завтракали, но едят не так быстро, чтобы успеть насладиться вкусом. Старший тырит быстро палочками немного мяса из чужой тарелки.       — Э?! — бунтарь попытался перехватить, но не получилось, мяско уже было у того во рту. Лео улыбается, приложив пальцы к губам, тихо посмеиваясь горлом. Задира щурится, берёт рукой его суши и пихает себе в рот.       Чужое лицо стоило видеть, когда при нём подобное блюдо взяли даже не вилкой, а голыми руками! Он изумлённо хлопает глазами и глотает, шлепнув того по макушке.       — Ты нормальный, блин?? — Раф тоже смеётся с него, показав язык. — Ужас, некультурщик.       — Ты первый начал, — усмехнулся брюнет и продолжил есть своё блюдо.       Сытно пообедав, они посидели ещё немного, Лео оплатил, после чего они удалились, снова взявшись за руку. Рафаэль вспомнил, о чем хотел спросить, потому, когда они прошли два-три квартала, то прерывает ветреную тишину:       — Почему ты так странно на меня вчера смотрел?       — Когда?       — Когда Майки с Донни говорили про их секс.       — А... — немного незаметно покраснел Леонардо, отведя взгляд. — Что ты имеешь в виду под... Странно?       — Ну вроде было смешно, но ты не смеялся, а даже задумался как-то и на меня пялил заметно долго.       — Ну... Я бы хотел заняться с тобой сексом вот с тем же посылом. Как-то, чтобы тебе запомнилось. И мне тоже. И я думаю об этом и мне немного неловко, о чём я думаю моментами.       — Нашёл, чему смущаться, — усмехнулся тепло бунтарь. — Братан, мы уже трахались не один раз, думаю, в этом нет ничего постыдного.       — Я знаю, но мне стыдно думать о подобном в момент, когда об этом думать не нужно, и это меня смущает и заставляет усилить самоконтроль.       — Что, сейчас тоже?       — Сейчас мне слишком холодно, чтобы о таком думать, пхп, — посмеялся немного старший. Раф усмехнулся с него.       Они успевают преодолеть ещё какое-то расстояние, проходя двор, чтобы немного укрыться от ветра и сократить путь, так и выходят к уже знакомому месту с додзе. Лео просит подождать его под навесом буквально минуту-вторую. Он хотел проверить, не вышел ли пока на работу Крис. Раф кивает и поджигает сигарету, закурив немного, пока его не будет. Однако его одиночество решила скрашивать не только сигарета, но и внезапно появившийся мотоцикл, который на него ещё и снега бросил. Он отряхнул снег с одежды, взглянув на транспорт. И сразу же узнал его. Особенно, когда хозяин снял шлем.       — Раф, ты чё тут? — Рафаэль стал хмур, придерживая сигарету меж двух оснований двух пальцев у губ, пока затягивал, после также медленно опустил её и выдохнул дыма из узкого пространства.       — Тебе-то что?       — Слушай, я понимаю, что ты обижаешься на меня за это, но уже больше месяца прошло, — тот слез с транспорта, оперевшись на него же локтем. — Я тебе клянусь, что такого больше не будет.       — Грош цена твоим клятвам, — махнул на Спайка пеплом бунтарь. — Катись отсюда, я тебе давно всё сказал. Сколько мне повторить? Уже мозоль на языке, блять. Не порти мне каникулы.       — Что ты тогда ошиваешься на улице в такую-то погоду? — Рафаэль не отвечает, так как слышит ухом, как открылась дверь.       Лео молча подходит, посмотрев с недоверием на собеседника брата, а потом и на него самого, ожидая ответа в выражении лица. Оно там было. Леонардо хмурится почти тут же, выйдя чуть вперёд.       — Оставь его в покое, — больше парню не нужно времени, чтобы понять, кто это окончательно.       — Тебе какое дело? Ты кто вообще? Свали, — тот протянул руку, чтобы отодвинуть Лео в сторону.       — Руку убери, — сказал он ещё до того, как она коснулась его плеча. — Руку. Убери.       — Не возникай, блять, не с тобой говорят уж точно, — старший берёт чужие пальцы в руку в свои выворачивает в неестественную сторону, что тот сразу подгибается от боли, пятится, чтобы его отпустили и ослабла боль, но Лео идёт следом, что тот падает на колени, выгибая руку. — Ай, блять! Отпусти! Ты что, конченный совсем?? Ай-с...       — Я сказал руку убрать. Ты не послушал.       Раф думал, что Лео просто его словом присечёт, так что поторопился докурить и подойти к ним.       — Да отпусти, уёбок! — Лео отпускает, парень разминает пальцы и поднимается озлобленный. — Ты, нахуй, кем себя возомнил, шкет?!       Лео могло просто перекосить от такой наглости. Его голос опускается до таких опасных ноток. Он берёт чужой воротник и дёргается к себе вниз.       — Закрой пасть, пока я тебе просто череп не перевернул относительно юга и севера, собака, — он слегка отодвинулся от уха, чтобы посмотреть остро в глаза. — Радуйся, что я просто не избиваю твои внутренности до такой степени, чтобы ты не умрешь от внутреннего кровотечения, перед этим отрезав хуй и кинув его на съедения уличным животным, — он его встряхнул, чтобы глаз не отводил. — Ты, кажется, не понимаешь, что за хрень сделал с моим братом, раз так спокойно к нему подходишь и раскидываешься оскорблениями. Если я хоть что-то узнаю о тебе, что ты подошел, спросил, да просто взглянул — я превращу твою жизнь в персональный ад. Ты меня понял?       — Ты думаешь, меня этим напугать? Ты ребёнок, блять.       — Лео, всё норм, — подходит Рафаэль, взглянув на старшего, что метнул на него опасный острый взгляд. Острющий, чуть ли не звериный, как принуждение не мешать ему сейчас. Раф послушно отступает, всунув руки в карманы и наблюдая.       — Да ты своего собственного брата в худшем страхе держишь, чем я, — усмехается тот. Лео хватает его за волосы мёртвой хваткой, вцепившись ногтями в кожу головы, бьёт коленом по животу, следом летит сгиб ноги по паху, он его кидает на землю и наступает на лицо, откуда доносился скулеж.       — Если не понимаешь слова — вот тебе бета-версия моих угроз. Совсем страх потерял. Я могу тебе сейчас лицо передавить, хочешь?       Раф берёт Лео резво за руки и убирает скорее, посмотрев с волнением на валяющегося одногруппника, что скрутился от боли в животе и паху, а ещё на лице, пытаясь просто не издавать этот унизижительный скулёж. Рафаэль сжимает предплечье брата, посмотрев на него. Леонардо съедал ненавистным взглядом валяющегося под ногами парня. И обвинить его в таком поведении тяжело, ведь причина основательная. Но почему Раф не испытывает такой агрессии к нему? В душе боится, потому предпочитает держать расстояние?       Лео сам его поднимает через полторы минуты на ноги и толкает к мотоциклу.       — Едь домой и прикладывай лёд. Я надеюсь, ты меня понял.       Леонардо берёт Рафаэля за руку и дёргает за собой, уведя в сторону дома. Задира его догоняет и смотрит, ожидая взгляда в ответ. Пока ответа нет, Леонардо слишком зол и его узкие, бешеные, холодные зрачки ясно дают это понять. Раф отпускает его руку на полпути и останавливается. Старший тоже останавливается, но пока просто стоит.       — Что? Хочешь сказать, я плохо сделал сейчас? — огрызнулся он.       — Нет, не в этом дело.       — А в чём?? — обернулся бесстрашный, взмахнув руками. — Это я с ним ещё мягко! Я хочу его разорвать на мелкие кусочки за это, за то, что ты чувствовал! Чем ты расстроен?! Только не говори, что тебе его жалко!       Холерик крутит кистью рукия, выражая сомнение. Леонардо тяжело вздыхает, вскинув плечами и подняв голову к нему, набирая воздуха.       — Ты слишком добрый, Раф. Вспыльчивость не делает тебя злым, как ты, наверное, привык думать.       — Да нет, не в нём дело. Я не осуждаю тебя за такое, я бы на твоём месте тоже был бы очень зол, — задира подходит ближе, взяв чужую руку и поглаживая её большим пальцем и не поднимая голову. — Меня немного напряг твой взгляд. Я отвык от него. Я забыл, что ты можешь смотреть на меня такими отталкивающими и холодными глазами. И обиженными на всё. Я как-то... Растерялся. Неприятная ностальгия.       Бесстрашный сразу смягчается, опуская брови. Он встаёт к оппоненту и обнимает крепко. Темперамент в ответ сжимает его в руках, притеревшись горько.       — Спасибо, что вдал ему, в любом случае.       — Я не мог этого не сделать, я хочу тебя обезопасить, — старший целует чужой лоб, снимает перчатки, всунув их в карманы и гладит лицо собеседника. — Извини. Я тебя люблю, — Рафаэль кивает, притираясь к его ладоням и целует одну из них, прикрыв глаза.       Лео совсем расслабляется, смотря на партнёра, пока он приятно касается замерзшими губами его относительно тёплых ладошек. Трётся носом и щекой снова, прижимая к себе, пока не смотрит в глаза в ответ. Длинноволосый тянет его к себе и целует в губы с охотой, ему сразу же отвечают.       — Рафи... — прошептал он ему в губы, приоткрыв глаза. — Ты опять это делаешь...       — О чём ты? — задира обнимал его за талию, встав поближе.       — Ты целуешь мне руки, это снова заставляет меня думать о другом... — он ещё раз целует его поверхностно, в это время Рафаэль придумывает, что ответить.       — Тогда пошли скорее домой...       Ему кивают.       Они поднимаются на второй этаж в подъезде, заходят в квартиру. Пока раздеваются, то Лео подаёт голос, чтобы узнать, есть ли кто-нибудь дома. Они вместе прошли по всем комнатам, чтобы точно убедиться. Постояв момент в гостиной, они переглядываются, осознавая, что дома одни.       Раф подходит первый, чтобы поцеловать партнёра и напором увести его к дивану, куда Лео аккуратно садится, приложив руки к чужим бокам, которые вскоре уже были усажены на него самого. Темперамент опёрся руками на спинку дивана позади партнёра, мокро проводя языком по чужим губам. Лео причмокивает губами парня и отстраняется немного, отведя голову в сторону, пока его шею начинаю осыпать поцелуями.       — Раф, нам стоит пойти в комнату... — выдыхает он горячо, когда губы парня так желанно его касаются. — Мм...       — Сейчас пойдем... — приподнялся холерик, чтобы посмотреть в чужие глаза, притиревшись нос о нос. — Хочу так посидеть с тобой немного...       Леонардо кивает, обнимая его крепче, пока ещё попутно зарывается под одежду руками, ощупывая слегка влажную спину после их прогулки. Ему приходит осознание, что он сам себе немного соврал. Ему это тоже необходимо. Это физическое слияние между ними. Чтобы ощутить себя таким же любимым, каким хочет сделать Рафаэля.       Леонардо забирается руками выше, на лопатки, проведя по ними пальцами лёгкими массажными движениями, пока партнёр склонялся к его шее, целовал её, прижимая своим телом к спинке дивана. Вскоре они снова слились в поцелуе, в момент которого бунтарь просто обнял своего парня, что принял это как знак в действию. Взяв его за ноги, поднимается с ним же и несёт в комнату, не обрывая мокрый поцелуй. Оказавшись в нужном месте, Раф сам захлопывает дверь ударом ладони вслепую за спину партнёра, что кладёт его на матрас, спускаясь поцелуями от губ к шее.       Леонардо уже думал продолжить дальше, но приостановился и выпрямился немного.       — Я хотел бы немного растянуть процесс. Это во-первых, а во-вторых, хочу сделать тебе массаж.       — А... — у Рафа не было причин отказываться. Он помолчал, послушно стал переворачиваться на спину без лишних команд.       