Силенциум

      Дотторе дёрнулся обратно в лифт, отпрыгивая к стенке. Спина навалилась на заднюю стену. Дотторе сложил руки на груди, наклонил голову в бок.       — А, — послышалось от него.       — И это всё, что ты можешь мне сказать, мой милый? — Панталоне поддался порыву и, нырнув внутрь, скользнул ладонями по плечам, желая обнять.       Он соскучился. Позже разберётся, почему Дотторе не приходил к нему весь день. Могло случиться что угодно. Сейчас главное избавиться от навязчивого раздражения и ощутить тепло любимых рук.       Дотторе то тянул руки, чтобы обнять, то отдёргивал их. То гладил волосы, то шарахался, словно трогал раскалённые угли.       — С кем ты был в Ли Юэ по вечерам с семи до одиннадцати? — визор маски уставился в лицо Панталоне.       — М-м-м… что за странные… вопросы? — улыбка таяла, являя подозрительность. Панталоне прищурился, глядя сквозь маску туда, где должны быть глаза.       Дверь лифта закрылась, оставляя Предвестников наедине.       — Вёл ожесточённые дебаты? Или, может, на тебя покушались? Тебе грозила опасность? — Дотторе проигнорировал вопрос Панталоне. Злость помноженная на ревность дала ядовитые ростки.       — К чему ты это? — Панталоне немного отпрянул, но всё ещё оглаживал пальцами крепкие плечи любовника.       Логическая цепочка в голове сломалась. Ведь дело в том, что вечера он проводил либо в ресторане, ужиная, либо в номере, заказывая еду внутрь. И в эти вечера он оставался наедине с собой.       Дотторе накрыл ладонью правую руку Панталоне. Сжал пальцами сильнее. Он будто колебался.       — Ты точно не наитупейший из своих Срезов? — Панталоне нарушил тишину, сглотнул горький ком досады, неверяще глядя перед собой.       Хотел бы нацепить «маску», да не получилось. Улыбка вышла кривой.       — Прости… меня… — голос Дотторе оборвался до хрипа.       Панталоне с гневом поддался вперед, снизив тон до змеиного шипения:       — Если ты… мой милый, настолько ревнив, что посылал шпионить за мной Фатуи, то от них же бы и узнал, с кем я проводил вечера…       Он оттолкнулся от груди, отходя на пару шагов. С силой вдавил кнопку первого этажа, чтобы проклятая дверь скорее открылась. Обида захлестнула Панталоне, сердце зашлось колючими шипами.       Дотторе снял маску и в порыве обнял Панталоне.       — Пусти, — оскалился Панталоне, разжимая чужие пальцы с намерением вырваться. Сейчас ему противно находиться рядом. Дверь открылась, за ней пустой пепельный коридор.       Руки Дотторе вновь сомкнулись плотным кольцом на талии.       — Я же сказал «прости»!       — Ты не встретил меня. Не навестил за весь день. Пошел ты в Бездну, Дотторе! — голос Панталоне сочился тягучим, липким ядом.       — Никуда я тебя больше не пущу! — зарычал Дотторе. Крепкие жилистые руки хватали Панталоне за плечи. — Ты мой!       — Иди к чурлам! — отбивался и лупил Панталоне.       — Успокойся! — цеплялся Дотторе за все что можно, грозя оставить синяки.       — Сволочь!       Панталоне начинал выходить из себя, но с каждым разом силы на сопротивление истощались. Разум никак не улавливал связь вопросов от Дотторе. Ведь шпионы бы всё донесли.       — Откуда ты вообще всё это взял? Или мне даже к себе прикасаться нельзя?!       Дотторе замер, сгребя в очередной попытке извивающегося, как змея, Панталоне.       — Я… идиот, — Дотторе попытался поцеловать рассерженного любовника. — Мы… можем поговорить где-нибудь не в коридоре?       Выдохшись, Панталоне обмяк, прижавшись к груди мужчины, пропахшего реагентами и прочей химией. Родной, любимый, отвратительный запах, от которого в носу щекотало. Злость и обида перегорели частями, оставляя в душе пепел и усталость. Воздух покинул лёгкие тяжёлым выдохом. Волосы накрыли лицо, когда Панталоне уткнулся лбом в плечо Дотторе.       — Пойдем… ко мне.       — Пойдём… — согласился Дотторе с виноватым видом, обнял и прижал к себе Панталоне, целуя в макушку.       Они дошли до самых апартаментов в молчании. Уже внутри гостиной Панталоне скинул с плеч тяжёлое серое пальто, потёр глаза под очками. С дороги он едва ли успел отдохнуть.       — Я налью чай, а ты говори, что хотел.       Дотторе отложил маску на низкий стол перед диваном. Сел. Запустил пальцы в волосы, взъерошивая их нервным жестом.       — Я разгадал загадку.       — Неужели, — холодком отозвался Панталоне с кухни. — Давай, я жду ответ.       