***
У Панталоне не бывает выходных. Каждый день посвящён единственному, главному плану, состоящему из тысячи других, более мелких: сделки, диверсии, аукционы, биржи. Ради того, чтобы все потоки направить сюда, в Снежную, в свои лапы, он с легкостью переступал через возведённые обществом рамки. И даже сейчас, рассматривая очередной свежий материал, усмехнулся змеиным оскалом, пробегая глазами по строчкам. «Скарамучча отлично постарался, разжигая пламя войны в Инадзуме…» — чуть позже можно будет начать продавать им оружие. И армии, и повстанцам. Спонсировать обе стороны, чтобы обрушить экономику до основания и построить свою. А когда Сёгун Райден отдаст Гнозис, когда трикомиссия попросит помощи, Фатуи будут рядом, чтобы протянуть дружескую руку. Дверь в финансовый отдел открылась, являя высокую фигуру с серебристо-синими волосами в клювовидной маске, закрывающей лицо. Панталоне почти не удивился скорому визиту новоиспечённого любовника и даже не удостоил взглядом, раскрывая следующее письмо. Посетитель снял маску, и знакомые глаза уставились на Панталоне. Силуэт приблизился к рабочему столу вплотную и замер. Наклонился. — Ну здравствуй, мой сладкий… — низкий голос с особой нежностью тянул ноты. — Сегодня ты особенно сияешь. — Ты же знаешь, сладкое вредно для… — Панталоне поднял голову, сталкиваясь едва ли не нос к носу с чужим лицом. — Срез номер пять? «Вполне себе человеческий комплимент!» Первое несоответствие Оригиналу — поведение, а второе — вид. Очень похожая копия, но различимая. Срез рассмеялся приятным смехом. Он очаровывал. Холодная режущая, словно скальпель, красота Дотторе удивительным образом смягчалась иной мимикой лица Пятого. — Ммм, а если я отвечу «нет»? — губы изогнулись в полуулыбке. — Ты самый пылкий из всех, как настоящий сумерец. Легко отличить, — Панталоне сложил ладони перед собой. — Зачем пришёл? Маска Среза стукнула об стол, приземляясь между стопок с документами, не смахнув ни одного. Взгляд скользнул к устам Панталоне, рука потянулась к ним. — Создатель запретил посещать тебя, — выдохнул Пятый в сантиметре от губ. — Почему? Ты же этого не хочешь. Нам было так хорошо всем вместе. Хозяин кабинета изогнулся, скидывая с себя наваждение и непрошенные пальцы. «Помни, это лишь копия», — прозвучала настойчивая мысль. — Раз создатель запретил, то мне нечего ответить. Я ещё не ходил к Царице, она перенесла аудиенцию. Информации для вашего отдела нет, — Панталоне нацепил дежурную фальшивую улыбку, будничным тоном стараясь перевести тему. Он поднялся с места, подхватывая пару бумаг. — Если это всё, можешь быть свободен. — Ха? Какие мы холодные и прекрасные… — не переставал сыпать комплиментами Срез, на этот раз ладонь потянулась к волосам. — Что изменилось, мой сладкий? — А разве тебе не сказали? Значит, милый, это не твоё дело, — пропел Панталоне, отходя к деревянным полкам с папками. Пятый продолжал любопытствовать, вышагивая позади хвостиком. — Ты, как всегда, проницателен и прав. Не сказали. Но, может, ты… — голос снизился до заговорщицкого шёпота, — поведаешь мне? Это будет наш секрет. Панталоне сортировал получившиеся отчёты. Пока что его внешний вид оставался непроницаемым, но под невидимой бронёй с давних пор глубоким, едким пятном въелись воспоминания именно об этом существе. Как иначе назвать Срез? Пятый — особенный экземпляр, с которым Панталоне развлекался едва ли не чаще, чем с неповторимым Оригиналом. И раньше проблем не возникало. До того как Доктор разворошил улей, полный чувств. — Наш секрет?.. — усмехнулся Панталоне, не отрываясь от папок. — Ох, мой хороший, тебе ведь тоже нравится докапываться до правды? Небось, внутри всё аж чешется? Руки Пятого потянулись к манящему телу, пока не сомкнулись в объятиях. — Нравится… но ты мне нравишься больше. Пальцы оттянули высокий ворот одежды, закрывающий желанную шею, намереваясь поцеловать её, но Пятый остановился. Его цепкий взгляд выловил свежий укус со знакомыми