И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

05.09.300 ПЗЭ, Планета Орбис, система Брави Дейнерис всю жизнь терпеть не могла официальных приемов. К сожалению, ее пожелания браавосийцев не слишком заботили. Никогда не заботили. Когда ничтожества, служившие в дипломатическом корпусе Железного Трона, вели переговоры с Республикой, позиции Вестероса были, мягко говоря, крайне слабыми. В Семи Сегментумах только что закончилась гражданская война, уступавшая по масштабам и кровопролитию разве что Танцу Драконов. И если ввязаться после нее в новый конфликт с одной из сильнейших держав Эссоса… это был бы крах. Конечно, кто-то мог возразить, что Браавос все равно не смог бы завоевать Вестерос, что у них банально не хватило бы солдат на то, чтобы оккупировать важнейшие системы соседнего рукава. И это действительно было так. Но Республика никогда и не пыталась создавать многомиллиардные армии с десятками миллионов единиц стремительно устаревающей техники. Ее силой был флот, способный действовать в дальнем космосе, костяком которого были не линейные корабли, как в Содружестве или Империуме, а сверхтяжелые носители, не имеющие себе равных нигде в Галактике. И только Волантис с его мощной экономикой и валирийским археотехом, который зачастую не удавалось не только воспроизвести, но даже понять, мог противостоять им более-менее на равных. Если бы Браавос действительно объявил войну Семи Сегментумам… Ну, им бы удалось без особого труда завоевать секторов десять — по своему выбору. Но дальнейнее наступление было под большим вопросом. Проще было задушить их торговлю, перехватывая вестеросские корабли сразу, как только они покидали гравитационный колодец звезды. И это было самым верным способом победить. Не аннексировать Кингсланд, Драконий Камень, Сумеречный Дол или еще что-то — а изолировать их на неделю-другую. И Железный Трон сам попросит мира, когда страховые компании сойдут с ума, банки обанкротятся, а гигакорпорации, способные купить целый сегментум, начнут увольнять своих работников миллионами… И великие дома, чья казна пополнялась в основном от прибыли этих корпораций, принесут им голову Рейгара на пике. Какими бы напыщенными идиотами Таргариенов не представляли, эту перспективу они осознали сполна. И смирились с неизбежным. Так она и отправилась через Узкий войд вскоре после рождения. Потом в договор были внесены еще поправки, потом еще, еще… Сама Дейнерис читала его раза четыре за всю свою жизнь. Это был огромный фолиант на тысячу с лишним страниц. И один из параграфов этого талмуда говорил примерно следующее: когда она достигнет шестнадцатилетнего возраста — то есть станет совершеннолетней — посещение этих приемов станет ее обязанностью. Единственным утешением, если это можно было так сказать, стало то, что ей не приходилось делать это в качестве официального представителя Семи Сегментумов, или посла, или члена Императорского дома, хотя она и оставалась родной сестрой Императора. И слава всем богам, которые здесь признавались… сколько бы их там ни было. Сейчас послом был какой-то аристократ с толикой валирийской крови, чьего имени Дейнерис не могла вспомнить — обычно послы Вестероса сменялись на редкость быстро, успев накопить солидный багаж из скандалов и проблем. Этот был уже пятым за последний год. И вряд ли последним. Подруги по Академии часто над этим смеялись. Послами от государств Эссоса чаще всего были торговые магнаты и князья, которые начинали впитывать навыки ведения переговоров одновременно с умением говорить. Для дипломатов Триархии, Содружества, И-Ти, даже гискарских осколков — для всех них отправка в Браавос считалась высшим признанием их заслуг и талантов, поскольку это место работы считалось самым сложным, ответственным и престижным. Вестерос же… присылал вот такое. «Наверное, это традиция у запустотников такая: Браавос для них — место ссылки для провинившихся и самых некомпетентных…» — говорили они. И Дени вынуждена была улыбаться и соглашаться. Так ей было легче. Лучше уж и правда верить, что эти горе-послы были отбросами общества — чем в то, что у Рейгара реально не находилось никого лучше этих. — Добрый вечер, принцесса Дейнерис, — услышала она мягкий голос рядом. — Добрый вечер, — тут же ответила