Он не выживет.

Неожиданный писк наручных часов заставил сердце Эрика ёкнуть от неожиданности и нетерпения, и парень почувствовал, как тяжёлый стук отдаётся в горле и висках. Часы пропищали три раза, и комната вновь погрузилась в тишину, нарушаемую лишь монотонным гудением лампы. Эрик нарочито медленно двинулся к центру подвального помещения, чтобы зажечь лампочку, нелепо свисавшую с потолка на тонком проводе и изобретательно отрегулированную по высоте при помощи скрепки. Картман дёрнул за верёвочку, лампочка помигала и осветила новый участок комнаты, открыв взору обездвиженное тело мальчишки, распластавшееся на полу в такой странной и нелепой позе, будто его швырнули, как картофельный мешок. Парень лежал вниз лицом на голом бетоне, янтарно-рыжие кудри растрепались, рука нелепо изогнулась в локте, а на левой ноге недоставало ботинка. Оранжевая куртка измазана грязью, а её левый рукав держался лишь на паре лоскутов и готов был оторваться сразу же, как хозяин куртки пошевелил бы рукой. Шапка-ушанка валялась в стороне, и из неё выглядывал клок таких же ярких волос. Эрик приблизился к мальчику с отвращением на лице и тяжёлым ботинком наступил на рукав куртки, так что последние нити треснули. Ногой же, он брезгливо стащил с руки бесполезный кусок ткани и отшвырнул подальше. Рыжеволосый мальчик не шевельнулся и всё также бесшумно лежал грудью на холодном полу, что выводило Картмана из себя. Поддавшись внезапно нахлынувшей злости, тот полной ступнёй надавил пареньку на рёбра и несколько раз нетерпеливо пнул его каблуком в бедро. Мальчишка вдруг шумно втянул носом воздух и правой рукой упёрся в пол, приподняв голову на пару сантиметров, будто бы намереваясь встать, но Эрик не растерялся и выбил его руку, так что рыжий потерял опору и стукнулся головой об пол. Картман расплылся в широкой улыбке, всё также внезапно ощутив прилив нежности по отношению к своему "гостю", и присел на корточки напротив его головы. Кудри всё также скрывали лицо парнишки, и Эрик рукой в перчатке бережно уложил мешавшие прядки тому за ушко. — С пробуждением, Кайл, — елейным голосом протянул Картман, не переставая поглаживать янтарные кудри. Он пытливо смотрел в невидящие зелёные глаза мальчишки, распластавшегося на полу, терпеливо выжидая, когда к тому придёт осознание того, что произошло, и в какой ситуации он оказался. — Приходи в себя, спящая красавица, нам есть, чем сегодня заняться, — жиртрест ласково поглаживал веснушчатую щёку, внимательно наблюдая, как фокусируются глаза Кайла. Рыжий лежал на полу, не предпринимая новых попыток встать или двинуться с места, но пытался осмотреть помещение в поле его зрения и склонившегося над ним мальчика. Кайл насупил брови, внимательно всматриваясь в знакомые черты лица около минуты, и с тяжёлым вздохом закрыл глаза, осознав, кто перед ним находится. — Вот так вот! — Эрик удовлетворённо шлёпнул Кайла по щеке и снова поднялся на ноги. Жирный парень, тихо покряхтывая от неудобства и перенапряжения, переступил одной ногой через лежащего, чтобы со спины стянуть с того ужасного вида грязную и потрёпанную оранжевую куртку. Эрик аккуратно подогнул руку Кайла под голову, чтобы сподручнее было высвобождать его из рукавов, перекатывая набок. Освободив одну, он проделал то же самое со второй рукой, так что рыжий остался лежать в грубом зелёном шерстяном свитере с высоким горлом. Кайл Брофловски не стонал, не сопротивлялся, оставаясь в сознании, так что вряд ли у него были серьёзные травмы помимо гематом и ушибов, а пассивное состояние и безучастность в процессе можно было списать на общую усталость после долгой отключки. Эрик же решил, что рыжего теперь можно переложить на стол под лампу, и для этого придётся Кайла перенести на руках. Эрик перевернул Кайла на спину, чтобы перенести его до стола, поддерживая под колени и под спину, как любимую девчонку. Несмотря на то, что одноклассник был очень худым и даже ниже его ростом, Картман отметил, что обмякшее и безвольное тело достаточно тяжело подобрать и удерживать. Подняв кое-как Кайла с пола, ему пришлось несколько раз чуть подкинуть ношу, устраивая поудобнее в своих широких руках, чтобы та не выскользнула на пол. Эрик сделал два неуверенных шага с Кайлом на руках и, убедивших в своих силах, направился в противоположную часть помещения, где была оборудована столешница с различными инструментами, освещённая яркой длинной лампой, и стоял достаточно узкий стол на колёсиках с мягким поролоновым покрытием под кожаным чехлом. Картман предусмотрительно заблокировал колесики, чтобы кушетка оставалась на месте, и переложил Кайла на специально подготовленное для него же место. — Тебе достаточно мягко и удобно, Кайл? Я хотел переложить тебя сюда, как только ты проснёшься, чтобы ты почувствовал, как я позаботился о твоём комфорте, сооружая эту штуку на колёсиках. А ведь мог бы так и лежать на бетонном полу, представляешь?! Ты оценил мою заботу? Кайл лежал молча, не реагируя на театральные речи Картмана, но уже поднял перед глазами руки, внимательно их осмотрел, а после ощупал ноги, живот, рёбра, бедро… Голова болела, и в ушах стоял гул. Тем не менее, острой боли нигде не ощущалось, лишь ныли ноги, левая рука затекла и сейчас отходила судорогой, так что в пальцах неприятно покалывало. На некоторых доступных для беглого осмотра участках тела, как на бедре, Кайл нащупал синяки, которые болезненно пульсировали, как от сильного удара. Лишний раз прикасаться к себе не хотелось, и ему было страшно случайно обнаружить скрытую травму, которая привела бы его к гораздо большему расстройству, чем обычные синяки и ссадины, поэтому он закрыл руками лицо, в надежде унять головную боль. От нарастающего внутреннего раздражения он сильнее прижимал ладони к глазам, припоминая, что случилось с ним накануне.