отпечатками зубов. Панталоне, с опозданием вспомнив об отметинах, отстранился, прижимаясь к полкам. Ситуация начала накаляться в интимную сторону. Организм ещё не восстановился после ночи, новые приставания отпугивали. — Погоди… — он вернул контроль над лицом, толкнув мужчину в грудь игривым жестом. Есть между двумя любовниками главное различие. Оригиналу нравился именно Он, именно Цинци, как бы ни хотелось этого признавать. Пятого же устраивала «маска». — Я мог бы притвориться, что мне будет жаль, если Оригинал утилизирует тебя за непослушание. Но, на самом деле, мой милый, просто всё кончено. Спасибо за подаренное удовольствие. Можешь идти, — Панталоне помахал запястьем в сторону двери, выгоняя гостя. Срез и не думал отстать. Кинул взгляд на часы, будто чего-то ждал, и продолжил пытаться поцеловать искусанную шею. Рука прижала к себе изящное тело. — Какой ты прекрасный в своей жестокости… Губы Панталоне тронула хищная улыбка, настоящие эмоции собственного превосходства смешивались с ложными. Это ведь всегда так льстило — чужое обожание. — Прекрати же… — голос снизился до змеиного шепота, горячее дыхание на коже заставляло дрожать. Лицо Пятого сияло. — Так пожалей меня напоследок… прощальный секс… — мурлыкал в шею между поцелуями Пятый. — Тебе понравится… тебе всегда нравилось. Этого шага Панталоне не предвидел. Он с замиранием сердца упёрся ладонями в плечи, кольца сверкали поверх перчаток. Тело с настырным восторгом отзывалось на касания. Ах, если бы Дотторе всегда был таким. Панталоне не заметил, как «маска» сползла, и как расслабился он, держась за Пятого. — Я… раскрою тебе секрет… — шептал сквозь оставшуюся волю. — Но только если остановишься. Иначе тебя правда утилизируют… Разум играл с Панталоне злую шутку. И тело, и запах, и цвет волос, даже голос очаровывали, пробуждали необходимые нейронные связи. Желание затягивалось, как скомканная сладкая вата, но всё слишком изменилось за последние сутки. Или задолго до вчера?..***
Дверь кабинета с грохотом распахнулась от сильного пинка. На вторую секунду метательный нож воткнулся в дерево шкафа около головы Пятого Среза. — Я ЗАПРЕТИЛ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К НЕМУ, УБЛЮДОЧНЫЙ ТЫ ОБРЕЗОК!!! — кажется, громогласное рычание Дотторе слышно на весь этаж. Но парочка даже не подумала разбегаться в разные стороны перепуганными крысами. Срез захохотал дьявольским смехом. И сквозь смех еле произнёс: — О, дорогой, ты так нервничаешь! Что за нетипичное поведение? Оригинал сдёрнул маску, являя искажённое яростью лицо. В несколько шагов преодолел расстояние, приближаясь к воркующим «голубкам». Ситуация походила на театр абсурда. — А Ты? — Дотторе перевёл взгляд на раскрасневшегося в руках Среза Панталоне. — Контракт! Договорённости! Ха! — А что я, — Панталоне, цепляя «вежливую радость», похлопал по крепким рукам, сжимающим его. «Вот ведь задачка…» — Ты думаешь, так просто вырваться из ваших рук? В вас столько силы! Панталоне улыбался фальшивее, показывая собственное напряжение, недовольство ситуацией, игру, в которую пришлось играть рядом с Пятым. Даже если внутри вдруг стало гадко от себя. — Конечно, конечно, — поддакнул Срез, отпуская золотую рыбку. Такая милая и гнусная улыбка озарила его лицо. — Я всё понял, Создатель. Контраст между Оригиналом и существом был разительный. Похожие, как близнецы, противоположные темпераментом, как совершенно разные люди. — Вон, — процедил Дотторе Срезу. — Вернись к работе. Пятый ленивым движением натянул маску на лицо, поклонился театральным жестом и плавной походкой скрылся в дверях. Кулак с грохотом опустился на деревянный торец шкафа. Пошатнулись папки, поднялась пыль. Взгляд Дотторе пробуравил лицо Панталоне. — Ты не особо сопротивлялся, мой милый, — яд из голоса пока не пропал. Процент фальшивости снизился до минимального, и Панталоне, точно ласковый кот, скользнул ладонями по груди Дотторе, приближаясь. — Нездоровится после процедуры, — голос