Три богатыря и Киевский трон

Елисей Елисей уткнулся в свои размышления, поглощенный мыслями о Забаве и внутренними сомнениями в правильности своих решений. Пламя костра подчеркивало моментальные переливы его эмоций. Он не стремился ввязываться в войну, его целью было лишь обеспечить Забаве уверенность и защиту. Думая о Добрыне, Елисей вспоминал своего близкого друга, учителя и наставника. Тот научил его многому и стоял рядом, когда нужна была помощь. Картина прошлого мелькала перед глазами, оставляя чувство благодарности. И, конечно, не миновало воспоминание о князе, дяде Забавы. Несмотря на неодобрение и нежелание видеть Забаву в роли невесты простого человека, в последнее время князь проявлял к нему некоторую теплоту. Однако, сознавая участие в конфликте между Византией и Страной Востока, Елисей опасался, что мнение князя о нем может измениться. Тишину нарушил голос Леонида, приходящего на долгожданный отдых. Леонид, поддерживая свой плащ, присел напротив, нарушая уединение Елисея. — Всё сидишь тут?— прозвучал резкий голос Леонида. Елисей медленно повернул голову, встречая взгляд своего товарища, который присел напротив, поправляя свой плащ. — Да. Решил собраться с мыслями перед боем. Леонид, глядя в темные глаза Ильи, высказал свои сомнения: — Я тут подумал, рано тебе ещё туда. Будешь помогать составлять план атаки и передвижения войск. Ты ведь вроде умный, а не сильный. Елисей поднял взгляд, не теряя спокойствия: — Меня многому научили дома, я уже бывал в передряге несколько раз, где меня чуть не убили, и ты подобное уже видел. Леонид похлопал Елисея по плечу: — Посмотрим, посмотрим. Ну, тогда не забудь взять с собой счёты. Елисей, поддавшись настроению товарища, усмехнулся: — Да, конечно, без счетов никуда. Может, они принесут мне удачу в этом гуще событий. Фрося Фрося и ее телохранитель, словно тени, скользили по землям Новгородского княжества, каждый шаг предельно осторожен, словно предчувствуя опасность, которая поджидает за каждым поворотом. — Поскорее бы выбраться отсюда, — прошептала Фрося, ее голос звучал как нежный ветерок, нарушающий молчание вечернего леса. — Не волнуйтесь, я постараюсь вытащить нас отсюда. Путь не близкий, нужно потерпеть, — отвечал мужчина, ведущий осла сквозь заросли. Его лицо выражало решимость, словно он был готов покорить тьму для своей защитницы. — Может, к князю Ивану Калите обратиться? Это ведь его земля, и он должен разобраться с этими разбойниками, — предложила Фрося, в ее глазах мелькнуло смущение. — Боюсь, что князь Новгородский ничем не поможет, — сказал мужчина, его взгляд скользил в сторону, словно скрывая темные тайны. Продолжая свой путь, они наткнулись на двух мужчин у большой повозки с лошадьми. Один из мужиков, закутанный в грязные тряпья, суетился вокруг сломанного колеса, выражение лица его было полное отчаяния. Другой, бородатый и ругающийся, взирал на него с презрением. — Говорил я тебе, по другой дороге ехать надо, — буркнул один, ломая ветку для подпорки. — Ты бы лучше помог мне, а не языком чесал, — отвечал второй, крутя сломанное колесо в руках. Дружинник подошел к ним, его наличие внесло некоторую надежду в этот момент беспокойства. — Здравствуйте, люди добрые. Никак беда? — спросил он, выражая искреннюю заботу. — Здравствуй, милый человек. Да вот, колесо полетело! Дороги тут! — ответил мужик, вытирая пот со лба. Он казался усталым и безнадежным. Дружинник слез с повозки, его доспехи блеснули в свете костра, и он подошел к мужикам. — Тут без ремесленника не обойтись. Не подскажите, как до Киева добраться? — спросил он, обращаясь к мужикам как к опытным путешественникам. — У-у... Ты, видать, мужик военный, не простой. Зачем тебе Киев? — поинтересовался бородатый, встряхивая косматую голову. — Да хорош тебе, человек помощи просит. У него и ребенок