она, поворачиваясь к собеседнику… собеседнице. Это была сама Черная Жемчужина Браавоса, или по документам Бельжер Отерис. Девушка была старше Дейнерис на три года и успела стать одной из популярнейших куртизанок в высших кругах не только Орбиса, но и всей Республики. И Дени считала, что она в полной мере это заслужила: светло-коричневая кожа, густые черные волосы, стройная фигурка с огромной грудью — все это складывалось в подлинный эталон женской красоты. Бельжер уверяла, что ее прародительница, в честь которой она получила свое имя, была одной из многочисленных любовниц Императора Эйгона Недостойного и вся династия Черных Жемчужин пошла именно от него. Было ли это правдой, никто не знал, поскольку никаких признаков валирийской крови на лице ни у самой Бельжер, ни у ее матери, ни у ее бабушки не было. Они с Дейнерис регулярно пересекались на одних и тех же приемах, куда их приглашали — пусть и по разным причинам. Дени шла на них из чисто политических соображений. Бельжер же получала за свои визиты умопопрачительные суммы — да и потом на нее буквально сыпался дождь из несравненных подарков до встречи, во время и после нее. Как и на всех прочих куртизанок. Даже платье, в котором ее пожелал видеть сегодня очередной покровитель, должно быть, стоило целую гору денег. Ярко-красное, с открытой спиной, оно балансировало на тонкой грани между соблазнительностью и непристойностью. — Хорошая компания сегодня собралась, — улыбнулась Черная Жемчужина. — Ага, — ответила Дени. И это не было преувеличением. Девушка уже привыкла к подобному окружению, но сегодня собралось очень уж много самых влиятельных семей. Владыки Моря и Звезд, правда, не было, его здоровье недавно пошатнулось, но здесь было полно людей, способных купить в личное пользование планету-другую — просто потому, что им так захотелось. А где были денежные мешки, там были и лучшие куртизанки. Помимо Черной Жемчужины, сегодня на прием явились Дама-под-вуалью, Царица Русалок, Дочь Заката, Певчая Птичка, Золотая Поэтесса, Лазурная Грация, Смеющийся Цветок, Поцелуй Розы и многие другие покорительницы сердец, чья слава разносилась по всему рукаву Галактики. Да и за его пределами тоже. — Слава Владычице Вод, хоть маскарад устраивать не стали, — Бельжер с непринужденной грацией подняла хрустальный бокал с черным ликером. — У Рейанов нашлось достаточно мудрости, чтобы не совершить подобной ошибки. Бокал на секунду чуть-чуть наклонился в сторону трех очень тучных мужчин в роскошных нарядах черного цвета, каждый из которых выглядел так, словно перед приемом съел двух или трех морских левиафанов. Возможно, именно масса сделала их центром притяжения, вокруг которого вращались все остальные… Нет, конечно же. Дом Рейан был чрезвычайно богат — только и всего. Не настолько богат, как, например, Ланнистеры из Вестероса, но достаточно богат, чтобы войти в первую двадцатку семей Республики. Это казалось достаточно очевидным, если взглянуть на то, где они устроили прием: грандиозный дворец, на украшения которого можно было бы профинансировать десяток торговых домов, великолепная расписная ротонда над их головами, бокалы из точнайшего хрусталя… Золото, серебро и платина везде, куда ни падал взгляд, а еще произведения искусства лучших мастеров, будь то картины, скульптуры или ювелирные изделия. Говорили, что в любой момент времени у магистра Рейана, хранителя одного из ключей Железного Банка, в варпе мчатся к цели минимум пять тысяч мегакараванов. И Дейнерис склонялась к тому, что эти слухи весьма близки к действительности. Как и к тому, что неприятная репутация этого дома также имела под собой крепкую почву. И дело было даже не в отталкивающей внешности — семейство Рейан приложило свои липкие до денег руки к двум из пяти последних локальных войн в Спорных секторах. А еще, о чем шептались в кулуарах, они регулярно снабжали передовыми военными технологиями всех, кто воевал против правящей династии Вестероса… Что определенно не могло нравиться дочери дома Таргариенов. Но они первыми в этом месяце устроили официальный прием — и Дени решила, что лучше ей выполнить свою норму сейчас, пока ее не затащили в еще более неприятную компанию. — А где твой спутник, кстати? — вопрос был далеко не лишним. Благодетели