Силенциум

      Две фигуры Предвестников в тёплых пальто не спеша прогуливались за территорией закрытого комплекса. С одной стороны виднелся Заполярный Дворец, с другой — здание, похожее на шикарную гостиницу — резиденция Фатуи, в которой иногда останавливались высокопоставленные члены организации, когда Её Святейшество Царица созывала долгие, многодневные собрания. Дотторе почти всегда жил либо здесь, либо в лаборатории, редко выезжая в дом за городом.       Наступившая ночь бесснежная, ясная, предвещала сильные холода. Они поднялись на лифте к верхним этажам, откуда из витражных окон открывался величественный вид суровой Снежной. Дотторе следовал за Панталоне, при резиденции они обитали практически рядом. Предвестники остановились у тяжёлых роскошных дверей.       Панталоне достал ключи. Их у него великое множество. Целая связка, украшенная очередным сиреневым аметистом, звякнула в тонких длинных пальцах. Когда замок клацнул, Панталоне не спешил уходить, что-то взвешивал в хмельном разуме. Видимо, пытался разделить личные желания и потребности от миллиона хитрых замыслов и уловок. Он всё же поинтересовался:       — Ты точно не хочешь остаться? На чай.       — Я живу на одном этаже с тобой, — ответил Дотторе, махнув в противоположную сторону коридора. — Сначала зайду к себе. Вернусь через пятнадцать минут.       Дотторе развернулся и широким шагом проследовал до своих апартаментов. Панталоне ушел к себе. За отведённое время он успел принять душ после тяжёлого рабочего дня. Затянул пояс длинного чёрного атласного халата, чей подол касался стоп, лениво вернулся в гостиную. Дотторе уже ожидал возле дивана. Панталоне сразу заметил отсутствие лишних деталей на госте: нет портупеи, маски и перчаток. Только чокер неизменной полосой обтягивал шею. Как однозначно.       — Ты правда будешь чай? У меня много разных сортов, — Панталоне одарил его нежной улыбкой. Всё такой же слащаво-фальшивой.       Дотторе со скептицизмом оглядел хмельного коллегу, доставая флакон с зелёной жидкостью.       — Вот ты точно будешь чай или любую другую жидкость. Дай мне стакан воды.       — Какие мы грозные, — Панталоне вцепился взглядом в гостя. — А это?..       — Нет, это не отрава, — предупреждая вопрос, ответил Дотторе. — Отопью из одного стакана вместе с тобой. Витаминки для мозга.       Губы Дотторе кривились в недовольстве.       — Это звучит оскорбительно ровно в той мере, как если бы кто-то предложил витаминки для мозга тебе, — рассмеялся Банкир, скрываясь в небольшой кухне. Он вернулся со стаканом воды, и, когда жидкость от лекарства сменила цвет, покружил, принюхался как недоверчивый зверь. Как и обещал, Дотторе демонстративно сделал глоток из стакана. После этого Панталоне выпил содержимое почти залпом.       Он не доверял остальным Предвестникам, как те не доверили бы ему секретную информацию о себе, которую можно продать за баснословные деньги. На самом деле, Панталоне считал, что коллеги раздули его страсть к море. Не такой уж он и подлый. Не в таком, по крайней мере, эквиваленте.       Панталоне опустился на обитый замшей диван, подпирая висок голыми пальцами, без всяких колец, перчаток. Единственным украшением на бледной тонкой коже остались синяки-браслеты с прошлых совместных «экспериментов» с Дотторе.       Дотторе подсел рядом и по-деловому минут десять осматривал коллегу: глаза, цвет кожи, щупал пульс, оставляя руку на запястье. Нечасто он прикасался вот так, напрямую. Тёплая гладкая кожа Панталоне согревала прохладные пальцы Дотторе. Разговор как-то не завязывался.       Когда Панталоне, заскучав, действительно захотел предложить просто чай, Дотторе опрокинул его на спину. Хмель во взгляде Панталоне улетучился. Алкоголь испарился из вен. Дотторе вжался в тело так, словно хотел впитать всё тепло из него. Губы впились яростным поцелуем. Одна рука пробралась под халат, скользя по бедру.       — Ты был хорош в сегодняшнем спектакле, но я отрежу Жаньеру губы и пальцы, — прошептал он с нотками ревности.       — Ммм, ну опять ты спешишь… дикий… невоспитанный… — нога сама обвила талию, потерлась о корпус над собой в какой-то глупой привычке имитировать удовольствие.       Каждое касание — привычка и часть жизни. Единственное, что кипятит кровь — хорошая сделка и звон дражайших монет. Сейчас Панталоне упирался ладонью в плечо, «сопротивляясь» перед неустанным хищником.       — Надену на тебя намордник… что скажешь на это?       — Скажу: «Да пошел ты, мой сладкий!» — Дотторе оставлял поцелуи-укусы на изящной шее.       Их «переговоры» всегда были яркими и быстрыми. Но сейчас Дотторе замедлил движения, выпростал себя из рубашки, являя бледное сухое тело с четырьмя параллельными шрамами на животе. Как будто небольшими вилами проехали.       Поцелуи из яростных превратились в нежные. Пальцы развязали пояс халата, оголяя тело, огладили без намёка на грубость.       «Он правда стал медленней?..» — в глазах сверкнуло очередное недоверие. А за ним — томный вздох. Шея выгнулась, и что-то словно ломалось внутри, когда вместо того, чтобы стать яростней, Дотторе вдруг правда проявил заботу. Такого раньше не было. Такое пробуждало в груди эмоционально оголодавшего демона. Тот скулил и жался испуганно, желая ласки. Заботы.       Живот сокращался от каждого прикосновения, мурашки расползались под кожей в каждый чувствительный уголок, в каждый палец. Руки хватались за партнера с исступлением, настигшим смятенный разум. Ноги сжимали талию над собой.       За свои тридцать лет Панталоне едва ли познал тёплые, любовные касания. Мало кто действительно интересовался Его желаниями. Его состоянием. Партнёры, Дотторе не исключение, решали всё сами.       Панталоне понял, что выпал из реальности, закрывшись где-то внутри себя. Улыбка спала с губ, дыхание участилось. Рука Дотторе уже шарила внизу, вынуждая член наливаться кровью.       Как-то слишком много эмоций для обычного секса.       — Дотторе… стой. Неужто я тебя сломал? — посмеялся Панталоне, но без былой уверенности.       Не та реакция. Безумец должен был наброситься на убегающую лань. Дотторе поцеловал шею. Он продолжал касаться деликатными и плавными движениями, задерживаясь на чувствительных зонах. Отвлекся, чтобы достать препарат «132» из брюк, тот самый, с прекрасным скользящим свойством, отложил его в сторону. Не спеша разделся до конца. Прильнул к телу, накрывая приятной тяжестью, прижался членом к члену.       — Цинци, — вместо ответа прошептал в губы Дотторе проникновенным голосом, даря очередной чувственный поцелуй.       Меньше всего сейчас Дотторе походил на безумного. Больше на стремящегося к идеалу любовника.       Настоящее имя Панталоне высекло яркие искры чего-то странного, зубы укусили за губу, заставив отстраниться. Пальцы сильнее сжали плечи партнера.       — Номер, — потребовал Панталоне, пытаясь понять, в чём дело. Дотторе бы никогда так не поступил. — Назови свой номер…       Это лишь его глупая шутка. Поменялись масками со Срезом? Неужели это тот самый, Пятый, безумно-нежный?       Дотторе некоторое время не отвечал, выцеловывая воздушные дорожки по шее от ключицы до подбородка.       — Я неповторимый Фабьен, — баритон мурчал рядом с покрасневшей ушной раковиной. — Не притворяйся, что забыл моё имя.       Дотторе лелеял лицо Панталоне, одновременно с щелчком открывая флакон, вылил вязкую жидкость на ладонь. Ею он проник между тел, сжимая оба члена, начиная двигаться в тягучем темпе.       Панталоне выгнулся. Сотни иголочек прошлись под кожей, жар разнёсся из живота, разгорелся, заставляя чаще вдыхать потяжелевший воздух. Мысли улетучились под напором холодной ладони.       — Я не… ах… н-не… зови по имени… — просил Панталоне со сладкой горечью на губах.       Эту грань переходить нельзя. А всё, что происходило — просто секс. Просто разрядка, необходимая обоим. Ничего больше.       Рука Дотторе продолжала скользить по плоти, ускоряясь, но не проникала внутрь.       — Почему же… Цин?.. — сквозь рваное дыхание спросил Дотторе. Не давая сразу ответить, запечатал поцелуем надломлено стонущие губы.       «Почему же?»       