вон, — вмешался тот, что чинил колесо. Топот копыт нарушил разговор. К ним прискакали двое живодеров, их силуэты вырисовались в темноте, словно тени оживших кошмаров. Оба слезли с лошадей и принялись осматривать телегу с провиантом. — Э-э. Это добро наше, — заявил первый мужик, вставая на пути к дружиннику. — А ну прочь! Челядь! — рявкнул второй, размахивая дубинкой перед мужчиной, который стоял рядом. — О, гляди! Это же те, что сбежали! — воскликнул второй живодер, направляясь к дружиннику. Пока один из них осматривал телегу, второй встал перед мужчиной. — Соловей велел найти девчонку и привезти её. — Она никуда с вами не пойдет, — сказал дружинник, стоя настырно, словно готовясь к борьбе за свободу. Близнецы подошли друг к другу, начав переговариваться шепотом, словно оговаривая свои зловещие планы. — Ладно, раз уж мы вас всех просто так отпустить не можем, то единственный ваш выход - это сыграть с нами. — Не соглашайся, — шепнула Фрося дружиннику, ее глаза сверкали решимостью. Выхода у него не было, и тот сел в круг, где были и те двое, и живодеры. Один из них достал колоду карт... Евпатий Коловрат Безысходность обрушилась на Коловрата, когда его и солдат окружила армия басурман. Но вместо паники, он, собравшись, выдержал натиск врага. — Приготовиться! Будем стоять до конца! — громко скомандовал Евпатий, сияя решимостью. Субэдэй дал сигнал своим войскам, и атака началась. Конница кочевников проникла в лагерь, где, кроме нескольких русичей, никого не было. — В рассыпную! — Коловрат с отрядом сумели избежать удара, но не все были на столько удачливы – один из дружинников пал. Тяжелый и неравный бой разгорелся. Евпатий сражался отважно, но с каждой минутой его дружина таяла, словно снег под апрельским солнцем. Алёша и Добрыня, видя безвыходность положения, решили не оставаться в стороне и вмешались в битву. Попович подобрал палицу, а Добрыня взял копье. Они стали неотъемлемой частью сражения. Алёша ловко сбрасывал всадников с лошадей, а Добрыня умело протыкал их копьями. Вскоре оставшаяся конница развернулась и ускакала. Субэдэй, видя, что его врагам не удастся устоять, отдал приказ лучникам выпустить стрелы с пламенными наконечниками. Лагерь вспыхнул огнем, и стрелы настигли нескольких дружинников, унося их жизни. — Нужно отступать, нам не выстоять сейчас, — решительно сказал Добрыня. — Как не выстоять? Вон же они! Совсем рядом! — возмущенно воскликнул Алёша. — Добрыня прав, уходим! — скомандовал Евпатий. Со своими последними силами они выбрались из пылающего лагеря. Субэдэй послал несколько человек за ними, чтобы добить их. Используя последние остатки сил, они смогли отбиться от маленького отряда. Добрыня и Алёша решили переодеться в доспехи погибших врагов, чтобы не выделяться. — Басурманские латы одевать, во позор... — пробормотал Алёша. — Ежели в рубахах будем, то невелик случай и голову тут сложить, — отрезал Добрыня. Переодевшись в добытую доспехи, Никитич подошёл к Коловрату. — Нам нужно в Рязань, да побыстрее. И предупредить людей по пути. Юрий Игоревич Юрий Игоревич, напряженно бродя по своему замку, испытывал тревогу из-за отсутствия вестей от гонцов. Сомнения и неопределенность медленно подтачивали его уверенность. Ни один гонец не возвращался, и тишина создавала пугающий налет загадочности. Склоненный к мыслям о предательстве, князь встречался со своими боярами. Свода бояр советовала ему заключить союз с Ханом Бекетом, но Юрий оставался непоколебим в своей вере в возможность отстоять Рязань. Выходя из замка, князь направлялся к вратам, где неоднократно расспрашивал дозорных о прибытии отряда Коловрата. Ответы были однозначными — пока тишина, и никаких признаков близящейся опасности не было замечено. Тем не менее, в сердце князя тлело беспокойство, словно предвестье неизведанных испытаний.