Лео присел ему чуть ниже ягодиц, перед этим сняв ему футболку, ладонями стал оглаживать чужую спину туда-сюда, надавливая немного. Разогрев её однотипными движениями, стал делать это мягче, а пока склонился вниз, коснувшись губами чужих ушей. Раф сразу же покраснел ими, и Лео продолжил это делать, слегка кусая и целуя, горячо дышал туда, вызывая у брата мурашки и смущённое хмыканье в подушку.       «Я не могу позволить Рафу снова это почувствовать на себе. Чтобы секс стал клеймом из-за плохих воспоминаний. На его месте такой громадины я бы тоже испугался. На самом деле, он мог бы меня одним ударом по голове уложить, учитывая его габариты. Я даже не знаю, когда это случилось, Раф и виду не подал, чтобы я не беспокоился».       После бесстрашный переворачивает партнёра на спину, продолжая водить руками по его телу приятными массажными движениями, трогая живот, грудную клетку, плечи, мягко целуя теплое лицо. Рафаэль гладит его предплечья подушечками пальцев, глубоко вздыхая носом, пока его грудь красиво вздымалась. Леонардо гладит его щёку ладонью, к которой тот притирается, пока прикрывая глаза, касаясь влажными губами.       «Ты ведь даже не понимаешь, почему так многим людям нравишься... А я знаю, почему. Ты выглядишь как нечто прекрасное и что может быть получено любым, если хорошо постараться. Ты красивый, ты добрый, у тебя добрые глаза и улыбка, ты вызываешь доверие и выглядишь так, словно не умеешь врать. Ты выглядишь сильным, но умеешь быть слабым. Настолько ты притягательный и завораживающий, что от тебя тяжело оторваться. А ты по-обыкновенному красивый. Стоит узнать тебя получше — и отпускать вообще не хочется...»       Леонардо проводит рукой от его щеки по шее к плечу и склонялся, поцеловав парня мокро в губы, языком касаясь их до момента, пока чужой не коснулся в ответ, отчего они влажно сплелись.       «Мне жаль, что я снова тебя всего лишаю. Себя, внимания, особой заботы, платонической и плотской любви, защиты... Я так не хочу, чтобы ты ощущал себя одиноким. И снова из-за меня ты будешь чувствовать себя брошенным. Я не хочу уходить никуда, я хочу быть с тобой, но я не могу... Это так жалко...»       Бесстрашный отстраняется, целуя от губ к шее, пока оппонент мягко закидывает голову с горячим вздохом. Его обнимают за спину, склоняя к себе ближе. Старший проводит губами по тонкой коже, пока руками гладит бока оппонента.       «Через полгода я вернусь. Я сделаю большую часть до лета, чтобы я смог быть здесь, с тобой, ещё раньше. Я всё исправлю. Всё будет хорошо, как ты и хочешь, как ты всегда хотел. Я больше не заставлю тебя ждать... Я всё сделаю правильно...»       Раф продолжает ощущать на коже что-то мокрое, но оно неожиданно стало холодным, что от неожиданности он вздрогнул, затупив в потолок. Сосредоточившись, понимает, что Лео остановился и просто уткнулся ему в кожу, пуская на неё прохладные капли.       — Лео? Ты чего? — Раф гладит его по голове. — Хей...       — М-мне очень жаль... — хнычет он тихо. — Прости меня...       — Ну, эй... Чего ты разнылся? Ты же не мог знать, что кто-то попытается позарится на мой зад, хм? — Раф приподнимает его лицо и гладит по нему, вытирая слёзы заодно. — Всё норм. Не плачь.       Лео машет головой, закрыв несчастно глаза. Дело было не только в этом. Во всём этом. Как это всё глупо. Единственного человека не может сделать счастливым. Хотя сам любит его больше жизни. Что за тупость? Ему всего лишь нужно ещё немного времени и он справится. Точно справится. Он себе поклялся, что уложится максимально качественно и максимально быстро.       Он перестаёт плакать, пока чужие пальцы аккуратно вытирают слёзы с его глаз и ресниц.       — Не надо себя винить в том, в чём ты не виноват. Хорошо? Я больше не боюсь секса или типа того. Всё супер, ты мне помог с этим справиться. Ты сделал всё, что должен был сделать, но брать на себя вину за это туда не входило.       