***** *** *****
Когда Уэ́нсдей вернулась в «Невермор», по коридорам Офелия-холла она шла в очень быстром темпе, стараясь избегать любых светских бесед. Во время каникул Уэ́нсдей поддерживала хоть какую-то связь лишь с Энид, да и Ксавье иногда присылал ей фотографии своих творений. Которые в большинстве своём получали сдержанное одобрение, поскольку изображали не её; и обычно она отвечала фотографиями орудий пыток. Кроме этих двоих, было не так много людей, с которыми Уэ́нсдей действительно хотела общаться. Войдя в свою комнату она, как и ожидала, увидела, что Энид и Вещь уже во всю лихорадочно обсуждали новые школьные сплетни. — О боже, Уэ́нсдей, наконец-то! Я думала, ты просто сходишь выпить кофе, но тебя не было, наверное, целую вечность! Ты не поверишь, что… — Я солгала, – прямо призналась та, прерывая восторженные бредни соседки. – Я ходила повидаться с Тайлером. Услышав, такое заявление блондинка чуть не упала в обморок. А вот Вещь – ещё та королева драмы – упал на бок, как бревно или труп. — Что? Где он? Зачем тебе… но он… он же монстр! – Энид явно прибывала в растерянности, её ногти несколько раз меняли форму и возвращались в нормальное состояние. — Разве не все в этой академии монстры? – тут же безапелляционно отчеканила Уэ́нсдей, бросая рюкзак на пол рядом с рабочим столом. — О, только не начинай, ты понимаешь, что я имею в виду! Он чудовище. Убийство невинных людей, извлечение органов, типа, всем монстрам монстр! — Энид, – Уэ́нсдей пристально посмотрела на ту, прищурившись. – Если бы я чуть лучше разбиралась в человеческих эмоциях, то заключила бы, что ты расстроена. — Конечно, я расстроена! – прикрикнула оборотень, её ногти были тревожно длинными. – Моя лучшая подруга лжёт мне, чтобы вновь встретиться со своим бывшим парнем-серийным убийцей! — Что ж, я не должна была лгать. – Уэ́нсдей надеялась, что сказанное прозвучало достаточно близко к извинению. – Мне может понадобиться помощь с твоей стороны в ближайшие несколько дней, поэтому прошу не стесняться в выборе наказания, которое ты сочтёшь подходящим, после чего мы вернёмся каждая к своим делам. Энид на мгновение выглядела крайне раздраженной, и Уэ́нсдей уже было подумала, что соседка снова начнёт кричать, но та лишь спокойно пробормотала: — Вещь, обрати своё внимание, что она, – указала Синклер на неё, – не отрицала факт того, что Тайлер – её бывший. Рука каким-то образом умудрилась хихикнуть, и прежде чем виновница сего переполоха успела опротестовать такое провокационное заявления, Энид усадила её на ярко-розовое покрывало. — Я принимаю сделку. Твоё наказание – с этого момента рассказывать мне всё. — Сомневаюсь, что ты хочешь знать всё. Энид призадумалась над словами подруги. Действительно. — Отлично. Ты можешь обойтись без кровавых подробностей. Но больше никаких секретов, – предупредила та, на что Уэ́нсдей согласно кивнула. Честность была логичным и справедливым условием, учитывая всю ту помощь, которую она собирается попросить. – А теперь рассказывай. Что Уэ́нсдей и сделала. Уже под конец истории у блондинки широко распахнулся рот. А Вещь выглядел настолько растерянным, насколько это вообще возможно для отдельной части тела. — И ты ему веришь? – в конце концов поинтересовалась Энид. Она явно не выглядела на сто процентов убеждённой. «Вполне возможно, что это как-то связано с их смертельной битвой в лесу, – отметила про себя Уэ́нсдей». — Он казался искренним, и в принципе его рассказ имеет смысл, даже если звучит слишком удобно, чтобы быть правдой. Впрочем, я точно знаю, что у него не было особого выбора, кроме как подчиняться приказам Торнхилл. Когда Хайд находится в своей звериной форме, он полностью следуют воле хозяина. Если же у монстра таковой отсутствует, то каждая последующая трансформация угрожает его жизни. При виде замешательства, отразившегося на лице Энид, Уэ́нсдей просто пожала плечами и сказала: — Каникулы. У меня было предостаточно свободного времени для поиска информации. Оборотень устало вздохнула. — Ну, научные объяснения и логичные аргументы в сторону… – она сделала самое виноватое выражение моськи, на какое была способна, заранее извиняясь, – я знаю, что сейчас задам ужасный для тебя вопрос, но как ты себя чувствуешь? Уэ́нсдей потребовалось несколько минут, чтобы действительно всё хорошо обдумать. Вопреки тому, что многие люди думали о ней, включая её саму, она иногда по-настоящему что-то ощущала. И Уэ́нсдей даже прекрасно разбиралась в том, что это были за чувства. Единственными трудностями для неё были: 1. Выражать их; 2. Признавать вслух; 3. Правильно их оценивать, чем собственно она занималась в данный момент. Уэ́нсдей отмахнулась от своих мыслей, как от назойливых мух, и проговорила следующие: — Как ни странно, не так определённо, как предполагала изначально, – Энид ободряюще посмотрела на неё. – Я шла туда, желая его возненавидеть, но этого не произошло. Я почувствовала жалость. Презрение. А когда на свет показался Хайд, любопытство, интерес. Но никакой ненависти. Вещь исполнил пару каких-то жестов, и Энид кивнула в знак согласия. — Всё верно. Хотеть что-то почувствовать – а для тебя это уже значимый шаг – не то же самое, что испытывать это наяву. Уэ́нсдей ждала хоть какой-то реакции в ответ, но она была слишком занята, пытаясь справиться с ворохом эмоций, охвативших её сознание. От этой беседы у неё начинала болеть голова. — Окей, что насчёт романтики? Между вами проскакивали искры? – Синклер многозначительно поиграла бровями. Очевидно, никакая кровавая битва не на жизнь, а на смерть не могла отбить тягу Энид к хорошей истории любви. Уэ́нсдей же была готова убиться об стену: — Искры действительно летали. Его когти довольно сильно царапали металл решетки. – Она встала с цветастой кровати, тем самым давая понять, что их разговор окончен. – Полагаю, мне не требуется предупреждать тебя о… — Если я хоть кому-нибудь проболтаюсь, что у Уэ́нсдей Аддамс есть чувства, ты пригвоздишь мой скальп к стене! – припеваючи продекламировала Энид, лучезарно улыбаясь мрачной подруге. И Уэ́нсдей в кои-то веке позволила выражению своего лица смениться с бесстрастно-нейтрального на лёгкую, почти незаметную благодарность, прежде чем приступить к распаковке не до конца разобранных вещей.***** *** *****
Той же ночью ей приснился странный сон. Видение было чужим и далёким, туманным по краям; волосы мисс Торнхилл были слишком оранжевыми, её глаза чересчур зелёными, а цепи казались до крайности яркими в свете факела, освещавшего грязную пещеру. Уэ́нсдей никогда не видела подобных сновидений, в столь пёстрых красках, и крики в них не были такими громкими. Они ещё долго отдавались эхом в девичьих ушах после того, как она проснулась и неподвижно лежала в своей постели.Продолжение следует…