Сам он давно понял, что происходило. Успел смириться. Успел отдаться. И оттого втройне оскорбительней звучали подозрения в измене.       Дотторе ждал, пока Панталоне вернётся. Но тот, судя по тону голоса, до сих пор обижался на него и намеревался говорить через стену.       Дотторе подошёл и замер на пороге кухни. Навалился на косяк, пряча руки в карманах брюк.       — Я… — его голос задрожал, — …люблю тебя…       Он сделал видимый глубокий вдох, выдох, потёр шею и перевёл взгляд на чайник.       Панталоне ожидал совсем другого. Допустим, объяснение на научном языке, что-то заумное, непонятное о работе гормонов и тому подобное. Но это было признание.       Поверхность глаз, словно бледное драгоценное озеро, дрогнула. Сердце пропустило удар. Панталоне повернулся к взволнованному Дотторе, отмечая совсем несвойственное тому поведение. Чувствуя, что сердце забилось зайцем в силках, а воздуха стало не хватать, он сократил дистанцию, ныряя в объятия.       — Я… тоже люблю тебя… — Панталоне выдохнул в самые уста и поцеловал.       Дотторе отвечал на поцелуй и продолжал его. Панталоне чувствовал в касании губ раздирающую нежность. Робкую, но заявляющую свои права серьёзность.       — Только я совсем не понимаю, что мне делать… — пальцы Дотторе рисовали хаотичные узоры на спине Панталоне, сминая одежду в маленькие складки.       — Не понимай… — перебил Панталоне с жаром, оглаживая сухую жёсткую бирюзу волос.        — Я хочу быть постоянно рядом с тобой. Может, мне кабинет выбить около финотдела? — озвучил милую нелепость Дотторе.       — Не нужно… — Панталоне прижимался, чувствуя разливающийся по телу трепет.       — Или свой стол поставить у тебя? — размышления вслух будто прятали неловкость Дотторе.       — Куда приятнее днем быть порознь, чтобы к вечеру соскучиться… и вот так хотеть тебя. Фабьен… — Панталоне обжёг желанием любимые губы. — Прошу… хочу ощутить сейчас внутри тебя, а не свои пальцы.       Пальцы сжались на плечах Панталоне. Дотторе утягивал его обратно в комнату, на тот самый диван, с которого начался его эксперимент с добавлением щепотки нежности.       Они на ходу избавлялись от одежды. Пара пуговиц потеряли своё место на рубашке. Дотторе опрокинул Панталоне на спину и прижался всем телом. Его живое лицо и глаза пылали пламенем. Исступленные поцелуи покрывали кожу Панталоне. Нахлынувшее острое возбуждение упёрлось в такое же навстречу.             Панталоне выгибался от каждого касания, губы раскрылись, хватая воздух. Огрубевшие руки Дотторе стали желаннее любого шёлка и бархата. То, с какой осторожностью они трогали и гладили — сводило с ума.        Стоны покидали легкие, пальцы скользили по спине, собирая проявившиеся капли пота. Панталоне благодарил своего обретённого возлюбленного пошлыми, громкими, вызывающими звуками, такими искренними и настоящими. Тянулся всем своим естеством навстречу, раскрывался, призывал.       — Фабьен… — проскулил он, задрожав. — Сейчас… позови меня сейчас.       Дотторе вздрогнул.       — Цин?.. — трепетный взгляд Фабьена воззрился на Цинци.       Что-то до сих пор противилось и дёргалось с мучительной болезненностью, но Панталоне решил наделить это имя чем-то приятным. Новыми, хорошими воспоминаниями. Придать иной смысл. Он выдохнул. Нет, он не сбежит.       Дотторе подарил чувственный поцелуй. Осторожное касание между ног. Налитый кровью член качнулся, привлекая внимание.       — Войди в меня… хочу… — просил Панталоне с вожделением в голосе, вглядываясь в любимое лицо сквозь пелену дымного морока.       — Цин, подожди…       Дотторе застыл в образовавшейся короткой паузе. Он смотрел на полку с множеством коробочек. Внимательный взор нашёл две нужных вещи. Извиняюще целуя в плечо, он выскользнул из горячих объятий только чтобы вернуться к ним меньше, чем через полминуты.       Смазка спешила, лилась на пальцы, латекс облёк возбуждённый член. Дотторе ещё раз склонился над любимым, втягивая в более требовательный, но всё ещё сверх меры нежный поцелуй.       — Мой Цинци… — прошептал Фабьен проникновенным тоном и вошёл в жаждущее его тело плавным толчком.       Без длительной подготовки иллюзорно казалось, что они первые друг у друга. Это сбило последние планки в голове Дотторе. Удовольствие накрыло обоих с головой, выбивая всякие мысли. Захватило. Пленило. Панталоне не противился. Ноги обхватили талию Дотторе, вжимая в себя, заставляли отдаться страсти. Головка проехалась по простате, заставляя захлебываться в ощущениях.       — Фабьен… — выкрикивал имя тонкий голос Панталоне. Хотелось ещё. — Фабьен, прошу… трахни меня как следует!..       — Цин… — кажется, уговаривать Дотторе не нужно.       Бёдра совершили размашистую волну, вбиваясь до конца звучным шлепком. Вторая волна накрыла вслед за первой.       И снова.       И ещё раз.       Быстрее.       Жёстче.       Рельеф на ягодицах и ногах Дотторе проступил чёткими волокнами мышц. Он двигался в диком темпе без намёка на усталость. Отдавался. Член погружался в засасывающее нутро, выходил почти до головки и возвращался. Обильная смазка хлюпала и текла по бёдрам.       — Фабьен!.. — вскрикнул Панталоне, широкой дугой прогибаясь в спине.       Короткие ноготки царапали бледную кожу, хватаясь за лопатки возлюбленного. Семя вырвалось, опалив животы мужчин. Удовольствие Панталоне вибрацией отдалось по телу Дотторе.       Несколько властных толчков в горячее мокрое тело, и Дотторе излился, дрожа от оргазма. Грудная клетка вздымалась. Он опустился без сил прямо на Панталоне, так и не выходя из расслабленного тела. Неровное дыхание опаляло влажную кожу.       — Мой… — дыхание Панталоне было загнанным и рваным, он мазал губами висок, скулу, ухо. — Мой… Фабьен… мой любимый. Мой единственный. Я… я так скучал…       Цинци шептал с нежностью, гладил слабыми дрожащими ладонями, хотел забраться в самое сердце и не отпускать этой ночью своего Дотторе.       — Я так хотел тебя. Каждый вечер… мысленно проводил с тобой. Мой безумный возлюбленный…       Лицо Дотторе пряталось в изгибе шеи Панталоне.       — Твой… — Дотторе шептал сквозь тяжелое дыхание. — Лучше бы я признал, что влюблён, в тот вечер. На ужине.       — Тогда это было бы не так весело, — посмеялся Панталоне, позволяя себе слабость.       — Не было бы… — голос вернулся к Дотторе, но был тихим, — Да, не было бы весело. Я весь мозг сломал.       С некоторым усилием он всё же выскользнул из тела, заваливаясь на бок. Кожа остывала, стала гусиной от зябкости. Дотторе обнял избранника.       Панталоне уткнулся носом в макушку, вдыхая крепкий мужской аромат, полный ноток секса. Скользил пальцами вдоль шрамов внизу, цепляясь взглядом за кольцо на пальце. Кольцо, что всё это время согревало его изнутри.       Взгляд Дотторе следовал за жестами Панталоне, светясь любовью.       — Не хочу никуда вставать, — начал Панталоне, — но нам надо помыться. Я привёз из Ли Юэ лепестки шелковицы, они вкусно пахнут в воде. Ммм… полежишь со мной?..       Дотторе округлил в недоумении и без того большие глаза.       — Полежать… в ванной?.. А. Я читал про такое в одной книжке. Содержание весьма странное. Но там про болезнь, ой, то есть про любовь. Это ритуал какой-то? — поинтересовался он.       — В книжке? Ты читаешь романы? — удивился Панталоне, улыбнулся, поднимая взгляд. — Нет, не ритуал. Просто… вода успокаивает. Расслабиться вместе тоже довольно сексуально, м? Я ещё масло добавлю, будешь сиять, как звёздная пыль.       Панталоне игриво проехался пальцами по рёбрам, не зная, боится ли Дотторе щекотки. В него словно вселили маленького ребёнка. Или нет, ему помогли выпустить внутреннего ребёнка, который теперь чувствовал себя свободным и радостным рядом с любимым человеком.       Но Дотторе не вздрогнул на щекотку.       — Когда я подтвердил научно, что моя болезнь называется «любовь», я попросил в библиотеке что-нибудь про неё. Думал, есть полезная литература, — он хмыкнул, смущаясь.       Такое поведение сбавляло ему груз прожитых тридцати пяти лет и добавляло юношеского очарования.       — Вот как. Болезнь… надеюсь, ты не станешь искать от неё лекарства. Не ищи… — мурлыкнул Панталоне и вновь потянулся к губам, вовлекая в нежнейший, ласковый танец.       Знал он своего Дотторе. Ещё начнет копать, искать формулу, что-то выдумывать. Хотелось избежать этой глупости. Панталоне не собирался так легко терять своего мужчину.       — Не буду, — пробурчал Дотторе укрощённым чудовищем.       И дальше позволил увлекать себя в очередной поцелуй. В романтичные водные процедуры. В милые невинные разговоры. Всё ново для них. Вселяло неизвестный трепет в сердцах.       Тихое счастье, дарованное на миг двум ужасным людям. Хотелось верить, что они заслужили эту тишину.