Леонардо кивает, вздохнув тихо.       «Как я могу настроиться, когда я думаю вообще не об этом? Я хочу его обнимать и лелеять, а не грязно возбуждать... Но это должно сделать ему лучше и мне немного тоже. Сейчас "не хочу" не играет роли».       Старший целует того в губы мягко, сдвигается к ушку, погладив по талии, а пока шепчет:       — Тогда и ты не вини меня за свой больной зад завтра утром.       — О-хо-хо, — усмехнулся холерик, сложив руки на плечах брата. — Тебе стоит постараться, чтобы довести меня до такого.       — Не волнуйся, я постараюсь, — тоже усмехнулся бесстрашный, чмокнув мочку уха парня, спустился вниз до ключицы, после приподнялся и снял свитер, отложив его в сторону, пока его немного погладили горячим ладонями.       Старший снимает резинку с волос, закинув их на один бок, склоняется снова к уху, но к другому, начав с ним влажно играть, а пока заводить руку под чужие спортивки, ощупывая орган. Раф коротко ахает, прикрыв рот тыльной стороной ладони и вздыхая отрывисто в неё.       Это и правда стоило всё сделать и потратить больше двух часов. Рафаэль точно был доволен весь процесс и после него, ведь уснул почти сразу, как позволил себе окончально расслабиться, пока Лео прибирался за ними. Во сне темперамент прижимается к старшему, облепив его с боку. Лео гладит его по голове и проводит рукой к спине, смотря перед сном на любимое лицо. Теперь он был точно уверен и видел это сейчас, что парень полностью освободился от горького опыта, это было очень важно. И расслабился, ощутив себя физически любимым как можно сильнее.       Утром этой ночи Леонардо пробудился первый и присел, придержав себя на руке, пока брюнет всё ещё его обнимал и никуда не сдвинулся. Он трёт глаза и тяжело вздыхает. Пятый день. Два дня и всё закончится.       Леонардо гладит спину парня мягко пальцами вдоль, проводит до плеча. Убрав ему чёлку с лица, расчёсывает мягко и улыбается любовно. Такой замечательный. Не налюбоваться. Жаль его оставлять одного, даже больно. Даже очень больно. Старший голоден, но не хочет уходить, потому ложится аккуратно обратно и обнимается в ответ, вдохнув чудный запах волос. Рафаэль обнимает его тоже крепче, кажется, во сне. Лео поднимает взгляд на стол, где лежит его новогоднее письмо. Это напоминает ему о музыкальной шкатулке, которая уже лежит в чемодане. Он будет слушать её до дыр, ставить на рабочий стол, чтобы успокоиться, просто вспоминать о Рафе.       Из всех этих печальных мыслей его вытаскивают постукивания по спине ладони лежащего плонто рядом. Лео ложится чуть подальше, чтобы посмотреть на лицо. Раф поднимает сонно глаза на него.       — С добрым утром, — улыбается старший. Ему убираю волосы за ухо.       — Утра, — он сладко зевает и ложится ближе снова, уткнувшись в чужую грудную клетку, выводя пальце узоры на его спине. — Не хочу сегодня ничего делать...       — Хорошо, я не против, — улыбнулся Лео тепло и погладил его по волосам. — Ты мило сопишь, когда спишь...       — Пф... Спасибо, наверное.       — Ну правда мило.       — Я верю.       Провалявшись в кровати какое-то количество часов, Раф начинает подниматься со словами:       — Я что-то так чипсов хочу. Я сейчас вернусь.       — Могу с тобой сходить.       — Да я быстро, валяйся пока.       Лео больше не настаивал. Холерик одевается, выходит, поздоровавшись с остальными в доме, одевается уже на улицу и выходит, пришлёпав в ближайший магазин, берёт чипсы с паприкой в количестве двух штук и идёт на кассу, где у человека перед ним какие-то проблемы. Он вынимает наушник, спрятав его под одеждой, чтобы послушать.       — Вам не хватает ещё тридцати долларов.       — Блин... — трёт тот затылок в капюшоне. — Как так? Я же всё верно посчитал. Может, вы где-то скидку не пробили?       — Молодой человек, я всё пробила. Убирайте что-нибудь из товаров, вы мне очередь задерживайте.       — Но мне так-то всё нужно...       Раф вздыхает, поковырявший в кармане и суёт купюру пятидесяти долларов. Тот оборачивается с легким заметным изумлением, но во взгляде читалось нечто оценочное. Раф тупит на него секунду, пытаясь понять, где уже видел это лицо. И он его узнает, уже раскрыв рот, чтобы предъявить, но ему неожиданно пожимают руку с улыбкой.       — Ой, спасибо огромное, выручил!       Его пробивают, он быстро все складывает в потрёпанный портфель и уже почти уходит, когда Рафа заканчивают пробивать, он берёт несчастные чипсы и догоняет его, грубо схватив за плечо.       — Слышь, чувак. Ты у меня бумажник на неделе свистнул, — тот оборачивается, вздохнув.       — Ты сам сейчас деньгами разбрасываешься. Что, жалко тебе, что ли?       — Да, блять, жалко, ты их украл, блять.       — Мне нужнее, не видишь?       Раф быстро его осмотрел. Человечек и правда во всём потрепанном, вероятно, у него есть причины красть деньги, однако Рафа это не особо сейчас волновало.       — Так если ты мои деньги украл, какого чёрта тебе сейчас не хватало??       — Мне хватало, просто очень удобно строить из себя дурочка в длинной очереди, чтобы за тебя доплатили, — усмехнулся он, когда лицо Рафа перекосило от злости. Он выпрыгивает из чужой руки, показав язык, и убегает.       Раф бы побежал, но у него таз болит и спина немного. Он разозлённо трясёт кулаком, что его так тупо обдурили, причём опять! Тот же человек! В третий раз он ему точно трусы на голову натянет!       После этого возвращается домой, пока раздевался, то рассказал Лео про эту ситуацию, отчего тот смеётся.       — Что смешного?       — Не знаю, просто... Забавно, что так совпало. Я бы тоже на твоем месте разозлился, ты не думай, — улыбнулся тепло старший и положил голову на подушку, пригладив рядом с собой ладонью приятными зазывающими движениями. — На улице, наверное, холодно. Ложись.       Рафаэль принимает предложение и, раздевшись до конца, оставшись в майке и боксерах, ложится рядом под одеяло, оставив чипсы на тумбочке, а сам прижимается плотно к его голой грудной клетке и трётся там носом. Лео гладит его по волосам, накручивая на палец кончики волос.       — Я чувствую, как у тебя сердце стучит...       — Приятный звук?       — Угу-м... Усыпляет... — мурлычет парень мягко, прикрыв глаза. — Знаешь, ты такой придурок.       — Ну спасибо.       — Зато только ты можешь быть таким придурком, один такой, — погладил он ему по спине. — Один единственный такой дурак.       — Пф, Рафи... Ты очень милый.       — Пфу, — дунул он ему в подбородок теплым воздухом.       Этот день и следующий, шестой, пролетели чертовски быстро. Никто этому особо не был рад. Майки не хотел расставаться с Донни, Донни — с ним. Раф с Лео, Лео с Рафом. А старшие братья друг с другом и с детьми.       Когда они приехали в аэропорт, до посадки было ещё достаточно времени. Майк утащил Ди в кафе. Там было дорого, но посидеть вместе в уютном месте перед отъездом — дороже. Йоши погладил двух старший по головам, обратив на себя внимание:       — Мальчики, далеко не отходите, мы отлучимся на минут двадцать-сорок, хорошо?       — Мы будем в зале ожидания, — ответил Лео, взяв Рафа за руку. Тот кивает, и отцы уходят.       Бесстрашный уводит брата в указанное место, где они присаживаются в удалённом месте перед окном. Старший укладывается ему на плечо, приобняв за руку, поглаживая по пальцам. Раф приложил к его голове свою.       — Я хочу о чём-нибудь поговорить, но не знаю, о чём, — негромко говорит Леонардо, отведя прикрытые глаза. — Так всё быстро... Ужасно.       — Я знаю. Расскажешь о своей книге?       — Ох, ну... Как я уже говорил, сначала думал о биографии завуалировано, но потом подумал сделать кое-что... Хочу расписать свои заметки художественно. О всех возможных чувствах, сделать повествование, чтобы не было просто всё подряд. Но нужно ещё подумать, чтобы всё вышло приятно читаемо.       — Думаю, у тебя получится.       — Да, я тоже. Спасибо, — улыбается старший. — Я тебя люблю, — Раф трётся к его макушке щекой.       — И я тебя, — он гладит его по пальцам.       Лео присаживается, посмотрев ему в глаза близко, продолжая диалог тихо-тихо:       — Ты можешь мне кое-что пообещать? — он сжимает его тёплую руку, погладив. Его мягко целуют в уголок губ, угукнув. Леонардо прикрыл глаза немного, ощущая мягкость в поцелуях. — Продолжай стремиться быть счастливым, хорошо? Делай всё для своего счастья. Для меня это важно, правда.       — Я знаю. Хорошо, — Лео поцеловал его сам в центр губ с любовью. — Обещаю.       — Ловлю на слове... — они обнимаются крепко, прижавшись друг к другу. — Удачи тебе в учёбе и на сессии. Ты со всем справишься.       — Тебе в работе. Не перенапрягись.       — Пхп, не буду, — они немного отстраняются, смотря друг на друга, пока Лео гладит его щёку большим пальцем и ладонью, любуясь. — Ты такой красивый...       — Да ну... — смущается чутка тот. — Себя будто никогда в зеркале не видел.       — Пхах... У нас разная красота. Твоя — уютная.       — Даже не знаю, как ты это определил. Но ладно, спасибо.       Они здесь сидели, поглаживая друг другу руки, до того момента, пока их не позвал Майки. Оба понимали, что по их договорённости сейчас происходят последние минуты их отношений и никто не знает, как дела будут обстоять дальше.       Пока все друг с другом прощались, они ещё раз крепко обнялись, сжимая друг друга в руках, в то время, как Майк обцеловывал лицо Донни, что тоже его чмокнул пару раз. После этого они как-то синхронно поменялись. Лео подошёл к Ди, обняв его не менее крепко, Майк обхватил Рафа, притеревшись к нему щекой и тихо прощаясь слезливо.       Когда уже надо было идти, у Лео было смутное чувство на душе. Смутное и горькое. Он оборачивается, посмотрев на Рафаэля. В голове снова пронеслись собственные обещания, которые он был обязан выполнить. Леонардо оставляет чемодан на месте, развернувшись уже всем телом, и возвращается, взяв парня за лицо и поцеловав в губы с лёгкой жадностью. Темперамент поцеловал в ответ, приложив руки к его талии. Они переглянулись коротко, снова немного поцеловались, старший попутно взял чужие руки, поцеловав их в костяшки, прикладывает их к груди и тяжко вздыхает. Неожиданно немного улыбается ему и наконец уходит уже окончально. Рафаэль гладит свои руки, подушечками пальцев оглаживая костяшки, ладонь.       Стоило понимать, что начинается новая жизнь. Да, вот прямо сейчас. Это и правда ощущалось, как некая свобода, это всё в целом уже работало. Он скучал по Лео, это понятно, даже сейчас скучает, хотя ещё относительно его видит. Но это другое чувство. Он ощущает себя прикованным и грустным. Раф всё ещё любит Лео, но сейчас он хочет снова себя ощутить, как до встречи с ним. Немного позабыть об этих проблемах, которые пришли в его жизнь из-за отношений.       Леонардо глубоко задумался об этом. Он сразу себя настроил на работу. Настолько сильно, что он открыл столик у сиденья, установил ноутбук и начал работать, откладывая документы в электронном виде. Он был настроен очень серьёзно, чтобы сделать максимум с самым лучшим результатом. Чтобы с полной уверенностью сказать, что Рафу не придется ждать дольше, чем нужно. Хотя, сейчас он его не ждёт, но парень был уверен, что в душе — ждёт. Из-за этого у обоих пробил ключ мотивации к работе и самореализации.