куртизанок, влившие в них суммы, на которые можно было прокормить небольшой город, по понятным причинам старались получить от этих инвестиций как можно больше. И, как минимум, демонстрировали всем окружающим их близость. Однако сейчас почему-то… — Он… отошел в одну комнату… где собраны коллекции. И попросил, чтобы я пригласила тебя к нему на приватный разговор. Час от часу не легче. Выставочные комнаты очень редко открывались для тех, кто не принадлежал к членам семьи, а поскольку все семейство Рейанов находилось сейчас здесь, в приемном зале… Выходило, что таинственный благодетель Черной Жемчужины был кем-то из очень близких и доверенных союзников их дома. Дейнерис знала всего пару-тройку таких — и ни один из них не принадлежал к «партии мира». И это было нехорошо. Но если она сейчас откажется, ей скоро придется засвидетельствовать свое почтение гостеприимным хозяевам, чего ей очень не хотелось. От того, какие взгляды они бросали в ее сторону — словно скотину на рынке оценивали — Дени потом чувствовала непреодолимое желание принять душ. «А, ладно, почему бы и нет?» К тому же она знала, что в Браавосе существовал своеобразный аналог вестеросского закона гостеприимства, где человек, вкусивший пищу в чужом доме, автоматически переходил под защиту хозяев. Здесь все было намного проще — достаточно было войти в чужой дом без оружия. И все. В этом случае гость был защищен от любого посягательства на жизнь и здоровье, будь то удар виброножом в спину или вызов на дуэль. И она как раз пришла на прием безоружной — а значит, в тот самый момент, когда ее зеленые туфельки переступили порог дворца, любое неудобство, угрожающее ее жизни или чести, станет несмываемым пятном на репутации семьи Рейанов на десятки поколений вперед. Бельжер повела ее по широченной лестнице из розового мрамора на второй этаж, где семейство Рейанов собрало свои коллекции. Дени видела, что Черная Жемчужина надела ярко-красные туфли с такими высокими каблуками, в которых она сама не могла бы сделать даже пары шагов. Однако браавосийская куртизанка не выказывала ни малейших признаков дискомфорта и спокойно двигалась вперед с грацией профессиональной танцовщицы. Они остановились перед двустворчатой дверью с вырезанном на них гербом дома Рейан. А рядом был изображен дракон и это Дени почему-то сразу не понравилось. Но то, что оказалось за дверью… Это ее порадовало. Выставочная комната оказалась огромным залом, буквально забитым произведениями искусства валирийской эпохи. Нет, умом она знала, что в уважающем себя доме магистра можно встретить нечто подобное — знатные семьи Браавоса, как и всего Содружества, любили коллекционировать сувениры погибшего Фригольда. Здесь Бастард Валирии не стал исключением среди братьев и сестер. Удивило ее скорее то, насколько богатой оказалась конкретно эта коллекция. Здесь были и гобелены, и скульптуры, и старинные знамена… и техномагические приборы, назначение которых давно было забыто и никто не знал, как ими пользоваться. Было и оружие, и боевые доспехи, некоторые из которых оснащались боевыми частями или украшениями из валирийской стали. За такую коллекцию миллионы фанатиков древней Валирии готовы были отдать обе руки и ноги впридачу. — Я и не думала… — Через пару дней должна открыться большая выстовка, поэтому Рейаны, Лайсы, Фрегары и еще несколько знатных домов любезно согласились предоставить свои лучшие экземпляры ради такого исключительного события. Вон оно что, оказывается. Это была не одна частная коллекция, а собранные вместе четыре или пять. И все же, как бы она ни старалась отвести взгляд своих лиловых глаз, он всегда возвращался к одному предмету на платиновой подставке. Черному драконьему яйцу, рядом с которым вся прочая экспозиция казалась собранием мелких безделушек. — Кому принадлежит яйцо? — спросила Дени, не в силах отойти от этого реликта былых времен, помнящего славу драконьих владык. — Вообще-то… мне, — призналась Бельжер и Дейнерис посмотрела на нее со смесью удивления и недоверия. Нет, конечно, Черная Жемчужина тоже была очень богата, но чтобы такое… — Это подарок Императора моей прародительнице. Дейнерис ощутила, как ее захлестывает невероятная волна стыда. Ну конечно же, кто, как не Эйгон Недостойный мог так поступить