рыжий котёнок

Геля с Крис пошли к девочкам, те были на улице. голубоглазая вновь с улыбкой, и с счастьем на душе нацепила на шею шарф, а затем шапку на голову. она рада, ибо ей подарила это Яна, но это так странно. думать о Крыловой, ибо Захарова не должна думать о ней. но все её мысли о рыжеволосой. её ямочки на щеках, глаза которые так мило щурятся, глазки которые выдают счастье, когда она улыбается от очередной шутки Вилки. русоволосая, по-настоящему рада, и улыбается как будто ей дали миллион. но зеленоглазая даже лучше миллиона, её нежный, картавый голосок, смех, от которого хочется растаять. а глазки! такие прекрасные, словно бесконечный лес, в котором так и хочется потеряться. ручки, такие нежные, аккуратные, но маленькие, точно насколько Шума не знает. шея, такая изящная, тонкая, та родинка на шее, которая выглядит, слишком шикарно и дополняет всё. ключицы, которые так и мечтается потрогать. она вся, в голове голубоглазой, но непонятно почему, Кристина нормальная, она не из ненормальных. обувшись они с Ангелиной пошли к заднему двору дома. там их ждали девочки, которые уже открыли по одной бутылке, и уже пили алкоголь. с ними рядом была Вероника, проще говоря Рони. они с Вилкой и Яной довольно хорошо сдружились. Крис была рада этому, очень сильно, но некая злость внутри съедала. Захарова села с ними, а Геля рядом, они принялись пить, и общаться, о жизни, и вроде того. их разговоры, шутки, смех, заставляли помечтать о том, что было бы если бы Яна была с ними. как она бы смеялась, а какой бы милый был у неё голос когда она говорила. они так пили до десяти вечера, примерно, затем вместе спрятав бутылки от алкоголя пошли в дом. Шума пошла с Новосёловой, ибо та не могла нормально ходить, придерживая подругу они дошли до комнаты. и уложив её в кровать Кристина бросила взгляд на свернувшуюся в калачик Яну. она подошла к ней ближе, присев на корточки она смотрела на рыжеволосую, она приоткрыла свои глазки, и минут пять смотрела на Крис, думая, что та ей сниться. но её рука под одеялом ущипнула другую, боль прошлась по руке, поняв, что это не сон она слегка приоткрыла глаза смотря на Захарову от которой пахло алкоголем. для неё было удивлением видеть её здесь. та в это время смотрела в глазки Яны, которые она время от времени прикрывала, её глазки немного приоткрылись. это слишком позабавило Шуму, одно движение, и она с улыбкой на лице тянется к однокласснице. секунда, и их губы касаются друг друга, руки Крис держат Яну за щеки. Крылова замерла от удивления. вспомнив их прошлый поцелуй она поняла, что голубоглазая может очередной раз сказать, что этот поцелуй был ошибкой. она прикасается рукой к груди Захаровой и слегка отталкивает её. поднимаясь на локтях она смотрит на русоволосую с непонимание, будто бы спрашивая зачем она это сделала. но та лишь садится на кровать, вновь впиваясь в губы младшей. она слегка кусает её за нижнюю губу, и проникает языком в рот рыжеволосой исследуя его. зеленоглазая всё так же пытается оттолкнуть её, но сильные руки не дают этого сделать. их поцелуй длился минуты три, но из-за нехватки воздуха они отстранились друг от друга. Кристина с неизменной улыбкой смотрит на ту, чьи губы она сейчас искусала в кровь. ведь и вправду, из её губы течёт кровь, стекая по подбородку. Яна со страхом смотрит на ту, ей страшно, и слегка больно, она чувствует, что, что-то стекает по её подбородку. Шума улыбается, и слизывает эту кровь с губы той, мурашки проходят по телу Крыловой. —Крис, зачем ты это делаешь? от страха, к её глазам подступили слёзы, слёзы страха и боли. Крис молчит, и вновь впивается в губы той, её руки проникают под футболку, сжимая в руках грудь, на которой не было бюстгальтера она слышит тихий, негромкий стон Яны. —перестань она просит Крис наконец отстраняясь, та лишь хмыкает, её голова укладывается на подушку и через пару секунд она отрубается. пока Яна не понимает абсолютно ничего, она смотрит на голубоглазую, чувствуя к ней нескрываемый страх. она поднимается с кровати, идёт в ванную шмыгая носом, и протирая слёзы. зайдя в ванную она закрывает дверь, включает воду, и садится на пол, слёзки текут сами по себе. Кристина очень напугала её, потому что если к примеру у них было, что-то, то Захарова вероятно сказал бы, что это ошибка. ведь Захарова уж такая, она никогда не признается в том, что она хотела. да и страшно, то, что тебя могут взять не по твоей воле. протерев слёзы она смотрит на косметичку, в которой лежит точилка для карандашей. взяв дрожащими руками косметичку она вытаскивает точилку, немного по мучавшись она берёт в руки лезвие. проводит пару раз по запястью, единственное, что спасает и спасало её. она не понимает, зачем она это делает, но это будто бы снимает боль которая скопилась в ней. десяток порезов, пару глубоких, но не столь важно. кровь капельками стекает с руки, и течет так ещё минут тридцать, запястье жжёт, но в то же время по всему телу проносится нотка наслаждения. она думает, почему же она вновь взялась за это, ибо после появления Вилки в её жизни она больше не трогала лезвие. но похоже селфхарм вновь охватил её разум и тело. смотря на своё левое запястье она видит десятки, а то и сотни шрамов, которые она оставила себе сама. руки дрожат, а кровь к счастью перестала идти, она улыбается. мозг хочет взять это лезвие ещё раз, но сейчас разхреначить свою руку так, что бы Крылова больше не существовала. ненависть к себе за пару минут пронзает сердце, но она точно не достойно этого. потому что Яна искренняя, но её закрытость, тихость, и все в это роде заставляют её идти на дно. она помнит, как её родители губили в ней всю любовь к себе, бросаясь неприятными фразочками по типу "сучка", "шалава", "мразь", " тварь", "корова", "тупая" и вроде того. сердце от воспоминаний будто сжалось, от того как они запрещали ей все, убило её, как они говорили "лучше бы ты не рождалась", как они сравнивали её с другими, хотя сами были не лучше. они напрямую говорили как они её ненавидят. самое главный, и сильный удар по сердцу Яны. она всхлипывает, ей вновь некому рассказать о своих проблемах, ведь если она расскажет подругам, она боится, что те лишь посмеются. если она расскажет маме, та лишь скажет, что она тупая и пошлёт на три буквы. она даже боится говорить о том, что у неё на душе Вилке. ведь страх о том, что вдруг Виолетте наплевать, и если она выслушает, она потом будет обсуждать Яну с другими. она так боится по-настоящему довериться кому-то, ведь все, абсолютно все делают больно, лгут, и ведут себя не так как на самом деле. руки дрожат, она встаёт с пола и смотрит в зеркало, вновь смотря на неприятное отражение, она злясь собирается ударить кулаком по зеркалу, но тут же останавливается, зная последствия. протерев слёзы она выходит из ванной, берет подушку и ложится на пол, даже не укрываясь одеялом. спустя полчаса она наконец засыпает.