Белый лист

Шерлок растворялся в серых днях. Каждый новый день был похож на предыдущий. Жизнь проносилась мимо - люди жили, люди улыбались, а он оставался во вселенной без жизни. Не было больше сегодня, не было вчера... Вакуум - это слово больше подходило для описания его существования. Вот и сегодня он проснулся, окруженный серым цветом. Почему все так изменилось? Куда исчезли все цвета? Или их никогда не было? Мысль стала тяжким бременем. Шерлок прошел в ванную комнату, разделся и снова стал смотреть на шрамы - так начиналось каждое его утро. Он так ничего и не вспомнил, но надеялся, что с помощью дедукции сможет хотя бы понять. Но каждый раз он с разочарованием отворачивался от зеркала, и после день был наполнен лишь разочарованием, обидой и злостью, которые не находили выхода и накапливались внутри, ожидая своего часа. Шерлок отчаянно хотел, чтобы этот час поскорее наступил. Иногда ему казалось, что он все придумал, что не было никакого Джона Ватсона в его жизни, что это очередная игра Майкрофта или его разума. Порой накатывали приступы паранойи, и он пытался убежать, не зная от кого, иногда он просто прятался в своей комнате и подолгу не выходил оттуда. После приступов он анализировал свое поведение и злился на свою глупость, на мозг, который все чаще его подводил. Он никогда никому не доверял, кроме себя, а теперь и этого делать было нельзя. Потому что он вроде как и не он сам. Но таким мыслям было запрещено появляться у него в голове - они раздирали душу изнутри и не оставляли сил. Они изредка появлялись в минуты его упадка, как сейчас, когда он лежал у себя в кровати, глядел в потолок и не знал, что делать. В затылке били барабаны, но они не могли заглушить его мысли. Что он сейчас ненавидит больше - мигрень или мысли? За прошедшие два дня Шерлок узнал много нового о себе. Временами казалось, что он помнит, о чем говорит миссис Хадсон, и до боли знакомыми были кадры видеозаписей, но он так ничего и не вспомнил. А были такие записи, которые казались совсем чужими. Он почти не спал, несмотря на усталость. Стоило закрыть глаза - и его засасывал очередной кошмар. Иногда ему снилось детство, и те сны были лучшим, что случалось с ним за прошедшие полгода. В них он видел голубоглазого мальчика и себя: иногда они просто сидели и смотрели мультфильм, а иногда шалили, но такие сны были редки. Зачастую во сне ему было больно, Шерлок слышал эхо от крика и почему-то думал, что это не его крик. Но, несмотря ни на что, невзирая на факты и убежденность Майкрофта в правдивости своих слов, Шерлок по-глупому, упрямо верил, что Джон жив. Он не мог объяснить свою убежденность ничем. Может быть, у них был план на случай чрезвычайной ситуации или еще что-то, о чем Шерлок не помнил, но это стало его компасом. Просто теперь надо найти Джона. ***** В комнате было душно. Это была комната контрастов - либо очень холодно, либо очень жарко. Такой вот способ проверить на прочность. В принципе, Джон не жаловался. Когда становилось холодно, он делал зарядку, когда жарко - просто лежал и глядел в потолок. Температура в комнате не была его самой тяжелой проблемой, с этим он мог справиться. Другая проблема заключалась в том, что он не мог придумать план побега. Место было пустынным, порой думалось, что он совсем один, но временами он видел охранников. Взломать замок было невозможно. Единственный путь - побег во время визита психа, или когда Джона вели к нему, но, если Джона надо было отводить в "пыточную", ему предварительно кололи седативное - чрезмерная осторожность, чуть ли не паранойя была в характере его похитителя. Надо было думать. И Шерлок запаздывал. Вряд ли Майкрофту до сих пор удавалось водить Шерлока за нос, скорее всего, тот занят расследованием. Но сидеть и ждать не хотелось. С детства Льюис был склонен к паранойе - почему бы этим не воспользоваться?