Когда Монстр перестаёт быть Чудовищем?

      Внезапный и резкий стук отвлёк шерифа от его утреннего кофе. Он медленно перевёл взгляд с наполненной чашки, пышущей жаром, на входную дверь, почти решив, что звук был лишь плодом его воображения.       Однако ещё пара ударов, на этот раз более настойчивых, убедили Донована, что он по прежнему в здравом уме, а также, что у него нет иного выбора, кроме как встать с насиженного места и открыть нежданному гостю. Когда дверь распахнулась, шериф почти разочаровался в себе за то, что не предвидел такого поворота событий, хотя тот очевиден. Каникулы между семестрами были определённо короче, чем он ожидал. — Я хочу его увидеть, – твёрдо заявила Уэ́нсдей Аддамс, само упрямство и извечные косички.       Донован устало вздохнул.       Совсем недавно он думал о ней как об угрозе – возможно, даже сопернике, конкуренте – или как о наглом критике его методов расследования – и однозначно родительских навыков. Теперь же у него не осталось ни капли бывалой стойкости, чтобы смочь противостоять ей. — Гараж.       Уэ́нсдей кивнула в понимающем жесте и повернулась в нужном направлении, но не раньше, чем услышала от шерифа предупреждение, которое тот быстро пробормотал в её сторону: — Лучше надейся, чтобы тебе повезло и у него был не один из этих плохих дней.       Она не дрогнула, её походка не сбилась, пока она шла к воротам гаража, но к сожалению ком в горле было гораздо труднее контролировать.       Когда Уэ́нсдей вернулась в академию прошлой ночью, она больше не могла просто игнорировать зуд, исходящий откуда-то из глубины, казалось, тот становился только сильнее по мере приближения к Джерико.       По учебному заведению начали ходить всевозможные слухи о судьбе Тайлера после событий роковой ночи. Одни говорили, что он мёртв. Другие, что его отправили в специальную тюрьму для изгоев; конечно же, донельзя нелепая мысль, потому что если таковая и существовала, то Уэ́нсдей стала бы одной из первых её посетительниц. Следующим логичным вариантом и, наверное, лучшим для несовершеннолетних изгоев был сам «Невермор», но почему-то ей слабо представлялось участие Тайлера в следующем «Кубке По».       На самом деле у неё не было какого-то конкретного плана, когда она стучалась в дверь дома невезучего семейства, понятия не имея, как будет действовать в случае отказа, и в принципе. Но весьма лаконичный ответ шерифа послужил неким холодным утешением, что было вполне приемлемо.       Уэ́нсдей не знала что именно движет ей, было ли это банальное любопытство, гнев или желание отомстить. Что заставляет её искать этого обманщика? В одном она была уверена наверняка, ей необходимо его увидеть. Ведь, напряжение, которое с каждым днём нарастало в глубинах её сознания, просто сводило с ума в крайне неприятном смысле.       Она повернула дверную ручку, обнаружив, что та даже не заперта. Уэ́нсдей вошла, ожидая увидеть то же полупустое пространство с беспорядком, в котором она когда-то оказывала ему первую помощь – сейчас казалось, что это было целую вечность назад. Бардак только усилился, а чёрные омуты наткнулись ещё и на металлические прутья клетки, занимающей практически весь гараж. А то, что заставило её глаза удивлённо распахнуться, а дыхание сбиться, была не импровизированная камера заточения; это был светловолосый миловидный парень внутри неё, застенчивый, как и всегда, который махал гостье, откладывая книжку в сторону. Лёгкое покалывание где-то в углу её разума превращалось в ревущую на полную мощность сирену. — Привет, Уэ́нсдей. Я уж подумал, что мне послышалось, как ты приближаешься.