с томными нотками забирался в уши мужчины, пальцы ослабли. Даже ноги вдруг стали ватными. — И… я знал, что ты скоро вернёшься. Ждал тебя… Перед Дотторе родилось самое невинное в своём роде существо, смотрящее во все глаза наивной трогательностью. Ученый всё ещё с подозрением смотрел на поведение Панталоне. — Насчёт нездоровится, — голос возвращался к нормальному тону. — Мне нужно снова взять у тебя кровь. О том, что ему надо замерить уровень фенилэтиламина, Дотторе умолчал. — Тогда давай возьмёшь… — Панталоне не перечил, жался к груди чёрствого, холодного, не смыслящего в комплиментах и ласке Дотторе. Пятого Среза даже стало жаль. Тело Дотторе, помня о прошедшей ночи, отозвалось на касания Панталоне. Сигналы по нервно-мышечным синапсам передались в мозг, успокаивая. Рука поймала чужую, рассматривая пальцы. — Как насчёт ещё одного кольца? — прозвучал неожиданный вопрос со стороны Дотторе. Панталоне вдыхал аромат костюма, мороза, пока сердце взволнованно билось. Горячие поцелуи изгнанного любовника всё ещё блуждали по шее фантомным ощущением. — М? Что значит «кольца»? — ресницы Панталоне вспорхнули в удивлении. — То и значит. Я сделаю кольцо из легласса. Для тебя. Ты его наденешь под перчатку и не будешь снимать. Никогда, — отчеканил стальной голос Дотторе. Панталоне задумался. Глаза опустились вниз, мозг отключился мысль за мыслью и думать дальше отказывался. Слова, точно заевшая пластинка, крутились по кругу: «Надеть и никогда не снимать. Надеть кольцо и никогда…» — Что? — Панталоне отшатнулся, вырываясь из объятий. Сердце сдавило спазмом, а румянец покрыл большую часть лица. — Что… ты имеешь в виду? Зачем?.. — Что? — бровь взлетела вверх знаком вопроса, руки вернули любовника в жадные собственнические объятия. — Не хочешь принять подарок? От меня. На лице Дотторе цвело недоумение, что он такого сказал? У Панталоне полно украшений, и, наверное, Дотторе резонно предполагал, что ещё одно не станет неуместным. Он ощупал пальцы Панталоне, похоже, пальцемер ему был не нужен. Губы запечатлели краткий интимный поцелуй на темной макушке. — Хочу! То есть не… Дотторе, объясни более понятно, — Панталоне не думал, что когда-то начнёт требовать логики от этого человека. Он отошёл к своему столу, по свежей легенде притворяясь слабым и уставшим. Плюхнулся в кресло, потёр глаза, которыми теперь избегал смотреть напрямую. — Зачем это тебе? Почему не… серьгу или цепочку? Браслет? Брошь? В мире сотни видов украшений, а ты предлагаешь кольцо. Дотторе задумался, потёр подбородок. — Зачем? «Занадом», — впервые от него прозвучал удивительный нелогичный ответ. — Потому что Я так хочу. Считай, что остальные украшения мне не нравятся. — Какие хотелки. И что же, мне их все удовлетворять? — передразнил Панталоне, поправляя очки и возвращаясь к работе. — Отказываюсь. Кольца дарят обычно в знак предложения руки и сердца, — Панталоне с трудом преодолевал барьер смущения. — А я не собираюсь выходить за тебя замуж. По крайней мере, такое решение мне кажется импульсивным. — Чего? — остолбенел Дотторе. — Какие глупые стереотипы! Да я в жизни на тебе не женюсь! Панталоне тут же скрылся за раскрытым письмом, понимая, в какой просак оба попали. Теперь никто не уступит просто из гордости, а это «не женюсь» когда-то перестанет быть таковым. Внутренний визг заглушил голос разума. — Ты мешаешь работать! Всё, вон. Вы все и так отвлекли от дел. Время — деньги! — паниковал Панталоне, махая бумагой в сторону выхода. — А. Да, — Дотторе водрузил маску на лицо. Достал метательный нож из шкафа, куда тот воткнулся, спрятав его в ножны на лодыжке. — Через три дня, когда необходимый реагент будет готов, сделаем забор крови. Перед введением лекарства. Он немного постоял и помолчал, переваривая странный диалог. — Буду в лаборатории или в кабинете. Если тебе не станет лучше — приходи. Дотторе ещё раз кинул взгляд на зарывшегося в бумаги Панталоне, развернулся и размеренной походкой удалился.