Порча на счастье

"Сколько я спал?" — первая мысль после пробуждения в чужой квартире. Ну или не сильно чужой. Если короче, то в квартире Попова. Антон просто лежал минут тридцать с закрытыми глазами и молился, чтобы это все было лишь сном. Ужасным ночным кошмаром, который забывается через пару дней, и про который ты больше никогда не вспомнишь. Сном, после которого ты радуешься, что все это было не наяву. Но надеждам Шастуна не суждено сбыться. По крайней мере, не сейчас. Он все еще лежит на диване в квартире Попова и слепо надеется, что это не по-настоящему. Из другой части квартиры доносились какие-то звуки. Прислушавшись, Антон понял, что Попов что-то готовит. Шастун даже начал придумывать, как он отмажется от завтрака, но тут в дверной проем просунулась голова. — О, ты уже не спишь. — сказал учитель, взглянув на Антона, лежащего на спине с открытыми глазами. У того не было сил ответить, поэтому он просто слабо кивнул. Учителю было очень больно видеть такого Антона. Разбитого, морально раздавленного, с дырой, где-то вместо сердца. Он хотел сказать и спросить очень много, но понимал — не время. Вместо любых расспросов, он просто предложил: — Вставай, давай. Через час мне на работу, а тебе в школу. — Антон еле удержался от того, чтобы не хлопнуть себя по лбу и не прокричать: "Блять, точно, сегодня же понедельник!" Вместо этого он опять кивнул. Больше ничего не сказав, Попов вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Он понимал, что своими расспросами сейчас сделает только хуже. Лучше просто подождать. Антон неспешно собрался и пошел в сторону кухни, из которой доносился прекрасный запах чего-то вкусного. Рот Антона сразу же наполнился слюной, которую он тут же сглотнул. Признаться, Шастун сам не понимал, почему так мало ест. Он точно не относился к числу бедных РППшников, которые из еды употребляют целое нихуя. У Антона просто не было ни желания, ни аппетита есть что либо. То есть, он просто не чувствует голода. Он даже не сильно парится по этому поводу. Многие замечали его неестественную худобу, но Шастуну было плевать на все косые и оценивающие взгляды. Пересилив себя, Антон зашел на кухню, где уже доедал Попов. — Прости, не подождал тебя. — он слегка кивнул на полную тарелку, на которой лежала на вид вкусная каша с ягодами. Только Антон собирался открыть рот, как учитель не дал сказать ни слова. — И даже не говори, что не голоден. — строгим тоном он перекрыл все последующие отговорки. Арсений четко обозначил свою позицию, и ослушаться его было себе дороже. Именно поэтому, Антон под строгим взглядом съел всю кашу, которая, кстати, оказалась довольно вкусной. Уже через двадцать минут они стояли перед входной дверью. И тут, Арсений Сергеевич неожиданно для Антона сказал: — Так, Шастун, иди спускайся к машине, она открыта. Сказать, что Антон был в шоке — ничего не сказать. Он тут же начал отнекиваться: — Да ладно, я сам доберусь. Не надо, Арсений Сергеевич. — Так. — сказал учитель своим любимым "приказным" тоном. — Мы едем вместе, и это не обсуждается. И не Арсений-Сергеевичай мне тут. После пары минут отговорок по типу "у меня кот дома некормленный", "учебников с собой нет" и тд, и тп, Антон наконец смирился со своей участью и решил сдаться. И вот, они вдвоем уже едут в комфортном Лансере Попова. Казалось бы, все хорошо, жизнь прекрасна, надо радоваться и танцевать. Но Антона, ни с того, ни сего, резко охватил страх. Страх того, что Максим может начать мстить. И неизвестно, на что он пойдет ради этого. Эта мысль забралась глубоко под корку головного мозга, и прогнать ее было почти невозможно. Шастуна всего трясло как при лихорадке, что, естественно, не укрылось от внимательных глаз учителя. — Антон, с тобой все хорошо? — тихо спросил он, накрывая своей ладонью тонкое запястье Шастуна. Антона хватило лишь на слабый кивок, все остальное было определенно выше его сил. И тут, его прошибла одна очень резкая мысль. Он ведь даже не... — Арс... Арсений Сергеевич. — запинаясь, позвал он. Когда учитель обратил на него внимание, Антон продолжил — я это... Спасибо хотел сказать. Просто. Спасибо. — Казалось бы, такое простое слово! Но как иногда бывает сложно сказать его. А вот удивлению Попова не было предела. Его брови медленно поползли наверх, а глаза грозились вывалиться из орбит. Серьёзно? Этого мальчишку только что трясло как осенний лист на ветру, а теперь он просто "спасибо"? Да, Антон определенно не с этой планеты. Иногда его действия ставят Арса в такой ступор, что потом стоишь и думаешь: "Что, блять, он сейчас сделал?" Если рассмотреть это повнимательней, то можно найти тонкую нить, которая связывает его действия и мысли, но увидеть ее дано не каждому. Спрашивать, за что именно благодарил Антон не было смысла, ведь Попов и так все понимал. Остался только один вопрос, который очень интересовал учителя. И, наконец, Арсений решился: — Слушай, Антон. Можно кое-что спросить? Если не захочешь, можешь не отвечать, но попытаться я должен. — Попов