***** *** *****

      На полу осталось не так много свободного места, которое не занимала клетка или какой-нибудь хлам, но она ухитрилась найти такое и присесть там. Тайлер расположился напротив неё, огороженный прутьями решетки, всего в нескольких метрах, но его глаза были полны такой тоски, что казалось, будто их разделяет целая галактика. — Я надеюсь, сегодня не один из твоих плохих дней, – ей наконец удалось подать голос, вспомнив при этом последние слова его отца. — Нет, сегодня нет.       Ореховый взор блуждал по ней, почти упиваясь её видом и присутствием здесь. Это вдруг заставило Уэ́нсдей чувствовать себя неуютно. Словно он намерива́лся увидеть что-то такое, что смогло бы заставить её устыдиться.       Столь непредвиденный дискомфорт выбивал из колеи, поэтому она рефлекторно ожесточилась и напряглась в ожидании возможной атаки. Она пришла, чтобы получить ответы на свои вопросы и вновь уйти, нет никакого смысла поддаваться ненужным эмоциям. — «Плохие дни». Это когда ты превращаешься в Хайда, верно?       Он, не сводя с неё пристального взгляда, указал на прутья справа от себя. Теперь она заметила, что некоторые из них были искривлены, погнуты. Как будто что-то или кто-то отчаянно или, скорее, яростно пытался выбраться наружу. — Сомневаюсь, что «превращение» – это подходящие слово. Но да.       Невозмутимый взор червоточин вернулся к Тайлеру. На его лице играла лёгкая улыбка, на щеках были ямочки, которые всегда сопровождали его радость, короткие кудри, падающие уже на глаза – ему однозначно давно следовало подстричься, но в остальном он выглядел совершенно здоровым, даже счастливым. И от этого наблюдения Уэ́нсдей вдруг охватил гнев. А всё потому, что её не было рядом, чтобы осчастливить его.       Тайлер такого не заслужил. — И почему же шерифу до сих пор не вручили награду «Отец года»? Запереть собственного сына в клетке. Должно быть, это новый личный рекорд.       Всего на мгновение он выглядел крайне опечаленным. — Для отца это были очень трудные несколько недель, – Тайлер пожал плечами, что только лишь сильнее разозлило Уэ́нсдей. – Я не могу его винить. Правда. Учитывая то, каким чудом он справлялся со всем этим, всё могло бы быть намного хуже.       Слова Тайлера были абсолютно верны. Сейчас Донован Галпин был лишь тенью себя самого, и не похоже, что прежде мужчина был более жизнерадостным. Факт того, что парень прав, только подливал масло в её яростное пламя. Она долго смотрела на него, пытаясь придумать другой волнующий вопрос или, как минимум, достаточно сильно жалящие оскорбление. — Спрашивай, – наконец, прервав минуту молчания, говорит Тайлер. — О чём? — О чём угодно, – такие простые слова, произнесённые столь отрешённо, и всё же Уэ́нсдей смогла уловить скрытую дрожь в его голосе. – В конце концов, именно поэтому ты здесь, не так ли?       Она фыркнула. — С чего такие выводы? Может быть, я соскучилась по Хайду.       Стоило этой фразе слететь с вишнёвых уст, Уэ́нсдей кожей почувствовала, как атмосфера в комнате кардинально изменилась. Тайлер напрягся всем телом, костяшки его пальцев побелели, и она могла бы поклясться, что его ореховые глаза вспыхнули красным: — Лучше не говори такие вещи, – процедил тот сквозь стиснутые зубы. — Почему нет? — Потому что Он может услышать.       Всего на секунду Уэ́нсдей потеряла контроль над выражением своего лица, и то показало её искреннее удивление, скорее даже шок от сказанного Тайлером. Вернув себе невозмутимый вид, она спросила: — Почему тогда он… не показался? — Я не позволяю, – ответил Тайлер, тяжело дыша, – мне удаётся сдерживать его большую часть времени. А теперь, пожалуйста, Уэ́нсдей, – от отчаяния, прозвучавшего в её имени, волосы на затылке встали дыбом, – спроси меня о чём-нибудь, о чём хочешь. Разговор помогает… удерживать контроль в моих руках.       И вот она стала свидетельницей невидимой битвы, просто уставившись на него. Смотрела, как тот глубоко и затруднённо дышит, его кулаки были сжаты, а глаза непрерывно мигали, меняя цвет с зеленоватого на ярко-алый. Уэ́нсдей подумывала ещё немного поиздеваться над ним, любопытствуя узнать результат. Однако пространство разделяющее их было слишком небольшим, и рука Хайда вполне могла дотянуться до неё с того места, где сидел Тайлер. Поэтому вместо желаемого эксперимента она озвучила первое, что пришло ей в голову. — Что было правдой?       Красные вспышки угасли, когда на лице Тайлера отразилось чувство вины. За что Уэ́нсдей тут же прокляла себя. «Какая идиотка, – подумала она, – могла же спросить об убийствах, увечьях, о цепях и пытках, а в итоге решила обвинить его в том, что он плохой бойфренд».       