***
Панталоне целую неделю увлечённо работал подальше от резиденции Фатуи. Помощник передал, что Седьмой Срез Дотторе приносил отчёт, передав мимоходом, что господин Второй Предвестник Дотторе желал его видеть. На это Панталоне лишь подарил дежурную улыбку. Нет, он не собирался появляться в резиденции, не сейчас. Не хотел видеть Дотторе. Не мог. Стоило вспомнить один чудесный вечер и один сказочный день, как сердце зажимало в тисках голодной тоски. Панталоне продолжал нагружать себя работой. Газета «Снежная сегодня» опубликовала на главной полосе новость об успешной крупной сделке с Фонтейном, а на фото в окружении влиятельных чиновников блистал Панталоне. Помимо банка приходилось посещать аукционы, биржи, светские вечеринки в кругах политиков и бизнесменов. Панталоне знакомился с новыми лицами, приветствовал старых. Его уважали, знали как Предвестника Фатуи. Советовались, желали сотрудничать. Тех же, кто помнил молодого, нежного Цинци, случайным образом не осталось в живых. Он перетравил всех. Никто не смел покушаться на Панталоне. Никто не смел вслух вспоминать, кем когда-то был этот человек. Мало кому вообще известно подобное. От мыслей отвлек некий молодой господин. Юноша выглядел скромным и со стеснением поинтересовался, доволен ли Панталоне вечеринкой. В ответ томный взгляд прошёлся по фигуре со светлыми волосами и чистейшими голубыми глазами. Кажется, это сын владельца особняка. Какой стал взрослый. А главное — любопытный. Пригубив очередную порцию игристого вина, Панталоне с присущей любезностью увлёк внимание собеседника сперва разговорами, а после действиями…***
Да где же они? Панталоне шарил по ящикам стола, по полкам шкафа, надеясь найти то за чем пришлось вернуться в резиденцию, да ещё в такой поздний час. Поиски затягивались. Хлопок двери оглушил его. Панталоне вздрогнул, очки чуть не слетели с переносицы. Ладонь прикрыла испуганное сердце и все «маски» рассыпались. — Ну здравствуй, мой сладкий. Давно не виделись, — процедил Дотторе остро и с претензией. Панталоне ещё некоторое время слышал собственный пульс в ушах. Только когда глаза разглядели бирюзовые волосы и знакомую маску, он отозвал успевших появиться дымообразных тварей. — Сладкое вре… Внезапный приступ кашля испортил фальшивую улыбку. Справившись с судорожными порывами, Панталоне утёр платком губы и вернул лицу прежнюю лёгкость. — Кхм. Сладкое вредно для зубов. — Мои выдержат, не беспокойся за них, — Дотторе наблюдал. В его фигуре читалось напряжение оголенного провода. — Не выдержат, если не научишься пользоваться дверьми, — в словах затаились угрожающие нотки. — О, мой дорогой, я сомневаюсь, что сломаю зубы об тебя. Почему ты… — Дотторе вдруг замолчал. Губы сжались в тонкую линию. Взгляд Панталоне слегка затуманен, на бледных припудренных щеках играл румянец. И не только там. Несмотря на идеальную прическу и внешний вид, шею всё же украшали яркие алеющие следы. — Что такое, сладенький? Злишься? — дразнился Банкир, упиваясь чужим выражением лица. Почти сдерживал ехидные смешки. — Что такое, говоришь? — Дотторе сократил расстояние между ними, на ходу снимая маску. Глаза источали безумные устрашающие молнии. Он сделал глубокий вдох рядом с лицом Панталоне, вбирая лёгкими пары алкоголя и незнакомого дорого парфюма. Рука потянулась к шее, огладила следы с приторной нежностью и схватила Панталоне за горло, сжимая. Дотторе впился в губы грубым поцелуем, не пряча острых зубов. Оттолкнул Панталоне. Прижал кулак ко рту, будто хотел что-то сказать, но запретил себе. Глубокий вдох. Такой же длинный выдох. Мощная грудная клетка вздымалась. Весь вид говорил о том, что он в ярости. — Я не злюсь, мой сладкий, — наконец с притворным спокойствием ответил Дотторе. — Я в бешенстве, мой золотой. — Посчитай до десяти и успокойся, — со злым весельем посоветовал Панталоне, обходя стол по кругу, увеличивая дистанцию. Посматривал с опасением. — У меня действительно нет на тебя времени. Панталоне, в конечном итоге, нашел рыжую баночку с пилюлями возле кувшина с водой. Так вот где она. Новый приступ кашля, более сильный, застал врасплох. — Нет времени. Я понял. Нет времени, — в голос Дотторе вернулись стальные нотки. Он смотрел на Панталоне, прищурившись, на лице побежали волны различных эмоций: сомнение, задумчивость, осознание. Похоже, он догадался. Панталоне рассчитывал приехать, захватить нужные пилюли и исчезнуть, пока вот такой особенный гость не заметит его присутствия. Когда кашель уменьшился, он опрокинул в себя две капсулы. Дотторе вернул маску на лицо. — Вижу, улучшенный антидот тебе не нужен, справляешься старым. Прекрасно. Как закончится — получи новый. В инъекциях эффективнее, но в пилюлях тоже есть. В Панталоне гремучей смесью вскипели необъяснимая радость и возмущение. Вновь смех вперемешку с кашлем. Во всем Тейвате никто не проявлял опеку над влиятельным Предвестником. Каким высокомерным нужно быть, чтобы давать наставления? И в то