с наследием дома Таргериенов? За драконье яйцо можно было выкупить самого Императора, а этот паскудник отдал его браавосийской куртизанке, раздвинувшей перед ним ноги… Несколько секунд ушло на то, чтобы побороть стыд и ярость — и Дейнерис смогла заставить себя продолжить осмотр коллекции. Все равно уже ничего не изменишь. Это яйцо окаменело минимум полтора века назад. Драконы вымерли — и никому не было важно, кто и при каких обстоятельствах заполучил мертвое яйцо. — А эта статуя? Когда ее изготовили? — Примерно тысячу триста лет назад. Здесь изображена валирийская богиня Сиракс, — раздался у них за спинами мужской голос. Дейнерис перевела взгляд со скульптурного шедевра Фригольда на нового посетителя выставки — и с трудом сдержала отчаянный стон, увидев одного из самых могущественных людей Республики. Тормо Фрегар, светловолосый и зеленоглазый, относительно молодой — меньше сорока лет — однако он уже был одним из основных претендентов на титул Владыки Моря и Звезд, если Феррего Антарион все-таки умрет. А еще он был одним из главных разжигателей войны в Сенате, ведущим идеологом фракции, которая продвигала более агрессивную политику в отношении Семи Сегментумов. Но вел он себя как самый галантный кавалер — хоть это утешало. Приблизившись к Дени мягкой кошачьей походкой, Фрегар наклонился вперед, чтобы поцеловать кончики ее пальцев. — Ваша красота, принцесса, затмевает собой все остальное в этой комнате, — провозгласил магистр таким тоном, которому просто физически нельзя было не поверить. — Ваше зеленое платье несет в себе свет всех богов в этот бренный мир… — Вы мне льсти… — Дейнерис с улыбкой отшагнула в сторону и ее рука на какую-то долю секунды коснулась яйца дракона. И этого было достаточно. Договорить она уже не могла. Просто закричала, когда ее, как ей показалось, охватило яркое пламя. А в следующую секунду она перестала кричать, потому что огонь совсем не обжигал. Это оказался какой-то мираж. А сама Дейнерис… тоже оказалась в каком-то другом месте. Темная комната где-то в подземелье. Круг свечей вокруг каких-то начертанных на каменном полу символов. Ей показалось, что это логово злого колдуна из страшных сказок. Увидела она и самого колдуна — беловолосого мужчину в оборванной одежде с безумными глазами, которые показались ей странно знакомыми. Затем из тьмы вышла женщина в серой боевой броне и выстрелила колдуну в голову. Когда он упал, яркая вспышка на мгновение ослепила Дени, а потом, как только зрение к ней вернулось, она увидела, что убитый маг превратился в изуродованный труп. А из темноты доносились удаляющиеся шаги… Удивительно, но шаги она слышала даже тогда, когда вернулась во дворец. Видение исчезло — и Дейнерис слышала множество шагов в коридоре, потом вой сирены, потом крики Тормо Фрегара и Бельжер Отерис, зовущие ее по имени. Что сейчас с ней было? И почему она лежит на полу? — Принцесса! Принцесса! Вы живы? — Я… — боги, почему собственный язык так плохо ее слушается? — Да… жива… Ничего страшного… Почему все краски вокруг внезапно потускнели? Что с ней случилось? И больше всего ее беспокоил доносящийся откуда-то совсем рядом тихий хруст. Словно она что-то раздавила. Дени искренне надеялась, что она, пока падала, не сшибла на пол что-то очень ценное и очень хрупкое. — Я не знаю, что с вами произошло, но это точно не «ничего страшного», — встревоженно ответил браавосиец. — Я сам остолбенел, когда вас вдруг охватило пламя, а потом… Он осекся на полуслове — и Дейнерис с трудом сдержала смех при виде его оцепеневшего лица. А потом заметила, что он смотрит куда-то в сторону. И что загадочный хруст прекратился. Проследив за взглядом, она поняла, что именно вызвало остолбенение Фрегара. Яйцо на платиновой подставке раскололось. И оттуда выглядывала маленькая головка крылатого ящера. Через секунду новорожденный дракончик спрыгнул на пол и пополз… прямо к ней. — О, боги, кто бы вы ни были… Драконы давно вымерли. Это знали все. И никто в этом не сомневался. До этого момента. Дракончик открыл пасть — и впервые за полтора столетия воздух наполнился торжествующей музыкой новорожденного дракона, от которой теплело на сердце. Но только не у нее. Все, о чем она сейчас могла думать, это: «О, брат мой, что же ты натворил?»