Потому что так Дотторе взывал к его истинной сути? К слабому человеку? Цинци и Панталоне не должны пересекаться между собой. Ни сейчас, ни в будущем. Но, как назло, в этот раз тело реагировало противоположно намерениям. Панталоне задрожал, сжал ладонь на запястье, держась, не мешая. Голос окрасился взволнованными, трепетными нотами, коих никто и никогда в жизни не слышал.       — Дотторе… — сдавленно сглотнул, цепляясь за фальшивое имя, как за спасение. Всё остальное им не нужно. Искреннему здесь не место.       Дотторе на секунду замер, на лице отразились волнение, удивление и ещё что-то. Он ускорил движение рукой и бёдрами. Поцелуи превратились из сдержанных и нежных в требовательные, но всё ещё не прежние яростные. Поцелуи были без укусов, без эгоистичного вторжения. Дотторе толкался в пространство собственной руки и члена Панталоне, ускоряясь, приближая разрядку.       Он проехал пальцами по границе крайней плоти и головки и кончил, выстанывая вместе с партнёром удовольствие в голос.       Панталоне краем рационального, холодного разума понимал, что о нём сегодня подумали. И не мог это принять со спокойным сердцем. Чувства обострились, обжигали фантомным жаром. Он опустил голову, снимая с шеи напряжение и закрыл глаза под очками. Пытался скрыть неясную, мутную бурю, ураган в своей душе. Исчезла дежурная улыбка, улетучилось спокойствие. Мужчина терялся, ослабнув, как осенний лист на дереве.       Дотторе сполз рядом на бок, тоже закрывая глаза. Пальцы мешали семя на сухом поджаром животе Панталоне в интимном жесте, обводя кубики пресса. В таком разнеженном состоянии они лежали несколько минут, пока Дотторе не встал. Из кармана брюк появился платок с неизменной вышивкой «D». Вытерев следы греха, влажный комок ткани спрятался обратно.       Он без спешки оделся, кидая взгляд на часы на стене. Уперся в спинку дивана, оглядел притихшего Панталоне.       — Панталоне?       — М?       — Где мой чай?       Панталоне нашарил атласный халат под собой. Присев, он некоторое время молчал и глядел перед собой, просовывая руки в нежнейшую ткань. Высвободил вьющиеся локоны. Мозг пытался понять, что сейчас произошло. Мерцающие глаза выглядели опустошёнными.       — Чай?..       Потерев переносицу под очками, Панталоне всё же поднялся, запахиваясь в халат. Нет, он всё ещё не мог принять случившееся. Клокочущее чувство безысходности заполняло грудь. Кусая внутреннюю часть губы, мужчина отвернулся, удаляясь на кухню. Оставшись наедине, Панталоне уперся ладонями в прохладную столешницу, лбом в подвесной шкафчик. Прикрыл глаза. По пальцам гуляла дрожь и сдавливала горло.       «Что. Это. Было?»       Окунув ладони в холодную воду и слегка остыв, он принялся готовить чай и уже некоторое время спустя за спиной Дотторе зазвенели чашки.       — Я… — Панталоне откашлялся, стараясь придать голосу былое спокойствие. — Я не знаю, какой чай ты любишь. Этот успокаивающий. Поможет хорошо заснуть.       Дотторе обернулся. Кивнул головой. Недрожащими пальцами взялся за тонкую ручку чашки, отпил горячую жидкость.       — Где ты завтра работаешь? В Банке? Или при резиденции?       Возможно, днём Панталоне бы съязвил, спросив «какая разница?». Но сейчас ему хотелось расслабиться и не искать в чужих речах подвоха.       — Останусь здесь. Нужно решить последующие вопросы сделки. Ты придёшь? — взгляд выискивал причины подобного поведения.       Выражение лица Дотторе оставалось сдержанным, но глаза вспыхнули неизъяснимой искрой радости.       — Приду, — кратко ответил учёный. Дотторе допил чай, аккуратно ставя чашку на стол. — Спасибо за чай, — степенным шагом он направился к двери, кинув последний пристальный взгляд на Панталоне.       — Спасибо за вечер, — без всякой фальши улыбнулся Панталоне, провожая мужчину.       Мурашки заблудились в районе плеч. Пальцы обнимали предплечья. Неизвестность всё ещё тревожила, но Панталоне привык за это время чужой компании, ассоциируя новый опыт с первыми заработанными без чужой помощи монетами. Тот же трепет в груди.