же время это действие со стороны Дотторе размазывало по груди и вдоль тела приятный и вместе с тем ироничный сироп. — Как это заботливо с Вашей стороны, господин Дотторе. Но Вы забываетесь. Я не Ваш эксперимент, — ответил Панталоне, поглаживая горло. — А то, что Вы испытываете, зовётся ревностью. «Мучительное сомнение в верности и любви объекта вожделения». — Какая чушь, — слова Дотторе подобны острому скальпелю. — Не хочешь быть моим экспериментом, значит. Но, к твоему большому сожалению, увы, теперь Я знаю, чего Ты хочешь. Панталоне замолк. Стоял с закрытыми глазами, дожидаясь, пока вредоносный эффект ослабнет и жжение в лёгких исчезнет. О чём говорит этот маньяк? Дотторе отошёл на пару шагов, поворачиваясь спиной. Бросил через плечо: — Но раз ты предпочёл избегать меня неделю… этот невроз… — он замолчал, поняв, что сказал последнюю мысль вслух. Голос стал бесцветным. — Хорошо. Эксперимент завершён. Панталоне бросил вслед незамедлительный ответ вслед вязкой патокой, что тот прилип к позвоночнику Доктора. — Да-да. Всего хорошего, господин Второй Предвестник. Но оба не спешили расставаться. Дотторе чего-то ждал, стоя вполоборота. Он всматривался пристально в лицо Панталоне, словно пытаясь выцепить что-то. Панталоне скрывался за приторной улыбкой. С прищуром провожал мужчину. И всё же грудь стиснуло цепями, туже и туже с каждой секундой, пока дистанция увеличивалась. Будто сердце привязали к этому человеку. Воистину непредсказуемому, жуткому, извращённому, ненормальному. Дверь закрылась. Шаги в коридоре стихали, пока не исчезли совсем.***
Судьба любила дурацкие шутки. Панталоне стоял напротив двери с табличкой «Господин Дотторе. Второй Предвестник Фатуи». И почему помочь может только безумный учёный? Этот факт злил и дарил толику облегчения одновременно. Ручка опустилась вниз. Тихий скрип железных петель. — Дотторе, я… — Панталоне замолк на полуслове, заметив Тарталью. — Нет, Дотторе — это я, — Дотторе сел за стол, складывая руки в замок под подбородок. — После стука в дверь обычно следует разрешение войти. Кажется, я его не давал. Воспитательный укол прошёлся прямо в нерв, и Панталоне стрельнул глазами, наполняя взгляд ядом. — Кто бы говорил? Дотторе зашёлся безумным хохотом. А вот Тарталье сейчас будет не до смеха. Панталоне и так искал его пол утра. Этот рыжий паршивец проявил находчивость, придя в кабинет Дотторе. Панталоне повернулся к Тарталье. Смотрел, изучал. Оба некоторое время глядели друг на друга. Уголки пухлых губ растянулись в жадном оскале. — Так-так-так… Чайльд перебрался назад, по другую сторону от кушетки, виновато улыбаясь: — Ну, погодите. Я, в целом, не виноват! Мне ничего не рассказали… — Дотторе, — позвал Панталоне с певучей нежностью в голосе. — За сколько его можно продать? Как выгоднее? Живым или по частям? — Что?! — Чайльд на миг растерялся, но всё ещё надеялся сгладить обстановку. Дотторе продолжал рассматривать посетителей, ухмыляясь и веселясь. — Не продаётся. Уже куплено мной. У нас запланирован эксперимент. Так ведь, Тарталья? — чеканил металлический голос. — А… да! «Уговор дороже денег», слышали о таком? — бросил Чайльд, опускаясь обратно на кушетку. Дотторе поднялся и подошёл вплотную к Панталоне, становясь преградой между ним и Одиннадцатым Предвестником. Банкир всё улыбался, но отступил от подкравшегося безумца в сторону. — Слышали, — ледяные края острейших снежинок пронзали голос. — А слышал, что долг платежом красен? Как насчёт того, чтобы лично оплатить Нефритовый дворец стервы Нин Гуан? — Фу, как невежливо! Она же леди! — вновь засмеялся Чайльд, но тут же поморщился, хватаясь за рёбра в очередном приступе боли. — И… я ещё раз говорю: не я скинул её дворец в воду. И если хотите с кого-то стрясти мору, то сперва взгляните в сторону Синьоры. Учёный повернул голову в сторону Чайльда и покачал ею из стороны в сторону. Тц-тц-тц. Цокнул словно строгий наставник. Уголок губ скосился в псевдосочувствии. Панталоне, увлеченный своими мыслями, сложил руки на груди. Нервно постучал пальцами по плечам. Кольца отразили свет ламп. Вот ведь поставили ему задачу. Все заключенные сделки, все связи, все потоки моры теперь будут работать на возможное погашение долга. Возможное. — Мой кабинет — не переговорная. Обсудить, а тем более препираться, можете и позже, — холодно цедил через оскал Доктор. — Что ты хотел, Панталоне? Панталоне вынужден признать, что ни убить, ни разделать Тарталью нельзя. Очень жаль. — Хорошо. Чайльд, — раздалось командой. — У тебя десять секунд, чтобы уйти отсюда живым. Пока я ещё терплю, — улыбкой Панталоне можно было задушить. Намёк принят к сведению. Тарталья, именуемый также авангардом Фатуи, поднялся с места и похромал в коридор. Панталоне в мыслях отсчитывал время. Дверь закрылась через тринадцать секунд, разделяя теперь пространство кабинета от внешнего мира. По спине сразу прошёлся неприятный холодок. И вот, неделю спустя, он вновь стоял в этой комнате.