Энид в действительности начинала оказывать на неё плохое влияние своей романтичностью. — Большая часть, – тихо произнёс он, опустив глаза, его пальцы нервно теребили ткань штанов на коленках. – Ты мне правда нравилась. Приглашение на свидание, поцелуй… за этими моментами не стоял злой умысел.       Уэ́нсдей скрестила руки на груди. — И я должна в это поверить? Торнхилл могла легко подтолкнуть тебя к этим действиям. — Но она этого не делала, – прошептал Тайлер в ответ, – я не знал о твоей роли в её плане, по крайней мере, до самого конца. — Значит, ты просто решил скрыть свою истинную природу кровожадного, огромного монстра из-за банального эгоизма.       Он выглядел сломленным, загнанным в угол, и она всего лишь на долю секунды, на ужасающий миг увидела в нём своего отца. — Верно. Я прекрасно понимал, что это причинит тебе боль. Ложь и обман. Опасность и вред для твоих друзей, – Тайлер быстро заморгал, но предательская слеза, скатившаяся по щеке, выдала его. – И это действительно было так… глупо, я имею в виду. Но я обязан был заполучить тебя. – Он внезапно поднял на неё взгляд, его глаза были обычными, но более безумными и отчаянными, чем она когда-либо видела. – Меня пытали, издевались, контролировали. Хайду нравилось исполнять те приказы, но потом я просыпался и… – Тайлер резко вздохнул, чтобы вырваться из мрачных воспоминаний. – Да, я был эгоистом. Но ты была единственным, что меня поддерживало, не позволяло развалиться окончательно. Так что я не мог сдаться.       Уэ́нсдей внимательно наблюдала за ним. То, как он говорил, помогло ей понять, что слова, которые тот произнёс, не были просто оправданием. Тайлер не отказывался от ответственности за свою ложь, манипуляции и тем, что использовал её в личных целях. Без сомнений, ему было плохо от этого что сейчас, что тогда; но не настолько, чтобы сказать ей правду, которая наверняка оттолкнула бы. Он был абсолютным и настоящим эгоистом.       И она была глубоко впечатлена этим. — Поразительно, у нас больше общего, чем я предполагала, – быстро констатировала обнаруженный факт Уэ́нсдей. Его ореховые очи удивлённо расширились, прежде чем он позволил и лёгкой улыбке тронуть уголки своих губ. – Однако это всё ещё не ответ на мой вопрос. А что насчёт произошедшего в полицейском участке? Или в склепе Крэкстоуна? — Это говорил Хайд. Иногда, особенно с тобой… – Тайлер на мгновение замолчал. – Он способен взять вверх и выйти на короткое время. Даже трансформация не требуется.       Уэ́нсдей слегка изогнула брови, приподнимая их, выражение её лица явно демонстрировало, что его последняя фраза для неё звучала как чушь собачья. — Я знаю, что это прозвучало как полный бред, но я клянусь тебе… Случившееся в участке и в склепе для меня было хуже, чем впервые проснуться голым в лесу, потому что, по крайней мере, тогда я хотя бы не понимал, что именно происходит. Когда Он вот так захватывает контроль… – видимый холодок пробежал у него по спине, а она зачарованно наблюдала. Было ли всё это тщательно продуманным спектаклем? Или Тайлер действительно говорил правду? – когда Он берёт вверх, я словно заперт в собственной голове. Я вижу и слышу всё, что Он делает, но никак не могу ему противостоять. — Красиво сказано и ужасно удобно, – Уэ́нсдей демонстративно вздернула подбородок. – Откуда мне знать, что это не Хайд говорит прямо сейчас? — Глаза, – лаконичный ответ не заставил себя долго ждать, – они начинают мигать красным.       Она пристально изучала его в течение долгой, нервирующей минуты, как всегда, практически неморгающим взглядом. — Покажи.       В зеленоватых радужках вспыхнули алые искры. — Нет, Уэ́нсдей. Это слишком опасно. Я ещё толком не освоился с тем, как возвращать себе контроль обратно… — Тогда сомневаюсь, что смогу поверить в это, – произнесла она, намекая на завершение их беседы, вставая со своего места. — Подожди, – Тайлер поднялся с земли следом, идя рядом, насколько позволяла клетка. – Стой, Уэ́нсдей, пожалуйста!       И она остановилась, стоя к нему спиной и ожидая. — Я сделаю это.       Уэ́нсдей позволила своим губам исказится в победной, самодовольной улыбке, и прежде чем развернуться, выражение её лица вновь приобрело характерную для себя безразличность. — Просто… Не верь ничему, что Он скажет, ладно? – дрожащий голос Тайлера эхом разносился по комнате, когда тот пятился подальше от края клетки. – И пообещай, что не сдвинешься с места. – На последующий удивлённый взгляд он ответил: — Он, наверняка, попытается приблизиться, – объяснил Тайлер, прямо перед тем, как его глаза сначала стали пустыми, а затем полностью покраснели.

Продолжение следует…