понимал, что это не очень хороший момент для такого разговора, но он же тоже человек, и у него тоже есть интерес. — Что вчера произошло? Ни за что не поверю, что ты пришел из другого района Питера в мой просто, чтобы поплакать мне в плечо. Антон минуту раздумывал над ответом, а потом сказал: —Да, вы правы, не пришел бы. Но я думаю, что сейчас не время и не место для этой беседы, тем-более, мы уже подъезжаем. — сказал, как отмахнулся Шастун. С этим заявлением учитель спорить не стал, ведь до школы оставалось буквально двадцать метров. — Хорошо, не сейчас, так не сейчас. — спокойно сказал он, хотя внутри рушились замки. На первый взгляд, голос Антона был вполне обычным. Но Попов знал, что это не так. Он прекрасно помнил, как в семнадцать лет, стоял перед зеркалом и репетировал эту "спокойную" интонацию, скрывающую сильнейшую моральную боль. Перед глазами рисовалась картина, как он, с зареванными глазами и исполосованными запястьями, стоял и пытался произнести хоть что-то спокойным, ровным голосом, но получались лишь обрывки слов, и звуки резких вдохов, пополам с истерикой. *** После очередного срыва, Арсений лежал на диване, прикрывая голову и уши подушкой. Его все еще трясло, но из горла больше не вырывался громкий крик, иногда переходящий на писк. Последние десять минут он без остановки драл глотку, даже не заботясь о последствиях. Многие, кого он встречал, говорили, что со временем пройдет. "Все проходит," — говорили они. — "и это тоже". Тогда почему, спустя 4 года, все еще так больно? Почему ничего не прошло и не зажило? "Наврали" — обреченно подумал Попов, беззвучно рыдая в уже давно мокрую подушку. Да, наврали. *** — Арсений Сергеевич! — Шастун пару раз щелкнул перед лицом учителя. Как только тот обратил на него свое внимание, он продолжил. — Мы подъехали, разблокируйте дверь пожалуйста. Тут до Попова дошло, что они уже стоят перед школой. Он не помнил, как доехал и припарковался, но это сейчас не важно. — А, да. Прости, задумался немного. — после этих слов оба вышли из машины, попрощались и разошлись каждый по своим делам. *** Этот учебный день прошел на удивление спокойно. Учителя особо не докапывались, на уроках не валили. Представляете, Антон сегодня даже четверку по географии получил. Для честности скажу, что это была чистая импровизация, и он, конечно же, ничего не учил. После последнего урока Антон со спокойной душой вышел из школы. На улице стояла прекрасная погода, солнце освещало ровный ряд красивых деревьев, покрытых тонким слоем инея. Сзади послышался громкий окрик, от которого Антону захотелось просто убежать со всех ног отсюда, даже не оборачиваясь. Но какое-то неизвестное чувство остановило его. Он натянул на лицо гримасу абсолютной незаинтересованности и повернулся к, уже подошедшему к нему учителю, и сказал: — Да, Арсений Сергеевич. — Шастун, может, тебя подвезти? Нам, вроде, в одну сторону. — Попов сказал ту фразу, которую Антон так боялся услышать. Тем временем они уже завернули за угол, понемногу отдаляясь от школы. — Нет, спасибо, я прогуляться хотел. На этот раз учитель не стал заставлять. "Ну, ладно, спрошу потом." — смиренно подумал Арсений. Они уже должны были разойтись в разные стороны, как вдруг, Антон резко остановился, чуть ли не падая от шока. Ноги буквально отнялись, а тело никак не хотело слушаться. Он просто стоял и смотрел на компанию, которая целенаправленно двигалась в его сторону. Человека, который шел чуть впереди, Антон узнал сразу. Его сердце буквально застыло на несколько секунд, а потом начало биться с удвоенной силой. "Максим..." — обреченно. Уже через секунду Антон начал нервно придумывать план по спасению своего лица и зада. Он резко развернулся, ища взглядом, уже знакомую, черную макушку. Он нашел его в десяти метрах от себя, когда он спокойным, прогулочным шагом направлялся к машине. Идея пришла мгновенно, и Антон сразу приступил к исполнению плана. — Арсений! — крикнул он, подходя к Попову. Тот обернулся на Шастуна с максимально удивленным взглядом. Антон решил не использовать отчество, а то это выглядело бы как-то странно, в глазах Максима и его "компашки". Пока учитель не успел задать лишних вопросов, Антон выдохнул и быстро затараторил: — Арсений Сергеевич, пожалуйста, помогите. Видите тех парней, которые сейчас возможно смотрят на меня? Эти люди... Если помягче, то хотят... Э. Спросить кое-что, не особо мирным путем. Пожалуйста, давайте создадим вид очень увлеченного разговора? — буквально на одном дыхании. Арсений не стал задавать лишних вопросов, он понял, не тупой. Сам много раз бывал в таких ситуациях. Он видел, как люди за спиной Антона, когда увидели его, разговаривающего с Поповым, немного замялись, а потом просто развернулись и ушли. — Все? — слегка нервно спросил Шастун, с надеждой смотря на учителя. Он не дал ответа на вопрос, просто указал на машину: — Caдиcь. — опять этот тон. Но Антон решил не спорить, ведь Попов, если можно так выразиться, спас ему если не жизнь, то хотя бы здоровье.